Мой сенсей господин Судо любил повторять: "если ты хочешь узнать правду о человеке, проживи с ним день и ночь". Я тоже стараюсь не торопиться с выводами, даже если они очевидны.

Вся страна знает "жемчужного" прапорщика, который ославил МВД. Только ленивый, наверное, не прошелся по нему и по всей правоохранительной системе. Оскорбительных и возмутительных слов было сказано так много, что из них можно было бы свить крепкую веревку, чтобы его повесить, попадись он в руки толпы. А я хочу рассказать о другом эпизоде моей жизни, который стал для меня хорошим уроком.

Так получилось, что мой путь в родной город лежал транзитом через Москву. Времени до отлета было предостаточно, и я рискнул выехать в город, чтобы пересечься с друзьями и посмотреть на московские красоты. Встречи и прогулки быстро закончились, мне было пора в аэропорт. Я пошел к ближайшей станции метро. Было не так уж поздно, но людей в парке становилось все меньше. Где-то раздался громкий наглый гогот, послышался звон разбитого стекла. Я ускорил шаг, инстинктивно чего-то опасаясь. Вдруг меня окликнул чей-то уверенный голос. Двое бравых омоновцев в камуфляже помахивали дубинками. Проверка паспорта, дежурные фразы "кто такой", "зачем в Москву", "есть ли регистрация" и такие же дежурные ответы "проездом", "в паспорте все штампы в порядке", "опаздываю на самолет" не отняли много времени, но уверенности, что отпустят быстро и безболезненно, у меня поубавилось. Наслушался я и начитался, как нашего брата-иммигранта бьют, грабят и убивают не только бандиты и скинхеды, но и служивые люди.

– Говоришь, на самолет опаздываешь, – усмехнулся один из них. Приземистый, с сильными руками. Про таких говорят: подковы руками ломает. Сейчас он, правда, мял не подкову, а мой паспорт, который мне было жалко. Но местами меняться я все же не хотел.

– У меня и билет имеется. Вот он. Боялся опоздать, вот и шел быстро, – я оправдывался перед ними и сам себе был противен. Ведь ничего плохого я не сделал!

– И билет у него имеется, – прапорщик растягивал слова, словно шарики во рту катал. – И шел он быстро. Чтобы не опоздать. Молодец, все продумал. А вот ты не подумал, что пройти через этот парк в такое время сродни подвигу или сумасшествию?

– Я драться умею, – я все еще думал о своем паспорте в руках омоновца и отвечал прямо. – Если что, сбегу.

Ребята рассмеялись весело и, мне почудилось, одобрительно. Второй, прапорщик, который до этого не встревал в разговор, забрал мой многострадальный паспорт из рук товарища, и сказал:

– Коль, я провожу гостя до метро. А то он бегать и драться научился, а мозги развить, видать, подзабыл.

Мы пошли с ним через парк. Надо сказать, шел я более уверенно, чем один до этого. Мы шли мимо агрессивной молодежи с бутылками "Клинского" в руках каждого, уже опустевшими аллеями и я запоздало понимал, что пойди я один, то обязательно попал бы в историю. Карате, конечно же, помогло бы мне, но какова была бы цена такой победы? Я не знал.

Мы разговорились. Иван, такое красивое имя у бойца спецотряда. Коренной москвич. Сразу после армии пошел служить в милицию. Мастер рукопашного боя. Но не любит драться. Крайне негативно относится к приезжим.

– Вы не сердитесь, но я скажу правду, – он все же перешел на "вы", понимая нашу пятнадцатилетнюю разницу в возрасте. – Из ваших стран приезжают самые низкие слои общества. Вести себя не умеют, работать не все хотят. Молодежь бежит на Казанский вокзал криминалом промышлять. Работают единицы. Русский и наши обычаи ни хрена не знают и знать не хотят.

– Я же все знаю и работаю, – обиделся я.

– Не спорю. По вам это видно. Вы нормальный человек. Только наивный. Взбрело ведь вечером через парк идти. Да вам голову оторвали бы через десять минут. И никуда вы не сбежали бы.

– А зачем вы пошли меня провожать? Только честно. Может, денег хотели заработать? – я взял его что называется "на слабо".

– На свои деньги купите подарков своим детям. Я просто помочь хотел. Так, чтобы по-мужски, – буркнул он. Обиделся, значит.

– Прости, дружище. Просто сейчас не часто встретишь таких славных ребят. Прости.

– Ладно. Вот нас все ругают. Мол, менты хуже бандитов. И нами детей стращают, сам слышал. А как беда какая случится, сразу к нам бегут. И спасибо никто не скажет. И не поможет никогда. Я вчера упавшее после бури дерево с дороги хотел оттащить, четыре мужика смотрели, никто не подошел помочь. Я уже не говорю о более серьезных вещах. Помощи в раскрытии преступлений, их профилактики. Все считают, что мы в милицию идем деньги лопатой грести, бизнесменов прессовать да за "корочку" прятаться. Есть такие. Не спорю. Но не все. Понимаете, не все такие. Вот мой друг Колька не такой. Вы видели его. У него пятилетняя дочка сильно простудилась. Так он дежурит все смены без выходных, чтобы надбавку к зарплате получить и лекарства дорогие купить. А из-за пары паршивых овец нас всех дерьмом поливают.

– Что-то таких вот паршивых овец люди много насчитали.

– А вы лучше воспитывайте детей. И пример добрый подавайте. А то выходит, что каждое новое поколение хуже предыдущего. А у кого оно, спрашивается, учится, воспитывается, а? Или они все детдомовские? Нет, не детдомовские. Просто у уродов родители такие же. Вот с них и спрос должен быть. И поэтому к нам в милицию идут разные люди. И лучшие и худшие.

– А вот скажи, друг, пошел бы ты на Триумфальную площадь "марш несогласных" разгонять? Только честно скажи, раз начал говорить правду.

Боец подумал, – я успел сосчитать двадцать пять размеренных шагов, – и ответил:

– Знаете, пошел бы. Приказы начальства не обсуждаются. Но людей за их убеждения не бил бы. Я смотрел бы, как бы чего не вышло. Провокации, криминала какого-нибудь. А людей не бил бы. Нет.

– Ты славный парень, Ваня, – мне было приятно эти пятнадцать минут пройтись с простым русским парнем. Ментом, прапорщиком. С такими вот мыслями о нашей жизни.

Возле входа в метро я купил в палатке пару шоколадок, какой-то напиток с веселым Незнайкой, игрушку куклу и подал ему.

– Отдай другу Коле. Пусть дочери устроит праздник. И спасибо тебе.

– Служба, – омоновец Иван привычно – небрежно козырнул и ушел обратно.

И стало мне так легко от встречи с таким чистым парнем, что подумалось, а ведь все не так плохо, как кажется. Вот Иван с Колей служат в милиции не за деньги грязные, а за совесть. Шевчук защищает правду. Наши с вами соседи идут в рукопашную и себя и лес защищать. И жизнь вопреки злу становится лучше.