Ирина Лагунина: В Германии в преддверии празднования 20-летия объединения страны, которое торжественно отмечается 3 октября, в прессе все чаще звучал мотив, что мол многое в оценках этого события и его последствий зависит от взглядов или от взгляда, точнее от личности оценивающего, от его происхождения и возраста. Разнообразие взглядов и оценок событий 20-летней давности и их последствий действительно велико. Рассказывает Юрий Векслер.
Юрий Векслер: Падение стены и режима коммунистов, да и само объединение почти все немцы встречали с энтузиазмом, в эйфории. А вот все дальнейшее жители западных и восточных земель, молодые и старые в обеих частях Германии видят по-разному.
И когда читаешь, например, результаты опроса, согласно которому 40 процентов немцев верят, что бывшие западная и восточная Германии срослись, а 56 процентов опрошенных видят все еще заметные различия в жизни Востока и Запада страны, то возникает закономерный вопрос – а что именно определило такое мнение большинства? 47 процентов согласно одному опросу видят объединение уже законченным, но в восточных землях так считает только 17 процентов. На вопрос получили ли вы личную выгоду от объединения, в восточных землях да ответили 42 процента, в то время как в западных 37.
52 процента западных немцев уверены, что жизнь в восточных землях улучшилась, и даже полагают, что восточные соседи уже живут лучше, чем они сами - 75 процентов восточных немцев придерживаются противоположного мнения.
Есть немало опросов и статистических выкладок, оценивающих результаты объединения, которые при сравнении противоречат друг другу. Вспоминается Черч иль, сказавший однажды: „Я доверяю только той статистике, которую сам сфальсифицировал".
Есть много разных за и много разных против. Был опрос о том, каких сторон было в коммунистическом режиме ГДР больше - хороших или плохих - и в этом пункте мнение бывших восточных явно расходится с мнением их западных сограждан. Многиe выступающие в эти дни политики, в частности, премьер-министр восточной земли Бранденбург и сам выходец из ГДР социал-демократ Маттиас Платцек, сетуют на то, что изменения в ГДР происходили слишком быстро и не без насилия со стороны западных пришельцев, приватизировавших экономику ГДР. Платцек даже употребил шокировавшее многих выражение "установка на аншлюс"... Он говорил о безжалостности....
И все же... В эти дни министр внутренних дел Томас де Мезьер представил очередной ежегодный на этот раз юбилейный правительственный доклад об итогах объединения.
Томас де Мезьер: Германское единство вошло в пору зрелости. Мы хорошо знаем теперь , что стоит за этим этим понятием. И поэтому я с радостью и гордостью представляю достигнутые за 20 лет результаты объединения, которыми все немцы могут гордиться.
Юрий Векслер: Обозреватель газеты "Меркише Альгемайне" Клаус Рост напомнил в эти дни критикам и ностальгикам исходную экономическую ситуацию объединения страны (некоторые приводимые им цифры - из доклада Томаса де Мезьера):
Клаус Рост: Экономика ГДР была ориентирована на экспорт в бывшие соцстраны, туда уходило от 60 до 70 процентов произведенных товаров. 90 процентов всего экспорта приобретал СССР. Когда Горбачев в 1990 году заменил так называемый расчетный рубль на твердую валюту, это было, по словам последнего премьер-министра ГДР Лотара де Мезьера, смертельным выстрелом для экономической сети соцстран и конкретно для большей части экономики ГДР. Об этом нужно помнить, говоря о результатах объединения. Конечно, было немало грубых ошибок Тройханда - организации, занимавшейся приватизацией объектов экономики бывшей ГДР, были и налеты искателей легкой наживы, были и тысячи не всегда оправдано закрытых предприятий. Но за прошедшие годы возникли тысячи новых производств. Только в развитие местного транспорта, в реконструкцию и ремонт дорог и в очистку водных путей в новых федеральных землях было вложено 40 миллиардов евро. Средний доход в новых землях вырос с 1991 по 2007 год на 85 процентов и составил в тот момент 1260 евро в месяц. Рост доходов в западных землях был меньше – на 40 процентов, но сам доход составляет на человека в среднем 1603 евро. В целом же в новые земли было инвестировано от 1,6 до 1,8 миллиардов евро.
Тот, кто верил в 1990 году, что такой гигантский процесс трансформации, создание сплава столь различных в своей основе общественных систем может пройти без противоречий и болезненной ломки, и что выравнивания жизненных уровней можно достичь в два счета, был мечтателем. Лотар де Мезьер сказал в эти дни, что тот, кто не видит сегодня обещанных Гельмутом Колем цветущих ландшафтов, тот или слеп, или глуп, или просто злонамерен. Так далеко заходить, наверное, не следует. Но то, что стакан германского единства уже давно не полупустой, а после 20 лет на две трети полон, в этом должны были бы согласиться как восточные, так и западные немцы. Это совсем немало – то, чего удалось сделать за прошедшие годы.
Юрий Векслер: Упомянутый Лотар де Мезьер - двоюродный брат нынешнего министра внутренних дел. Выросли они - потомки бежавших когда-то из Франции в Германию гугенотов - по обе стороны стены. Это поколение знает страну до и после. Но я бы хотел отвлечься от статистики и оценок участников процесса и обратиться к тем, кто родился в год объединения страны. Насколько единой видят ее они? Интервью с ровесниками объединения Германии проводят в эти дни многие радиостанции и телеканалы. Вот три очень разных примера. Молодой человек из бывшей ГДР, Лукас Бретфельд.
Лукас Бретфельд: Я родился 15 августа 1990 года в Дрездене, где и живу . Сам я ГДР помнить не могу, но кое-что я узнал от родителей и бабушки с дедушкой. Это был, как я понял, очень упорядоченный и спокойный образ жизни. Мой отец тогда работал в какой-то мастерской. Его всегда немного раздражала атмосфера общего равнодушия и то, что никто собственно не делал то, что должен был. Мы жили в малометражке, и я помню как это все выглядело, все такое серо-коричневое. Сейчас все эти дома капитально отремонтированы и выглядят куда привлекательнее - покрашены в розовый и подобные приятные глазу цвета. Конечно, - это не лучшее решение, но уж во всех случаях дома не выглядят так удручающе, как раньше. А вот старого здания моего детсада вовсе нет, наверное, в нем было слишком много асбеста. От ГДР еще кое-что осталось, задания школ или дворец культуры, типичное для ГДР строение, - все это шрамы того времени, и я думаю, что и сама ГДР - тоже вроде шрама в немецкой истории, но и ее своего рода обогащение. Я чувствую себя больше саксонцем, нежели восточным немцем. Да и мне вообще не нравится это вечное деление на западных и восточных . Оно все еще существует, но от поколения к поколению будет постепенно исчезать.
Юрий Векслер: Ровесник Лукаса Бретфельда, родившийся в западной Германии Кристиан Матц.
Кристиан Матц: Я из Хофхайма на Таунусе, родился 26 июня 1990 года в Висбадене. Учусь в дармштадском техническом университете на факультете прикладной механики. Идею учиться в восточной части страны я не отвергаю, но в маленькие города не хотел бы ехать. Мне нравятся метрополии, такие как на Рейне или на Майне, поэтому учебу в Лейпциге или Дрездене я могу себе представить, как впрочем и в Гамбурге или Мюнхене. В школе, - должен сказать, - нам о ГДР мало рассказывали, вот второй мировой войной перекармливали до "не могу больше", а про более позднюю историю - очень кратко. И если я что знаю об этом, то, прежде всего, из интернета, а также из фильмов и статей в газетах. Жизнь без компьютера я себе представляю с трудом. То, что раньше делали с помощью почты и телефона, сегодня делается через Е-Мэйл, также распространенны в кругу моих друзей Facebook и другие социальные сети.
Если я сегодня думаю о свободе прессы и свободе передвижения, то не из-за наших исторических реалий. Я при этом больше думаю об Иране, Китае или Северной Корее. Тема цензуры для меня актуальна в том смысле, что предыдущее правительство хотело ввести в интернете запрещающие знаки остановки, как на дорогах. Актуальна для меня и тема защиты личных сведений в связи с Google-Street-View. На эти темы лично я, по крайней мере, много размышляю.
Юрий Векслер: Попадались среди опрошенных и новые молодые коммунисты. Вот один из них, Тони Раймерс.
Тони Раймерс: Я родился 21 января 1990 в Потсдаме и учусь на математическом факультете университета Магдебурга. Я работаю в молодежной организации Левой партии, потому что Левая выступает за пацифизм и за преодоление капитализма. Это не значит, что я хотел бы возвращения так называемого реального социализма, как в ГДР. Но действительно было бы лучше, если бы так называемое объединение проходило поэтапно - шаг за шагом. Настроениями в ГДР тогда воспользовались, чтобы форсировать объединение. А при этом были в ГДР вещи, достойные сохранения. Равенства и справедливости нет, и ничем нельзя оправдать, что зарплаты за одну и ту же работу в восточных землях все еще ниже, чем в западных. Многие огорчены тем, что шансы сотворить нечто новое не были использованы. Уж точно никто не желал массовой безработицы и того, что в первой половине 90-х новые федеральные земли использовались только, как рынки сбыта, того, что западные фирмы все, что смогли, сравняли с землей, - этого точно никто не ждал и не хотел. Люди желали воплощения идей свободы. В фильме "Гуд бай, Ленин" в одной из последних сцен космонавт Зигмунд Йен в роли главы государства ГДР объявляет о своем решении открыть границы и говорит при этом: "Социализм означает - быть ближе к другим и дружно жить вместе с другими". И если бы наше объединение происходило под знаком того, что предстоит работа равноправных энтузиастов по созданию нового общества для всей Германии, то у нас не было бы тех ужасных последствий, какие мы видим сегодня.
Юрий Векслер: Интересно, что молодые активисты Левой партии есть и в западных землях тоже. Немецкий журналист Норберт Кухинке, знаменитый в России своей ролью иностранца-слависта в фильме Георгия Данелия "Осенний марафон", в беседе со мной процитировал приписываемую разным авторам немецкую мудрость:
Норберт Кухинке: В 20 лет не коммунист – сердца нет, в 40 лет еще коммунист – ума нет.
Юрий Векслер: Так или иначе, все исследования в целом демонстрируют явно позитивный баланс после 20 лет существования единой послевоенной Германии, а также и то, что при жизни еще нескольких поколений проблемы и общенациональная дискуссия по поводу объединения страны будет продолжаться, хоть и по затухающей. Две интересные цифры из доклада де Мезьера, о котором я уже говорил. За годы после падения стены из восточных земель в западные переселились 2,7 миллиона из 16,5 миллионов человек - и это в основном образованные молодые люди. Из западных же земель в восточные приехали 1,6 миллиона человек, в основном бизнесмены и менеджеры.
Томас де Мезьер: У нас за 20 лет произошло такое изменение структуры населения, которое редко можно было наблюдать в мире вне военного времени и волн беженцев.
Юрий Векслер: Интересно, что возвращение обратно из западных земель в восточные могут представить себе только два процента переселенцев.
Один из опросов более 2 тысяч взрослых респондентов разных возрастов в разных федеральных землях показал, что распространенное мнение, будто большинство восточных немцев хотели бы возвращения стены и ГДР, - явное заблуждение. Таковых желающих в восточных землях только 5 процентов. В западных землях процент даже выше - 11, но эти противники объединения хотели бы разъединения Германии по другим причинам.
Это же исследование показывает, что большинство немцев - 62 процента на западе и 54 процента на востоке - удовлетворены своей жизнью. Совсем неплохо для нации, которая сама себя считает готовой жаловаться по любому поводу.
Юрий Векслер: Падение стены и режима коммунистов, да и само объединение почти все немцы встречали с энтузиазмом, в эйфории. А вот все дальнейшее жители западных и восточных земель, молодые и старые в обеих частях Германии видят по-разному.
И когда читаешь, например, результаты опроса, согласно которому 40 процентов немцев верят, что бывшие западная и восточная Германии срослись, а 56 процентов опрошенных видят все еще заметные различия в жизни Востока и Запада страны, то возникает закономерный вопрос – а что именно определило такое мнение большинства? 47 процентов согласно одному опросу видят объединение уже законченным, но в восточных землях так считает только 17 процентов. На вопрос получили ли вы личную выгоду от объединения, в восточных землях да ответили 42 процента, в то время как в западных 37.
52 процента западных немцев уверены, что жизнь в восточных землях улучшилась, и даже полагают, что восточные соседи уже живут лучше, чем они сами - 75 процентов восточных немцев придерживаются противоположного мнения.
Есть немало опросов и статистических выкладок, оценивающих результаты объединения, которые при сравнении противоречат друг другу. Вспоминается Черч иль, сказавший однажды: „Я доверяю только той статистике, которую сам сфальсифицировал".
Есть много разных за и много разных против. Был опрос о том, каких сторон было в коммунистическом режиме ГДР больше - хороших или плохих - и в этом пункте мнение бывших восточных явно расходится с мнением их западных сограждан. Многиe выступающие в эти дни политики, в частности, премьер-министр восточной земли Бранденбург и сам выходец из ГДР социал-демократ Маттиас Платцек, сетуют на то, что изменения в ГДР происходили слишком быстро и не без насилия со стороны западных пришельцев, приватизировавших экономику ГДР. Платцек даже употребил шокировавшее многих выражение "установка на аншлюс"... Он говорил о безжалостности....
И все же... В эти дни министр внутренних дел Томас де Мезьер представил очередной ежегодный на этот раз юбилейный правительственный доклад об итогах объединения.
Томас де Мезьер: Германское единство вошло в пору зрелости. Мы хорошо знаем теперь , что стоит за этим этим понятием. И поэтому я с радостью и гордостью представляю достигнутые за 20 лет результаты объединения, которыми все немцы могут гордиться.
Юрий Векслер: Обозреватель газеты "Меркише Альгемайне" Клаус Рост напомнил в эти дни критикам и ностальгикам исходную экономическую ситуацию объединения страны (некоторые приводимые им цифры - из доклада Томаса де Мезьера):
Клаус Рост: Экономика ГДР была ориентирована на экспорт в бывшие соцстраны, туда уходило от 60 до 70 процентов произведенных товаров. 90 процентов всего экспорта приобретал СССР. Когда Горбачев в 1990 году заменил так называемый расчетный рубль на твердую валюту, это было, по словам последнего премьер-министра ГДР Лотара де Мезьера, смертельным выстрелом для экономической сети соцстран и конкретно для большей части экономики ГДР. Об этом нужно помнить, говоря о результатах объединения. Конечно, было немало грубых ошибок Тройханда - организации, занимавшейся приватизацией объектов экономики бывшей ГДР, были и налеты искателей легкой наживы, были и тысячи не всегда оправдано закрытых предприятий. Но за прошедшие годы возникли тысячи новых производств. Только в развитие местного транспорта, в реконструкцию и ремонт дорог и в очистку водных путей в новых федеральных землях было вложено 40 миллиардов евро. Средний доход в новых землях вырос с 1991 по 2007 год на 85 процентов и составил в тот момент 1260 евро в месяц. Рост доходов в западных землях был меньше – на 40 процентов, но сам доход составляет на человека в среднем 1603 евро. В целом же в новые земли было инвестировано от 1,6 до 1,8 миллиардов евро.
Тот, кто верил в 1990 году, что такой гигантский процесс трансформации, создание сплава столь различных в своей основе общественных систем может пройти без противоречий и болезненной ломки, и что выравнивания жизненных уровней можно достичь в два счета, был мечтателем. Лотар де Мезьер сказал в эти дни, что тот, кто не видит сегодня обещанных Гельмутом Колем цветущих ландшафтов, тот или слеп, или глуп, или просто злонамерен. Так далеко заходить, наверное, не следует. Но то, что стакан германского единства уже давно не полупустой, а после 20 лет на две трети полон, в этом должны были бы согласиться как восточные, так и западные немцы. Это совсем немало – то, чего удалось сделать за прошедшие годы.
Юрий Векслер: Упомянутый Лотар де Мезьер - двоюродный брат нынешнего министра внутренних дел. Выросли они - потомки бежавших когда-то из Франции в Германию гугенотов - по обе стороны стены. Это поколение знает страну до и после. Но я бы хотел отвлечься от статистики и оценок участников процесса и обратиться к тем, кто родился в год объединения страны. Насколько единой видят ее они? Интервью с ровесниками объединения Германии проводят в эти дни многие радиостанции и телеканалы. Вот три очень разных примера. Молодой человек из бывшей ГДР, Лукас Бретфельд.
Лукас Бретфельд: Я родился 15 августа 1990 года в Дрездене, где и живу . Сам я ГДР помнить не могу, но кое-что я узнал от родителей и бабушки с дедушкой. Это был, как я понял, очень упорядоченный и спокойный образ жизни. Мой отец тогда работал в какой-то мастерской. Его всегда немного раздражала атмосфера общего равнодушия и то, что никто собственно не делал то, что должен был. Мы жили в малометражке, и я помню как это все выглядело, все такое серо-коричневое. Сейчас все эти дома капитально отремонтированы и выглядят куда привлекательнее - покрашены в розовый и подобные приятные глазу цвета. Конечно, - это не лучшее решение, но уж во всех случаях дома не выглядят так удручающе, как раньше. А вот старого здания моего детсада вовсе нет, наверное, в нем было слишком много асбеста. От ГДР еще кое-что осталось, задания школ или дворец культуры, типичное для ГДР строение, - все это шрамы того времени, и я думаю, что и сама ГДР - тоже вроде шрама в немецкой истории, но и ее своего рода обогащение. Я чувствую себя больше саксонцем, нежели восточным немцем. Да и мне вообще не нравится это вечное деление на западных и восточных . Оно все еще существует, но от поколения к поколению будет постепенно исчезать.
Юрий Векслер: Ровесник Лукаса Бретфельда, родившийся в западной Германии Кристиан Матц.
Кристиан Матц: Я из Хофхайма на Таунусе, родился 26 июня 1990 года в Висбадене. Учусь в дармштадском техническом университете на факультете прикладной механики. Идею учиться в восточной части страны я не отвергаю, но в маленькие города не хотел бы ехать. Мне нравятся метрополии, такие как на Рейне или на Майне, поэтому учебу в Лейпциге или Дрездене я могу себе представить, как впрочем и в Гамбурге или Мюнхене. В школе, - должен сказать, - нам о ГДР мало рассказывали, вот второй мировой войной перекармливали до "не могу больше", а про более позднюю историю - очень кратко. И если я что знаю об этом, то, прежде всего, из интернета, а также из фильмов и статей в газетах. Жизнь без компьютера я себе представляю с трудом. То, что раньше делали с помощью почты и телефона, сегодня делается через Е-Мэйл, также распространенны в кругу моих друзей Facebook и другие социальные сети.
Если я сегодня думаю о свободе прессы и свободе передвижения, то не из-за наших исторических реалий. Я при этом больше думаю об Иране, Китае или Северной Корее. Тема цензуры для меня актуальна в том смысле, что предыдущее правительство хотело ввести в интернете запрещающие знаки остановки, как на дорогах. Актуальна для меня и тема защиты личных сведений в связи с Google-Street-View. На эти темы лично я, по крайней мере, много размышляю.
Юрий Векслер: Попадались среди опрошенных и новые молодые коммунисты. Вот один из них, Тони Раймерс.
Тони Раймерс: Я родился 21 января 1990 в Потсдаме и учусь на математическом факультете университета Магдебурга. Я работаю в молодежной организации Левой партии, потому что Левая выступает за пацифизм и за преодоление капитализма. Это не значит, что я хотел бы возвращения так называемого реального социализма, как в ГДР. Но действительно было бы лучше, если бы так называемое объединение проходило поэтапно - шаг за шагом. Настроениями в ГДР тогда воспользовались, чтобы форсировать объединение. А при этом были в ГДР вещи, достойные сохранения. Равенства и справедливости нет, и ничем нельзя оправдать, что зарплаты за одну и ту же работу в восточных землях все еще ниже, чем в западных. Многие огорчены тем, что шансы сотворить нечто новое не были использованы. Уж точно никто не желал массовой безработицы и того, что в первой половине 90-х новые федеральные земли использовались только, как рынки сбыта, того, что западные фирмы все, что смогли, сравняли с землей, - этого точно никто не ждал и не хотел. Люди желали воплощения идей свободы. В фильме "Гуд бай, Ленин" в одной из последних сцен космонавт Зигмунд Йен в роли главы государства ГДР объявляет о своем решении открыть границы и говорит при этом: "Социализм означает - быть ближе к другим и дружно жить вместе с другими". И если бы наше объединение происходило под знаком того, что предстоит работа равноправных энтузиастов по созданию нового общества для всей Германии, то у нас не было бы тех ужасных последствий, какие мы видим сегодня.
Юрий Векслер: Интересно, что молодые активисты Левой партии есть и в западных землях тоже. Немецкий журналист Норберт Кухинке, знаменитый в России своей ролью иностранца-слависта в фильме Георгия Данелия "Осенний марафон", в беседе со мной процитировал приписываемую разным авторам немецкую мудрость:
Норберт Кухинке: В 20 лет не коммунист – сердца нет, в 40 лет еще коммунист – ума нет.
Юрий Векслер: Так или иначе, все исследования в целом демонстрируют явно позитивный баланс после 20 лет существования единой послевоенной Германии, а также и то, что при жизни еще нескольких поколений проблемы и общенациональная дискуссия по поводу объединения страны будет продолжаться, хоть и по затухающей. Две интересные цифры из доклада де Мезьера, о котором я уже говорил. За годы после падения стены из восточных земель в западные переселились 2,7 миллиона из 16,5 миллионов человек - и это в основном образованные молодые люди. Из западных же земель в восточные приехали 1,6 миллиона человек, в основном бизнесмены и менеджеры.
Томас де Мезьер: У нас за 20 лет произошло такое изменение структуры населения, которое редко можно было наблюдать в мире вне военного времени и волн беженцев.
Юрий Векслер: Интересно, что возвращение обратно из западных земель в восточные могут представить себе только два процента переселенцев.
Один из опросов более 2 тысяч взрослых респондентов разных возрастов в разных федеральных землях показал, что распространенное мнение, будто большинство восточных немцев хотели бы возвращения стены и ГДР, - явное заблуждение. Таковых желающих в восточных землях только 5 процентов. В западных землях процент даже выше - 11, но эти противники объединения хотели бы разъединения Германии по другим причинам.
Это же исследование показывает, что большинство немцев - 62 процента на западе и 54 процента на востоке - удовлетворены своей жизнью. Совсем неплохо для нации, которая сама себя считает готовой жаловаться по любому поводу.
