В последние дни было много разговоров о группе "Барто", солистку которой Марию Любичеву пригласили для беседы на Петровку, 38. В блогах можно найти сотни ссылок на песню "Готов", которая была исполнена на знаменитом митинге в защиту Химкинского леса и вызвала большой интерес милиции. В интервью Радио Свобода солистка "Барто" Мария Любичева и идеолог группы Алексей Отраднов рассказали о взглядах, которые они исповедуют и о том, про что, собственно говоря, их песня "Готов".
– Алексей, почему вас представляют как идеолога группы?
– Потому что я ни на чем играть не умею, кроме как на баяне, аккордеоне и металлических ложках.
– Мария, как была написана песня "Готов"?
– Песня была написана весной этого года, у нас вышел сингл, под названием "Секс-бомба", в который она вошла. Она не раз исполнялась на разных площадках, открытых и закрытых, и проблем никогда не возникало. Алексей – автор практически всех текстов "Барто", но иногда пишу и я, "Готов" – это мой текст.
– Мария, расскажите о визите на Петровку, 38. Как с вами говорили – как со звездой или как с преступницей?
Мария Любичева– На Петровке мне сказали, что они узнали о нашей группе только после митинга. Говорили абсолютно нормально, очень вежливо. Люди, которые со мной общались, занимались сбором информации, задавали вопросы, я на них отвечала. Они все запротоколировали и сказали, что мне следует ждать до конца месяца результаты экспертизы.
– Автограф не просили?
– Нет, но сказали, что обязательно придут на концерт.
– Где-то писали, что вас спросили, не залитована ли эта песня? Действительно так и сказали – залитована? Я этого слова лет 20 не слышал, а вы, я думаю, вообще не должны его знать.
– Нет, я слышала это слово. Я любила русский рок в подростковом возрасте и, конечно, помню все те истории, читала, следила за ними. По поводу литовки текстов я была очень удивлена. Спрашивали, был ли мой текст залитован организаторами митинга перед тем, как я пошла его исполнять на грузовике.
– Сейчас вы ждете результатов экспертизы. Кто эксперты – это вам сказали?
– Сказали, что речь идет о двух экспертах, которые имеют отношение к отделу по борьбе с экстремизмом. Уже есть предварительное мнение, что в этой песне содержатся элементы экстремизма, в частности, разжигание розни между двумя социальными группами. Мы пытались выяснить, что это за две социальные группы, но ответа не получили.
– Алексей, насколько я знаю, речь идет о двух строчках из песни, которые звучат так: "Я готова. А ты готов поджигать по ночам машины ментов?". Но песня эта не про поджоги и не про ментов, а о любви, это так?
Алексей Отраднов – Нас действительно интересовала любовь людей, скажем так, экстремальных – Бонни и Клайда, или как в фильме Оливера Стоуна "Прирожденные убийцы". Людей, которые находятся в конфликте с социумом. Нас интересовало, как эти люди общаются между собой, что они друг другу говорят, что они чувствуют, песня была об этом.
– (М.Л.) Так получилось, что нас слушает оппозиционная молодежь, а не те, которые поддерживают движение "Наши". Понятно, что эта песня им близка, и мы знаем и видим, как эти люди живут и чем они дышат. Материал был взят оттуда, из отношений этих людей, их чувств. В песне не указано, что за страна, что за люди, что за демонстрация, что за менты. Я хотела написать красивую романтическую историю, но с таким криминальным, может быть несколько радикальным ореолом. Так получилось, что на Пушкинскую площадь стараниями властей не подвезли звукоусиливающую аппаратуру, поэтому текст прозвучал без музыки. А когда слушаешь музыку и текст, вполне понятно, что песня о любви, и она лирическая.
– Сфера художественного творчества много лет была вне поля зрения властей, и вот теперь одно за другим подобные дела – и арест рэппера Noize MC, и дело против журнала "Артхроника". А началось несколько лет назад с судов против организаторов выставок "Осторожно, религия" и "Запретное искусство". Ваша история в этом контексте кажется вам важным и тревожным знаком?
– Да, как раз это и пугает. Речь сейчас идет не о качестве материала этих выставок или о музыке. Речь идет о том, что государство фактически возвращает цензуру. Россия, которая в девяностых боролась за свободу и за нормальное развитие, спустя двадцать лет возвращается к тоталитаризму, к полицейскому государству. В нашей песне вообще нет призыва к насилию, но есть аллегория, абстракция, непонятная нашему государству и правоохранительным органам.
– Я знаю, что вы интересуется политикой, что вы называете себя левыми или даже ультралевыми. Но ведь это очень расплывчатое определение, потому что Геннадий Андреевич Зюганов – левый и какой-нибудь европейский активист Фронта Освобождения Животных тоже левый, а между ними пропасть. В чем левизна вашей левизны?
– (А.О.) Действительно группа возникла как некий ответ на то, что происходило в обществе, то есть на культуру потребления, и многие это поняли, им это понравилось. Нас на начальном этапе поддержал Артемий Троицкий, который стал издателем первого и второго нашего альбома, сейчас готовится третий. Второй альбом был более политически окрашенным, и это была реакция на ту систему властных отношений, которая сложилась в России – систему отсутствия конкуренции во власти. Если ее нет, если есть монополия на власть, то власти нет смысла делать что-то лучше, ей не с кем соревноваться и не перед кем отчитываться. И в этом смысле показательна акция, в которой мы приняли участие, – в защиту Химкинского леса. Наш коллега, музыкант Юрий Шевчук, правильно отметил, что Химкинский лес – это некая метафора. То есть мы все живем в Химкинском лесу, в этой системе отношений, когда государство может делать то, что считает нужным. Этот митинг стал опытом, который показал, что общество является силой, имеющей право на какое-то высказывание, на какое-то мнение. И нас интересуют, прежде всего, такие вещи, мы не ассоциируем себя ни с какой из политических партий, мы – музыканты, которых волнует происходящее.
– Алексей, вы писали, что акция в защиту Химкинского леса может стать "куском льда, на котором поскользнется наш полковник". Я поясню, что это отсылка к группе "Гражданская оборона", только там был лед под ногами майора. Предположим, что полковник поскользнулся, что дальше, как вы видите будущее?
– Мы говорим о том, что власть примет во внимание те силы, которые она сейчас не принимает во внимание, она все-таки будет вынуждена построить диалог.
– (М.Л.) Как показала действительность, полковник надел коньки и поехал дальше.
– (А.О.) Это другой вопрос. Мне на память приходит история с законом о монетизации льгот. Тогда, вы помните, вышли на улицы сотни и тысячи пенсионеров, перегородили движение, и власть потерпела поражение. Поразительно, что пенсионеры стали единственной силой, которая как-то смогла на что-то повлиять. Со своей стороны мы понимаем, что Химкинский лес – это не самая глобальная проблема в России, 99,9% людей это не волнует, они не имеют отношения ни к Химкам, ни к лесу. Но, тем не менее, почему-то этот эпизод стал знаковым для современной России. Очевидно, что молодежь становится более политизированной. Если пять лет назад никто ни о чем не думал, все было хорошо, то сейчас на митинг выходят тысячи человек, и это говорит о том, что люди задумываются. И если они будут думать дальше, то я думаю, что что-то изменится.
– Алексей, почему вас представляют как идеолога группы?
– Потому что я ни на чем играть не умею, кроме как на баяне, аккордеоне и металлических ложках.
– Мария, как была написана песня "Готов"?
– Песня была написана весной этого года, у нас вышел сингл, под названием "Секс-бомба", в который она вошла. Она не раз исполнялась на разных площадках, открытых и закрытых, и проблем никогда не возникало. Алексей – автор практически всех текстов "Барто", но иногда пишу и я, "Готов" – это мой текст.
– Мария, расскажите о визите на Петровку, 38. Как с вами говорили – как со звездой или как с преступницей?
– Автограф не просили?
– Нет, но сказали, что обязательно придут на концерт.
– Где-то писали, что вас спросили, не залитована ли эта песня? Действительно так и сказали – залитована? Я этого слова лет 20 не слышал, а вы, я думаю, вообще не должны его знать.
– Нет, я слышала это слово. Я любила русский рок в подростковом возрасте и, конечно, помню все те истории, читала, следила за ними. По поводу литовки текстов я была очень удивлена. Спрашивали, был ли мой текст залитован организаторами митинга перед тем, как я пошла его исполнять на грузовике.
– Сейчас вы ждете результатов экспертизы. Кто эксперты – это вам сказали?
– Сказали, что речь идет о двух экспертах, которые имеют отношение к отделу по борьбе с экстремизмом. Уже есть предварительное мнение, что в этой песне содержатся элементы экстремизма, в частности, разжигание розни между двумя социальными группами. Мы пытались выяснить, что это за две социальные группы, но ответа не получили.
– Алексей, насколько я знаю, речь идет о двух строчках из песни, которые звучат так: "Я готова. А ты готов поджигать по ночам машины ментов?". Но песня эта не про поджоги и не про ментов, а о любви, это так?
– (М.Л.) Так получилось, что нас слушает оппозиционная молодежь, а не те, которые поддерживают движение "Наши". Понятно, что эта песня им близка, и мы знаем и видим, как эти люди живут и чем они дышат. Материал был взят оттуда, из отношений этих людей, их чувств. В песне не указано, что за страна, что за люди, что за демонстрация, что за менты. Я хотела написать красивую романтическую историю, но с таким криминальным, может быть несколько радикальным ореолом. Так получилось, что на Пушкинскую площадь стараниями властей не подвезли звукоусиливающую аппаратуру, поэтому текст прозвучал без музыки. А когда слушаешь музыку и текст, вполне понятно, что песня о любви, и она лирическая.
– Сфера художественного творчества много лет была вне поля зрения властей, и вот теперь одно за другим подобные дела – и арест рэппера Noize MC, и дело против журнала "Артхроника". А началось несколько лет назад с судов против организаторов выставок "Осторожно, религия" и "Запретное искусство". Ваша история в этом контексте кажется вам важным и тревожным знаком?
– Да, как раз это и пугает. Речь сейчас идет не о качестве материала этих выставок или о музыке. Речь идет о том, что государство фактически возвращает цензуру. Россия, которая в девяностых боролась за свободу и за нормальное развитие, спустя двадцать лет возвращается к тоталитаризму, к полицейскому государству. В нашей песне вообще нет призыва к насилию, но есть аллегория, абстракция, непонятная нашему государству и правоохранительным органам.
– Я знаю, что вы интересуется политикой, что вы называете себя левыми или даже ультралевыми. Но ведь это очень расплывчатое определение, потому что Геннадий Андреевич Зюганов – левый и какой-нибудь европейский активист Фронта Освобождения Животных тоже левый, а между ними пропасть. В чем левизна вашей левизны?
– (А.О.) Действительно группа возникла как некий ответ на то, что происходило в обществе, то есть на культуру потребления, и многие это поняли, им это понравилось. Нас на начальном этапе поддержал Артемий Троицкий, который стал издателем первого и второго нашего альбома, сейчас готовится третий. Второй альбом был более политически окрашенным, и это была реакция на ту систему властных отношений, которая сложилась в России – систему отсутствия конкуренции во власти. Если ее нет, если есть монополия на власть, то власти нет смысла делать что-то лучше, ей не с кем соревноваться и не перед кем отчитываться. И в этом смысле показательна акция, в которой мы приняли участие, – в защиту Химкинского леса. Наш коллега, музыкант Юрий Шевчук, правильно отметил, что Химкинский лес – это некая метафора. То есть мы все живем в Химкинском лесу, в этой системе отношений, когда государство может делать то, что считает нужным. Этот митинг стал опытом, который показал, что общество является силой, имеющей право на какое-то высказывание, на какое-то мнение. И нас интересуют, прежде всего, такие вещи, мы не ассоциируем себя ни с какой из политических партий, мы – музыканты, которых волнует происходящее.
– Алексей, вы писали, что акция в защиту Химкинского леса может стать "куском льда, на котором поскользнется наш полковник". Я поясню, что это отсылка к группе "Гражданская оборона", только там был лед под ногами майора. Предположим, что полковник поскользнулся, что дальше, как вы видите будущее?
– Мы говорим о том, что власть примет во внимание те силы, которые она сейчас не принимает во внимание, она все-таки будет вынуждена построить диалог.
– (М.Л.) Как показала действительность, полковник надел коньки и поехал дальше.
– (А.О.) Это другой вопрос. Мне на память приходит история с законом о монетизации льгот. Тогда, вы помните, вышли на улицы сотни и тысячи пенсионеров, перегородили движение, и власть потерпела поражение. Поразительно, что пенсионеры стали единственной силой, которая как-то смогла на что-то повлиять. Со своей стороны мы понимаем, что Химкинский лес – это не самая глобальная проблема в России, 99,9% людей это не волнует, они не имеют отношения ни к Химкам, ни к лесу. Но, тем не менее, почему-то этот эпизод стал знаковым для современной России. Очевидно, что молодежь становится более политизированной. Если пять лет назад никто ни о чем не думал, все было хорошо, то сейчас на митинг выходят тысячи человек, и это говорит о том, что люди задумываются. И если они будут думать дальше, то я думаю, что что-то изменится.
