Ирина Лагунина: В четверг Европейский парламент присудил премию имени Андрея Сахарова кубинскому диссиденту. Любопытно, что задолго до этого аналогичную премию стала присуждать одна из европейских правозащитных организаций, вторая по времени возникновения после Московской Хельсинкской группы, Норвежский Хельсинкский комитет. О его работе сегодня рассказывает Людмила Алексеева.
Людмила Алексеева: Моя собеседница Инга Садгаджиева российская гражданка, но она давно живет в Норвегии и работает в Норвежском Хельсинском комитете. Пожалуйста Инга.
Инга Садгаджиева: Норвежский Хельсинский комитет был основан в 1977 году, и он стал одной из организаций, которые стали последователями того Хельсинского договора, в который были вписаны обязательства соблюдения прав человека. Насколько я знаю, это был первый прецедент, где Советский Союз согласился, по крайней мере, соблюдать определенные обязательства. Норвежский Хельсинский комитет так же с того времени занимался мониторингом прав человека в бывшем Советском Союзе и сегодня на территории ОБСЕ. У нас также есть премия Андрея Сахарова "За свободу", эта премия была утверждена в комитете до того, как Европейский парламент учредил такую премию.
Людмила Алексеева: А каково основное направление работы Норвежского Хельсинского комитета?
Инга Садгаджиева: Норвежский Хельсинский комитет занимается, как я сказала, мониторингом прав человека, это по возможности поездки в регионы, составление докладов, информация. И на сегодняшний день комитет расширил намного географическую охваченность, то есть сегодня уже у нас есть проекты, которые занимаются выявлением того, что случилось после геноцида в Руанде. Очень важной работой для нас является мониторинг прав человека в Норвегии, такое тоже есть. Мы считаем, что демократия и права человека - это не то, что застывшее, а это постоянный процесс и нужно постоянно быть начеку и давать понять властям Норвегии, что мы существуем.
Людмила Алексеева: Какие у вас взаимоотношения с властью?
Инга Садгаджиева: Довольно хорошие отношения. Министерство иностранных дел Норвегии выбрало нас как экспертную организацию для того, чтобы координировать проекты, которые финансируются МИДом Норвегии. Приглашают нас для консультаций, если они должны ехать в страну, где у нас есть сотрудничество, где мы работаем, либо когда им приходится принимать гостей оттуда, из этих стран. И это сотрудничество не мешает тому, что мы стараемся подходить критично и объективно, где мы считаем, что норвежские власти нарушают права человека.
Людмила Алексеева: Приведите пример на этот счет.
Инга Садгаджиева: К примеру, хочу сказать о работе моего коллеги, который совсем недавно в течение года прошедшего провел работу с политикой Норвегии по отношению к цыганам. Каким образом была политика Норвегии в 30-40 годы: детей отнимали от семей, разлучали. Были сделаны несколько документальных фильмов, где показаны судьбы детей, что с ними стало. И был написан доклад нашим комитетом и после презентации мы сделали такую конференцию, семинар, где были также представители власти и где они извинились перед цыганами, которые сейчас уже ассимилировались. Но, тем не менее, мы считаем, что это очень важно, когда есть анализ прошедшего. И даже пусть люди, которые сейчас представляют Норвегию...
Людмила Алексеева: Не они творили эти безобразия.
Инга Садгаджиева: Но тем не менее, это важно, что государство Норвегия перед своими жителями, перед этническими группами может извиниться. То же самое касается политики в отношении саами.
Людмила Алексеева: Это лопари, которые живут на севере Норвегии?
Инга Садгаджиева: Другой аспект, за который мы критикуем норвежские власти постоянно - это в отношении политики убежища, предоставления убежища. Особенно это касается беженцев из России, а именно из Северного Кавказа, Чечни в основном. Мы считаем, что планка предоставления убежища очень высока.
Людмила Алексеева: То есть часто убежище не предоставляется тем, кому его необходимо предоставить?
Инга Садгаджиева: Мы не говорим о том, что всем чеченцам или ингушам или всем жителям Северного Кавказа, об этом речи нет. Но мы добиваемся предоставления убежища тем группам лиц, что подходят по конвенции 51 по предоставлению убежища. Этого не происходит. Мы видим, что около 95% беженцев получают отказ на свое заявление, где аргументируется тем, что, хорошо, в Чечню не можете ехать, но есть Россия большая, можете туда. Есть непонимание или нежелание понять, что Чеченская республика находится в составе Российской Федерации и существует единый закон. Мы уже говорим о той дискриминации.
Людмила Алексеева: Где бы они ни жили в России, люди эти все равно находятся в опасности.
Инга Садгаджиева: Конечно, мы не можем проследить всех и доказать судьбу всех людей, но очень сложно наблюдать, что демократическое государство как Норвегия не желает, даже после того как Анна Политковская была убита, Наташа Эстемирова была убита, Станислав Маркелов был убит, все говорит о том, что ситуация крайне тяжелая. Голоса оттуда стихают, тем не менее, здесь людей, которые являются голосами, ведь беженцы сегодня для нас, для комитета нашего также источник информации и от них мы получаем ту информацию, которую уже мы не получим ни от Анны, ни от Наташи. Поэтому мы считаем, что норвежское правительство делает недостаточно и непродуктивно индивидуальное рассмотрение дел по беженцам.
Людмила Алексеева: А какую работу вы ведете в России?
Инга Садгаджиева: Я начала работать в комитете в 2005 году, в мои функции входит также мониторинг ситуации в России, также я администрирую несколько проектов, которые финансирует МИД Норвегии в России. Политика по отношению беженцев также является одним из приоритетов работы.
Людмила Алексеева: Я знаю, вы ведете работу в соседних с Норвегией регионах России.
Инга Садгаджиева: У нас есть в комитете образовательные программы школ прав человека. И на северо-западе России у нас пару лет назад началась программа образования прав человека журналистам и работникам тюрем. Но, к сожалению, в 2008 году в декабре у нас произошел неприятный инцидент, с которого начались наши визовые проблемы. Мы тогда с моим коллегой и руководителем Хельсинского комитета поехали в Мурманск, там также проводился семинар по правам человека, которым руководил мой коллега из комитета. Пока мы были там, нас утром рано из гостиницы пригласили на допрос в Федеральную миграционную службу, которые утверждали, что у моих коллег-иностранцев была неправильно оформлена виза. Они судились в мурманском суде, где они оба выиграли. Но позже снова начались проблемы и опять были обвинения, что виза неправильно оформлена. Он после этого проиграл городской, потом районный суд, проиграл также Верховный суд. На сегодняшний день у них нет возможности въехать в Россию.
Людмила Алексеева: И программу пришлось прекратить из-за этого?
Инга Садгаджиева: Нет, программу мы не прекратили, программу теперь ведем из севера Норвегии, куда мы приглашаем россиян приехать, либо на границе с Финляндией, либо на границе с Норвегией, там проводятся эти семинары. Мой коллега решил не останавливаться на этом. Я хочу добавить, что мы пытались открыть офис, представительство Норвежского Хельсинского комитета в Мурманске оформили все документы, нам казалось, что все было правильно, на регистрацию, но нам отказали. Теперь мы не можем ехать в Россию. Это самая большая проблема. Но я как гражданин России могу ездить, но мои коллеги, для них, к сожалению, на сегодняшний день путь закрыт. Хотя состоялась это разделение границы, подписание соглашения о границе, где Медведев упрекнул Норвегию, что нужно быстрее упрощать визовый режим. Это немножко нелогично, когда с одной стороны есть странные сложности с визой, а с другой стороны требование, чтобы норвежская сторона облегчила это.
Людмила Алексеева: Моя собеседница Инга Садгаджиева российская гражданка, но она давно живет в Норвегии и работает в Норвежском Хельсинском комитете. Пожалуйста Инга.
Инга Садгаджиева: Норвежский Хельсинский комитет был основан в 1977 году, и он стал одной из организаций, которые стали последователями того Хельсинского договора, в который были вписаны обязательства соблюдения прав человека. Насколько я знаю, это был первый прецедент, где Советский Союз согласился, по крайней мере, соблюдать определенные обязательства. Норвежский Хельсинский комитет так же с того времени занимался мониторингом прав человека в бывшем Советском Союзе и сегодня на территории ОБСЕ. У нас также есть премия Андрея Сахарова "За свободу", эта премия была утверждена в комитете до того, как Европейский парламент учредил такую премию.
Людмила Алексеева: А каково основное направление работы Норвежского Хельсинского комитета?
Инга Садгаджиева: Норвежский Хельсинский комитет занимается, как я сказала, мониторингом прав человека, это по возможности поездки в регионы, составление докладов, информация. И на сегодняшний день комитет расширил намного географическую охваченность, то есть сегодня уже у нас есть проекты, которые занимаются выявлением того, что случилось после геноцида в Руанде. Очень важной работой для нас является мониторинг прав человека в Норвегии, такое тоже есть. Мы считаем, что демократия и права человека - это не то, что застывшее, а это постоянный процесс и нужно постоянно быть начеку и давать понять властям Норвегии, что мы существуем.
Людмила Алексеева: Какие у вас взаимоотношения с властью?
Инга Садгаджиева: Довольно хорошие отношения. Министерство иностранных дел Норвегии выбрало нас как экспертную организацию для того, чтобы координировать проекты, которые финансируются МИДом Норвегии. Приглашают нас для консультаций, если они должны ехать в страну, где у нас есть сотрудничество, где мы работаем, либо когда им приходится принимать гостей оттуда, из этих стран. И это сотрудничество не мешает тому, что мы стараемся подходить критично и объективно, где мы считаем, что норвежские власти нарушают права человека.
Людмила Алексеева: Приведите пример на этот счет.
Инга Садгаджиева: К примеру, хочу сказать о работе моего коллеги, который совсем недавно в течение года прошедшего провел работу с политикой Норвегии по отношению к цыганам. Каким образом была политика Норвегии в 30-40 годы: детей отнимали от семей, разлучали. Были сделаны несколько документальных фильмов, где показаны судьбы детей, что с ними стало. И был написан доклад нашим комитетом и после презентации мы сделали такую конференцию, семинар, где были также представители власти и где они извинились перед цыганами, которые сейчас уже ассимилировались. Но, тем не менее, мы считаем, что это очень важно, когда есть анализ прошедшего. И даже пусть люди, которые сейчас представляют Норвегию...
Людмила Алексеева: Не они творили эти безобразия.
Инга Садгаджиева: Но тем не менее, это важно, что государство Норвегия перед своими жителями, перед этническими группами может извиниться. То же самое касается политики в отношении саами.
Людмила Алексеева: Это лопари, которые живут на севере Норвегии?
Инга Садгаджиева: Другой аспект, за который мы критикуем норвежские власти постоянно - это в отношении политики убежища, предоставления убежища. Особенно это касается беженцев из России, а именно из Северного Кавказа, Чечни в основном. Мы считаем, что планка предоставления убежища очень высока.
Людмила Алексеева: То есть часто убежище не предоставляется тем, кому его необходимо предоставить?
Инга Садгаджиева: Мы не говорим о том, что всем чеченцам или ингушам или всем жителям Северного Кавказа, об этом речи нет. Но мы добиваемся предоставления убежища тем группам лиц, что подходят по конвенции 51 по предоставлению убежища. Этого не происходит. Мы видим, что около 95% беженцев получают отказ на свое заявление, где аргументируется тем, что, хорошо, в Чечню не можете ехать, но есть Россия большая, можете туда. Есть непонимание или нежелание понять, что Чеченская республика находится в составе Российской Федерации и существует единый закон. Мы уже говорим о той дискриминации.
Людмила Алексеева: Где бы они ни жили в России, люди эти все равно находятся в опасности.
Инга Садгаджиева: Конечно, мы не можем проследить всех и доказать судьбу всех людей, но очень сложно наблюдать, что демократическое государство как Норвегия не желает, даже после того как Анна Политковская была убита, Наташа Эстемирова была убита, Станислав Маркелов был убит, все говорит о том, что ситуация крайне тяжелая. Голоса оттуда стихают, тем не менее, здесь людей, которые являются голосами, ведь беженцы сегодня для нас, для комитета нашего также источник информации и от них мы получаем ту информацию, которую уже мы не получим ни от Анны, ни от Наташи. Поэтому мы считаем, что норвежское правительство делает недостаточно и непродуктивно индивидуальное рассмотрение дел по беженцам.
Людмила Алексеева: А какую работу вы ведете в России?
Инга Садгаджиева: Я начала работать в комитете в 2005 году, в мои функции входит также мониторинг ситуации в России, также я администрирую несколько проектов, которые финансирует МИД Норвегии в России. Политика по отношению беженцев также является одним из приоритетов работы.
Людмила Алексеева: Я знаю, вы ведете работу в соседних с Норвегией регионах России.
Инга Садгаджиева: У нас есть в комитете образовательные программы школ прав человека. И на северо-западе России у нас пару лет назад началась программа образования прав человека журналистам и работникам тюрем. Но, к сожалению, в 2008 году в декабре у нас произошел неприятный инцидент, с которого начались наши визовые проблемы. Мы тогда с моим коллегой и руководителем Хельсинского комитета поехали в Мурманск, там также проводился семинар по правам человека, которым руководил мой коллега из комитета. Пока мы были там, нас утром рано из гостиницы пригласили на допрос в Федеральную миграционную службу, которые утверждали, что у моих коллег-иностранцев была неправильно оформлена виза. Они судились в мурманском суде, где они оба выиграли. Но позже снова начались проблемы и опять были обвинения, что виза неправильно оформлена. Он после этого проиграл городской, потом районный суд, проиграл также Верховный суд. На сегодняшний день у них нет возможности въехать в Россию.
Людмила Алексеева: И программу пришлось прекратить из-за этого?
Инга Садгаджиева: Нет, программу мы не прекратили, программу теперь ведем из севера Норвегии, куда мы приглашаем россиян приехать, либо на границе с Финляндией, либо на границе с Норвегией, там проводятся эти семинары. Мой коллега решил не останавливаться на этом. Я хочу добавить, что мы пытались открыть офис, представительство Норвежского Хельсинского комитета в Мурманске оформили все документы, нам казалось, что все было правильно, на регистрацию, но нам отказали. Теперь мы не можем ехать в Россию. Это самая большая проблема. Но я как гражданин России могу ездить, но мои коллеги, для них, к сожалению, на сегодняшний день путь закрыт. Хотя состоялась это разделение границы, подписание соглашения о границе, где Медведев упрекнул Норвегию, что нужно быстрее упрощать визовый режим. Это немножко нелогично, когда с одной стороны есть странные сложности с визой, а с другой стороны требование, чтобы норвежская сторона облегчила это.
