«У нас Вольтеров не сажают», – фраза приходит на ум всегда, когда художник попадает в тюрьму. Давайте не лукавить, Леня Ё. совсем не Вольтер, и даже не Сартр. Я не вправе говорить: «художник имеет право на все, что угодно», или «судить художника можно только по специальным арт-законам». В подобных трактовках недостатка нет.
То, что «Война» оказалась в тюрьме, меня возмущает по иным причинам. Такое впечатление, что у нас все страсть как любят милицию. Вынужден согласится с Нургалиевым: «у нас некоторая часть населения любит милицию только 10 ноября, да и то, не милицию, а концерт».
В России тотально не любят органы правопорядка. Это факт. Если найдется 4 миллиона милиционеров и членов их семей, и еще хоть 20 миллионов равнодушных, все равно ситуация не изменится. По-моему, это очевидно. Такая ситуация не нова. В истории России были периоды, когда народ не любил органы защиты правопорядка, не ассоциировал себя с ним, не считал их своими защитниками, а напротив, массово относился к ним как к оккупантам и угнетателям.
До 1917 года большинство населения страны относилось к полиции, и весьма оправданно, как к защитнице аристократии и правящей фамилии, но отнюдь не народа. После войны доверие к милиции было таким низким, что даже детей пугали «дядей милиционером». Половина беды - если бы у нас сегодня «органы правопорядка» обслуживали правящий класс и сросшуюся с ней олигархию. Наша милиция – это законсервированная, автономная, самодостаточная организация, которая обслуживает и защищает только саму себя! Мы же хорьки, как известно. И сталкиваемся мы с милицией лишь тогда, когда часть ее выходит к нам, чтобы обогатиться. Есть еще и другие встречи (кроме как с гаишниками): с Жемчужным Прапором, например, или Евсюковым, но их лучше избежать.
Так почему «закрывают» Леню? Группа «Война» - группа художественная; иммиграция и изгнание для нее не просто трудны, они невозможны. Социальность их творчества очевидна. Они работают с «местным материалом», а не только с «общегуманитарными ценностями». Скрываться художнику – смешно. Соответственно, у задержания до суда есть другая цель. Подумаешь, и становится ясно – месть, наказание до осуждения.
Не настаиваю, что главная задача художника – это привлечение внимания к социальным «язвам», но и эта функция у искусства есть. Группа «Война» произвела с этими чертовыми машинами адекватное, понятное, «народное» (в конце концов) высказывание.
Не любят у нас милицию и не верят ей. Материальный вред, который «Война» причинила, – ничтожен. Милиция одним своим существованием ежечасно наносит сама себе гигантский моральный урон (награждение следователей Магнитского - песчинка, а «Дворцовый переворот» - уже нано-величина).
Казнь гонца, принесшего дурную весть, считается дикостью, но суд над блогером, заведение дела на Машу из «Барто», «посадка» Леонида воспринимаются как норма. Во всех криминальных проблемах России они виноваты? Суперстрелочники?
Может, не стоит вырывать языки, но стоит стать ближе к людям, которые нуждаются в защите и помощи?
Вспоминается русская народная мудрость о борделе, кроватях и проститутках (прошу особо отметить, что я не сравниваю милицию с борделем, а стражей правопорядка с проститутками, чтобы кто-то, кое-где у нас не подумал что-нибудь, это только метафора). Может, не стоит переставлять кровати, и Леню сажать?
То, что «Война» оказалась в тюрьме, меня возмущает по иным причинам. Такое впечатление, что у нас все страсть как любят милицию. Вынужден согласится с Нургалиевым: «у нас некоторая часть населения любит милицию только 10 ноября, да и то, не милицию, а концерт».
В России тотально не любят органы правопорядка. Это факт. Если найдется 4 миллиона милиционеров и членов их семей, и еще хоть 20 миллионов равнодушных, все равно ситуация не изменится. По-моему, это очевидно. Такая ситуация не нова. В истории России были периоды, когда народ не любил органы защиты правопорядка, не ассоциировал себя с ним, не считал их своими защитниками, а напротив, массово относился к ним как к оккупантам и угнетателям.
До 1917 года большинство населения страны относилось к полиции, и весьма оправданно, как к защитнице аристократии и правящей фамилии, но отнюдь не народа. После войны доверие к милиции было таким низким, что даже детей пугали «дядей милиционером». Половина беды - если бы у нас сегодня «органы правопорядка» обслуживали правящий класс и сросшуюся с ней олигархию. Наша милиция – это законсервированная, автономная, самодостаточная организация, которая обслуживает и защищает только саму себя! Мы же хорьки, как известно. И сталкиваемся мы с милицией лишь тогда, когда часть ее выходит к нам, чтобы обогатиться. Есть еще и другие встречи (кроме как с гаишниками): с Жемчужным Прапором, например, или Евсюковым, но их лучше избежать.
Так почему «закрывают» Леню? Группа «Война» - группа художественная; иммиграция и изгнание для нее не просто трудны, они невозможны. Социальность их творчества очевидна. Они работают с «местным материалом», а не только с «общегуманитарными ценностями». Скрываться художнику – смешно. Соответственно, у задержания до суда есть другая цель. Подумаешь, и становится ясно – месть, наказание до осуждения.
Не настаиваю, что главная задача художника – это привлечение внимания к социальным «язвам», но и эта функция у искусства есть. Группа «Война» произвела с этими чертовыми машинами адекватное, понятное, «народное» (в конце концов) высказывание.
Не любят у нас милицию и не верят ей. Материальный вред, который «Война» причинила, – ничтожен. Милиция одним своим существованием ежечасно наносит сама себе гигантский моральный урон (награждение следователей Магнитского - песчинка, а «Дворцовый переворот» - уже нано-величина).
Казнь гонца, принесшего дурную весть, считается дикостью, но суд над блогером, заведение дела на Машу из «Барто», «посадка» Леонида воспринимаются как норма. Во всех криминальных проблемах России они виноваты? Суперстрелочники?
Может, не стоит вырывать языки, но стоит стать ближе к людям, которые нуждаются в защите и помощи?
Вспоминается русская народная мудрость о борделе, кроватях и проститутках (прошу особо отметить, что я не сравниваю милицию с борделем, а стражей правопорядка с проститутками, чтобы кто-то, кое-где у нас не подумал что-нибудь, это только метафора). Может, не стоит переставлять кровати, и Леню сажать?
