Виктор Резунков: Сегодня у нас в Петербургской студии в гостях - профессор Санкт-Петербургского филиала Государственного университета Высшей школы экономики Андрей Заостровцев и научный руководитель Центра исследований модернизации Европейского университета в Санкт-Петербурге Дмитрий Травин.
В России в августе начали дорожать продукты питания, прежде всего - стал дорожать хлеб. Только по оценкам Росстата, рост розничных цен на хлеб в конце августа может составить 10-15%. В некоторых регионах страны стоимость хлеба, по данным Общественной палаты, возросла на 25%. В регионах России стали дорожать не только хлеб и хлебобулочные изделия, но и молоко, картофель, масло, крупа и некоторые другие продукты. Президент Дмитрий Медведев недавно заявил, что в целом в России сгорели 25% посевов зерновых, и многие хозяйства из-за гибели урожая находятся в предбанкротном состоянии. Что будет дальше? Как изменятся цены на продукты питания? Может ли изменение цен повлиять на политическую ситуацию в стране? В этом мы сегодня и попытаемся разобраться.
Андрей, я вас попрошу дать свою оценку экономической ситуации в России сегодня, что происходит.
Андрей Заостровцев: Все довольно тривиально. Естественно, засуха крупнейшая, как говорят некоторые, даже за 5 тысяч лет на этой территории, наверное, со времен Ледникового периода. Естественно, потерян урожай, в результате сокращается предложение и растут цены – все по учебнику. Если было бы наоборот, то было бы странно: если бы предложение сокращалось, а цены падали.
Другое дело – реакция властей на это, она не всегда адекватна. В частности, я считаю неправомерным полный запрет экспорта зерновых, он принесет нам больше убытков, даже в коротком периоде. Пострадали производители от засухи. Они надеялись на то, что на мировом рынке – а на мировом рынке цены выросли – им удастся реализовать зерно, по новым контрактам, которые будут заключаться осенью и зимой, они будут продавать зерно по более высоким ценам и компенсируют убытки от этого неурожая. А тут бац – стоп машина, до нового года вывоз запрещен, а может быть, будет еще и продлен. Если уж так захотелось вмешиваться в рынок, есть более тонкие инструменты, типа экспортных пошлин. Но я бы вообще не вмешивался в эту ситуацию. Рынок бы сам распределил продукцию лучше, чем это делают миллионы или даже миллиарды чиновников.
Виктор Резунков: Я понимаю, что делать прогнозы – это неблагодарное занятие. Вот Росстат, например, прогнозирует 10-15% в сентябре рост цен на хлеб и хлебобулочные изделия. А рост цен на хлеб влияет на рост цен на другие продукты питания? И как вы оцениваете ситуацию в будущем?
Андрей Заостровцев: Чтобы точно ответить, надо знать эластичность спроса и эластичность предложения по каждому из продуктов, знать все товары-заменители, а это очень большая работа, и даже трудно ее выполнить. Но обычно в августе у нас цены растут менее всего, а то и вообще не растут. Ну, причины всем понятны: новые урожаи, свежие овощи. И цены на продовольствие в этот период падают. В этом году общий рост цен, не только на продовольствие, то есть инфляция месячная в августе не будет ниже 2%: а скорее всего, и больше. Это довольно много. Если говорить о прогнозах, как вы просили, то ясно, что инфляция будет выше прогнозируемой. У нас в прошлом году она была около 9%, а теперь она будет больше 10, мы вернемся к двузначной цифре инфляции. Ну а на сколько больше? Я думаю, процентов 12-13 инфляция в этом году будет. И причины мы все знаем. Ну что ж, мы живем в реальном мире, в мире ограниченных ресурсов.
Виктор Резунков: Дмитрий, какова ваша оценка экономической ситуации в стране? И как может повлиять на жизнь простого россиянина рост инфляции?
Дмитрий Травин: Я соглашусь с тем, что в целом инфляция, хотя и вырастет, у нас не будет уж очень больших показателей. Что такое инфляция? Это как средняя температура по больнице. У разных социальных слоев, у разных потребителей, жителей разных городов своя инфляция. Есть те категории населения, которые пострадают гораздо больше, чем средний россиянин, - это малообеспеченные люди, у которых в бюджетах большая доля приходится на продукты питания.
Виктор Резунков: А это большинство населения страны, да?
Дмитрий Травин: Это как лесенка: есть совсем бедные, которые вообще ничего не покупают, кроме продуктов, есть чуть побогаче, которые покупают какие-то другие вещи, есть среднеобеспеченные, которые автомобиль свой имеют и, в то же время, много тратят на продукты, и так далее. Соответственно, будет по-разному сказываться инфляция на их доходах. Для кого-то сильно, для кого-то почти не скажется, для обеспеченных людей, у которых на продукты уходит небольшая часть, инфляция будет малочувствительна, потому что наряду с повышением цен на продукты, сохраняются тенденции снижения цен на какие-нибудь новейшие компьютеры, телефоны и так далее. И если люди большей частью покупают навороченную технику, то тогда в среднем на их бюджетах это вообще может не сказаться. Так что это вещь очень растяжимая.
К сожалению, наше правительство, введя очень сомнительный запрет на экспорт, фактически размазало проблемы по всей стране. Ведь что такое запрет на экспорт. На первый взгляд людям кажется, что очень хорошо, если зерно останется в стране, то хлеб будет относительно дешевле. Но Андрей, правильно отметив трудности для производителя в связи с этим запретом, не отметил еще один важный момент. И я бы хотел Андрея дополнить. Ведь если цены растут меньше в среднем, то от этого выигрывают все, как малообеспеченные, так и сильнообеспеченные. Потому что мы все пойдем покупать относительно более дешевый хлеб, чем он был бы, если бы экспорт не запретили. Но люди, которые этому радуются, забывают одну важную вещь, что если бы экспорт сохранился, производители продали бы зерно, получили бы валютную выручку, с этой валютной выручки заплатили бы налоги государству, государство получило бы дополнительные средства в бюджет, которые можно было бы расходовать на социальные нужды. Вот этого не будет. Государство теперь не получит этих денег. Соответственно, возможностей какой-то адресной социальной помощи у государства меньше. То есть понятно, что они не исчезли, потому что у нас нефть, газ продаются и так далее, но относительно меньше.
Эффективное социальное государство не вводит запреты на рыночные процессы, на экспорт, на импорт, а оно собирает налоги и помогает тем, кому действительно надо помогать – малоимущим. Мне всегда казалась разумной система, которая практикуется в Соединенных Штатах, когда для по-настоящему малообеспеченных людей делаются продовольственные талоны. Там тоже, конечно, всякие злоупотребления возможны, но если все-таки голодным людям выдавать талоны на бесплатное получение продовольствия, возможности злоупотреблений меньше, чем при всех других способах государственного регулирования.
Виктор Резунков: Сегодня стало известно, что Генеральная прокуратура Российской Федерации провела совещание по вопросам недопущения роста цен на продукты питания. Как вы считаете, попытка государственного регулирования цен может иметь положительный эффект? И какой смысл имеет государственное регулирование цен?
Андрей Заостровцев: Если и будет эффект, то только отрицательный. По своему воздействию эти меры должны осуществляться в рамках закона, как я полагаю, а не на основе революционной целесообразности. Например, по антимонопольному законодательству Федеральная антимонопольная служба может вмешиваться в этот процесс, если цены, по-моему, вырастают более чем на 30% за месяц на какой-то вид продукции. Я смотрел последние данные о росте цен на основные продукты питания – хлеб, масло, молоко, пшено и так далее. За прошедшую неделю, с 10 по 16 августа, умножим это на 4 – мы не получим 30%. Даже цена на пресловутую гречку выросла за неделю на 7,3%: умножьте на 4 – будет около 30, но не более. Собственно, регулировать цены административным образом – это все равно, что когда нам летом не нравилась 35-градусная жара, положить градусник в морозильник и кричать, что мы добились своего результата. В истории человечества государство множество раз пыталось регулировать цены, и неизменно с отрицательным результатом. Можно еще раз наступить на грабли. Правда, это может быть в интересах самого ведомства. Мы знаем, что у нас правоохранительные органы сплошь коррумпированы. И если об этом идет речь, тогда другой вопрос.
Виктор Резунков: Дмитрий, как вы считаете, что могло бы предпринять государство для того, чтобы цены так не росли на продукты питания?
Дмитрий Травин: На прокуратуру я бы вообще, честно говоря, не обращал бы внимания. Давайте вспомним. Я не припомню ни одного случая, когда прокуратура у нас предпринимала какие-то серьезные действия, перед этим сообщив о том, что они провели совещание, наметили планы и так далее. Когда надо посадить какого-то олигарха, они без всяких предварительных оповещений и совещаний внезапно набрасываются, «маски-шоу» и так далее. Поэтому то, что сейчас делает прокуратура, как, очевидно, и другие государственные органы, то, что они лучше всего умеют делать, - они демонстрируют начальству, президенту, премьер-министру, что они предпринимают какие-то меры.
Виктор Резунков: В некоторых регионах уже возбуждены дела по признакам нарушения антимонопольного законодательства.
Дмитрий Травин: Для этого не надо совещаний проводить. У нас антимонопольные органы существуют постоянно, не только в период повышения цен. Прокуратура существует постоянно. Если нарушается антимонопольное законодательство, значит, дело надо возбуждать и так далее. Я думаю, что эти дела возбуждались и раньше по каким-то другим, не связанным с продовольствием, направлениям. Так что здесь ничего особо нового не происходит.
А что государство может делать. Государство предприняло одно действительно серьезное воздействие на рынок – запретило экспорт. Мы сейчас уже обсудили, что это скажется, и скажется, скорее всего, негативно, с моей точки зрения, а не позитивно. И причину уже объяснили. Теоретически у государства есть еще разные способы, но насколько я понимаю наших руководителей, ну, Путин давно нами управляет, и мы примерно представляем, какие меры он может осуществить, я думаю, что ничего другого серьезного не предпримут. Есть способ такой, как замораживание цен вообще, но не будет этого, Путин не сторонник коммунистической экономики. Для этого надо, чтобы сгорело уж вообще все, что только можно, тогда, конечно, могут быть какие-то совершенно экстренные меры. В советское время цены на хлеб держали стабильными, но закупали в огромном количестве хлеб в Канаде и в каких-то других местах. Здесь не нужны какие-то государственные меры, в основном рынок сам решит эти проблемы. Компании-экспортеры уже закупают, и будут закупать. Может быть, в каких-то случаях подключатся какие-то госорганы. Удержать цены стабильными в рыночных условиях невозможно, потому что если бы государство захотело, чтобы цены не менялись вообще, то надо было бы из бюджета, как было в советское время, давать огромные дотации на поддержание дешевого хлеба. Если их сегодня дать, то денег не хватит на что-то другое. А у нас и так бюджет в тяжелом положении, поскольку после кризиса он стал дефицитным. Насколько я понимаю бюджетную политику Путина, на этот авантюризм он не пойдет. Так что думаю, что все, что государство хотело сделать, оно уже сделало. Теперь мы должны смотреть, как устаканятся цены на рынке, на сколько они вырастут.
Виктор Резунков: Смольный сегодня заявил о том, что будет закупать картофель и другие продукты питания в Белоруссии. И не только Смольным об этом заявил, но и главы других регионов. Там какие-то совершенно фантастические суммы и объемы закупок фантастические. Если мы говорим о внешнеполитических последствиях тяжелой экономической ситуации в данный момент, которая возникла, по вашему мнению, может ли это повлиять на изменение взаимоотношений между Россией и Белоруссией?
Андрей Заостровцев: Наверное, может. Онищенко перестанет находить каких-нибудь червей в белорусском молоке, особо опасных для жизни. Следите за нашим главсанврачом. А если более серьезно, то у меня всегда вызывают смех такие информационные сообщения. Чего это Смольный заделался дилером торговым? У нас есть частные торговцы, крупные компании, они увидят свою выгоду: тут нет зерна, гречки, картошки, а в Белоруссии есть. Они оперативнее это закупят, и сделают это гораздо лучше и быстрее чиновников Смольного, которые все равно будут действовать через какие-то аффилированные с ними структуры и, естественно, не без личной выгоды. Поэтому Смольному бы лучше отойти в сторону, как говорится, и не мешать.
А вот что можно сделать на федеральном уровне. У нас очень много было введено в последние годы, урожайные, благополучные импортных барьеров на продовольствие. Снимите эти барьеры. У нас квотируется импорт свинины, и очень много других барьеров. Все время возникали скандалы с литовским молоком, с белорусским молоком...
Виктор Резунков: С эстонскими шпротами, с молдавским вином.
Андрей Заостровцев: Я был летом в Литве и через день пил по бутылке грузинского вина по старой памяти. И не умер, вопреки опасениям товарища Онищенко, как вы видите.
Так вот, снять внешнеторговые барьеры совершенно неразумные на продовольствие – и это сыграет в пользу понижения цен.
Виктор Резунков: Дмитрий, вы согласны с этим?
Дмитрий Травин: Да, конечно, таможенные ограничения надо снимать по возможности. Я думаю, что и Онищенко, и подобная публика не будут жестко соблюдать эти барьеры в отношении основных продуктов питания, потому что понятно, что сейчас это невыгодно. А в отношении молдавского вина, насколько я понимаю, все останется, потому что с вином проблем на российском рынке нет, поэтому молдаван можно по-прежнему прессовать, как и раньше.
Виктор Резунков: А как на внутриполитическую ситуацию может влиять изменение экономической ситуации? Вот сегодня новость, которая всеми обсуждается, - это то, что «Единая Россия» вдруг выступила в защиту Химкинского леса, и это рассматривается со всех сторон. Дмитрий, как вы думаете, это может иметь какое-то отношение к возможному процессу либерализации в связи с ухудшением экономической ситуации в стране?
Дмитрий Травин: Я думаю, это разные вещи. С какой стати «Единая Россия» решила за лес заступиться, я не знаю. Слишком долго они думали. Если бы они всерьез хотели заступиться, можно было бы все это сделать раньше. Чувствуется, что это не вполне искреннее решение. А вообще мы видим, что рейтинги поддержки президента и премьер-министра по-прежнему достаточно высокие, пропагандистская кампания была на центральных телеканалах поставлена очень грамотно: людям мало говорили о том, как много проблем, как серьезно из-за этих пожаров повреждено наше здоровье. Отвлекусь на секундочку. Сегодня видел информацию: когда говорят о том, почему будут расти цены на молоко, отмечают, что коровы, которые находились под воздействием смога, который был в Москве, в Московской области, настолько плохо это восприняли, что они заболели, у них удои снизились резко. Вот о коровах говорят, а люди как будто все это перенесли замечательно. Давали информацию, что человек 50 погибло по стране из-за форс-мажорной жары, а сколько людей повредило здоровье, сколько людей умерло... казалось бы, по естественным причинам, допустим, от сердца, но повлияло-то на самом деле все вот это. Но пропаганда была поставлена четко, профессионально. Люди видели, что Путин летает с лейкой под облаками, заливает пожары. И общее восприятие такое, что все в порядке, государство о нас заботится. Так что я не жду никаких политических перемен.
Андрей Заостровцев: Конечно. Путин будет отыгрывать эту ситуацию по полной. Сфотографируется на фоне полных вагонов с гречневой крупой, идущих к нам из Китая, откроет шлагбаум на границе и так далее. Народ будет в восторге. Пригрозит каким-нибудь спекулянтам, проведет какой-нибудь процесс одного несчастного и так далее.
Виктор Резунков: И коль уж мы говорим о политической ситуации внутри страны, я бы хотел привести последние результаты опроса, проведенного Левада-Центром. Выяснилось, что 48% россиян уверены, что дела в стране идут в правильном направлении, но 45% россиян не одобряют деятельность правительства. При этом деятельность премьер-министра Владимира Путина одобряют 78% россиян. Как вы можете объяснить такое совершенно непонятное явление: большинство россиян не одобряют деятельность правительства, а деятельность главы правительства одобряют?
Дмитрий Травин: Я думаю, что люди разделяют Путина, который для них является национальным лидером, не чиновником, а всенародным страдальцем за наши беды, и правительство. Понятие «правительство», очевидно, для тех, кто отвечал на этот вопрос, - это некие высокопоставленные чиновники. То есть чиновники чего-то недоглядели, а Путин не отвечает, вроде бы, с точки зрения этих людей, за деятельность правительства, он главный контролер – он ездит, поливает с облаков горящие леса и так далее. Поэтому я в основном обращал бы внимание на рейтинги Путина и Медведева и не особо обращал внимание на рейтинг правительства, потому что рейтинг правительства ни о чем не говорит. Он говорит о том, что людям не нравятся чиновники. Но чиновников же народ не выбирает, а чиновников назначает Путин. Поэтому все так и останется, как было, в этом смысле. Если бы сильно упали рейтинги первых лиц страны, тогда это могло бы действительно привести к каким-то политическим изменениям. Но этого не происходит.
Андрей Заостровцев: Я могу только поддержать точку зрения Дмитрия. В глазах народа Путин как бы царь, обладающий мандатом неба, он выше правительства, и не важно, что официально он имеет должность председателя правительства Российской Федерации. А ответственность вся перекладывается на нехорошее правительство, всякие нелюбимые Кудрины, госпожа Голикова и так далее по списку экономического блока правительства. Вот на них, на бояр, обрушивается народный гнев, а царь выше этого, он справедлив. Ну, может он иногда делать маленькие ошибочки, но это не правительство в глазах народа.
Виктор Резунков: Олег из Белгородской области, пожалуйста.
Слушатель: Здравствуйте. Как вы смотрите на обстановку у нас в стране по поводу мясных продуктов? Ведь если сейчас фуражное зерно подорожает, подорожает молоко, мясо, и на следующий год не будет переходящих остатков, а с учетом того, что продуктивность скота будет только через год, какой будет обстановка на мясном фронте?
Андрей Заостровцев: Мы все говорим о гречке, и она уже надоела, даже анекдоты стали про нее складываться. А на самом деле в перспективе нам действительно угрожает повышение цен на более основной продукт сегодня нашего питания – на мясо. Потому что в себестоимости, кстати, хлеба роль зерна, как это ни странно, меньше, чем в себестоимости мяса. 50-70% себестоимости мяса – это себестоимость кормового зерна. Ну, здесь придется, наверное, может быть, закупать за рубежом комбикорма, но они дорогие, и тоже на мясе это может сказаться. Я уже говорил, что можно сделать. У нас до сих пор правительство не озаботилось снятием квот на импорт мяса, в частности свинины. Уберите квоты на свинину.
Дмитрий Травин: Да, все верно. Цены я не берусь прогнозировать, но мой прогноз, что все забудут о том, что в Польше было какое-то «неправильное» мясо, про проблемы американских окорочков, все станет хорошее, качественное, по мнению господина Онищенко и прочих наших руководителей, все будем импортировать. Потому что в этой ситуации единственный способ поддержания цен – это импорт мясных продуктов в большом количестве.
Виктор Резунков: Дмитрий, вы упомянули Польшу. В эти дни в Польше собираются отмечать 30-летие создания профсоюза «Солидарность». Как вы считаете, что привело к созданию этого профсоюза, не ухудшающаяся ли экономическая ситуация? Можно ли проводить параллели нынешней ситуации в России и в Польше тех времен?
Дмитрий Травин: Там непосредственно к бунтам в Гданьске и к созданию «Солидарности» приводило повышение цен на продукты. То есть как только эти цены повышались – сразу же рабочие начинали протестовать, и в конечном счете, это закончилось созданием «Солидарности», сменой коммунистического режима на демократический режим.
Я думаю, что у нас ничего подобного не произойдет, несмотря на то, что движение «Солидарность» у нас уже существует. И не только потому, что поляки активнее всегда выступали за свои права, чем наши сограждане. Дело в том, что в режиме с административными ценами у людей существовало представление о нелегитимности повышения цен. Власть всегда нам твердила, а мы все выросли в советское время, еще в школе нам говорили, что одним из преимуществ социализма является стабильность цен на продовольствие. Кусок хлеба стоил 1 копейку, и в любой столовой его было завались. В этой ситуации повышение цен на продовольствие, естественно, вызывало у людей недовольство: «Как так, это несправедливо, такого быть не должно». В условиях рыночной экономики, конечно, многие недовольны, говорят, что чиновники плохие, но в целом мы привыкли к тому, что цены повышаются. И особой политизации этого процесса я не ожидаю. Так что аналогий с Польшей 30-летней давности здесь практически нет.
Виктор Резунков: Федор из Петербурга, пожалуйста.
Слушатель: Я хочу сразу сказать, что я не верю никаким официальным опросам. Мы не знаем, каково реальное настроение населения в России, мы не знаем, насколько объективны социологические замеры. Об этом можно говорить очень условно. Но у меня вопрос политический. Сейчас вновь разгорается дискуссия. Дмитрий Травин говорил о том, что фактически есть некая борьба между Путиным и Медведевым. Я не очень согласен с этой мыслью. Якобы не все решено и в 2012 году, есть какие-то расхождения в верхах и, возможно, некая интрига. Вчера в эфире радиостанции «Эхо Москвы» Матвей Ганапольский высказывал подобную мысль, даже рассыпался в комплиментах в адрес Дмитрия Медведева. Неужели вы действительно верите, что возможна какая-то серьезная интрига, какая-то серьезная борьба наверху? На мой взгляд, как раз все предрешено.
Дмитрий Травин: Я уточню свою позицию. Я считаю, что расхождение во взглядах действительно есть между Путиным и Медведевым, и его трудно не заметить, уже довольно долго Медведев является президентом. Но из этого не следует, что есть политическая борьба. Медведев слишком легковесен для этой политической борьбы. Он иногда позиционирует себя человеком более свободомыслящим, но у него нет ни возможностей, ни серьезного желания бороться с Путиным за реализацию этих идей. Буквально в начале сентября будет годовщина с момента выхода его нашумевшей статьи «Россия, вперед!», и Медведев фактически отказался от всех острых тезисов этой статьи, ничего не подтвердил, весь пар ушел в гудок. Поэтому я думаю, что борьбы никакой здесь не будет.
Андрей Заостровцев: Если посмотреть на реальное состояние российской политики, то Россией управляет тот, кому хотя бы отчасти подчиняется клан силовиков. Таким человеком может быть только Владимир Владимирович. Он может занимать любую должность. Наверное, он будет все-таки стремиться вернуться президентом на 6, а может быть, и на 12 лет. В принципе, он может называться и завхозом страны, но реально управляющим, главой страны будет Путин. Просто элита будет бояться сделать ставку на кого-то другого, изменить статус-кво, не важно, каких он взглядов, потому что это будет угрожать тому, что они называют стабильностью, их положению, их доходам, их богатствам. Так или иначе, возможно, возникнет какая-то заварушка по поводу перераспределения, замены одних лиц другими. Им это сейчас совсем не надо, и они будут держаться за Путина, как за знамя. И не потому, что они его любят, они могут его и ненавидеть, но он стал знаменем, наши олигархи за него.
Виктор Резунков: «За него и держись», - как в песне поется.
Сергей Владимирович из Москвы, пожалуйста.
Слушатель: Здравствуйте. Относительно всей власти. Дело в том, что нужно менять политическую систему в стране, упразднение власти президента, капитальный демонтаж системы. У нас никогда президентов на Руси не было, это заимствовали у США, где буржуазные партии чередуются друг с другом постоянно, демократическая и республиканская. Но это не наша система, не наш путь. А наш путь – это монархия, восстановление самодержавия в стране, должен быть царь, император. И капитальный пересмотр итогов приватизации. Безусловно, на выборы ходить бесполезно, потому что эта олигархическая, антинародная, коррумпированная, бандитская власть, которая установилась с 90-ых годов в России, она не отдаст своих богатств, привилегий. Только демонтаж должен быть насильственным путем, потому что они не отдадут. Поэтому только путем революций. И должна быть люстрация. У нас в стране не было люстрации. И привлечение этой власти к уголовной ответственности, к расстрелу.
Дмитрий Травин: Интересная мысль: с помощью народной революции восстановить монархию. Такого еще, по-моему, не было. Хотя в Англии в 1688 году с помощью так называемой «славной революции» действительно восстановили монархию после произвола олигархов, но тогда революция была все-таки не очень народной, а скорее, аристократической.
Андрей Заостровцев: А в России после Смутного времени, в 1613 году...
Дмитрий Травин: Так революции не было. Был Земский собор. Вот если сегодня соберется Земский собор и введет монархию, то я понимаю.
Но это все шутки, конечно. Единственный серьезный комментарий состоит в том, что российская монархия, которую, кстати, к нам принесли варяги, тоже не исконно славянское явление, была чрезвычайно коррумпированной, и примеров этого в истории море. Удивительно, что Сергей Владимирович на это не обращает внимания, критикуя нынешнюю коррупцию. Так что, думаю, проблема здесь не в том, будет у нас президентская или монархическая власть, коррупция устраняется не заменой президента на монарха.
Виктор Резунков: Нам пишет Николай из Новгородской области: «Уж если без вторжения государства в экономику никак, то гораздо справедливее ограничить временно торговые наценки на социально значимые продукты, чем вконец добивать крестьянина».
Андрей Заостровцев: Ограничения наценок часто вводятся по согласованию с региональными властями. Мы даже в торговых сетях иногда видим таблички, что хлеб социальный. В принципе, я не вижу здесь большого смысла. Давайте посмотрим, какой процент в нашем потреблении занимает тот же хлеб – не очень много. Есть расчеты по пресловутой гречке. В год у нас в среднем население потребляет 10 килограммов круп на человека, не только гречки. Допустим, даже 5 килограммов, половина из этого, будет гречка. Цены выросли с 20 до 50 рублей примерно за килограмм.
Виктор Резунков: А за какое время выросли?
Андрей Заостровцев: Скажем, с 1 июля. Неделю назад я покупал гречку по 49 рублей. 30 рублей умножьте на 5 килограммов. 150 рублей вы потеряете за год, если равновесная цена установится на уровне 50 рублей. Здесь я не вижу каких-то решений на основе этого ограничения наценки на эти продукты.
Виктор Резунков: А эксперты говорят, что к началу зимы мы ощутим пик подорожания продуктов питания.
Андрей Заостровцев: Вот мы о мясе говорили. С мясом можно поступить открытием рынков внешних.
Виктор Резунков: Владимир из Калининграда, добрый вечер.
Слушатель: Добрый вечер. Вопрос к Радио Свобода. Где вы находите таких грамотных людей? И почему правительство и президент, государство ищет только дураков, бездельников, холуев?
Виктор Резунков: Владимир, это некорректный вопрос.
Дмитрий Травин: Я бы сказал, что в правительстве и в руководстве страны работают гораздо более умные люди, чем мы с Андреем Заостровцевым, потому что они там себе заработали уже миллионы и миллиарды, а мы за профессорские зарплаты университетские работаем. Вот так все и получается.
Виктор Резунков: И возвращаясь к оценке внутриполитической ситуации, я вот на что хотел бы обратить внимание. Сегодня на сайте Информационного агентства «REGNUM» появились выдержки из доклада, который сделан Агентством политических и экономических коммуникаций «Слабое звено» и новая стратегия Кремля». Они дают прогнозы на 2011 год. «С начала 2011 года партийная система перейдет из состояния относительной стабильности в фазу неустойчивого «предвыборного» равновесия. При этом фактором, который может предопределить развитие событий в направлении дестабилизации, может стать любой значимый вызов, на который власть будет не в состоянии быстро ответить. Власть будет делать ставку на доминирующую партию - «Единую Россию», так как единороссы могут законодательно поддерживать инициативы по модернизации, исходящие сверху. По прогнозам экспертов, партия власти наберет на выборах 2011 года 65-70% голосов, КПРФ - 10-15%, ЛДПР и «Справедливая Россия» - 7-10%. Возможно, единороссов в Госдуме станет несколько меньше, но большинство мест все равно останется за ними».
Дмитрий, вы согласны с такой картинкой изменения политического ландшафта?
Дмитрий Травин: Нет, я не согласен. Не известно, когда произойдут изменения, и аналитики, которые писали этот текст, знают не больше, чем мы, и не больше, чем любой наш слушатель. Такого рода прогнозы появляются по другой причине. Я сам много пишу в прессе и вижу, что любой массовый читатель ждет каких-то сенсаций. Когда появляется какой-то сенсационный текст, который говорит «завтра все в стране изменится, это рухнет, это увеличится, это упадет», сразу же по интернет-изданиям очень четко видно, как увеличивается количество просмотров таких текстов. В газетах это не фиксировалось, а в Интернете фиксируется. А обычный текст может быть умным, грамотным, на основе качественной аналитики сделан, но если он не прогнозирует каких-то серьезных изменений, количество просмотров, особенно в конце августа, в отпускное время, очень маленькое. Если бы я был на месте этих аналитиков и хотел бы обратить на себя внимание, может быть, какой-то грант нужно срочно получить, я бы тоже какую-то сенсацию изобретал и говорил: «Ох, скоро все изменится!». Ничего не изменится.
Андрей Заостровцев: А я даже не вижу ничего в их прогнозах сенсационного, что будут делать ставку на «Единую Россию». А до этого на какую партию делали ставку? Что ли на христианских демократов, которых у нас практически нет? Ясно, что будут делать ставку на «Единую Россию». Это даже тривиальный, на мой взгляд, текст, преподнесенный как сенсация, ничего там особенного нет.
Виктор Резунков: Дмитрий из Москвы, добрый вечер.
Слушатель: Добрый вечер. Я покупаю продукты в основном в супермаркетах. Но у меня есть родственники в регионах, и посещая эти регионы, я вижу очень много качественных российских продуктов, которые почему-то до Москвы не доходят. Как вы считаете, насколько наши региональные производители могут накормить нашу страну, в том числе и столицу? И как вы считаете, нет ли риска в связи с тяжелыми засухами потери поголовья скота? Крестьяне вырежут скот, потому что его нечем будет кормить.
Андрей Заостровцев: Что касается первой половины вопроса, я бы в общем плане ответил. Если не мешать, с одной стороны, а с другой стороны, пускать в Москву, не препятствовать попаданию этих продуктов в Москву, то доля этих продуктов, о которых вы говорите, на московских прилавках увеличится. Вы лучше меня знаете ситуацию в Москве, а в Петербурге у нас, между прочим, еще хуже ситуация. В Петербурге доля сетевых магазинов больше, чем в Москве, она самая большая среди городов России. И давайте о таком факте вспомним, что Советский Союз к 80-ым годам стал крупнейшим импортером продовольствия в мире, 15% всего мирового импорта зерна приходилось на Советский Союз. Потом мы о сельском хозяйстве в 90-ые годы забыли, мало на него внимания обращали, и оказалось, что к 2008 году мы стали третьим в мире, после США и Канады, экспортером зерна. Вот если бы кто-то при Брежневе в 1980 году сказал, что такая ситуация будет в 2008 году, я бы сказал, что человеку лечиться надо в известном учреждении. Есть великий принцип экономический: не мешай. А я его перевожу на русский с французского как «отвали». Вот если государство не будет мешать, с одной стороны, а с другой стороны, будет соблюдать, гарантировать права собственности, контрактов, поддерживать конкуренцию в том плане, что ограничивать силовое вмешательство, если таковое есть, а у нас оно существует вовсю, в эту конкуренцию, то дела могут пойти, улучшиться.
Виктор Резунков: Дмитрий Владиславович из Челябинской области, пожалуйста.
Слушатель: Моя семья на протяжении всего столетия столкнулась с вмешательством власти в собственность. В 33-ем году умерли все мои родственники на Украине в результате того, что их лишили собственности. В 37-ом году репрессировали моего прадеда, бабушка осталась одна с ребенком. И на Севере меня тоже лишили собственности, то есть мои вклады пропали на Севере. Люди работали по 20 лет, а их без копейки оставили. Получается, они потенциально могли бы использовать те деньги, которые они там заработали, для возрождения сельского хозяйства. Вот вы, как экономисты, можете разработать какую-то программу, которая была бы конкурентна той программе, которая сейчас у правительства? Чтобы активизировать, еще выше поднять уровень сельского хозяйства, то есть перейти на интенсивные методы сельского хозяйства, когда мы не будем зависеть от засухи, как в Европе сделали.
Дмитрий Травин: А здесь ничего разрабатывать не надо. У нас нет экономических проблем с экономическими программами. Есть много грамотных экономистов, давно уже написавших программы. У нас в стране проблема политическая: какую программу ни напиши, никто не даст ее внедрить, потому что власть внедряет только те программы, которые ее устраивают.
Андрей Заостровцев: Более-менее разумная экономическая программа придет в столкновение с интересами власть имущих, настоящими нашими олигархами, из которых формируется реальная власть в России, поэтому ей не дадут хода. Зачем им свободная конкуренция, когда они живут от монополизма?..
