Ирина Лагунина: На сайте правительства республики Марий Эл вывешено интервью президента республики Леонида Маркелова газете "Марийская правда". Речь идет в нем о причудливой новой архитектуре, создаваемой в последнее время. Вот как комментирует этот стиль президент: "Можно сказать, что мы шутим или слишком на высокое замахиваемся, но мы трудимся ради того, чтобы придать республике неповторимый облик, такого нигде в мире нет. Я бы сказал, что республика переживает период Воскрешения". То, как этот процесс выглядит на практике, в сегодняшнем выпуске программы обсуждают профессор, доктор географических наук Наталья Зубаревич и политолог Дмитрий Орешкин.
Игорь Яковенко: Первый вопрос об экономике. Что происходит в хозяйственной жизни республики Марий Эл, Наталья Васильевна?
Наталья Зубаревич: А ничего. Она как легла в 90 годы, так и тихонечко лежит. Это классический регион поздней урбанизации и поздней индустриализации, где до окончания Второй мировой войны ничего особо и не было. В 30 годы потихоньку начала создаваться лесопереработка, немножко лесохимии, а потом в глуши лесов были созданы предприятия закрытого комплекса. Они легли все дружно в 90 годы. Республика была беднейшей среди трех, их три, вы знаете – Мордовия, Чувашия и Марий Эл, она и была беднейшей. Она в лесах, земли хорошей мало. В 90 годы она легла капитально. И в общем-то медленно за счет государственной поддержки выходила вслед за ростом нефтяной российской экономики. До сих пор, если взять душевой ВРП, то это всего лишь 40% от среднероссийского. Уровень дотационности до кризиса был 41, а сейчас практически 50%. Такие регионы кризиса не наблюдают по двум причинам. Причина первая: финансирование госучреждений, производящих оборонную продукцию, сохранилось, и второе - бюджетные трансферты не просто сохранились, а выросли. Поэтому если вы посмотрите вы посмотрите на расходы бюджета, в кризисный год они выросли на 6%. И вот такие маленькие зацепочки, которые мне позволяют оценить реальную ситуацию в регионе. Расходы на нацэкономику – это инвестиции – выросли на 8%, расходы на ЖКХ выросли на 11%, правда, на здравоохранение грохнулись на 21%, но это частности. Появились дополнительные деньги и их можно распилить некоторым образом, поскольку система власти в этой республике, мне кажется, неплохо приспособлена для этого вида деятельности.
Игорь Яковенко: Дмитрий Борисович, глава этой республики, выходец из партии Жириновского, Леонид Маркелов прославился тем, что в 2005 году по республике Марий Эл, по его делам Европарламент принял специальную резолюцию, где говорилось о нарушении прав человека и демократии в республике Марий Эл Российской Федерации. Говорилось о подавлении оппозиционной прессы, нарушении прав марийского народа. О том, что Маркелов творит на выборах, еще покойная Галина Старовойтова писала, о том, как люди Маркелова ездят по деревням и угрожают сжечь эти деревни, если они не проголосуют за господина Маркелова. Почему все-таки Дмитрий Медведев, тот самый, который "свобода лучше, чем несвобода", сравнительно недавно переназначил такого главу субъекта федерации?
Дмитрий Орешкин: Потому что "свобода лучше, чем несвобода" – это абстрактное утверждение, а политический контроль – вещь весьма конкретная. Вот как раз Маркелов - это хороший пример того, что есть реальная региональная политика или реальная политика России. Он обеспечивает лояльность, он обеспечивает нужные цифры на выборах, он обеспечивает спокойствие в регионе, и больше, пожалуй, от него не требуется. Если он замазан в каких-то коррупционных скандалах, я согласен, мягко говоря, личность неоднозначная, то в этом нет большой беды. Потому что секрет нынешней политической стабильности как раз и заключается в обмене, в коррупционной скупке лояльности. Центральная власть не вмешивается в дела местной власти, если та обеспечивает нужный уровень политической лояльности, который проявляется, в частности, в цифрах электоральной статистики. И это есть секрет того, что называется путинский консенсус элитных интересов. Леонид Маркелов в этом смысле один из блистательных примеров этого консенсуса. И зачем же его трогать? Да, про него говорят нехорошие слова, но ведь и про Кадырова говорят.
Кстати говоря, Маркелов относительно выборов ведет себя несколько мягче, не скажу демократичнее, чем его предшественник. Потому что в прошлом Марий Эл просто откровенным криминалитетом руководилась. Так что если отойти подальше и посмотреть в перспективе, то Маркелов, конечно, человек далеко небезукоризненный, но могло быть и хуже. Там ведь можно очень легко разжечь проблемы. В 90 годах, я помню по избирательной комиссии центральной, была очень серьезная проблема: требовали печатать бюллетени избирательные не просто по-русски и по-марийски, а на трех языках – русский, марийский луговой и марийский нагорный. Потому что у них там свои достаточно сложные отношения среди марийцев, есть луговой язык есть нагорный язык. И вот изволь обеспечить. То есть на самом деле при желании там всегда можно раскрутить национальные конфликты. Поэтому не буди лихо, пока оно тихо, и соответственно, пусть остается Маркелов, который знает, как там обустроено, и знает, как обеспечить те цифры, которые нужны федеральному центру.
Игорь Яковенко: Наталья Васильевна, что происходит с уровнем и качеством жизни в этой республике на фоне всех остальных субъектов федерации?
Наталья Зубаревич: В Приволжском федеральном округе это, конечно, худший вариант. Если взять душевые доходы, то они почти в два раза ниже в среднем по стране и по заработной плате тоже почти двукратное, 60% максимум от средней по стране. Это реально бедная территория, с высокой долей бедных в числе ее территории, четверть населения бедны. И она такая как бы очень сильно немодернизированная, очень привязанная к личному хозяйству, люди выживают, как могут, с очень низкой зарплатой, с невероятно низким прожиточным минимумом. Вы знаете, я бы коротко сказала – это смесь недомодернизированности, потому что позже входила республика в индустриальную эпоху, и смесь депрессивности. Она очень нехорошая для человеческого развития, эта смесь.
Игорь Яковенко: Дмитрий Борисович, сравнительно недавно марийский народ провел свой внеочередной съезд, где выразил недоверие Маркелову прежде всего в связи с тем, что ущемляется непосредственно национальный интерес этого народа, не финансируются школы на марийском языке, практически нет возможности развития культуры. Может быть какое-то развитие гражданского общества в этой республике?
Дмитрий Орешкин: Все равно, как ни крути, там большинство русских, относительное большинство. Потому что если мерить с 26 года, то было 40 с небольшим процентов, в 2002 году, если память не изменяет, 47% русских. А мари было соответственно в 20 годах 51, а сейчас где-то 43 и 5-6% татар. Посмотрим по данным новой переписи. Дело в том, что марийский народ не един, я уже говорил, что есть нагорные и луговые. Интеллигенция марийская, только-только приподнявшаяся, была успешно вырезана в 30 годы почти целиком. И мне представляется, что несколько искусственно выпячиваются национальные проблемы. Да, конечно, нет национальных школ, да, конечно, нет национального языка. Но напомню, что еще по данным первой переписи царской 97 года всего в уезде на территории было 111 тысяч населения и из них 95 тысяч православных, при этом марийцев 71 тысяча, русских 26. то есть Это искусственно наведенная православная культура на эту территорию. При этом языковая культура сложно сочетается с религиозной, и опять же она отличается, правый берег Волги и левый не единый, и он практически значительная часть в Татарстане находится. Разные культуры, разные языки и объединить это все как какой-то единый оппозиционный центр, направленный против губернатора, это мне кажется маловероятным. Когда говорят о съезде народа, целого народа - это всегда, мне кажется, избыточно пафосно, потому что народ марийский разный и речь идет скорее о национально озабоченной интеллигенции. Так что мне представляется скорее начало процесса, причем такое достаточно вялое начало. Здесь не может быть в ближайшем будущем жесткой оппозиции по отношению к действующему главе субъекта федерации. Я не вижу здесь потенциала для серьезной оппозиции, есть потенциал для того, чтобы попортить немножко кровь. Но именно поэтому Маркелова и оставили, чтобы он не позволил этим тенденциям развиваться.
Игорь Яковенко: Наталья Васильевна, ваш заключительный комментарий.
Наталья Зубаревич: Это очень непростой случай. Мы сравнивали Карелию, Коми и Марий Эл, здесь самая сложная ситуация. И вряд ли кому-то ощутимо, что вообще Марий Эл по населению больше, чем Карелия - это не маленькая по людям, но маленькая по территории республика. Здесь сконцентрированы проблемы, унаследованные всем развитием 20 века, и проблемы, появившиеся сейчас при транзите, переходе от плана к рынку. И при этом здесь нет ни вменяемой элиты, ни вменяемого среднего класса, ни установившихся образцов городского образа жизни. Поэтому переход для Марий Эл будет трудным. И мне кажется, это надолго будет реципиент федерального бюджета.
Игорь Яковенко: Дмитрий Борисович, ваш заключительный комментарий.
Дмитрий Орешкин: Действительно, депресняк, так скажем. Опереться не на что, потому что ресурсов по существу немного, мягко говоря, всегда это была лесная территория. Сельское хозяйство тоже. Городишка центральный не блистает столичными функциями, элита не созрела, незрелая. И даже эти амбиции национальные тоже отчасти по-детски выглядят. Согласен, что ничего в перспективе среднесрочной, даже, скажем, в ближайшие 10-15 лет ничего интересного нет оснований ожидать. В значительной части люди живут чуть ли не натуральным хозяйством и, соответственно, объединиться в какие-то социальные группы структурированные вряд ли им удастся в ближайшем будущем. Так что будет так течь полегоньку, потихоньку и непонятно, в каком направлении. Естественно, будет существовать за счет федерального бюджета в основном.
Игорь Яковенко: Первый вопрос об экономике. Что происходит в хозяйственной жизни республики Марий Эл, Наталья Васильевна?
Наталья Зубаревич: А ничего. Она как легла в 90 годы, так и тихонечко лежит. Это классический регион поздней урбанизации и поздней индустриализации, где до окончания Второй мировой войны ничего особо и не было. В 30 годы потихоньку начала создаваться лесопереработка, немножко лесохимии, а потом в глуши лесов были созданы предприятия закрытого комплекса. Они легли все дружно в 90 годы. Республика была беднейшей среди трех, их три, вы знаете – Мордовия, Чувашия и Марий Эл, она и была беднейшей. Она в лесах, земли хорошей мало. В 90 годы она легла капитально. И в общем-то медленно за счет государственной поддержки выходила вслед за ростом нефтяной российской экономики. До сих пор, если взять душевой ВРП, то это всего лишь 40% от среднероссийского. Уровень дотационности до кризиса был 41, а сейчас практически 50%. Такие регионы кризиса не наблюдают по двум причинам. Причина первая: финансирование госучреждений, производящих оборонную продукцию, сохранилось, и второе - бюджетные трансферты не просто сохранились, а выросли. Поэтому если вы посмотрите вы посмотрите на расходы бюджета, в кризисный год они выросли на 6%. И вот такие маленькие зацепочки, которые мне позволяют оценить реальную ситуацию в регионе. Расходы на нацэкономику – это инвестиции – выросли на 8%, расходы на ЖКХ выросли на 11%, правда, на здравоохранение грохнулись на 21%, но это частности. Появились дополнительные деньги и их можно распилить некоторым образом, поскольку система власти в этой республике, мне кажется, неплохо приспособлена для этого вида деятельности.
Игорь Яковенко: Дмитрий Борисович, глава этой республики, выходец из партии Жириновского, Леонид Маркелов прославился тем, что в 2005 году по республике Марий Эл, по его делам Европарламент принял специальную резолюцию, где говорилось о нарушении прав человека и демократии в республике Марий Эл Российской Федерации. Говорилось о подавлении оппозиционной прессы, нарушении прав марийского народа. О том, что Маркелов творит на выборах, еще покойная Галина Старовойтова писала, о том, как люди Маркелова ездят по деревням и угрожают сжечь эти деревни, если они не проголосуют за господина Маркелова. Почему все-таки Дмитрий Медведев, тот самый, который "свобода лучше, чем несвобода", сравнительно недавно переназначил такого главу субъекта федерации?
Дмитрий Орешкин: Потому что "свобода лучше, чем несвобода" – это абстрактное утверждение, а политический контроль – вещь весьма конкретная. Вот как раз Маркелов - это хороший пример того, что есть реальная региональная политика или реальная политика России. Он обеспечивает лояльность, он обеспечивает нужные цифры на выборах, он обеспечивает спокойствие в регионе, и больше, пожалуй, от него не требуется. Если он замазан в каких-то коррупционных скандалах, я согласен, мягко говоря, личность неоднозначная, то в этом нет большой беды. Потому что секрет нынешней политической стабильности как раз и заключается в обмене, в коррупционной скупке лояльности. Центральная власть не вмешивается в дела местной власти, если та обеспечивает нужный уровень политической лояльности, который проявляется, в частности, в цифрах электоральной статистики. И это есть секрет того, что называется путинский консенсус элитных интересов. Леонид Маркелов в этом смысле один из блистательных примеров этого консенсуса. И зачем же его трогать? Да, про него говорят нехорошие слова, но ведь и про Кадырова говорят.
Кстати говоря, Маркелов относительно выборов ведет себя несколько мягче, не скажу демократичнее, чем его предшественник. Потому что в прошлом Марий Эл просто откровенным криминалитетом руководилась. Так что если отойти подальше и посмотреть в перспективе, то Маркелов, конечно, человек далеко небезукоризненный, но могло быть и хуже. Там ведь можно очень легко разжечь проблемы. В 90 годах, я помню по избирательной комиссии центральной, была очень серьезная проблема: требовали печатать бюллетени избирательные не просто по-русски и по-марийски, а на трех языках – русский, марийский луговой и марийский нагорный. Потому что у них там свои достаточно сложные отношения среди марийцев, есть луговой язык есть нагорный язык. И вот изволь обеспечить. То есть на самом деле при желании там всегда можно раскрутить национальные конфликты. Поэтому не буди лихо, пока оно тихо, и соответственно, пусть остается Маркелов, который знает, как там обустроено, и знает, как обеспечить те цифры, которые нужны федеральному центру.
Игорь Яковенко: Наталья Васильевна, что происходит с уровнем и качеством жизни в этой республике на фоне всех остальных субъектов федерации?
Наталья Зубаревич: В Приволжском федеральном округе это, конечно, худший вариант. Если взять душевые доходы, то они почти в два раза ниже в среднем по стране и по заработной плате тоже почти двукратное, 60% максимум от средней по стране. Это реально бедная территория, с высокой долей бедных в числе ее территории, четверть населения бедны. И она такая как бы очень сильно немодернизированная, очень привязанная к личному хозяйству, люди выживают, как могут, с очень низкой зарплатой, с невероятно низким прожиточным минимумом. Вы знаете, я бы коротко сказала – это смесь недомодернизированности, потому что позже входила республика в индустриальную эпоху, и смесь депрессивности. Она очень нехорошая для человеческого развития, эта смесь.
Игорь Яковенко: Дмитрий Борисович, сравнительно недавно марийский народ провел свой внеочередной съезд, где выразил недоверие Маркелову прежде всего в связи с тем, что ущемляется непосредственно национальный интерес этого народа, не финансируются школы на марийском языке, практически нет возможности развития культуры. Может быть какое-то развитие гражданского общества в этой республике?
Дмитрий Орешкин: Все равно, как ни крути, там большинство русских, относительное большинство. Потому что если мерить с 26 года, то было 40 с небольшим процентов, в 2002 году, если память не изменяет, 47% русских. А мари было соответственно в 20 годах 51, а сейчас где-то 43 и 5-6% татар. Посмотрим по данным новой переписи. Дело в том, что марийский народ не един, я уже говорил, что есть нагорные и луговые. Интеллигенция марийская, только-только приподнявшаяся, была успешно вырезана в 30 годы почти целиком. И мне представляется, что несколько искусственно выпячиваются национальные проблемы. Да, конечно, нет национальных школ, да, конечно, нет национального языка. Но напомню, что еще по данным первой переписи царской 97 года всего в уезде на территории было 111 тысяч населения и из них 95 тысяч православных, при этом марийцев 71 тысяча, русских 26. то есть Это искусственно наведенная православная культура на эту территорию. При этом языковая культура сложно сочетается с религиозной, и опять же она отличается, правый берег Волги и левый не единый, и он практически значительная часть в Татарстане находится. Разные культуры, разные языки и объединить это все как какой-то единый оппозиционный центр, направленный против губернатора, это мне кажется маловероятным. Когда говорят о съезде народа, целого народа - это всегда, мне кажется, избыточно пафосно, потому что народ марийский разный и речь идет скорее о национально озабоченной интеллигенции. Так что мне представляется скорее начало процесса, причем такое достаточно вялое начало. Здесь не может быть в ближайшем будущем жесткой оппозиции по отношению к действующему главе субъекта федерации. Я не вижу здесь потенциала для серьезной оппозиции, есть потенциал для того, чтобы попортить немножко кровь. Но именно поэтому Маркелова и оставили, чтобы он не позволил этим тенденциям развиваться.
Игорь Яковенко: Наталья Васильевна, ваш заключительный комментарий.
Наталья Зубаревич: Это очень непростой случай. Мы сравнивали Карелию, Коми и Марий Эл, здесь самая сложная ситуация. И вряд ли кому-то ощутимо, что вообще Марий Эл по населению больше, чем Карелия - это не маленькая по людям, но маленькая по территории республика. Здесь сконцентрированы проблемы, унаследованные всем развитием 20 века, и проблемы, появившиеся сейчас при транзите, переходе от плана к рынку. И при этом здесь нет ни вменяемой элиты, ни вменяемого среднего класса, ни установившихся образцов городского образа жизни. Поэтому переход для Марий Эл будет трудным. И мне кажется, это надолго будет реципиент федерального бюджета.
Игорь Яковенко: Дмитрий Борисович, ваш заключительный комментарий.
Дмитрий Орешкин: Действительно, депресняк, так скажем. Опереться не на что, потому что ресурсов по существу немного, мягко говоря, всегда это была лесная территория. Сельское хозяйство тоже. Городишка центральный не блистает столичными функциями, элита не созрела, незрелая. И даже эти амбиции национальные тоже отчасти по-детски выглядят. Согласен, что ничего в перспективе среднесрочной, даже, скажем, в ближайшие 10-15 лет ничего интересного нет оснований ожидать. В значительной части люди живут чуть ли не натуральным хозяйством и, соответственно, объединиться в какие-то социальные группы структурированные вряд ли им удастся в ближайшем будущем. Так что будет так течь полегоньку, потихоньку и непонятно, в каком направлении. Естественно, будет существовать за счет федерального бюджета в основном.
