Марина Тимашева: В Москве прошел фестиваль ''Новое британское кино''. Фильмы смотрела Ольга Клячина
Ольга Клячина: В программе фестиваля ''Новое британское кино'' – гости из Англии, кинематографические новинки, удивления и разочарования. Как часто бывает с фестивалями национального кино, здесь представлены совершенно разные по уровню фильмы.
Открытие фестиваля было блестящим благодаря фильму Ника Уитфилда ''Скелеты''. Название для многих, возможно, отталкивающее, да и если прочитать аннотацию к фильму – идти на него не захочется. Какая-то фирма владеет приспособлением, с помощью которого можно проникать в прошлое. Клиенты по разным причинам хотят избавиться от скелетов в своих шкафах – отсюда и название. Люди обращаются за услугами к сотрудникам фирмы, чтобы те проникли в их прошлое и устранили поступки, которые стыдно вспомнить. В фильме много первосортного английского юмора. Сцены, когда два главных героя – сотрудники фирмы – переодеваются и готовятся вернуться в прошлое, напоминают стилистику английских комиков Монти Пайтон. Режиссер явно не верит в паранормальные явления и превращает эти сцены в фарс. Мастера по проникновению в прошлое бредут от одних заказчиков к другим по рельсам, по пустынным холмам, по извилистым тропинкам. Одни странные люди приходят к другим – не менее странным. Атмосфера веселого скитания в пространстве рождает ассоциации с фильмом ''Кин-дза-дза''. Но непринужденная веселость и ирония – только одна сторона фильма.
Главный герой – сотрудник фирмы – зависит от так называемой ''погони за светом''. Каждый день он ждет момента, когда сможет уединиться и попасть в свое прошлое, чтобы оказаться маленьким мальчиком, чтобы сидеть на диване с родителями, которые рассказывают ему сказки. Мы понимаем, что он когда-то потерял все это – и родителей, и дом, и счастье. Он возвращается в прошлое на одно и то же место: каждый раз его папа произносит одни и те же слова из сказки. Герой питается этими походами в прошлое, он наслаждается ими, и в то же время – страдает, когда снова оказывается в настоящем. В какой-то момент он понимает, что так продолжаться не может, что нужно отпустить свои воспоминания. Он снова отправляется в прошлое и наблюдает со стороны за собой маленьким и своими родителями. Поочередно он прощается с мамой и папой, и они исчезают. Остается только мальчик. Мальчик, который давно стал взрослым. Не смотря на запутанность сюжета и обилие монтажных эффектов – фильм ''Скелеты'' трогательный, глубокий и ясный по мысли. Что удивительно, это первый полнометражный фильм англичанина Ника Уитфилда, который приехал на фестиваль в Москву:
Ник Уитфилд: Тема памяти, наших историй и наших секретов, тема прошлого очень интересна. У меня родилась такая вот смешная идея, но она имеет глубокий подтекст. Иногда мы живем, думая слишком много о будущем, иногда – думая слишком много о прошлом. Самое сложное – жить сейчас, жить сегодня. Мы не всегда умеем это делать. Иногда это значит, что мы должны дать прошлому уйти, отпустить его от себя. В фильме многие персонажи теряют своих близких, это всегда страшно, но мы должны учиться жить с этими потерями. Мне кажется, это фильм оптимистичный. Да, он полон грусти, но он оставляет надежду.
Ольга Клячина: До того, как Ник Уитфилд снял свой первый фильм, он был театральным актером.
Ник Уитфилд: Я люблю театр, и ничто не может сравниться с реакцией публики в реальном времени, но такие моменты в театре улетают навсегда. Это хорошо, когда тебе 25, но когда уже 42 – хочется уже, чтобы эти минуты остались с тобой навсегда.
Ольга Клячина: Ник Уитфрид рассказал о том, что такое ''Новое британское кино'' в его понимании:
Ник Уитфилд: Мне кажется, что британские фильмы, поскольку они на английском языке, то они претендуют на прокат и в Америке. Но мы в первую очередь должны делать фильмы о том, что волнует нас, и потом мы увидим, как это будут смотреть в Америке, в Москве, в Австралии или Бразилии – где угодно. ''Новое британское кино'' – это не определение. Это твое кино, кино о том, что волнует тебя. И здесь надо забыть про рынок.
Ольга Клячина: На фестивале был еще один интересный гость – режиссер фильма ''Последнее воскресение'' Майкл Хоффман. Его фильм по-английски называется ''Last Station'' (''Последняя станция''). Картина снята по одноименному роману Джея Парини, в котором рассказывается о последних днях жизни Льва Николаевича Толстого, о его отношениях с Софьей Андреевной, об уходе из дома и смерти. Скорее всего, российский зритель насторожится, услышав, что какой-то иностранец снова взялся за наш национальный сюжет. Многие ожидали от этого фильма лубочности, поверхностности, выискивали биографические неточности. Но скептические ожидания фильм не оправдал – он оказался прекрасным драматичным произведением о любви. И хотя картина строится по несколько предсказуемым законам мелодрамы, в нем есть правда. Фильмы, которые снимают русские режиссеры о России, зачастую гораздо более примитивны. Например, тот же ''Край'' Алексея Учителя с бутылками самогона во весь экран, с медведями и русскими страстями гораздо больше похож на лубок, чем ''Последнее воскресение''. Майкл Хоффман говорит, что фильм он снимал вовсе не о Толстом, так что все могут быть спокойны:
Майкл Хоффман: Я нашел роман Джея Парини на станции поезда в Сиене, в Италии, где я какое-то время жил тогда, это была единственная книга на английском. Я ее купил и прочитал – у меня была долгая поездка на поезде. Тогда я не представлял себе, как из этого может получиться фильм, но роман мне очень понравился. 14 лет спустя я снова взял в руки эту книгу и тут же представил себе, каким должен быть фильм. И я думаю, так случилось потому, что я был женат 12 из этих лет. На самом деле, я снял фильм не о Толстом, а о браке Софьи Андреевны и Льва Николаевича. Это напомнило мне проблемы моей жизни и моего брака. Вот что мне было интересно. Любовь. Меня интересуют известность и давление этой известности на семейные отношения. Как это должно быть сложно – жить в аквариуме, когда все смотрят, что ты делаешь, оценивают это, судят о твоих действиях и судят о себе по тому, как ты отвечаешь… Когда я читал ''Анну Каренину'', это мой любимый роман Толстого, мне больше запомнились главы не об Анне и Вронском, а о Китти и Левине. Я только сегодня подумал об этом и понял, что это как раз та история, о которой я рассказываю в ''Последнем воскресении'', это как бы начало истории, рассказанной в фильме. Но 20 лет назад, когда я читал ''Анну Каренину'', я и не думал, что эта история будет мне так близка.
Ольга Клячина: Майкл Хоффман рассказывает в фильме не только о любви, но и о том, как при жизни из человека делают идола, как искажают его идеи. Он высмеивает толстовцев, которые часто слепо следовали призывам писателя, не понимая до конца его мыслей или упрощая их. Образ самого Толстого отличается от сложившегося строгого образа. В фильме он может, например, кукарекать в спальне Софьи Андреевны – так выглядит сцена их временного примирения.
Майкл Хоффман: Сейчас уже есть новые истории, исследования о том, как давно Толстой планировал уйти из дома до того, как решился на это. Потому что сначала превалировала точка зрения, что это было спонтанное решение, а сейчас уже находят документы, письма, которые подтверждают, что он это давно планировал. То есть версии постоянно меняются, акценты сдвигаются. Я лично думаю, что в самом конце Толстой думал о Софии Андреевне и все еще хотел ее увидеть и разрешить их противоречия перед смертью. В действительности этого не получилось. Когда она пришла – он уже был без сознания, очень близок к смерти. Многие препятствовали их свиданию и Толстой сам сначала просил не допускать к нему жену. Но в самом конце – я в это верю – он хотел ее видеть, несмотря ни на что. Это и показано в фильме.
Ольга Клячина: Никто не знает, что чувствовал тогда Толстой на самом деле, но то, что Лев Николаевич и правда много думал о жене перед смертью, подтверждают записи из дневника Александры Львовны – самой близкой ему дочери: ''Сестра вошла к нему. Он радостно встретил ее и, как мы и предполагали, сейчас же стал расспрашивать о матери. Таня отвечала ему, но когда отец спросил, возможно ли, что Софья Андреевна приедет сюда, сестра хотела отвести разговор и сказала, что она не хочет говорить с ним о матери, так как это слишком волнует его. Но он со слезами на глазах просил: ''Почему ты не хочешь отвечать мне? Ты разве не понимаешь, как мне для моей души нужно знать это?''
Конечно, в фильме многое представлено схематично, а сложные жизненные конфликты сведены к довольно простой сценарной истории. Есть в нем и дань моде – ненавязчивая чувственность, которая кого-то заденет. Но режиссера не упрекнешь: ведь он и снимал фильм о любви. Майкл Хоффман признался, что только в последнее время понял, в чем его кредо как режиссера:
Майкл Хоффман: Осознание – если бы я стал думать, какой лейтмотив всех моих фильмов – это будет именно осознание, понимание вещей. Когда мы отрицаем какое-то знание, но потом страдание приводит нас к принятию этого знания. Это самая важная идея для всех моих фильмов.
Ольга Клячина: На фестиваль приехали не только режиссеры. Прилетела в Москву художница и автор комиксов Поузи Симмондс – она работает в издании ''The Guardian''. По ее книге комиксов режиссер Стивен Фрирз сделал фильм ''Неотразимая Тамара'' – легкую провинциальную английскую комедию. История фильма проста: в деревне оказывается красотка вместе с популярным барабанщиком – кумиром местных подростков. Две девочки-подростки начитают следить за этой парой и расстраивать их отношения. Они становятся своего рода ведущими всего сюжета – рассылают компроматы, письма, от них во многом зависит, кто с кем расстается, и кто с кем остается. Довольно странно было услышать из уст одного неприятного персонажа – писателя детективов – цитату из Джона Дона: ''Куда стезю ни повернуть, / Лишь ты - надежная опора / Того, кто, замыкая путь, /К истоку возвратится скоро''. Мораль этого милого и непринужденного фильма, с точки зрения Поузи Симмондс, довольно значима.
Поузи Симмондс: Я думаю, что этот фильм в чем-то нехарактерен для киноиндустрии Британии. Во Франции, например, когда была премьера этого фильма на Каннском фестивале, французы удивились, потому что обычно английское кино снимают об аристократах в париках, такие исторические фильмы типа ''Джейн Остин'', либо это рабочий класс, решающий социальные проблемы, делающий аборты и т.д., а про буржуазию, про средний класс у нас не много фильмов – этим фильм и отличается… Про что я собственно писала книгу – это тема актуальная. Люди, обладающие финансами, скупают деревни, и деревни в каком-то смысле вымирают для местных жителей. Подросткам, которые там живут, совершенно нечего делать, для них там ничего нет.
Ольга Клячина: Фильм ''Четыре льва'' организаторы фестиваля представляли с особенным энтузиазмом. Четыре льва – это четверо арабов. Они террористы-смертники, причем настолько безмозглые, что случайно взрывают Усаму бен Ладена. Потом на протяжении всего фильма они разрабатывают план: один предлагает взорваться самим в мечети, другой за то, чтобы взорвать интернет. Весь фильм – жесткий стеб над террористами. Ясно, что юмор – способ европейского человека избавиться от страха. Но можно спорить о том, насколько уместны такие шутки. Тем более, что юмор фильма ''Четыре льва'' довольно примитивен.
На фестивале был показан и один документальный фильм – ''Доктрина шока''. Его режиссер – Майкл Уинтерботт – экранизировал книгу канадской журналистки Наоми Кляйн, известной противницы капитализма. Говорит Алексей Лайфоров - один из организаторов фестиваля:
Алексей Лайфоров: Уинтерботтом всегда придерживался крайне левых взглядов и то, что он почитает Кляйн, в принципе, не было большой тайной, то есть союз, мне кажется, вполне состоялся.
Ольга Клячина: Ноами Кляйн сама исполняет в фильме главную роль – роль лектора, который объясняет всем нам, что мы живем в эпоху ''расцвета капитализма катастроф''. Во всех грехах обвиняются экономисты Чикагской школы, в частности Мильтон Фридман. По мнению Кляйн, все мировые кризисы случались именно благодаря тому, что экономики ведущих стран опирались на теорию свободного нерегулируемого рынка. Фильм представляет собой нарезку из рисунков, архивов, коротких интервью, подобранных для того, чтобы проиллюстрировать книгу Кляйн. Это выглядит как подтасовка фактов, когда есть центральная идея и для ее доказательства используется все подряд. Особенно хорошо это видно в той части, где речь идет о Советском Союзе. Для тех, кто не знал, в фильме объясняется: люди в Советском Союзе хотели демократии, чтобы покупать джинсы. В кучу свалена вся история России после перестройки: развал СССР, путч 91ого года, финансовые кризисы 90-х. Причиной всех потрясений объявлена приватизация.
Смысл названия – ''Доктрина шока'' – так раскрывается в фильме: когда людей в ЦРУ подвергали шоковой терапии, они становились опустошенными и безвольными. Когда в истории наступала катастрофа – будь то обвал на финансовой бирже, война или террористическая атака – опустошенную катастрофой систему захватывал капитализм, который и становился причиной следующей катастрофы. Теории часто превращаются на экране в необоснованные лозунги, фильм воспринимается как пропаганда, а не как исследование. Последние слова фильма призывают: ''Надо заставить их сделать это''. Что – это и кого – их…не очень понятно.
