Выставка современного русского искусства "Контрапункт: современное русское искусство" должна открыться 14 октября в Лувре в рамках Года России и Франции. Но на днях стало известно, что Росохранкультура не разрешила к вывозу из России во Францию четыре работы Авдея Тер-Оганьяна из серии "Радикальный абстракционизм", первоначально отобранные к показу в Париже куратором экспозиции Мари-Лор Бернадак, сообщает агентство РИА Новости. В ответ восемь художников из России отказались от участия в ней, среди них Виталий Комар, Диана Мачулина, Юрий Альберт, Игорь Макаревич и другие. Представитель пресс-службы музея сообщил, что Лувр решит в четверг или пятницу проблему с показом российской выставки.
Владимир Кара-Мурза: На днях стало известно, что Министерство культуры и Росохранкультура решили изъять из экспозиции выставки "Русский контрапункт", открывающейся в Лувре 14 октября, работы художника Авдея Тер-Оганьяна из серии "Радикальный абстракционизм". Зам министра культуры Андрей Бусыгин подтвердил информацию о том, что работы художника исключены из числа отобранных для выставки. Он пояснил, что в его полотнах можно усмотреть призывы к насилию, а также возбуждению национальной и религиозной розни. В знак протеста против этого решения несколько участников "Русского контрапункта" отказались выставляться в Лувре. Среди художников,, которые отказались принять участие в российской выставке в Париже Юрий Альберт, Андрей Монастырский, Игорь Макаревич, Виталий Комар, Вадим Захаров, Юрий Лейдерман и Валерий Кошляков. Ранее к художникам, участникам выставки, обратился с открытым письмом сам Авдей Тер-Оганьян, призвав бойкотировать выставку в Лувре в связи с решением чиновников. Конфликт вокруг выставки современного русского искусства в Лувре мы сегодня обсуждаем с искусствоведом Андреем Ерофеевым и директором Государственного центра современного искусства Михаилом Миндлиным. Что собой представляют эти работы Авдея Тер-Оганьяна?
Михаил Миндлин: Можно я перед тем, как ответить на этот вопрос, прокомментирую позицию Министерства и Росохранкультуры. Так как я тесно общаюсь с представителями как с одной, так и с другой организации, должен сказать, что это не соответствует действительности. Ни Министерство культуры, ни Росохранкультуры не запрещали вывоза. Министерство культуры не может запретить вывоз, потому что не занимается регулированием ввоза и вывоза культурных ценностей из страны, а Росохранкультуры не запрещает, потому что это противоречит ее функциям по идеологическим соображениям. Росохранкультуры может запретить вывоз, если они находятся в розыске или по каким-то иным уголовным, но не политическим и не цензурным причинам.
Что касается работ, то это собственно абстрактные изображения беспредметные, принты на холсте с текстами, таких работы четыре. Тексты, на мой взгляд, символиционистские, вообще символиционистские работы, на самом деле художник иронизирует над социально-политическими декларациями и в контексте работы даже не искажается, а просто прямо наоборот переворачивается смысл этих деклараций.
Владимир Кара-Мурза: Как вы считаете, имеем ли мы дело с очередным случаем цензуры?
Андрей Ерофеев: Да, безусловно, имеет дело. Потому что нет дыма без огня, как бы ни происходило, кто бы ни запрещал. Сейчас мы можем в этом может быть разобраться. Но так или иначе, работы в Париж не поехали, это было доведено до художника, с художником стали объясняться и просить заменить на другие работы, мотивируя тем, что те вещи, которые привлекли внимание Росохранкультуры или Министерства культуры, они неполиткорректны и прочее. Я хочу еще раз вернуться к этим работам, если позволите. Что это, какой смысл этих произведений? Действительно, это серия.
Михаил Миндлин: Куратор выставки одобрил только четыре работы из этой серии и почему-то именно эти.
Андрей Ерофеев: Ведь куратор выставки не Министерство культуры и не представитель Государственного центра современного искусства, не русский искусствовед, а заведующий отделом современного искусства Лувра Мари-Лор Бернадак, которая, кстати сказать, человек неслучайный, она жена известного французского критика Бернара Меркаде, брата самого крупного специалиста по российскому и советскому искусству во Франции Жан-Поль Меркаде. Так что эти люди, эта семья продвинутая в современном искусстве, все трое работали в центре Помпиду. Мари-Лор Бернадак руководила графическим отделом в центре Помпиду, потом работала в музее Пикассо и сейчас работает в Лувре, всю жизнь занималась современным искусством. Так что тезис о том, что она что-то не разобрала, не увидела, неправильно поняла - это совершенно не стоит на ногах, как говорят французы, потому что все она поняла, и отбор был сделан очень тщательно.
Было отобрано четыре работы из серии. На этих работах сверху абстрактные изображения, какие-то крестики, нолики летают, квадратики и так далее, а внизу написано: "Эта работа разжигает ненависть к русскому и еврейскому народу". Или: "Эта работа призывает к насильственному свержению конституционного строя Российской Федерации". "Эта работа разжигает межконфессиональную вражду". "Эта работа призывает к ненависти к патриарху Всея Руси Алексию". Что это такое, что это за тексты, которые не соответствуют абсолютно абстрактному характеру произведения? Это те политические обвинения, которые общество и наша власть адресует искусству нонконформистскому, которое реально этому не соответствует. Никаких призывов, никаких политических интенций у такого абстрактного политического искусства нет. Об этом говорил Тер-Оганьян.
Он говорил о том, что нонконформизм, уходящий корнями в советское подпольное искусство, вообще не занимался политикой, он вообще всегда был чрезвычайно далек от политических акций, но его всегда пытались оценивать в советское время политически, говоря, что это политические хулиганы, что они наймиты Запада для того, чтобы подорвать строй и так далее. И эти обвинения на какое-то время в период перестройки ушли с поля нашей публичной дискуссии, а сейчас в 2000 годах они снова всплыли уже в другой несколько форме, как обвинения из статей уголовного кодекса. То есть статьи уголовного кодекса такого плана политического, например, разжигание межнациональной, межконфессиональной розни, накладываются на произведения.
Владимир Кара-Мурза: Марат Гельман, член Общественной палаты, сожалеет о рецидивах вмешательства чиновников в творческие вопросы.
Марат Гельман: К сожалению, это не единичный случай, при том, что это связано с решениями конкретных чиновников, а не с некоей установкой политической. Но надо спризнать, что два года тому назад была точно такая же ситуация с работами "Синих носов". То есть у нас нет цензуры и на самом высоком уровне, если вы будете спрашивать, вам это подтвердят. Но чиновники на местах все еще считают, что они имеют право вмешиваться в работу профессиональных кураторов, искусствоведов. Стыдная ситуация. Неловкость в том, что два года назад выставка была фонда Картье, попытались запретить работы "Синих носов", сейчас то же самое во Франции, в Лувре запрещают Тер-Оганьяна.
Полный текст программы "Грани времени" появится на сайте в ближайшее время.
Владимир Кара-Мурза: На днях стало известно, что Министерство культуры и Росохранкультура решили изъять из экспозиции выставки "Русский контрапункт", открывающейся в Лувре 14 октября, работы художника Авдея Тер-Оганьяна из серии "Радикальный абстракционизм". Зам министра культуры Андрей Бусыгин подтвердил информацию о том, что работы художника исключены из числа отобранных для выставки. Он пояснил, что в его полотнах можно усмотреть призывы к насилию, а также возбуждению национальной и религиозной розни. В знак протеста против этого решения несколько участников "Русского контрапункта" отказались выставляться в Лувре. Среди художников,, которые отказались принять участие в российской выставке в Париже Юрий Альберт, Андрей Монастырский, Игорь Макаревич, Виталий Комар, Вадим Захаров, Юрий Лейдерман и Валерий Кошляков. Ранее к художникам, участникам выставки, обратился с открытым письмом сам Авдей Тер-Оганьян, призвав бойкотировать выставку в Лувре в связи с решением чиновников. Конфликт вокруг выставки современного русского искусства в Лувре мы сегодня обсуждаем с искусствоведом Андреем Ерофеевым и директором Государственного центра современного искусства Михаилом Миндлиным. Что собой представляют эти работы Авдея Тер-Оганьяна?
Ни Министерство культуры, ни Росохранкультуры не запрещали вывоза
Михаил Миндлин: Можно я перед тем, как ответить на этот вопрос, прокомментирую позицию Министерства и Росохранкультуры. Так как я тесно общаюсь с представителями как с одной, так и с другой организации, должен сказать, что это не соответствует действительности. Ни Министерство культуры, ни Росохранкультуры не запрещали вывоза. Министерство культуры не может запретить вывоз, потому что не занимается регулированием ввоза и вывоза культурных ценностей из страны, а Росохранкультуры не запрещает, потому что это противоречит ее функциям по идеологическим соображениям. Росохранкультуры может запретить вывоз, если они находятся в розыске или по каким-то иным уголовным, но не политическим и не цензурным причинам.
Что касается работ, то это собственно абстрактные изображения беспредметные, принты на холсте с текстами, таких работы четыре. Тексты, на мой взгляд, символиционистские, вообще символиционистские работы, на самом деле художник иронизирует над социально-политическими декларациями и в контексте работы даже не искажается, а просто прямо наоборот переворачивается смысл этих деклараций.
Владимир Кара-Мурза: Как вы считаете, имеем ли мы дело с очередным случаем цензуры?
Андрей Ерофеев: Да, безусловно, имеет дело. Потому что нет дыма без огня, как бы ни происходило, кто бы ни запрещал. Сейчас мы можем в этом может быть разобраться. Но так или иначе, работы в Париж не поехали, это было доведено до художника, с художником стали объясняться и просить заменить на другие работы, мотивируя тем, что те вещи, которые привлекли внимание Росохранкультуры или Министерства культуры, они неполиткорректны и прочее. Я хочу еще раз вернуться к этим работам, если позволите. Что это, какой смысл этих произведений? Действительно, это серия.
Михаил Миндлин: Куратор выставки одобрил только четыре работы из этой серии и почему-то именно эти.
Андрей Ерофеев: Ведь куратор выставки не Министерство культуры и не представитель Государственного центра современного искусства, не русский искусствовед, а заведующий отделом современного искусства Лувра Мари-Лор Бернадак, которая, кстати сказать, человек неслучайный, она жена известного французского критика Бернара Меркаде, брата самого крупного специалиста по российскому и советскому искусству во Франции Жан-Поль Меркаде. Так что эти люди, эта семья продвинутая в современном искусстве, все трое работали в центре Помпиду. Мари-Лор Бернадак руководила графическим отделом в центре Помпиду, потом работала в музее Пикассо и сейчас работает в Лувре, всю жизнь занималась современным искусством. Так что тезис о том, что она что-то не разобрала, не увидела, неправильно поняла - это совершенно не стоит на ногах, как говорят французы, потому что все она поняла, и отбор был сделан очень тщательно.
Было отобрано четыре работы из серии. На этих работах сверху абстрактные изображения, какие-то крестики, нолики летают, квадратики и так далее, а внизу написано: "Эта работа разжигает ненависть к русскому и еврейскому народу". Или: "Эта работа призывает к насильственному свержению конституционного строя Российской Федерации". "Эта работа разжигает межконфессиональную вражду". "Эта работа призывает к ненависти к патриарху Всея Руси Алексию". Что это такое, что это за тексты, которые не соответствуют абсолютно абстрактному характеру произведения? Это те политические обвинения, которые общество и наша власть адресует искусству нонконформистскому, которое реально этому не соответствует. Никаких призывов, никаких политических интенций у такого абстрактного политического искусства нет. Об этом говорил Тер-Оганьян.
Он говорил о том, что нонконформизм, уходящий корнями в советское подпольное искусство, вообще не занимался политикой, он вообще всегда был чрезвычайно далек от политических акций, но его всегда пытались оценивать в советское время политически, говоря, что это политические хулиганы, что они наймиты Запада для того, чтобы подорвать строй и так далее. И эти обвинения на какое-то время в период перестройки ушли с поля нашей публичной дискуссии, а сейчас в 2000 годах они снова всплыли уже в другой несколько форме, как обвинения из статей уголовного кодекса. То есть статьи уголовного кодекса такого плана политического, например, разжигание межнациональной, межконфессиональной розни, накладываются на произведения.
Владимир Кара-Мурза: Марат Гельман, член Общественной палаты, сожалеет о рецидивах вмешательства чиновников в творческие вопросы.
Марат Гельман: К сожалению, это не единичный случай, при том, что это связано с решениями конкретных чиновников, а не с некоей установкой политической. Но надо спризнать, что два года тому назад была точно такая же ситуация с работами "Синих носов". То есть у нас нет цензуры и на самом высоком уровне, если вы будете спрашивать, вам это подтвердят. Но чиновники на местах все еще считают, что они имеют право вмешиваться в работу профессиональных кураторов, искусствоведов. Стыдная ситуация. Неловкость в том, что два года назад выставка была фонда Картье, попытались запретить работы "Синих носов", сейчас то же самое во Франции, в Лувре запрещают Тер-Оганьяна.
Полный текст программы "Грани времени" появится на сайте в ближайшее время.
