Мало кто, даже из числа самых уравновешенных граждан, не знает о том, сколько копий ломается между защитниками так называемого культурного наследия и охотниками это наследие превратить в конкретную денежную массу. Не удивительно, что именно из Петербурга, где наследия довольно много, готово вылететь особенно увесистее ядро, грозящее разметать в клочья не только здешний исторический центр, но и остальные, еще где-либо сохранившиеся на меланхолическом лице бескрайней родины…
СЛОВА, СЛОВА, СЛОВА…
Вот скажите, пожалуйста, много ли сходства между чиновником и поэтом? Да никакого, – ответите вы и будете, конечно, правы, но не совсем. Сказал же Пушкин, что слова поэта суть дела его, - а разве для чиновника это не так? Разве его слова в циркулярах, указах, законах и подзаконных актах не являются его делами? Разве не развозят их тридцать тысяч курьеров в трепетные руки подчиненных, жаждущих указаний? Вот то-то и оно.
Возьмем хотя бы два слова: реставрация и реконструкция. Уж как эта парочка слов трудится в поте лица в веселом Петербурге-городке, так, наверное, никакой другой парочке не снилось. Начнет, например, застройщик сносить старинный дом, бесполезную по его понятиям, рухлядь, и тут же набегают эти оглашенные – защитники города, машут мятыми бумажками – тут, мол, у вас написано – реставрация, а не реконструкция, не смейте ломать памятник – и давай бросаться под колеса бульдозеров. Крик, шум, журналисты налетают, и пошло-поехало: давно бы уж поставили новый отель, а тут – разбирайся да отбивайся.
В общем, лопнуло у чиновников терпение, и решили они навести порядок. Сейчас ведь по закону что – инвестор может только приспособить памятник для своих нужд, а изменять его права не имеет (то есть как на самом деле бывает, это уже другой разговор, но по закону-то так). Вот и предложил вице-губернатор Игорь Метельский неудобный закон изменить: сейчас-то все работы именуются реставрацией, так не лучше ли выделить часть из них как строительные, а реставрировать только предметы охраны – вот и выйдет инвестору немалая экономия.
Столь нежную заботу об инвесторе градозащитники поняли однозначно: если эти поправки к федеральному закону о защите культурного наследия в Госдуме пройдут, то не оставят от наследия камня на камне. В самом деле, ну найдутся ли дураки, чтобы дорого реставрировать то, что можно дешево реконструировать – то есть снести и построить заново то, что нужно?
Но ведь есть и еще одна интересная поправочка, предлагающая исключать объекты культурного наследия из госреестра решением не федерального правительства, как раньше, а решением Министерства культуры. Угадайте с трех раз, кто двумя руками поддерживал эти поправки? – Правильно, петербургские чиновники – глава комитета по государственному использованию и охране памятников Вера Дементьева и вице-губернатор Игорь Метельский.
Может, кто-нибудь удивится, почему начальники, поставленные охранять памятники, так стараются оставить их без всякой защиты, то есть почему волки не охраняют вверенное им стадо? Позволю себе признать вопрос риторическим.
А впрочем, нет, отчего же. Возможно, эти чиновники просто являются поэтами, эдакими бодлерами – цветы зла и все прочее. Вот такой у них что ни день, то хеппенинг пополам с инсталляцией: напишут два слова в циркулярах, глядь – а за ними уже маячит стеклянное чудище посреди Невского проспекта. А то, что потом назовут новый стокманн-биржу-монблан градостроительной ошибкой – так разве жалко? Как говорится, хоть горшком назови. Это же все слова…
Так вот умышленный город Петербург и разделился незаметно на чиновников-поэтов и людей прозаических, занятых сохранением старых развалюх. Поэты, особенно авангардисты, совсем не против построить что-нибудь новенькое хоть бы и на костях – на кладбище, которое грозит уйти под Охта-центр, или на захоронениях жертв красного террора в Петропавловской крепости: их мысль воспаряет над низкой существенностью. А люди, занятые презренной прозой, им всячески мешают – вот, кстати, и христиане туда же. Например, Преображенское содружество малых православных братств устраивает благотворительные вечера, чтобы собрать деньги на продолжение археологических работ в Петропавловке – чтобы, значит, всех убитых сосчитать, похоронить и пожалеть. А ведь если каждую косточку и каждый старинный дом хранить, то где строить-то, я вас спрашиваю? Что рекламировать – покупайте последние квартиры с видом на Неву?
Тут кстати, сразу вспоминается, как в незабвенной «Небывальщине» Овчарова сидит мужик на сосне и прилежно пилит сук, на котором сидит. Он, видимо, тоже поэт – не менее тех чиновников, которые пилят центр города, виды которого рекламируют. И тот, и другие, замечу, сидят очень высоко. Но от того, что земля им не видна, она при падении мягче не становится. Даже если не поскупиться на соломку в виде изнасилованных законов.
СЛОВА, СЛОВА, СЛОВА…
Вот скажите, пожалуйста, много ли сходства между чиновником и поэтом? Да никакого, – ответите вы и будете, конечно, правы, но не совсем. Сказал же Пушкин, что слова поэта суть дела его, - а разве для чиновника это не так? Разве его слова в циркулярах, указах, законах и подзаконных актах не являются его делами? Разве не развозят их тридцать тысяч курьеров в трепетные руки подчиненных, жаждущих указаний? Вот то-то и оно.
Возьмем хотя бы два слова: реставрация и реконструкция. Уж как эта парочка слов трудится в поте лица в веселом Петербурге-городке, так, наверное, никакой другой парочке не снилось. Начнет, например, застройщик сносить старинный дом, бесполезную по его понятиям, рухлядь, и тут же набегают эти оглашенные – защитники города, машут мятыми бумажками – тут, мол, у вас написано – реставрация, а не реконструкция, не смейте ломать памятник – и давай бросаться под колеса бульдозеров. Крик, шум, журналисты налетают, и пошло-поехало: давно бы уж поставили новый отель, а тут – разбирайся да отбивайся.
В общем, лопнуло у чиновников терпение, и решили они навести порядок. Сейчас ведь по закону что – инвестор может только приспособить памятник для своих нужд, а изменять его права не имеет (то есть как на самом деле бывает, это уже другой разговор, но по закону-то так). Вот и предложил вице-губернатор Игорь Метельский неудобный закон изменить: сейчас-то все работы именуются реставрацией, так не лучше ли выделить часть из них как строительные, а реставрировать только предметы охраны – вот и выйдет инвестору немалая экономия.
Столь нежную заботу об инвесторе градозащитники поняли однозначно: если эти поправки к федеральному закону о защите культурного наследия в Госдуме пройдут, то не оставят от наследия камня на камне. В самом деле, ну найдутся ли дураки, чтобы дорого реставрировать то, что можно дешево реконструировать – то есть снести и построить заново то, что нужно?
Но ведь есть и еще одна интересная поправочка, предлагающая исключать объекты культурного наследия из госреестра решением не федерального правительства, как раньше, а решением Министерства культуры. Угадайте с трех раз, кто двумя руками поддерживал эти поправки? – Правильно, петербургские чиновники – глава комитета по государственному использованию и охране памятников Вера Дементьева и вице-губернатор Игорь Метельский.
Может, кто-нибудь удивится, почему начальники, поставленные охранять памятники, так стараются оставить их без всякой защиты, то есть почему волки не охраняют вверенное им стадо? Позволю себе признать вопрос риторическим.
А впрочем, нет, отчего же. Возможно, эти чиновники просто являются поэтами, эдакими бодлерами – цветы зла и все прочее. Вот такой у них что ни день, то хеппенинг пополам с инсталляцией: напишут два слова в циркулярах, глядь – а за ними уже маячит стеклянное чудище посреди Невского проспекта. А то, что потом назовут новый стокманн-биржу-монблан градостроительной ошибкой – так разве жалко? Как говорится, хоть горшком назови. Это же все слова…
Так вот умышленный город Петербург и разделился незаметно на чиновников-поэтов и людей прозаических, занятых сохранением старых развалюх. Поэты, особенно авангардисты, совсем не против построить что-нибудь новенькое хоть бы и на костях – на кладбище, которое грозит уйти под Охта-центр, или на захоронениях жертв красного террора в Петропавловской крепости: их мысль воспаряет над низкой существенностью. А люди, занятые презренной прозой, им всячески мешают – вот, кстати, и христиане туда же. Например, Преображенское содружество малых православных братств устраивает благотворительные вечера, чтобы собрать деньги на продолжение археологических работ в Петропавловке – чтобы, значит, всех убитых сосчитать, похоронить и пожалеть. А ведь если каждую косточку и каждый старинный дом хранить, то где строить-то, я вас спрашиваю? Что рекламировать – покупайте последние квартиры с видом на Неву?
Тут кстати, сразу вспоминается, как в незабвенной «Небывальщине» Овчарова сидит мужик на сосне и прилежно пилит сук, на котором сидит. Он, видимо, тоже поэт – не менее тех чиновников, которые пилят центр города, виды которого рекламируют. И тот, и другие, замечу, сидят очень высоко. Но от того, что земля им не видна, она при падении мягче не становится. Даже если не поскупиться на соломку в виде изнасилованных законов.
