Ирина Лагунина: 9 июня этого года Совет Безопасности ООН проголосовал за резолюцию, ужесточающую экономические санкции против Ирана, а в конце того же месяца вступил в силу новый американский закон о санкциях. Принесет ли плоды новый режим санкций, заставит ли он иранских лидеров одуматься? Об этом сегодня много спорят в США. Вашингтонский Центр международных и стратегических исследований провел на днях подряд две дискуссии на эту тему. Рассказывает Владимир Абаринов.
Владимир Абаринов: Расхожее мнение гласит, что санкции не работают: они оказались бессильны против режима Саддама Хусейна в Ираке, против Северной Кореи, до сих пор не принесли желаемого результата и в случае с Ираном. С другой стороны, имеются примеры Ливии и Южной Африки, отказавшихся от разработки оружия массового уничтожения в обмен на выход из международной изоляции. Стюарт Ливи, занимающий пост заместителя министра финансов США по терроризму и финансовой разведке, признался в начале своего выступления, что пять лет назад, когда он вступил в свою ложность, был настроен скептически в отношении санкций, а теперь убежден, что нынешний режим будет эффективным.
Стюарт Ливи: Эта аудитория хорошо осведомлена об истории американо-иранских отношений и проблемах, с которыми мы продолжаем сталкиваться, пытаясь воспрепятствовать созданию Ираном ядерного оружия и положить конец поддержке, которую Иран оказывает терроризму. Как всем нам известно, Иран не дал сколько-нибудь содержательный ответ на предложение к взаимодействию, сделанное Соединенными Штатами и международным сообществом. Он по-прежнему игнорирует многочисленные резолюции Совета безопасности ООН. По этой причине, хотя приглашение к взаимодействию остается в силе, Соединенные Штаты и международное сообщество были вынуждены усугубить последствия отказа. Цель этого давления состоит в том, чтобы сделать более отчетливым для лидеров Ирана выбор между интеграцией в международное сообщество, которой должно предшествовать выполнение Ираном его международных обязательств, и трудностями, которыми чревата дальнейшая изоляция.
Владимир Абаринов: На чем основана уверенность Стюарта Ливи?
Стюарт Ливи: Как заявила ранее в этом месяце госсекретарь Клинтон, санкции и давление не самоцель. Это способ достижения цели. Жестко изолируя Иран в финансовом и торговом отношениях, используя в своих интересах имеющиеся уязвимые места Ирана, мы можем воздействовать на его расчеты. Стратегия, которую мы разработали и теперь осуществляем, способна создать и создаст рычаги влияния для нашей дипломатии.
Есть три основных причины, почему эта стратегия является эффективной. Во-первых, потому что эта стратегия нацелена на нелегальные операции Ирана и на юридические лица, ответственные за эти операции. Благодаря этому мы смогли привлечь на свою сторону ответственный частный бизнес по всему миру, а это, в свою очередь, дало нам возможность создать широкую коалицию правительств – более широкую, чем это было бы возможно без участия частного сектора. Во-вторых, у этой более широкой коалиции теперь есть инструменты более жесткого нажима на Иран – особенно это касается резолюции 1929 Совета безопасности ООН и нового американского закона о всеобъемлющих санкциях в отношении Ирана. И в-третьих, все это происходит в тот самый момент, когда Иран особенно уязвим. Он уязвим вследствие неумения своего правительства управлять экономикой и проявлять политическую гибкость.
Владимир Абаринов: По словам Стюарта Ливи, Иран уже сегодня находится в чрезвычайно сложном положении, и положение это неуклонно усугубляется.
Стюарт Ливи: Контраст между ситуацией 2005 года и сегодняшней разительный. До того, как Министерство финансов США в 2006 году впервые приняло меры против иранского государственного банка, Иран пользовался доступом к финансовым услугам самых престижных и крупных финансовых институтов мира, что позволяло ему заниматься бизнесом во всех уголках земного шара. Сегодня Иран лишен возможности пользоваться услугами солидных банков и все с большим трудом осуществляет крупные сделки в долларах или евро. Эта тенденция не ограничивается финансовым сектором. Почти ежедневно мы получаем сообщения о том, что крупнейшие компании принимают решение прекратить деловые связи с Ираном. Только за последние несколько месяцев десятки компаний публично объявили, что сокращают или прекращают деловые отношения с Ираном. В числе этих компаний - Тойота, Киа, Лукойл, Ллойд, Royal Dutch Shell и многие, многие другие. Иран испытывает все большую нужду в иностранных инвестициях и технологиях, необходимых ему для модернизации ветшающей энергетической инфраструктуры, а это, в свою очередь, ставит под угрозу его возможности по добыче и экспорту нефти и газа. Вследствие принятия Конгрессом нового закона о санкциях, Иран испытывает чрезвычайные трудности с импортом очищенной нефти. А иранский судоходный бизнес, главное связующее звено его международной торговли, сталкивается с отказом международных страховых компаний страховать его суда и грузы.
Владимир Абаринов: Американская стратегия рассчитана на внутренние процессы в Иране – недовольство населения и раскол правящей верхушки.
Стюарт Ливи: Возможно, самое важное здесь то, что по имеющейся у нас информации режим весьма обеспокоен последствиями этих мер, особенно в отношении банковской системы и перспектив экономического роста. С усилением этого давления растет и критика в адрес Ахмадинежада и других, не сумевших подготовить страну к международным санкциям и недооценивших их эффект.
Владимир Абаринов: Стюарт Ливи утверждает, что признаки вызванного санкциями нового политического кризиса в Иране налицо.
Стюарт Ливи: На прошлой неделе бывший иранский президент Рафсанджани публично предупредил лидеров Ирана, я цитирую: "Отнеситесь к санкциям серьезно, это не шутка". Он также сказал: "Мы еще никогда не сталкивались с санкциями такой силы, и эта сила продолжает нарастать с каждым днем. Всякий раз, когда мы находим лазейку, они, то есть западные державы, тотчас затыкают ее".
Владимир Абаринов: Энтузиастом новых антииранских санкций является председатель комитета Палаты представителей по международным делам Говард Берман. Он приложил немалые усилия для того, чтобы новый закон был одобрен палатой. Он был принят фактически полным консенсусом. За закон проголосовали 408 членов нижней палаты и только 8 – против. В Сенате закон был принят единогласно – 99 голосами. Говард Берман в своем выступлении нарисовал зловещую картину того, что произошло бы, если бы санкции не были введены.
Говард Берман: Не допустить Иран к обладанию ядерным оружием – приоритет наших национальных интересов. Как председатель комитета нижней палаты по иностранным делам я сделал эту задачу приоритетной и для себя. Иран, по имеющимся сведениям, в настоящее время располагает достаточным количеством обогащенного урана для производства одного-двух ядерных зарядов, и, возможно, его отделяет всего один год от того момента, когда он усовершенствует технологию и сможет создать и испытать действующую бомбу. Обладая такой возможностью, Иран станет нечувствителен к дипломатическому давлению США и Запада и, соответственно, сможет практически безнаказанно нарушать права человека у себя в стране и поддерживать терроризм за ее пределами.
Террористические партнеры Ирана в Ираке, равно как и Хезболлах в Ливане и ХAMAC в Газе и на Западном берегу получат ободряющий сигнал. Запуганные арабские режимы вступят в политическое соглашение с новой ядерной энергией, чтобы гарантировать свое выживание. Например, они могут уступить иранскому давлению и отказать Америке в праве на размещение на своей территории американских войск. Иран, вооруженный ядерной бомбой, резко усилит свое влияние в Организации государств-экспортеров нефти с тем, чтобы сократить нефтедобычу, а это может привести к огромному росту цен на нефть. Это побудило бы наиболее крупных соседей Ирана приступить к созданию своего собственного ядерного оружия, что наверняка разрушит глобальный режим нераспространения. В самом худшем случае Иран поделится своим ядерным оружием или технологиями с террористами или даже применит его в качестве средства нападения. Полностью исключить эту последнюю возможность нельзя, особенно когда речь идет о режиме, который настолько идеологизирован и до такой степени не ценит человеческую жизнь, что посылал на смерть тысячи своих собственных детей на минные поля во время ирано-иракской войны.
Владимир Абаринов: Конгрессмен Берман даже не стал подробно останавливаться на двух других сценариях.
Говард Берман: В этих обстоятельствах у нас не было иного выбора, кроме как ввести агрессивные санкции. Два других варианта – нанести удары по ядерным объектам Ирана или, что еще хуже, признать Иран ядерной державой - намного более рискованны и чреваты ужасными последствиями для американской, региональной и международной безопасности и стабильности.
Владимир Абаринов: Важный элемент санкций – лишение Ирана возможности закупать или производить очищенную нефть. По словам Стюарта Ливи и Говарда Бермана, это уже привело к жестокому бензиновому кризису в Иране, поскольку собственной нефтеперерабатывающей промышленности в стране нет.
Говард Берман: Закон о всесторонних санкциях в отношении Ирана, который был принят в обеих палатах Конгресса подавляющим большинством и вступил в силу после его подписания президентом Обамой 1 июля – важный вклад в международные усилия по ужесточению давления на иранский режим. Посредством разнообразных мер он вынуждает иностранные компании и банки выбирать между американским и иранским рынками. Он специально нацелен на иностранные фирмы и финансовые институты, предоставляющие финансовые услуги иранским организациям, в том числе Корпусу стражей исламской революции, которые причастны к терроризму
или производству оружия массового уничтожения. Кроме того, наш закон направлен против тех
иностранных компаний, которые продают Ирану очищенную нефть или которые помогают ему развивать или поддерживать в рабочем состоянии его собственные производственнные мощности по переработке нефти.
Владимир Абаринов: Говард Берман ответил, что новый режим поддержали союзники США.
Говард Берман: Европейский союз и такие страны, как Канада, Австралия, Норвегия, Япония и Южная Корея, ввели свои собственные санкции. Фактически каждая западная энергетическая компания в настоящее время согласилась прекратить продажи очищенной нефти в Иран и воздержаться от новых инвестиций в энергетический сектор Ирана. После введения международных и американских санкций большинство банков в Объединенных Арабских Эмиратах, важном торговом партнере Ирана, прекратило денежные переводы в Иран. Судя по сообщениям печати, санкции сократили наполовину объем иранской торговли с Дубаем, который долгое время был для Ирана критически важным центром реэкспорта.
Владимир Абаринов: О России речь зашла единственный раз – когда Берман говорил о возможных попытках обойти новый режим.
Говард Берман: В то время как международное сообщество вводит санкции, может случиться так, что Китай, Россия и другие страны, рассчитывая на узкое толкование буквы резолюции 1929 Совета безопасности ООН, могут увеличить продажи очищенной нефти в Иран или же попытаться занять освободившееся место на иранском энергетическом рынке. В самом деле: несколько китайских компаний уже как будто занялись подпадающей под санкции деятельностью.
Мы должны удвоить наши усилия с тем, чтобы убедить Китай и других, что Иран, вооруженный ядерной бомбой, – это угроза не только физической безопасности региона, но и стабильности энергетических рынков.
Владимир Абаринов: На вопрос, как скоро он ожидает политического эффекта от санкций, Говард Берман ответил, что речь идет не о годах, а о месяцах.
Владимир Абаринов: Расхожее мнение гласит, что санкции не работают: они оказались бессильны против режима Саддама Хусейна в Ираке, против Северной Кореи, до сих пор не принесли желаемого результата и в случае с Ираном. С другой стороны, имеются примеры Ливии и Южной Африки, отказавшихся от разработки оружия массового уничтожения в обмен на выход из международной изоляции. Стюарт Ливи, занимающий пост заместителя министра финансов США по терроризму и финансовой разведке, признался в начале своего выступления, что пять лет назад, когда он вступил в свою ложность, был настроен скептически в отношении санкций, а теперь убежден, что нынешний режим будет эффективным.
Стюарт Ливи: Эта аудитория хорошо осведомлена об истории американо-иранских отношений и проблемах, с которыми мы продолжаем сталкиваться, пытаясь воспрепятствовать созданию Ираном ядерного оружия и положить конец поддержке, которую Иран оказывает терроризму. Как всем нам известно, Иран не дал сколько-нибудь содержательный ответ на предложение к взаимодействию, сделанное Соединенными Штатами и международным сообществом. Он по-прежнему игнорирует многочисленные резолюции Совета безопасности ООН. По этой причине, хотя приглашение к взаимодействию остается в силе, Соединенные Штаты и международное сообщество были вынуждены усугубить последствия отказа. Цель этого давления состоит в том, чтобы сделать более отчетливым для лидеров Ирана выбор между интеграцией в международное сообщество, которой должно предшествовать выполнение Ираном его международных обязательств, и трудностями, которыми чревата дальнейшая изоляция.
Владимир Абаринов: На чем основана уверенность Стюарта Ливи?
Стюарт Ливи: Как заявила ранее в этом месяце госсекретарь Клинтон, санкции и давление не самоцель. Это способ достижения цели. Жестко изолируя Иран в финансовом и торговом отношениях, используя в своих интересах имеющиеся уязвимые места Ирана, мы можем воздействовать на его расчеты. Стратегия, которую мы разработали и теперь осуществляем, способна создать и создаст рычаги влияния для нашей дипломатии.
Есть три основных причины, почему эта стратегия является эффективной. Во-первых, потому что эта стратегия нацелена на нелегальные операции Ирана и на юридические лица, ответственные за эти операции. Благодаря этому мы смогли привлечь на свою сторону ответственный частный бизнес по всему миру, а это, в свою очередь, дало нам возможность создать широкую коалицию правительств – более широкую, чем это было бы возможно без участия частного сектора. Во-вторых, у этой более широкой коалиции теперь есть инструменты более жесткого нажима на Иран – особенно это касается резолюции 1929 Совета безопасности ООН и нового американского закона о всеобъемлющих санкциях в отношении Ирана. И в-третьих, все это происходит в тот самый момент, когда Иран особенно уязвим. Он уязвим вследствие неумения своего правительства управлять экономикой и проявлять политическую гибкость.
Владимир Абаринов: По словам Стюарта Ливи, Иран уже сегодня находится в чрезвычайно сложном положении, и положение это неуклонно усугубляется.
Стюарт Ливи: Контраст между ситуацией 2005 года и сегодняшней разительный. До того, как Министерство финансов США в 2006 году впервые приняло меры против иранского государственного банка, Иран пользовался доступом к финансовым услугам самых престижных и крупных финансовых институтов мира, что позволяло ему заниматься бизнесом во всех уголках земного шара. Сегодня Иран лишен возможности пользоваться услугами солидных банков и все с большим трудом осуществляет крупные сделки в долларах или евро. Эта тенденция не ограничивается финансовым сектором. Почти ежедневно мы получаем сообщения о том, что крупнейшие компании принимают решение прекратить деловые связи с Ираном. Только за последние несколько месяцев десятки компаний публично объявили, что сокращают или прекращают деловые отношения с Ираном. В числе этих компаний - Тойота, Киа, Лукойл, Ллойд, Royal Dutch Shell и многие, многие другие. Иран испытывает все большую нужду в иностранных инвестициях и технологиях, необходимых ему для модернизации ветшающей энергетической инфраструктуры, а это, в свою очередь, ставит под угрозу его возможности по добыче и экспорту нефти и газа. Вследствие принятия Конгрессом нового закона о санкциях, Иран испытывает чрезвычайные трудности с импортом очищенной нефти. А иранский судоходный бизнес, главное связующее звено его международной торговли, сталкивается с отказом международных страховых компаний страховать его суда и грузы.
Владимир Абаринов: Американская стратегия рассчитана на внутренние процессы в Иране – недовольство населения и раскол правящей верхушки.
Стюарт Ливи: Возможно, самое важное здесь то, что по имеющейся у нас информации режим весьма обеспокоен последствиями этих мер, особенно в отношении банковской системы и перспектив экономического роста. С усилением этого давления растет и критика в адрес Ахмадинежада и других, не сумевших подготовить страну к международным санкциям и недооценивших их эффект.
Владимир Абаринов: Стюарт Ливи утверждает, что признаки вызванного санкциями нового политического кризиса в Иране налицо.
Стюарт Ливи: На прошлой неделе бывший иранский президент Рафсанджани публично предупредил лидеров Ирана, я цитирую: "Отнеситесь к санкциям серьезно, это не шутка". Он также сказал: "Мы еще никогда не сталкивались с санкциями такой силы, и эта сила продолжает нарастать с каждым днем. Всякий раз, когда мы находим лазейку, они, то есть западные державы, тотчас затыкают ее".
Владимир Абаринов: Энтузиастом новых антииранских санкций является председатель комитета Палаты представителей по международным делам Говард Берман. Он приложил немалые усилия для того, чтобы новый закон был одобрен палатой. Он был принят фактически полным консенсусом. За закон проголосовали 408 членов нижней палаты и только 8 – против. В Сенате закон был принят единогласно – 99 голосами. Говард Берман в своем выступлении нарисовал зловещую картину того, что произошло бы, если бы санкции не были введены.
Говард Берман: Не допустить Иран к обладанию ядерным оружием – приоритет наших национальных интересов. Как председатель комитета нижней палаты по иностранным делам я сделал эту задачу приоритетной и для себя. Иран, по имеющимся сведениям, в настоящее время располагает достаточным количеством обогащенного урана для производства одного-двух ядерных зарядов, и, возможно, его отделяет всего один год от того момента, когда он усовершенствует технологию и сможет создать и испытать действующую бомбу. Обладая такой возможностью, Иран станет нечувствителен к дипломатическому давлению США и Запада и, соответственно, сможет практически безнаказанно нарушать права человека у себя в стране и поддерживать терроризм за ее пределами.
Террористические партнеры Ирана в Ираке, равно как и Хезболлах в Ливане и ХAMAC в Газе и на Западном берегу получат ободряющий сигнал. Запуганные арабские режимы вступят в политическое соглашение с новой ядерной энергией, чтобы гарантировать свое выживание. Например, они могут уступить иранскому давлению и отказать Америке в праве на размещение на своей территории американских войск. Иран, вооруженный ядерной бомбой, резко усилит свое влияние в Организации государств-экспортеров нефти с тем, чтобы сократить нефтедобычу, а это может привести к огромному росту цен на нефть. Это побудило бы наиболее крупных соседей Ирана приступить к созданию своего собственного ядерного оружия, что наверняка разрушит глобальный режим нераспространения. В самом худшем случае Иран поделится своим ядерным оружием или технологиями с террористами или даже применит его в качестве средства нападения. Полностью исключить эту последнюю возможность нельзя, особенно когда речь идет о режиме, который настолько идеологизирован и до такой степени не ценит человеческую жизнь, что посылал на смерть тысячи своих собственных детей на минные поля во время ирано-иракской войны.
Владимир Абаринов: Конгрессмен Берман даже не стал подробно останавливаться на двух других сценариях.
Говард Берман: В этих обстоятельствах у нас не было иного выбора, кроме как ввести агрессивные санкции. Два других варианта – нанести удары по ядерным объектам Ирана или, что еще хуже, признать Иран ядерной державой - намного более рискованны и чреваты ужасными последствиями для американской, региональной и международной безопасности и стабильности.
Владимир Абаринов: Важный элемент санкций – лишение Ирана возможности закупать или производить очищенную нефть. По словам Стюарта Ливи и Говарда Бермана, это уже привело к жестокому бензиновому кризису в Иране, поскольку собственной нефтеперерабатывающей промышленности в стране нет.
Говард Берман: Закон о всесторонних санкциях в отношении Ирана, который был принят в обеих палатах Конгресса подавляющим большинством и вступил в силу после его подписания президентом Обамой 1 июля – важный вклад в международные усилия по ужесточению давления на иранский режим. Посредством разнообразных мер он вынуждает иностранные компании и банки выбирать между американским и иранским рынками. Он специально нацелен на иностранные фирмы и финансовые институты, предоставляющие финансовые услуги иранским организациям, в том числе Корпусу стражей исламской революции, которые причастны к терроризму
или производству оружия массового уничтожения. Кроме того, наш закон направлен против тех
иностранных компаний, которые продают Ирану очищенную нефть или которые помогают ему развивать или поддерживать в рабочем состоянии его собственные производственнные мощности по переработке нефти.
Владимир Абаринов: Говард Берман ответил, что новый режим поддержали союзники США.
Говард Берман: Европейский союз и такие страны, как Канада, Австралия, Норвегия, Япония и Южная Корея, ввели свои собственные санкции. Фактически каждая западная энергетическая компания в настоящее время согласилась прекратить продажи очищенной нефти в Иран и воздержаться от новых инвестиций в энергетический сектор Ирана. После введения международных и американских санкций большинство банков в Объединенных Арабских Эмиратах, важном торговом партнере Ирана, прекратило денежные переводы в Иран. Судя по сообщениям печати, санкции сократили наполовину объем иранской торговли с Дубаем, который долгое время был для Ирана критически важным центром реэкспорта.
Владимир Абаринов: О России речь зашла единственный раз – когда Берман говорил о возможных попытках обойти новый режим.
Говард Берман: В то время как международное сообщество вводит санкции, может случиться так, что Китай, Россия и другие страны, рассчитывая на узкое толкование буквы резолюции 1929 Совета безопасности ООН, могут увеличить продажи очищенной нефти в Иран или же попытаться занять освободившееся место на иранском энергетическом рынке. В самом деле: несколько китайских компаний уже как будто занялись подпадающей под санкции деятельностью.
Мы должны удвоить наши усилия с тем, чтобы убедить Китай и других, что Иран, вооруженный ядерной бомбой, – это угроза не только физической безопасности региона, но и стабильности энергетических рынков.
Владимир Абаринов: На вопрос, как скоро он ожидает политического эффекта от санкций, Говард Берман ответил, что речь идет не о годах, а о месяцах.
