В московском издательстве Ад Маргинем вышла книга иорданской писательницы Кафы Аль-Зооби "Лейла, снег и Людмила". О том, почему эта рукопись заинтересовала издательство, Радио Свобода рассказывает его главный редактор Александр Иванов:
– Этот роман, написанный от лица романтической, левоориентированной арабской девушки, которая приезжает в Советский Союз как в землю обетованную и попадает в самый социальный ураган, рассказывает о том, что произошло в России на рубеже 80-х и до конца 90-х годов. Причем это классический роман – любая ситуация разыгрывается через внутреннее, эмоциональное восприятие героев, причем их довольно много – одних только героев первого плана там порядка десяти. Все сюжетные линии соединяются, разветвляются, движутся и выстраиваются в серьезный психологический роман о любви, политике, отношениях, кризисе, Востоке и России и так далее. Этакая психологическая драма о катастрофе (назовем это условно катастрофой).
– А кто такие эти Лейла и Людмила?
– Две подруги. Все происходит в питерской коммуналке, в которой живут четыре человека – три женщины и мужчина с собакой. За стенами коммуналки есть еще четыре героя, которые живут в разных местах. И вот разворачивается сложная история отношений: любви, привязанности, расставания, вражды, ненависти, смерти… В романе, безусловно, присутствует некоторая арабская экзальтации, или даже болливудская чувственность – даже русским приписана какая-то несвойственная им страстность. Этот роман я не могу с чистой совестью отнести к "высокой литературе", хотя техника высокой литературы там безусловно есть.
– Кто автор по специальности и чем она занимается сейчас?
– Она живет в Омане, мать двоих детей, профессиональный писатель. По образованию она инженер-строитель – здесь, в России она получила такую специальность, которая, я думаю, ей не сильно пригодилась. Она попала в этот ураган времени, когда инженеры-строители и здесь, и там стали не нужны. Она очень вежливая, по-арабски церемонная, при этом обеспеченная, самостоятельная женщина – я таких в арабском мире просто не видел.
– Вы сказали, что она левых взглядов. Ее взгляды не поменялись, когда она увидела кризис Советского Союза?
– Конечно, поменялись. Перемена произошла от социальной утопии – к личной, как и у всех героев этого романа. Например, герои арабы уходят от революционной работы или в яростный бизнес 90-х, или в религию, как старшее поколение. То же самое происходит с русскими героями – они уходят или в разнузданность, или в бизнес, но почти у всех происходит перелом в сторону того, что можно назвать просто человечностью. То есть этот морок все-таки сменяется отыскиванием в каждом герое человечности, какой-то гуманности. Вообще роман очень гуманистический. Герои сумели преодолеть этот вызов, этот морок, эту катастрофу, найти себя в той или иной степени. По крайней мере, такая надежда в этом романе есть. И надежда связана, конечно, с женщинами. Два главных женских образа – арабка Лейла и русская Людмила – красавица, которая живет непонятно как, потом находит себе богатого мужа, потом с ним расстается и заводит ребенка от совсем другого человека. Роман заканчивается с интонацией надежды: одна из девушек уже ждет ребенка, вторая находится в таком междумирье, но все происходящее с ними оставляет надежду на лучший исход.
Снег в романе выполняет очень важную и необычную функцию. Дело в том, что одна из тем романа – это тема восточных запретов, связанных с сексуальностью и чувственностью. И там есть по-своему даже смешной момент, который образует какой-то странный, чувственно-метафизический план романа: в один прекрасный день в зимнем Петербурге Лейла падает на льду, в результате чего утрачивает невинность. В каком-то смысле снег и лед – образ дефлорирующей, проникающей России. И снег через весь роман проходит постоянный мотивом романтической угрозы.
– Этот роман, написанный от лица романтической, левоориентированной арабской девушки, которая приезжает в Советский Союз как в землю обетованную и попадает в самый социальный ураган, рассказывает о том, что произошло в России на рубеже 80-х и до конца 90-х годов. Причем это классический роман – любая ситуация разыгрывается через внутреннее, эмоциональное восприятие героев, причем их довольно много – одних только героев первого плана там порядка десяти. Все сюжетные линии соединяются, разветвляются, движутся и выстраиваются в серьезный психологический роман о любви, политике, отношениях, кризисе, Востоке и России и так далее. Этакая психологическая драма о катастрофе (назовем это условно катастрофой).
– А кто такие эти Лейла и Людмила?
– Две подруги. Все происходит в питерской коммуналке, в которой живут четыре человека – три женщины и мужчина с собакой. За стенами коммуналки есть еще четыре героя, которые живут в разных местах. И вот разворачивается сложная история отношений: любви, привязанности, расставания, вражды, ненависти, смерти… В романе, безусловно, присутствует некоторая арабская экзальтации, или даже болливудская чувственность – даже русским приписана какая-то несвойственная им страстность. Этот роман я не могу с чистой совестью отнести к "высокой литературе", хотя техника высокой литературы там безусловно есть.
– Кто автор по специальности и чем она занимается сейчас?
– Она живет в Омане, мать двоих детей, профессиональный писатель. По образованию она инженер-строитель – здесь, в России она получила такую специальность, которая, я думаю, ей не сильно пригодилась. Она попала в этот ураган времени, когда инженеры-строители и здесь, и там стали не нужны. Она очень вежливая, по-арабски церемонная, при этом обеспеченная, самостоятельная женщина – я таких в арабском мире просто не видел.
– Вы сказали, что она левых взглядов. Ее взгляды не поменялись, когда она увидела кризис Советского Союза?
– Конечно, поменялись. Перемена произошла от социальной утопии – к личной, как и у всех героев этого романа. Например, герои арабы уходят от революционной работы или в яростный бизнес 90-х, или в религию, как старшее поколение. То же самое происходит с русскими героями – они уходят или в разнузданность, или в бизнес, но почти у всех происходит перелом в сторону того, что можно назвать просто человечностью. То есть этот морок все-таки сменяется отыскиванием в каждом герое человечности, какой-то гуманности. Вообще роман очень гуманистический. Герои сумели преодолеть этот вызов, этот морок, эту катастрофу, найти себя в той или иной степени. По крайней мере, такая надежда в этом романе есть. И надежда связана, конечно, с женщинами. Два главных женских образа – арабка Лейла и русская Людмила – красавица, которая живет непонятно как, потом находит себе богатого мужа, потом с ним расстается и заводит ребенка от совсем другого человека. Роман заканчивается с интонацией надежды: одна из девушек уже ждет ребенка, вторая находится в таком междумирье, но все происходящее с ними оставляет надежду на лучший исход.
Снег в романе выполняет очень важную и необычную функцию. Дело в том, что одна из тем романа – это тема восточных запретов, связанных с сексуальностью и чувственностью. И там есть по-своему даже смешной момент, который образует какой-то странный, чувственно-метафизический план романа: в один прекрасный день в зимнем Петербурге Лейла падает на льду, в результате чего утрачивает невинность. В каком-то смысле снег и лед – образ дефлорирующей, проникающей России. И снег через весь роман проходит постоянный мотивом романтической угрозы.
