В нападении на здание парламента в Грозном утром во вторник, 19 октября, участвовали четыре боевика, сообщили в Национальном антитеррористическом комитете. В результате нападения погибли трое - два сотрудника милиции и завхоз здания, ранены 17 человек. Среди раненых шесть милиционеров. Как сообщил Радио Свобода очевидец событий, депутат Свердловского законодательного собрания Игорь Данилов, зданию парламента нанесен серьезный ущерб - выбиты стекла, повреждены стены и внутренние перекрытия.
Владимир Кара-Мурза: Главное управление следственного комитета по Северокавказскому и Южному федеральным округам возбудило уголовное дело по факту нападения во вторник на здание парламента Чечни в Грозном. По последним данным, жертвами нападения стали три человека, два милиционера, охранявших здание, и завхоз парламента. Еще 17 человек, в том числе шесть сотрудников милиции, получили ранения, сообщил официальный представитель регионального управления следственного комитета. Уже принято решение об оказании помощи пострадавшим, а также семьям погибших. О теракте проинформированы президент Дмитрий Медведев и премьер-министр Владимир Путин. Глава МИД России Рашид Нургалиев, который сейчас находится в Чечне с рабочей повесткой, провел с главой Чечни Рамзаном Кадыровым экстренное совещание. В МВД Чечни сообщили, что боевики, напавшие сегодня утром на здание парламента в Грозном, входили в незаконное вооруженное формирование лидера боевиков Хусейна Гакаева, который недавно демонстративно вышел из подчинения Доку Умарова. О том, остается ли Северный Кавказ самым взрывоопасным регионом России, мы сегодня говорим с политологами Евгением Ихловым, руководителем информационной службы общероссийского движения "За права человека" и Алексеем Малашенко, членом научного совета московского фонда Карнеги. Каковы, по-вашему, причины непрекращающегося насилия на Северном Кавказе?
Алексей Малашенко: Вы знаете, причин такое количество и так долго все это происходит, что мы к этому привыкли. Кстатиговоря, российское общество на все реагирует достаточно слабо. Здесь есть и социальные причины, и экономические причины, и безработица, и очень непростое экономическое положение. Это и разрыв между обществом и местными верхушками, местными правящими элитами. Это неспособность федеральных властей выработать какую-то стратегию для модернизации Северного Кавказа, для вывода его из кризиса. Это наконец внутриисламский, религиозный кризис. Это, я бы сказал, не как довесок, а стимулятор того, что там происходит - это две чеченские войны, последствия которых мы ощущаем. Это наконец то, что там не работают российские законы, а работают традиции, в том числе ислам.
Это наконец то, что, понимаете, какая вещь, ведь Северный Кавказ – это часть России. Кто-то говорит, что чуть ли не внутреннее зарубежье, кто-то говорит, что обостряются антироссийские тенденции, но на самом деле это часть России, но это особая часть России в том плане, что традиционное или полутрадиционное общество в зависимости от республик, в зависимости от того, если мы говорим о городах или сельской местности. И вы понимаете, что все те проблемы, которые существуют в России, та же коррупция, та же проблема с властью, там удваиваются и утраиваются за счет традиционализма.
И последнее, что бы я сказал, в виду того, что не работают российские законы, в виду того, что управление Северным Кавказом порой бывает чисто условно, там происходит то, что кто-то называет демодернизацией, кто-то архаизацией, кто-то ретрадиционализацией и так далее. То есть выстроить какую-то иерархию проблем крайне сложно, тут существуют самые разные мнения, на первое место по-маркистски ставят экономику, кто-то проблемы традиций, ислама. Но самое ужасное то, что все эти проблемы запущены, все эти проблемы чудовищно запущены, несколько раз, наверное, появлялся шанс хоть что-то распутать, он использован не был. Но я понимаю, что я речь затянул, но все-таки необходимо добавить, что даже федеральная власть понимает, что творится что-то ужасное, но предложить ничего эффективного, ничего адекватного для решения этих проблем не может.
В прошлом году, в начале этого года создали новый Северокавказский федеральный округ, послали удачного бизнесмена из Красноярска Хлопонина, все прекрасно. Но согласитесь, в этом было ощущение надежды на чудо, что придет новый человек, мы создадим новый округ, и все будет решено. И одновременно в этом содержалось признание того, что все, что делалось до того, проваливалось или почти проваливалось. И вот мы жили примерно первые полгода, может быть несколько месяцев в 2010 году, и мы, и власть, и Северный Кавказ, я как раз в это время бывал, разговаривал с людьми, мы жили в ожидании чуда, что вдруг все исправиться. А вместо чуда мы получили обратный эффект. Ничего ни в социалке, ни в экономике не сдвинулось, политическая ситуация практически не изменилась и даже ухудшилась.
А то, что касается, так назовем это, активность боевиков и прочее - это все возросло, причем так возросло, что поневоле мы возвращаемся в 90 и начало 2000 годов. Такое количество терактов по всему Кавказу, выбросы в России, вот этот взрыв в метро, вы знаете, какое-то ощущение безысходности, несмотря на все разговоры, заявления о том, что вот-вот мы решим, чего-то выработаем. Я последнее время достаточно обстоятельно наблюдаю за Северным Кавказом, и очень какое-то пессимистическое настроение и когда отсюда глядишь, и когда там бываешь. Поэтому ничего нового вот это событие, нападение на парламент не открыло. Это, к сожалению, наши будни, это наша российско-кавказская политическая рутина.
Владимир Кара-Мурза: В чем, по-вашему, специфика Северного Кавказа как части России?
Евгений Ихлов: Я не очень понимаю в этой части вопроса. Если мы Россией называем то, что раньше называлось Российской империей, если мы Россией называем то, что можем назвать периферией русской цивилизации, дочерней от Запада, я понимаю вопрос. Каждый живущий на территории Российской Федерации отчетливо понимает, где, на какой земле он стоит, это называется Россия, и та часть, которая называется Российской Федерацией. Кавказ - это Российская Федерация. Это бывшие имперские провинции, совершенно четко понимающие, что это бывшие имперские провинции. Вопрос: а что там происходит? А что происходило в Ирландии, а что происходило на Западном берегу Иордана во время интифады, а что происходило в Алжире, Индокитае и так далее. Это завершающий этап распада Российской империи. Эта империя несколько раз проходила период реинкарнации, по-разному себя называла, искала разные способы найти новую идентичность, несколько раз казалось, что это удачная находка.
Сейчас мы видим, что провалился новый российский демократический поиск идентичности, что поскольку элиты, ныне правящие Россией, приняли для себя, молчаливо, но приняли как идеальную модель Российской империи начала 20 века со всеми последующими событиями естественными. Поэтому происходит на Кавказе отторжение, завершение процесса отторжения бывших имперских провинций от метрополии. Заодно происходит, если подняться на некую культурологическую высоту, то идет спор между периферией исламской цивилизации и периферией русской цивилизации. Но Россия теряет Северный Кавказ. И пока не будут, у меня несколько публикаций в Интернете есть, за что меня, за содержание шпыняли, пока не будет найдена новая идентичность для народов, населяющих нынешнее государство Российская Федерация, этот процесс будет необратим. Я верю, что эта идентичность может быть найдена, но нынешние элиты ее предложить не в состоянии. И каждый год их пребывания в качестве элит увеличивает скорость отторжения Северного Кавказа.
Владимир Кара-Мурза: Сергей Маркедонов, заведующий отделом национальных отношений Института политического и военного анализа, считает, что теракт опроверг миф о всесилии Рамзана Кадырова.
Сергей Маркедонов: Буквально на днях в Грозном прошло такое мероприятие как Всемирный конгресс чеченского народа под названием "Чеченский народ в современном мире". И все это прошло с такой помпой, и Рамзан Кадыров был объявлен генеральным секретарем всех чеченцев в мировом масштабе, не только в Чечне. Таким образом, решалась чеченской властью, республиканской властью задача такого чеченского позиционирования. Главный чеченец, самый сильный, самый ресурсообеспеченный - это Кадыров. То, что происходит теракт буквально вскорости, показывает, что не все так однозначно с ресурсами, с силами, с популярностью и так далее у Рамзана Кадырова в республике. Пока еще сложно делать вывод, какие идеологические краски этого теракта. Мы знаем о группе полевых командиров, которые не признают власть Доку Умарова. Мы также слышали по поводу некоторых заявлений Ахмеда Закаева, который говорил, что, дескать, национальное движение просыпается. Пока рано об этом говорить, надо посмотреть дальнейшую динамику. Террористическая борьба и политическая борьба, в частности, - это всегда борьба символов и знаков.
Полный текст программы "Грани времени" появится на сайте в ближайшее время.
Владимир Кара-Мурза: Главное управление следственного комитета по Северокавказскому и Южному федеральным округам возбудило уголовное дело по факту нападения во вторник на здание парламента Чечни в Грозном. По последним данным, жертвами нападения стали три человека, два милиционера, охранявших здание, и завхоз парламента. Еще 17 человек, в том числе шесть сотрудников милиции, получили ранения, сообщил официальный представитель регионального управления следственного комитета. Уже принято решение об оказании помощи пострадавшим, а также семьям погибших. О теракте проинформированы президент Дмитрий Медведев и премьер-министр Владимир Путин. Глава МИД России Рашид Нургалиев, который сейчас находится в Чечне с рабочей повесткой, провел с главой Чечни Рамзаном Кадыровым экстренное совещание. В МВД Чечни сообщили, что боевики, напавшие сегодня утром на здание парламента в Грозном, входили в незаконное вооруженное формирование лидера боевиков Хусейна Гакаева, который недавно демонстративно вышел из подчинения Доку Умарова. О том, остается ли Северный Кавказ самым взрывоопасным регионом России, мы сегодня говорим с политологами Евгением Ихловым, руководителем информационной службы общероссийского движения "За права человека" и Алексеем Малашенко, членом научного совета московского фонда Карнеги. Каковы, по-вашему, причины непрекращающегося насилия на Северном Кавказе?
Алексей Малашенко: Вы знаете, причин такое количество и так долго все это происходит, что мы к этому привыкли. Кстати
И вы понимаете, что все те проблемы, которые существуют в России, та же коррупция, та же проблема с властью, там удваиваются и утраиваются за счет традиционализма
Это наконец то, что, понимаете, какая вещь, ведь Северный Кавказ – это часть России. Кто-то говорит, что чуть ли не внутреннее зарубежье, кто-то говорит, что обостряются антироссийские тенденции, но на самом деле это часть России, но это особая часть России в том плане, что традиционное или полутрадиционное общество в зависимости от республик, в зависимости от того, если мы говорим о городах или сельской местности. И вы понимаете, что все те проблемы, которые существуют в России, та же коррупция, та же проблема с властью, там удваиваются и утраиваются за счет традиционализма.
И последнее, что бы я сказал, в виду того, что не работают российские законы, в виду того, что управление Северным Кавказом порой бывает чисто условно, там происходит то, что кто-то называет демодернизацией, кто-то архаизацией, кто-то ретрадиционализацией и так далее. То есть выстроить какую-то иерархию проблем крайне сложно, тут существуют самые разные мнения, на первое место по-маркистски ставят экономику, кто-то проблемы традиций, ислама. Но самое ужасное то, что все эти проблемы запущены, все эти проблемы чудовищно запущены, несколько раз, наверное, появлялся шанс хоть что-то распутать, он использован не был. Но я понимаю, что я речь затянул, но все-таки необходимо добавить, что даже федеральная власть понимает, что творится что-то ужасное, но предложить ничего эффективного, ничего адекватного для решения этих проблем не может.
В прошлом году, в начале этого года создали новый Северокавказский федеральный округ, послали удачного бизнесмена из Красноярска Хлопонина, все прекрасно. Но согласитесь, в этом было ощущение надежды на чудо, что придет новый человек, мы создадим новый округ, и все будет решено. И одновременно в этом содержалось признание того, что все, что делалось до того, проваливалось или почти проваливалось. И вот мы жили примерно первые полгода, может быть несколько месяцев в 2010 году, и мы, и власть, и Северный Кавказ, я как раз в это время бывал, разговаривал с людьми, мы жили в ожидании чуда, что вдруг все исправиться. А вместо чуда мы получили обратный эффект. Ничего ни в социалке, ни в экономике не сдвинулось, политическая ситуация практически не изменилась и даже ухудшилась.
А то, что касается, так назовем это, активность боевиков и прочее - это все возросло, причем так возросло, что поневоле мы возвращаемся в 90 и начало 2000 годов. Такое количество терактов по всему Кавказу, выбросы в России, вот этот взрыв в метро, вы знаете, какое-то ощущение безысходности, несмотря на все разговоры, заявления о том, что вот-вот мы решим, чего-то выработаем. Я последнее время достаточно обстоятельно наблюдаю за Северным Кавказом, и очень какое-то пессимистическое настроение и когда отсюда глядишь, и когда там бываешь. Поэтому ничего нового вот это событие, нападение на парламент не открыло. Это, к сожалению, наши будни, это наша российско-кавказская политическая рутина.
Владимир Кара-Мурза: В чем, по-вашему, специфика Северного Кавказа как части России?
Евгений Ихлов: Я не очень понимаю в этой части вопроса. Если мы Россией называем то, что раньше называлось Российской империей, если мы Россией называем то, что можем назвать периферией русской цивилизации, дочерней от Запада, я понимаю вопрос. Каждый живущий на территории Российской Федерации отчетливо понимает, где, на какой земле он стоит, это называется Россия, и та часть, которая называется Российской Федерацией. Кавказ - это Российская Федерация. Это бывшие имперские провинции, совершенно четко понимающие, что это бывшие имперские провинции. Вопрос: а что там происходит? А что происходило в Ирландии, а что происходило на Западном берегу Иордана во время интифады, а что происходило в Алжире, Индокитае и так далее. Это завершающий этап распада Российской империи. Эта империя несколько раз проходила период реинкарнации, по-разному себя называла, искала разные способы найти новую идентичность, несколько раз казалось, что это удачная находка.
Сейчас мы видим, что провалился новый российский демократический поиск идентичности, что поскольку элиты, ныне правящие Россией, приняли для себя, молчаливо, но приняли как идеальную модель Российской империи начала 20 века со всеми последующими событиями естественными. Поэтому происходит на Кавказе отторжение, завершение процесса отторжения бывших имперских провинций от метрополии. Заодно происходит, если подняться на некую культурологическую высоту, то идет спор между периферией исламской цивилизации и периферией русской цивилизации. Но Россия теряет Северный Кавказ. И пока не будут, у меня несколько публикаций в Интернете есть, за что меня, за содержание шпыняли, пока не будет найдена новая идентичность для народов, населяющих нынешнее государство Российская Федерация, этот процесс будет необратим. Я верю, что эта идентичность может быть найдена, но нынешние элиты ее предложить не в состоянии. И каждый год их пребывания в качестве элит увеличивает скорость отторжения Северного Кавказа.
Владимир Кара-Мурза: Сергей Маркедонов, заведующий отделом национальных отношений Института политического и военного анализа, считает, что теракт опроверг миф о всесилии Рамзана Кадырова.
Сергей Маркедонов: Буквально на днях в Грозном прошло такое мероприятие как Всемирный конгресс чеченского народа под названием "Чеченский народ в современном мире". И все это прошло с такой помпой, и Рамзан Кадыров был объявлен генеральным секретарем всех чеченцев в мировом масштабе, не только в Чечне. Таким образом, решалась чеченской властью, республиканской властью задача такого чеченского позиционирования. Главный чеченец, самый сильный, самый ресурсообеспеченный - это Кадыров. То, что происходит теракт буквально вскорости, показывает, что не все так однозначно с ресурсами, с силами, с популярностью и так далее у Рамзана Кадырова в республике. Пока еще сложно делать вывод, какие идеологические краски этого теракта. Мы знаем о группе полевых командиров, которые не признают власть Доку Умарова. Мы также слышали по поводу некоторых заявлений Ахмеда Закаева, который говорил, что, дескать, национальное движение просыпается. Пока рано об этом говорить, надо посмотреть дальнейшую динамику. Террористическая борьба и политическая борьба, в частности, - это всегда борьба символов и знаков.
Полный текст программы "Грани времени" появится на сайте в ближайшее время.
