29 ноября Конституционный суд РФ провозгласил постановление по делу о проверке конституционности статей 20 и 21 Федерального закона "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений". Поводом для проверки послужили жалобы заключенных, чья переписка с адвокатами подвергалась цензуре.
В статье 20 закона "О содержании под стражей…" говорится: "переписка подозреваемых и обвиняемых осуществляется только через администрацию места содержания под стражей и повергается цензуре".
Статья 21 того же закона уточняет, что "предложения, заявления и жалобы, адресованные в другие органы государственной власти, общественные объединения, а также защитнику, должны быть рассмотрены администрацией места содержания под стражей и направлены по принадлежности не позднее трех дней с момента их подачи".
Руководствуясь этими статьями закона, администрация следственного изолятора в Ростове-на-Дону не разрешила обвиняемому по уголовному делу Юрию Волохонскому обменяться со своим адвокатом проектами документов, составляемых в рамках оказания юридической помощи. Запретили ему и пересылать адвокату письма в запечатанном конверте. А обвиняемому по уголовному делу Дмитрию Барановскому, находящемуся в следственном изоляторе Москвы, администрация СИЗО объявила выговор за то, что он попытался передать адвокату не прошедшие цензуру замечания по своему делу. Из-за этого выговора суд отказал Барановскому в изменении меры пресечения, к тому же он не смог вовремя ознакомиться с основаниями привлечения его к дисциплинарной ответственности и пропустил срок обжалования наказания в суде.
Дмитрий Барановский и Юрий Волохонский обратились в Конституционный суд. Их позиция состояла в том, что 48 статья Конституции гарантирует гражданам право на получение квалифицированной юридической помощи, а это право включает конфиденциальность отношений между адвокатом и клиентом.
Конституционный суд в целом встал на сторону заявителей. Впрочем, сам закон остался неизменным. Как сказал председательствовавший в процессе судья Конституционного суда Николай Мельников, оспаривавшиеся заявителями статьи признаны конституционными, но "в смысле, который истолкован Конституционным судом". А именно: администрация учреждения, где содержится заключенный, не должна осуществлять сплошную цензуру. Цензура допускается только в случаях, когда "имеет место злоупотребление правом, когда есть недозволенные вложения, когда это может угрожать свидетелям, потерпевшим и т. д.":
– Только при этих условиях должно приниматься соответствующее мотивированное решение и осуществляться цензура. Наше решение соответствует Конституции, прежде всего, её 48-й статье, гарантирующей право на квалифицированную юридическую помощь, право иметь защитника с момента задержания и заключение под стражей. А также – международно-правовым актам и практике Европейского суда, – отметил Николай Мельников.
Судья-докладчик Юрий Данилов в своем выступлении не раз обращался именно к опыту Европейского суда по правам человека. Например, он напомнил:
– В постановлении от 25 марта 1992 года по делу "Кэмбел против Соединенного Королевства" отмечается, что такого рода корреспонденция по общему правилу защищена адвокатской привилегией. Ее вскрытие допустимо, только если у тюремной администрации есть разумные основания подозревать, что в ней содержатся недозволенные вложения…
Конституционный суд постановил, что право на конфиденциальную переписку заключенного с адвокатом может быть ограничено только в исключительных случаях, когда у тюремной администрации есть разумное основание полагать, что адвокат злоупотребляет своим положением. Но ведь разумные основания каждый может понимать по-своему. Где гарантия, что на практике все не останется по-прежнему? Николай Мельников разъясняет:
– В каждом таком случае должно приниматься мотивированное решение. Оно должно быть зафиксировано в акте. И этот акт потом может быть оспорен в суде.
Очень хорошо, что заключенный и адвокат смогут общаться конфиденциально, но не бесконтрольно, считает представитель Совета Федерации Елена Виноградова:
– В этой переписке может заключаться огромное количество сведений, которые могут помешать и следствию, и деятельности исправительно-трудового учреждения. Иногда бывают и мошеннические действия со стороны адвокатов – подписание документов задним числом и т. д. В этом случае необходимо все-таки соблюсти некий баланс. И баланс, на мой взгляд, соблюден в нынешнем постановлении Конституционного суда.
Представитель заявителя Юрия Волохонского, адвокат Игорь Плотников говорит:
– Конечно, были мечты услышать более конкретные формулировки – что статьи 20-я и 21-я Федерального закона не соответствуют Конституции. Но, по большому счету, то решение, которое вынесено, полностью поддержало наши доводы.
По мнению Плотникова, разумные доводы, которые, как указал Конституционный суд, необходимы для осуществления цензуры, тюремная администрация будет, разумеется, толковать по-своему. Но, считает адвокат, "правовые позиции, сформулированные Конституционным судом, все-таки не дают большого простора правоприменителю, сужают возможность для злоупотреблений".
В постановлении Конституционного суда подчеркивается, что заключение под стражу – наиболее строгая мера пресечения, максимально ограничивающая права, свободы и личную неприкосновенность человека. Поэтому в этих условиях гарантии оказания ему юридической помощи приобретают особое значение.
В статье 20 закона "О содержании под стражей…" говорится: "переписка подозреваемых и обвиняемых осуществляется только через администрацию места содержания под стражей и повергается цензуре".
Статья 21 того же закона уточняет, что "предложения, заявления и жалобы, адресованные в другие органы государственной власти, общественные объединения, а также защитнику, должны быть рассмотрены администрацией места содержания под стражей и направлены по принадлежности не позднее трех дней с момента их подачи".
Руководствуясь этими статьями закона, администрация следственного изолятора в Ростове-на-Дону не разрешила обвиняемому по уголовному делу Юрию Волохонскому обменяться со своим адвокатом проектами документов, составляемых в рамках оказания юридической помощи. Запретили ему и пересылать адвокату письма в запечатанном конверте. А обвиняемому по уголовному делу Дмитрию Барановскому, находящемуся в следственном изоляторе Москвы, администрация СИЗО объявила выговор за то, что он попытался передать адвокату не прошедшие цензуру замечания по своему делу. Из-за этого выговора суд отказал Барановскому в изменении меры пресечения, к тому же он не смог вовремя ознакомиться с основаниями привлечения его к дисциплинарной ответственности и пропустил срок обжалования наказания в суде.
Дмитрий Барановский и Юрий Волохонский обратились в Конституционный суд. Их позиция состояла в том, что 48 статья Конституции гарантирует гражданам право на получение квалифицированной юридической помощи, а это право включает конфиденциальность отношений между адвокатом и клиентом.
Конституционный суд в целом встал на сторону заявителей. Впрочем, сам закон остался неизменным. Как сказал председательствовавший в процессе судья Конституционного суда Николай Мельников, оспаривавшиеся заявителями статьи признаны конституционными, но "в смысле, который истолкован Конституционным судом". А именно: администрация учреждения, где содержится заключенный, не должна осуществлять сплошную цензуру. Цензура допускается только в случаях, когда "имеет место злоупотребление правом, когда есть недозволенные вложения, когда это может угрожать свидетелям, потерпевшим и т. д.":
– Только при этих условиях должно приниматься соответствующее мотивированное решение и осуществляться цензура. Наше решение соответствует Конституции, прежде всего, её 48-й статье, гарантирующей право на квалифицированную юридическую помощь, право иметь защитника с момента задержания и заключение под стражей. А также – международно-правовым актам и практике Европейского суда, – отметил Николай Мельников.
Судья-докладчик Юрий Данилов в своем выступлении не раз обращался именно к опыту Европейского суда по правам человека. Например, он напомнил:
– В постановлении от 25 марта 1992 года по делу "Кэмбел против Соединенного Королевства" отмечается, что такого рода корреспонденция по общему правилу защищена адвокатской привилегией. Ее вскрытие допустимо, только если у тюремной администрации есть разумные основания подозревать, что в ней содержатся недозволенные вложения…
Конституционный суд постановил, что право на конфиденциальную переписку заключенного с адвокатом может быть ограничено только в исключительных случаях, когда у тюремной администрации есть разумное основание полагать, что адвокат злоупотребляет своим положением. Но ведь разумные основания каждый может понимать по-своему. Где гарантия, что на практике все не останется по-прежнему? Николай Мельников разъясняет:
– В каждом таком случае должно приниматься мотивированное решение. Оно должно быть зафиксировано в акте. И этот акт потом может быть оспорен в суде.
Очень хорошо, что заключенный и адвокат смогут общаться конфиденциально, но не бесконтрольно, считает представитель Совета Федерации Елена Виноградова:
– В этой переписке может заключаться огромное количество сведений, которые могут помешать и следствию, и деятельности исправительно-трудового учреждения. Иногда бывают и мошеннические действия со стороны адвокатов – подписание документов задним числом и т. д. В этом случае необходимо все-таки соблюсти некий баланс. И баланс, на мой взгляд, соблюден в нынешнем постановлении Конституционного суда.
Представитель заявителя Юрия Волохонского, адвокат Игорь Плотников говорит:
– Конечно, были мечты услышать более конкретные формулировки – что статьи 20-я и 21-я Федерального закона не соответствуют Конституции. Но, по большому счету, то решение, которое вынесено, полностью поддержало наши доводы.
По мнению Плотникова, разумные доводы, которые, как указал Конституционный суд, необходимы для осуществления цензуры, тюремная администрация будет, разумеется, толковать по-своему. Но, считает адвокат, "правовые позиции, сформулированные Конституционным судом, все-таки не дают большого простора правоприменителю, сужают возможность для злоупотреблений".
В постановлении Конституционного суда подчеркивается, что заключение под стражу – наиболее строгая мера пресечения, максимально ограничивающая права, свободы и личную неприкосновенность человека. Поэтому в этих условиях гарантии оказания ему юридической помощи приобретают особое значение.
