Ирина Лагунина: Очищение морского дна от затонувших кораблей и грузов, многие из которых экологически опасны, - это современная необходимость, требующая совместных действий разных стран. Особенно остра эта проблема для Балтийского моря – одного из самых загрязненных в мире - в бассейне которого проживают более 85 миллионов человек.
Что делает в этом направлении одна из стран Балтии – Литва – и конкретно Клайпедский морской порт, рассказывает наш корреспондент Ирина Петерс
Ирина Петерс: Воды Балтийского моря скрывают останки тысячи кораблей. На его дне, например, покоится хорошо сохранившийся российский колесный фрегат "Гремящий", нечто вроде императорской яхты. Или – затонувшая в 1771 году шхуна "Фрау Мария", она перевозила в Петербург предметы искусства для Эрмитажа. Возле одного только шведского острова Готланд, по историческим данным, за последние 250 лет затонуло 2,5 тысячи кораблей.
Но дно моря устлано и не столь романтичными находками, в Балтике находится не менее 40 тысяч тонн химического оружия. Об этом с тревогой говорили руководители стран Балтийского региона на недавнем саммите в Финляндии, он и назывался " Саммит действий по Балтийскому морю" . В частности, президент Литвы Даля Грибаускайте призвала к незамедлительным действиям по очистке Балтики от боеприпасов и химического оружия. Море это – одно из самых загрязненных в мире, на дне его имеются так называемые "зоны смерти", в которых концентрация загрязнений настолько велика, что там не может выжить ни одно существо.
Во время Второй мировой войны здесь были затоплены тысячи тонн химического оружия, содержащего десятки видов ядовитых веществ. Например, более 35 тысяч тонн лежит у шведских островов и около 5 тысяч химических бомб, наполненных ипритом, затоплены в 70 км от Лиепае в Латвии. А ведь известны далеко не все места захоронений опасных грузов. Кроме того, Балтийское море скрывает радиоактивные вещества и утонувшие подводные лодки с ядерными реакторами. И все это – в море, в бассейне которого проживает 85 миллионов человек.
Если упомянуть газопровод Nord stream, строительство которого в Балтии, как известно, расценивают противоречиво, в ходе подготовки этого проекта на проверяемой территории дна Балтийского моря было обнаружено 36 мин военного времени.
Что касается Литвы, она, начиная с 1996 года, регулярно участвует в международных операциях в Балтийском море - военно-морские силы разных стран, в основном НАТО, постоянно проводят разминирование. Существует специальная технология, мины взрываются на том месте, где обнаруживаются. Поднимать и транспортировать их опасно. Правда, тут протестуют экологи: когда взрывается мина, поднимается большой слой ила, в котором содержатся ядовитые вещества и, как минимум – тяжелые металлы. Это – в основном дела военных, а вот большую мирную работу в последние годы проводят литовские водолазы, очищающие акваторию Клайпедского порта от затонувших кораблей, конструкций, грузов и просто мусора.
Беседуем с Александром Мухиным- руководителем Департамента водолазных работ клайпедской кампании "Гарант".
Александр Мухин: В советское время подвели к порту специальный участок, куда после устаревания судов, малотоннажные суда, конечно, небольшие, просто топили в этом месте. Экологический процесс был бесконтрольный, эти суда топили с наличием горюче-смазочных материалов, с топливом на борту. Все это добро осталось там. Сейчас, почему этот вопрос острый: металл ржавеет, наступит момент, когда остатки топлива и смазочных материалов могут оказаться как в грунте, так и на поверхности воды. Что касается металлических конструкций, речь идет об уборке полутора тысяч тонн металла и 20 тысяч кубов грунта вывезти оттуда. Эхо военного времени, мы поднимали крупнокалиберные патроны, одна бомба глубинная.
Ирина Петерс: Сюрпризы какие-то более приятные? Шведы недавно около своих берегов вдруг обнаружили шампанское 200-летней давности в воде.
Александр Мухин: У меня есть, могу похвастаться, бутылка лимонада и бутылка пива, которые на дне моря пролежали 55 лет. Лимонад до сих пор известное название, в Гамбурге был сделан, и пиво тоже сделано в Гамбурге, немецкое.
Ирина Петерс: Рискнули попробовать?
Александр Мухин: Честно – нет. Я закрытыми и оставил.
Ирина Петерс: Старые сети рыболовные выбрасывались за борт чуть что и как раз представляют самую большую опасность.
Александр Мухин: Встречались. Был ряд причалов в Клайпедском порту, где сети сбрасывались постоянно, винты на судах при работе наматывали эти сети. Но все-таки проблемные участки мы подчистили.
Ирина Петерс: Дно Балтийского моря скрывает массу тайн, которые манят искателей кладов. Типичная история: пару лет назад известный коллекционер из Латвии намеревался поднять предметы с затонувшей во время Второй мировой войны в 50 км от литовского берега советской подводной лодки С-10. Но это "ограбление", как писали в прессе, сумели предотвратить сотрудники Службы охраны госграницы. А подводная лодка лежит на глубине около 40 метров, как выяснилось, немцы подбили её в первую неделю войны, и она затонула вместе с экипажем, командой из 38 человек.
В последнее время, говорят историки, в море активизировались кладоискатели, нередко это профессиональные водолазы, располагающие современным подводным снаряжением, металлодетекторами. Их техника порой превосходит оборудование государственных учреждений. Эксперты говорят, что в территориальных водах Литвы может находиться около 70 затонувших в разное время кораблей и самолетов. Их поисками и классификацией занимаются специалисты, не дремлют и " черные археологи", заметно вырос их интерес к подводным богатствам. Говорят, что немало ценностей хранит и дно Клайпедского залива.
Александр Мухин: При отступлении немцев очень много было затоплено ценных вещей. По дну они переходили на Курскую косу и по косе отступали в сторону Германии. Не приходилось находить, но все говорят, что в заливе очень много антиквариата, серебряная посуда и тому подобное.
Ирина Петерс: Любители-водолазы в вашей работе – это единомышленники или те, которые вам мешают?
Александр Мухин: Больше, наверное, мешают. Некоторые компании до конца не имеют представления о технических водолазных работах, мешают, когда лезут на выполнение технических задач под водой.
Ирина Петерс: Во время водолазных работ нередки сюрпризы, в том числе - опасные. Однажды водолаз-сварщик приступил к резке вполне безобидного корпуса корабля, лежащего на дне. Все шло как обычно, но тут раздался взрыв, оказалось потом, что это - скопившийся газ, только чудо спасло водолазу жизнь. Взрывная волна, ударив, отбросила его на пять метров. Это случилось, рассказывает Александр, когда поднимали английский танкер, 30 лет назад с грузом на борту потерпевший крушение на камнях неподалеку от входных ворот Клайпедского порта.
Александр Мухин: Еще был случай драматичный – сгорела у водолаза рука. Каким-то образом запустил себе кислород под водолазный костюм и этот кислород загорелся. Как ни парадоксально, под водой можно и загореться.
Ирина Петерс: Иногда водолазам и историкам доводится решать настоящие ребусы относительно происхождения поднятых со дня предметов и частей кораблей.
Александр Мухин: По документам считалось, что это утонувшая баржа, но наши водолазы подняли фирменную эмблему главного двигателя судна. Увидели, что было построено на верфи в 1904 году, больше ста лет назад. По номеру, по названию этой верфи через немецких партнеров, через архивы нашли название судна.
Ирина Петерс: Генерального директора Клайпедского морского порта Эугениюса Гентвиласа я спросила: какую роль в том, что ваше предприятие вышло в число лидеров среди портов Балтийского моря по росту объемов перевалки грузов, играет очищение морского дна?
Эугениюс Гентвилас: Имеем в северной части акватории порта 14,5 метров глубины и это позволяет принимать с 1 июля судна, которые имеют осадку до 13 метров. До этого такой осадки мы не могли достигать. И это позволило нам принимать судна с большим грузом до 80 тысяч тонн, сухие грузы, и до 90 тысяч тонн танкеры.
Ирина Петерс: Успешно ваш порт выдерживает конкуренцию. За счет чего?
Эугениюс Гентвилас: Три причины. Рынки в Западной Европе после кризиса возрождаются, перегружаем много грузов из России, из Белоруссии. Второй фактор – технологическая модернизация, новые машины, новые краны. И третье – новые набережные и углубление дна.
Ирина Петерс: Говорит Генеральный консул Литовской республики в российском Калининграде Вацлав Станкевич, в прошлом - морской капитан.
Вацлав Станкевич: В процессе углубления фарватера находят и не взорвавшиеся снаряды. К этому привлекаются международные силы. Эхо войн приносит свой отголосок.
Ирина Петерс: Насколько похожие проблемы волнуют калининградцев? Один берег, и может быть, есть планы совместных действий?
Вацлав Станкевич: Аналогичная ситуация в Калининграде. Также стараются поддерживать фарватер в надлежащем состоянии. Клайпедский пор, на мой взгляд, технически подготовлен больше, осадка проходная тоже больше, может принимать очень большие суда. Совместные довольно частые встречи руководителей портов, специалистов, эти вопросы обсуждаются.
Ирина Петерс: Недавно паром загорелся. Какой урок из этого события мог бы быть?
Вацлав Станкевич: Пожар на пароме говорит о том, что морякам не надо сбрасывать со счетов эту опасность, контролировать. Это очень тяжелая авария на судне. В данном случае был утрачен контроль за автотранспортом, который перевозили, грузовики проверять. Если загорелось внутри, трудно туда попасть, когда большое пламя, задымление, рисковать человеческими жизнями никто не решится. Когда судно с моря дрейфует, накренилось и горит внутри, где тесные коридоры, много палуб, кают – это очень трудно пожарным.
Ирина Петерс: Возвратимся к первому собеседнику – руководителю Департамента водолазных работ клайпедской кампании "Гарант" Александру Мухину. Он считает, что роботы могут заменять водолазов лишь иногда, пока эти работы в основном требуют участия человека. Кто же эти люди, из года в год одевающие тяжелые скафандры и устремляющиеся в морскую неизвестность?
Александр Мухин: Оборудование хоть и современный облик приняло, но в принципе оно выглядит так же, как у космонавтов. То есть это тяжелый водолазный шлем, костюм, который полностью закрывает от контактов с внешней средой, часто приходится в загрязненных водах работать. Водолаз физически должен быть подготовленный человек, не каждый может работать в среде, где он реально видит вокруг себя максимум 20 сантиметров. Это своего рода отчаянные люди, я бы сказал, но такие люди есть. У меня в команде водолазы работают уже по 25 лет, но также есть молодые люди.
Ирина Петерс: Два года назад недалеко от ворот Клайпедского порта неожиданно нашли затонувший корабль 19 века. Судно длиной в 10 и шириной в 3,5 метра находилось на глубине всего 14 метров. Удивительно: как так получилось, что корабль пролежал на расстоянии 300 метров от берега незамеченным на протяжении 200 лет? Не удивительно – ответили специалисты – морское дно ежегодно претерпевает изменения, и, занесенное песком судно сейчас удалось обнаружить благодаря тому, что изменилось направление ветра и водных потоков. Какие же ещё сюрпризы преподнесет людям балтийское море?
Что делает в этом направлении одна из стран Балтии – Литва – и конкретно Клайпедский морской порт, рассказывает наш корреспондент Ирина Петерс
Ирина Петерс: Воды Балтийского моря скрывают останки тысячи кораблей. На его дне, например, покоится хорошо сохранившийся российский колесный фрегат "Гремящий", нечто вроде императорской яхты. Или – затонувшая в 1771 году шхуна "Фрау Мария", она перевозила в Петербург предметы искусства для Эрмитажа. Возле одного только шведского острова Готланд, по историческим данным, за последние 250 лет затонуло 2,5 тысячи кораблей.
Но дно моря устлано и не столь романтичными находками, в Балтике находится не менее 40 тысяч тонн химического оружия. Об этом с тревогой говорили руководители стран Балтийского региона на недавнем саммите в Финляндии, он и назывался " Саммит действий по Балтийскому морю" . В частности, президент Литвы Даля Грибаускайте призвала к незамедлительным действиям по очистке Балтики от боеприпасов и химического оружия. Море это – одно из самых загрязненных в мире, на дне его имеются так называемые "зоны смерти", в которых концентрация загрязнений настолько велика, что там не может выжить ни одно существо.
Во время Второй мировой войны здесь были затоплены тысячи тонн химического оружия, содержащего десятки видов ядовитых веществ. Например, более 35 тысяч тонн лежит у шведских островов и около 5 тысяч химических бомб, наполненных ипритом, затоплены в 70 км от Лиепае в Латвии. А ведь известны далеко не все места захоронений опасных грузов. Кроме того, Балтийское море скрывает радиоактивные вещества и утонувшие подводные лодки с ядерными реакторами. И все это – в море, в бассейне которого проживает 85 миллионов человек.
Если упомянуть газопровод Nord stream, строительство которого в Балтии, как известно, расценивают противоречиво, в ходе подготовки этого проекта на проверяемой территории дна Балтийского моря было обнаружено 36 мин военного времени.
Что касается Литвы, она, начиная с 1996 года, регулярно участвует в международных операциях в Балтийском море - военно-морские силы разных стран, в основном НАТО, постоянно проводят разминирование. Существует специальная технология, мины взрываются на том месте, где обнаруживаются. Поднимать и транспортировать их опасно. Правда, тут протестуют экологи: когда взрывается мина, поднимается большой слой ила, в котором содержатся ядовитые вещества и, как минимум – тяжелые металлы. Это – в основном дела военных, а вот большую мирную работу в последние годы проводят литовские водолазы, очищающие акваторию Клайпедского порта от затонувших кораблей, конструкций, грузов и просто мусора.
Беседуем с Александром Мухиным- руководителем Департамента водолазных работ клайпедской кампании "Гарант".
Александр Мухин: В советское время подвели к порту специальный участок, куда после устаревания судов, малотоннажные суда, конечно, небольшие, просто топили в этом месте. Экологический процесс был бесконтрольный, эти суда топили с наличием горюче-смазочных материалов, с топливом на борту. Все это добро осталось там. Сейчас, почему этот вопрос острый: металл ржавеет, наступит момент, когда остатки топлива и смазочных материалов могут оказаться как в грунте, так и на поверхности воды. Что касается металлических конструкций, речь идет об уборке полутора тысяч тонн металла и 20 тысяч кубов грунта вывезти оттуда. Эхо военного времени, мы поднимали крупнокалиберные патроны, одна бомба глубинная.
Ирина Петерс: Сюрпризы какие-то более приятные? Шведы недавно около своих берегов вдруг обнаружили шампанское 200-летней давности в воде.
Александр Мухин: У меня есть, могу похвастаться, бутылка лимонада и бутылка пива, которые на дне моря пролежали 55 лет. Лимонад до сих пор известное название, в Гамбурге был сделан, и пиво тоже сделано в Гамбурге, немецкое.
Ирина Петерс: Рискнули попробовать?
Александр Мухин: Честно – нет. Я закрытыми и оставил.
Ирина Петерс: Старые сети рыболовные выбрасывались за борт чуть что и как раз представляют самую большую опасность.
Александр Мухин: Встречались. Был ряд причалов в Клайпедском порту, где сети сбрасывались постоянно, винты на судах при работе наматывали эти сети. Но все-таки проблемные участки мы подчистили.
Ирина Петерс: Дно Балтийского моря скрывает массу тайн, которые манят искателей кладов. Типичная история: пару лет назад известный коллекционер из Латвии намеревался поднять предметы с затонувшей во время Второй мировой войны в 50 км от литовского берега советской подводной лодки С-10. Но это "ограбление", как писали в прессе, сумели предотвратить сотрудники Службы охраны госграницы. А подводная лодка лежит на глубине около 40 метров, как выяснилось, немцы подбили её в первую неделю войны, и она затонула вместе с экипажем, командой из 38 человек.
В последнее время, говорят историки, в море активизировались кладоискатели, нередко это профессиональные водолазы, располагающие современным подводным снаряжением, металлодетекторами. Их техника порой превосходит оборудование государственных учреждений. Эксперты говорят, что в территориальных водах Литвы может находиться около 70 затонувших в разное время кораблей и самолетов. Их поисками и классификацией занимаются специалисты, не дремлют и " черные археологи", заметно вырос их интерес к подводным богатствам. Говорят, что немало ценностей хранит и дно Клайпедского залива.
Александр Мухин: При отступлении немцев очень много было затоплено ценных вещей. По дну они переходили на Курскую косу и по косе отступали в сторону Германии. Не приходилось находить, но все говорят, что в заливе очень много антиквариата, серебряная посуда и тому подобное.
Ирина Петерс: Любители-водолазы в вашей работе – это единомышленники или те, которые вам мешают?
Александр Мухин: Больше, наверное, мешают. Некоторые компании до конца не имеют представления о технических водолазных работах, мешают, когда лезут на выполнение технических задач под водой.
Ирина Петерс: Во время водолазных работ нередки сюрпризы, в том числе - опасные. Однажды водолаз-сварщик приступил к резке вполне безобидного корпуса корабля, лежащего на дне. Все шло как обычно, но тут раздался взрыв, оказалось потом, что это - скопившийся газ, только чудо спасло водолазу жизнь. Взрывная волна, ударив, отбросила его на пять метров. Это случилось, рассказывает Александр, когда поднимали английский танкер, 30 лет назад с грузом на борту потерпевший крушение на камнях неподалеку от входных ворот Клайпедского порта.
Александр Мухин: Еще был случай драматичный – сгорела у водолаза рука. Каким-то образом запустил себе кислород под водолазный костюм и этот кислород загорелся. Как ни парадоксально, под водой можно и загореться.
Ирина Петерс: Иногда водолазам и историкам доводится решать настоящие ребусы относительно происхождения поднятых со дня предметов и частей кораблей.
Александр Мухин: По документам считалось, что это утонувшая баржа, но наши водолазы подняли фирменную эмблему главного двигателя судна. Увидели, что было построено на верфи в 1904 году, больше ста лет назад. По номеру, по названию этой верфи через немецких партнеров, через архивы нашли название судна.
Ирина Петерс: Генерального директора Клайпедского морского порта Эугениюса Гентвиласа я спросила: какую роль в том, что ваше предприятие вышло в число лидеров среди портов Балтийского моря по росту объемов перевалки грузов, играет очищение морского дна?
Эугениюс Гентвилас: Имеем в северной части акватории порта 14,5 метров глубины и это позволяет принимать с 1 июля судна, которые имеют осадку до 13 метров. До этого такой осадки мы не могли достигать. И это позволило нам принимать судна с большим грузом до 80 тысяч тонн, сухие грузы, и до 90 тысяч тонн танкеры.
Ирина Петерс: Успешно ваш порт выдерживает конкуренцию. За счет чего?
Эугениюс Гентвилас: Три причины. Рынки в Западной Европе после кризиса возрождаются, перегружаем много грузов из России, из Белоруссии. Второй фактор – технологическая модернизация, новые машины, новые краны. И третье – новые набережные и углубление дна.
Ирина Петерс: Говорит Генеральный консул Литовской республики в российском Калининграде Вацлав Станкевич, в прошлом - морской капитан.
Вацлав Станкевич: В процессе углубления фарватера находят и не взорвавшиеся снаряды. К этому привлекаются международные силы. Эхо войн приносит свой отголосок.
Ирина Петерс: Насколько похожие проблемы волнуют калининградцев? Один берег, и может быть, есть планы совместных действий?
Вацлав Станкевич: Аналогичная ситуация в Калининграде. Также стараются поддерживать фарватер в надлежащем состоянии. Клайпедский пор, на мой взгляд, технически подготовлен больше, осадка проходная тоже больше, может принимать очень большие суда. Совместные довольно частые встречи руководителей портов, специалистов, эти вопросы обсуждаются.
Ирина Петерс: Недавно паром загорелся. Какой урок из этого события мог бы быть?
Вацлав Станкевич: Пожар на пароме говорит о том, что морякам не надо сбрасывать со счетов эту опасность, контролировать. Это очень тяжелая авария на судне. В данном случае был утрачен контроль за автотранспортом, который перевозили, грузовики проверять. Если загорелось внутри, трудно туда попасть, когда большое пламя, задымление, рисковать человеческими жизнями никто не решится. Когда судно с моря дрейфует, накренилось и горит внутри, где тесные коридоры, много палуб, кают – это очень трудно пожарным.
Ирина Петерс: Возвратимся к первому собеседнику – руководителю Департамента водолазных работ клайпедской кампании "Гарант" Александру Мухину. Он считает, что роботы могут заменять водолазов лишь иногда, пока эти работы в основном требуют участия человека. Кто же эти люди, из года в год одевающие тяжелые скафандры и устремляющиеся в морскую неизвестность?
Александр Мухин: Оборудование хоть и современный облик приняло, но в принципе оно выглядит так же, как у космонавтов. То есть это тяжелый водолазный шлем, костюм, который полностью закрывает от контактов с внешней средой, часто приходится в загрязненных водах работать. Водолаз физически должен быть подготовленный человек, не каждый может работать в среде, где он реально видит вокруг себя максимум 20 сантиметров. Это своего рода отчаянные люди, я бы сказал, но такие люди есть. У меня в команде водолазы работают уже по 25 лет, но также есть молодые люди.
Ирина Петерс: Два года назад недалеко от ворот Клайпедского порта неожиданно нашли затонувший корабль 19 века. Судно длиной в 10 и шириной в 3,5 метра находилось на глубине всего 14 метров. Удивительно: как так получилось, что корабль пролежал на расстоянии 300 метров от берега незамеченным на протяжении 200 лет? Не удивительно – ответили специалисты – морское дно ежегодно претерпевает изменения, и, занесенное песком судно сейчас удалось обнаружить благодаря тому, что изменилось направление ветра и водных потоков. Какие же ещё сюрпризы преподнесет людям балтийское море?
