В Белградском университете прошла международная научная конференция под названием "Казимир Малевич: без границ". Филологический факультет и кафедра славистики посвятили ее выходу книги переводов на сербский теоретических текстов Малевича.

В книгу переводов вошли тексты из пятитомника российского издательства "Гилея". Это теоретические статьи Малевича об искусстве московского и витебского периодов, материалы для газеты "Анархия", переписка с Эль Лисицким, декларации, трактаты и манифесты супрематизма, записки и афоризмы. В Белграде традиция изучения русского авангарда существует с 70-х годов, ее заложил профессор Милевой Йованович и развил в споре с загребским коллегой Александером Флакером. Ученица Йовановича, литературовед, профессор Корнелия Ичин редактировала книгу и организовала конференцию:

– Интерес к Малевичу в Белграде в первую очередь существовал среди искусствоведов, первые переводы были сделаны в 80-м году, но через английский и немецкий источники. Единственный текст, который был переведен с русского языка, это брошюрка "Бог не скинут", она вышла отдельно в 84-м году. Идея провести конференцию о Малевиче была связана с переводом его собрания сочинений на сербский язык. Тексты абсолютно разные. Мы хотели, чтобы наш читатель понял, насколько Малевич мучился над какими-то текстами, мыслями. Сам Малевич жаловался на то, что его тексты отвергают, называют неграмотными.

– Если говорить о разнице взглядов Флакера и вашего учителя: как один и другой трактовали русский авангард?

– Скажем, профессор Флакер считал, что русский авангард заканчивается 30-м годом, это год смерти Маяковского. А Милевой Йованович – что он заканчивается смертью Даниила Хармса и Введенского, то есть 1941-1942-й. И еще: Йованович был против термина “авангард”, он считал, что течению больше подходит наименование “гипермодернизм”, а авангард – это все-таки что-то из военной терминологии. Йовановича интересовало отношение авангарда к традиции, поэтому ряд его статей был посвящен пародии, например, пародированию текстов Достоевского и Гоголя обериутами.

На конференции в Белграде выступал парижский искусствовед Андрей Наков, который представлял четырехтомник "Малевич - живопись абсолюта". Одна из главных тем Накова - так называемый "белый" супрематизм Малевича, поздняя ветвь его творчества. Почему Белый квадрат Малевича не стал таким же мощным символом, как Черный? Андрей Наков уверен, что причины – политические: слово "белый" в 1918 году ассоциировалось с белым движением:

– Красные – это левые, а белые–- это белые. Когда брали где-то белых офицеров, и на их форме не было никаких знаков отличия, говорили: "покажи руки, руки белые? ты не работал на заводе и в поле, – к стенке". Это известные факты. И Малевич в 1920-м году в декабре издает книжку, которая называется "Супрематизм. 34 рисунка", они должны были показать путь развития супрематизма. Там "Белого квадрата" нет. Потому что "белое" было тогда уже опасным. Малевич пишет во вступительном слове: "Не надо "белое" принимать в политическом смысле, в котором сегодня оно понимается". Так что это было явным доказательством того, что он хотел оторвать "белый" супрематизм от белых. А когда он в Германии делал выставку в Берлине в 1927 году, конечно, "Белый квадрат" у него там был, таким способом он остался на Западе, как и вся выставка. Картина находится сегодня в музее в Нью-Йорке, и это место правильное, потому что продолжение "Белого квадрата" последовало у американских абстракционистов. Так что история "белого" очень показательна потому, что точка, до которой дошел Малевич, до которой дошел супрематизм, не была принята, и пришлось подождать 70 лет, чтобы до этого дошли в России. На Западе, конечно, белый супрематизм и монохромная живопись имели свой путь, развивались после Второй мировой войны и во Франции, и в Германии, и в Америке. Это глава очень обширная, богатая в истории искусства ХХ века.