Вячеслав Глазычев. Дизайн как он есть. Издание 2-е, дополненное. – М.: Европа, 2010. – 320 с.
С книгой, первое издание которой вышло не просто давно, а в другую историческую эпоху - в 1970-м! – автор, известнейший сегодня теоретик архитектуры и городской среды Вячеслав Глазычев, поступил весьма нетривиально.
Да, конечно, дать новую жизнь книге, успевшей стать библиографической редкостью, уже давно было пора. Тем более, что книга – знаковая: она стала первой на русском языке книгой о дизайне (как явлении, прежде всего, социальном) вообще, "написанной, - как замечает автор, - вполне самостоятельно". То был не только основательный обзор всех успевших сложиться к тому времени западных (иных – не было) концепций предмета. По существу, глазычевское видение дизайна стало первой цельной формой, которую понимание этого "буржуазного" явления приняло на (весьма специфичной, как легко догадаться) тогдашней отечественной почве. Впрочем, и понимание дизайна, и сам дизайн как род занятий тогда всё ещё переживали стадию своего становления. В самом деле, эта "новая профессиональная деятельность" "возникла и утвердилась" буквально "на глазах одного поколения". В нашей стране к концу шестидесятых она делала первые, довольно робкие шаги - с неминуемой оглядкой на западный практический и теоретический опыт, который, как-никак, мог отсчитывать себя по меньшей мере с конца 1920-х годов.
И, наконец, книга о дизайне оказалась и первой из книг самого Глазычева, который, по собственным его словам, во время работы над ней "был почти неприлично молод" - ему не исполнилось тогда и тридцати. Он и сам переживал период собственного становления. Перед нами в своём роде "Книга Начал" - и автора, и его предметной области.
Так вот: сегодня Глазычев рискнул переиздать текст, написанный сорок лет назад, не меняя в нём ни единого слова – кроме разве что названия, которое в 1970-м, под давлением издательства, звучало несколько простовато: "О дизайне" (в тогдашнем авторском названии - "Социальные функции дизайна" - издателям, нервируя их, мнился "неуловимый диссидентский оттенок"). Прочее осталось, как было. И это при том, что искушённый автор не мог не отдавать себе отчёта, насколько изменилось с тех пор всё, что только можно - начиная от дизайна и его понимания и кончая им самим и его видением вещей.
Конечно, переписать-то – с учётом всего изменившегося, было можно. Ну и получилась бы другая книга. Глазычев же поступил гораздо интересней: он (помимо того, что снабдил книгу большим послесловием) вступил в диалог с самим собой сорокалетней давности. Буквально постраничный.
В результате текст время от времени прерывается сегодняшними комментариями к сказанному. Автор показывает, как изменилась та или иная описанная в книге ситуация (то и дело оказывается, что изменилась она гораздо меньше, чем можно было бы ожидать!); что повлияло на его собственное понимание дизайна (кстати, это – ещё и штрихи к карте советского интеллектуального ландшафта первых "постоттепельных" лет); как бы он сегодня себя, тогдашнего, поправил или уточнил.
В результате книга читается ещё и как памятник времени – нет, даже двух времён: времени написания и времени переиздания. Она оказывается идейной биографией дизайна, поданной сразу в двух временных срезах.
А самое-то главное: оказывается, несмотря на прошедшие с первоиздания книги четыре десятилетия, понимание предмета – именно массовое, которому, собственно, книга (она ведь популярная!) и адресована – продвинулось куда меньше, чем опять-таки можно было себе представить в 1970 году.
"Дизайн в моде, - гласит первая фраза книги, - о нём написано много и напишут ещё больше." Так вот, при подробном рассмотрении выходит, что – даже сегодня! – "пишут о дизайне не так уж много", хотя да, он по-прежнему в моде. Правда – "совершенно особым образом". История отношений массового сознания с дизайном вполне достойна названия истории заблуждений. В наше время трудно разыскать учебное заведение, где среди прочего не учили бы "дизайну" - однако под ним имеется в виду, как правило, – "оформление интерьеров", "те или иные формы прикладного искусства, включая флористику". Ну, в крайнем случае – "графическая реклама или веб-дизайн". Тогда как на самом деле…
Что он такое на самом деле – об этом читайте книгу. При всех эстетических и стилистических переменах любой степени радикальности по сути это явление, -полагает автор, видящий его, кстати сказать, крайне жёстко, - осталось одним и тем же.
С книгой, первое издание которой вышло не просто давно, а в другую историческую эпоху - в 1970-м! – автор, известнейший сегодня теоретик архитектуры и городской среды Вячеслав Глазычев, поступил весьма нетривиально.
Да, конечно, дать новую жизнь книге, успевшей стать библиографической редкостью, уже давно было пора. Тем более, что книга – знаковая: она стала первой на русском языке книгой о дизайне (как явлении, прежде всего, социальном) вообще, "написанной, - как замечает автор, - вполне самостоятельно". То был не только основательный обзор всех успевших сложиться к тому времени западных (иных – не было) концепций предмета. По существу, глазычевское видение дизайна стало первой цельной формой, которую понимание этого "буржуазного" явления приняло на (весьма специфичной, как легко догадаться) тогдашней отечественной почве. Впрочем, и понимание дизайна, и сам дизайн как род занятий тогда всё ещё переживали стадию своего становления. В самом деле, эта "новая профессиональная деятельность" "возникла и утвердилась" буквально "на глазах одного поколения". В нашей стране к концу шестидесятых она делала первые, довольно робкие шаги - с неминуемой оглядкой на западный практический и теоретический опыт, который, как-никак, мог отсчитывать себя по меньшей мере с конца 1920-х годов.
И, наконец, книга о дизайне оказалась и первой из книг самого Глазычева, который, по собственным его словам, во время работы над ней "был почти неприлично молод" - ему не исполнилось тогда и тридцати. Он и сам переживал период собственного становления. Перед нами в своём роде "Книга Начал" - и автора, и его предметной области.
Так вот: сегодня Глазычев рискнул переиздать текст, написанный сорок лет назад, не меняя в нём ни единого слова – кроме разве что названия, которое в 1970-м, под давлением издательства, звучало несколько простовато: "О дизайне" (в тогдашнем авторском названии - "Социальные функции дизайна" - издателям, нервируя их, мнился "неуловимый диссидентский оттенок"). Прочее осталось, как было. И это при том, что искушённый автор не мог не отдавать себе отчёта, насколько изменилось с тех пор всё, что только можно - начиная от дизайна и его понимания и кончая им самим и его видением вещей.
Конечно, переписать-то – с учётом всего изменившегося, было можно. Ну и получилась бы другая книга. Глазычев же поступил гораздо интересней: он (помимо того, что снабдил книгу большим послесловием) вступил в диалог с самим собой сорокалетней давности. Буквально постраничный.
В результате текст время от времени прерывается сегодняшними комментариями к сказанному. Автор показывает, как изменилась та или иная описанная в книге ситуация (то и дело оказывается, что изменилась она гораздо меньше, чем можно было бы ожидать!); что повлияло на его собственное понимание дизайна (кстати, это – ещё и штрихи к карте советского интеллектуального ландшафта первых "постоттепельных" лет); как бы он сегодня себя, тогдашнего, поправил или уточнил.
В результате книга читается ещё и как памятник времени – нет, даже двух времён: времени написания и времени переиздания. Она оказывается идейной биографией дизайна, поданной сразу в двух временных срезах.
А самое-то главное: оказывается, несмотря на прошедшие с первоиздания книги четыре десятилетия, понимание предмета – именно массовое, которому, собственно, книга (она ведь популярная!) и адресована – продвинулось куда меньше, чем опять-таки можно было себе представить в 1970 году.
"Дизайн в моде, - гласит первая фраза книги, - о нём написано много и напишут ещё больше." Так вот, при подробном рассмотрении выходит, что – даже сегодня! – "пишут о дизайне не так уж много", хотя да, он по-прежнему в моде. Правда – "совершенно особым образом". История отношений массового сознания с дизайном вполне достойна названия истории заблуждений. В наше время трудно разыскать учебное заведение, где среди прочего не учили бы "дизайну" - однако под ним имеется в виду, как правило, – "оформление интерьеров", "те или иные формы прикладного искусства, включая флористику". Ну, в крайнем случае – "графическая реклама или веб-дизайн". Тогда как на самом деле…
Что он такое на самом деле – об этом читайте книгу. При всех эстетических и стилистических переменах любой степени радикальности по сути это явление, -полагает автор, видящий его, кстати сказать, крайне жёстко, - осталось одним и тем же.
