Ирина Лагунина: Альгимантас из Каунаса написал в комментарии к первому репортажу о событиях в Вильнюсе в январе 1991 года, который прозвучал в программе во вторник: "В то время, когда у Вильнюсского телецентра грохотали залпы танковых орудий, я находился в городе Утяна, что примерно в ста км от Вильнюса. День 13 – го января для меня начался с воя сирен. Выслушав радиосообщение, я вышел на улицу и первым же попавшимся автобусом, выехал в Вильнюс. Сразу же за городом, этот автобус остановили милиционеры. Они принялись уговаривать людей отказаться от такой поездки. Кое-кто их послушался. Неподалеку от Вильнюса нас остановили военные. Осмотрев автобус, они разрешили нам ехать дальше. В самом Вильнюсе - спокойно, площадь перед Сеймом - пуста, только рядом, напротив здания ОВИР (ОТДЕЛ ВЫДАЧИ ВИЗ И РЕГИСТРАЦИИ, ныне там "БРАТСТВО 13 ЯНВАРЯ) толпились люди с пронумерованными ладонями левой руки. Они надеялись получить визы в Польшу. Я стал уговаривать их строить баррикады. Желающих не нашлось. Тогда с близлежащей стройки я приволок несколько горбылей и положил их поперёк улицы. Неожиданно ко мне присоединился бывший заключённый Черняховской спецтюрьмы. Мы с ним тащили всякий строительный хлам. Вскоре и другие люди к нам подключились. Через короткое время людей уже были сотни. Неподалёку, на выезде из туннеля, выстроилась колонна бронетранспортёров с работающими двигателями, но никто на это не обращал внимания. К утру наши баррикады были готовы, и я уехал отсыпаться". Вот такая простая человеческая история. Мы продолжаем сегодня вспоминать те дни. О поддержке, которую оказал литовцам Ленинградский горсовет, рассказывает Ирина Петерс.
Ирина Петерс: Одним из первых в СССР открыто осудил действия советских войск в Вильнюсе и поддержал независимость Литвы Ленсовет, легендарный, как до сих пор говорят о нем. Костяк Совета составляли депутаты от ленинградского Народного фронта, отличавшиеся принципиальностью, энергичностью и решительностью.
Рассказывает одна из них – Нелли Андрианова.
Нелли Андрианова: События в Вильнюсе вызывают у меня два острых чувства. С одной стороны негодование и возмущение действиями Кремля, который допустил такую трагедию. А с другой стороны восхищение, чувство сострадания, любви, уважения к Литве и литовцам. Мы тогда дружили с литовцами, то и дело отряжали своих людей. Особенно часто ездили Сергей Березинский, Николай Корнев, Илья Константинов, Юрий Нестеров, Марина Салье. Тогда для нас Литва была светлым пятном на карте Советского Союза. Вызывало огромное уважение мужество, спокойное причем мужество, твердость, с какой литовцы добивались своей независимости. И все это делали без резкости, с каким-то удивительно спокойным достоинством и с выдержкой.
Вдруг мы узнаем об этой кровавой ночи 13 января в Вильнюсе. Наутро Ленсовет гудел как улей растревоженный. Сразу же на повестку вынесли один вопрос – о событиях в Вильнюсе. Депутаты были очень искренне, говорили очень эмоционально, очень откровенно, не скупились на слова. Особенно досталось тогда, я помню, Горбачеву за то, что он допустил это безобразие, за то, что так и не стал настоящим президентом своего народа, а остался генеральным секретарем. Собчак был уже тогда мэром и, естественно, после Тбилиси, после Баку он насмотрелся на все это, расследовал, очень сильно реагировал и возмущался, что такая трагедия, этого можно было избежать. Почти единодушно мы приняли резолюцию по вильнюсским событиям. Дело в том, что в Ленсовете были так же депутаты коммунисты. Естественно, что они голосовали против. А все остальные как один были за. Резолюция выражала с одной стороны осуждение Кремля, его действия, выражала горячую поддержку и сочувствие защитникам в Вильнюсе.
Тут же мы определили делегацию от Ленсовета в Вильнюс. На другой день вдруг слышим – Радио Свобода передает: Ленинградский городской совет один из первых в Советском Союзе прореагировал на январские события, протянул руку дружбы Литве. Надо сказать, что этим отличались, политические силы очень решительные, отличались большим радикализмом. У нас был общий притеснитель и это нас с литовцами объединяло.
Надо сказать, что наша соседка, простая женщина, она слов не находила, простые люди очень возмущались. Еще припомню такой случай, моя племянница тогда лежала в больнице, собиралась рожать и мы ее как раз 14 января посетили. Был у нее приемник, она услышала и очень переживала. Рассказала соседкам по палате, сама она даже расплакалась. А соседки говорят: ну что ты не делом занята? Какое тебе дело до Вильнюса, он так далеко, а мы здесь. Она сказала: я думаю о детях, чтобы здесь у нас танки потом не прошли. Что можно сказать? Конечно, все здравомыслящие люди в России никогда не забудут ни Тбилиси 85 года, ни Баку 90 года, ни Вильнюса 91 года. История – мамаша суровая.
Ирина Петерс: О значении вильнюсских событий для развития российской демократии рассуждает другой депутат Ленсовета, одна из самых влиятельных политиков тогда в городе на Неве Марина Салье.
Марина Салье: Это был шок. Таких действий от тогдашнего союзного начальства не ожидали мы. Уже в 10 часов 20 минут Константинов вместе с Нестеровым пробились на телевидение, где сделали заявление, а кроме того объявили о пикетировании штаба Ленинградского военного округа на Дворцовой площади. Собралось около 400 человек. Были просто граждане обыкновенные, заинтересованные в том, чтобы поддержать Литву и соответственно свою независимость.
Ирина Петерс: Про митинг в поддержку Литвы в Ленинграде тогда?
Марина Салье: Очень много было народу. Площадь была почти полна Дворцовая.
Ирина Петерс: Было холодно?
Марина Салье: Да, было очень холодно. Я абсолютно уверена, что это сыграло огромную роль переломную. Весь дальнейший ход событий шел уже под знаком вот этой победы в Литве. Эти события очень активизировали демократическое движение в самой России. Проведено было масса акций, образовались стачечные комитеты гражданского неповиновения, не ушли в песок, начали действовать. Мы же понимали, что если отдадим Литву, отдадим себя туда же. Это был шаг вперед для нас, иначе мы сами останемся в этом рабстве. Это неразрывные вещи и нельзя сказать, что мы себя не защищали. Другое дело, что проиграли все, но это были совсем другие причины и это было много лет спустя.
Ирина Петерс: Депутат Юрий Нестеров - как и Марина Салье, представлявший тогдашний Ленинград и в российском парламенте - в холодные январские дни 91-го успел с коллегами на перекладных приехать в Вильнюс и на одном из митингов выступил с поддержкой Литвы. Собравшиеся скандировали в адрес ленинградцев "Спасибо!" Потом ночью они вернулись домой, где начали активно действовать, в первую очередь – рассказывать правду о Литве.
Юрий Нестеров: Команда, "экипаж машины боевой", как мы называем, которая участвовала тогда в драматических событиях в Вильнюсе, это все мои ближайшие друзья – Николай Корнев, Александр Винников, Александр Серяков. Именно в таком составе мы ехали в ночь с 13 на 14 января на "Жигулях", которые вел житель Каунаса, наш хороший товарищ. Он вел, объезжая блокпосты для того, чтобы как можно быстрее приехать в Ленинград и выступить на радио и сказать. Мы представляли, что специальная пропаганда тут же начнет что-нибудь врать, так оно и получилось. Мы хотели, чтобы наше слово было первым. Мы успели. Каждый год 13 января собираемся и отмечаем эти дни. Забыть это невозможно – это один из самых ярких эпизодов той демократической поры.
Ирина Петерс: Каждая эпоха историческая, особенно на сломе, неповторима и все меняется. Если бы, не дай бог, подобное произошло, горстка может быть в Петербурге, Москве с плакатами бы вышли.
Юрий Нестеров: С одной стороны – да, любая революция с периодами подъема всегда испытывает периоды отката. Россия может снова вступить в период медленного раскачивания в направлении демократических ценностей, которые были раньше. Снова наступит в России период движения вперед. Думаю, что я еще застану.
Ирина Петерс: Тогда в Ленинграде литовская община - кстати, как и нынешняя в Санкт-Петербурге - была очень активна.
Воспоминания клайпедчанки Юрате Лаучюте – в те времена официальной представительницы правительства независимой Литвы в Ленинграде.
Юрате Лаучюте: В первую очередь вспоминаю депутатов Ленсовета России – это Михаил Малоствол, Юрий Нестеров, которые приехали в Вильнюс в эти трагические часы. Вообще город, общественность Ленинграда, видимо, не без влияния такого демократического совета, ведь первый митинг поддержки Литвы был 13 января именно в Ленинграде благодаря стараниям Юрия Нестерова, который просто заставил собачка. Тон задавали именно эти идеалисты. Я обращаюсь к литовцам: не будьте, пожалуйста, неблагодарными. Если бы не поддержка российских демократов, наш путь к независимости был бы длиннее и более тяжелым.
Ирина Петерс: На очереди две - драматичные по силе человеческой отзывчивости - истории того времени. Их герои - выдающиеся музыканты: дирижер Мстислав Ростропович и композитор Альфред Шнитке. Первого известия о событиях в Вильнюсе застали на гастролях в Барселоне. Тогда оркестр по инициативе Ростроповича, потратил гонорары на медикаменты для раненых в Литве.
Говорит Мстислав Ростропович.
Мстислав Ростропович: Мы в эти минуты рядом с вами. Во многом мы, русские, виноваты. Но мы чувствуем, что у вас, к счастью, нет обиды к русскому народу, к русским – это замечательно. Я хочу всех поблагодарить в моей любимой Литве за то, что вы понимаете, что это была судьба.
Ирина Петерс: Композитор Альфред Шнитке, живший в Германии и испытывавший нежные чувства к Литве, был тогда, наверное, единственным, кто воздвиг вильнюсским жертвам музыкальный памятник. За одну ночь он написал пьесу "Сутартине", сыграть её в Вильнюсе попросил своего литовского друга, дирижера Саулюса Сондецкиса. Как успеть отправить партитуру в Литву? По почте не решился. Передал известному немецкому пианисту Юстасу Францу, отправлявшемуся в Ригу. Тот – как в детективе – нашел в Латвии машину и, невзирая на опасность, о которой в то тревожное время его предупреждали коллеги, отвез ноты в Вильнюс.
Премьера "Сутартине" состоялась в вильнюсском Театре оперы и балета – музыканты Литовского камерного оркестра играли без репетиций, как говорится, "с колес", успев лишь переписать ноты. После исполнения в зале - тишина, молчание. Не гробовое - почтительное, объединяющее. Музыканты и зрители встали, молча разошлись. На сцене остались лишь цветы.
Фрагмент пьесы "Сутартине" Шнитке.
Ирина Петерс: Одним из первых в СССР открыто осудил действия советских войск в Вильнюсе и поддержал независимость Литвы Ленсовет, легендарный, как до сих пор говорят о нем. Костяк Совета составляли депутаты от ленинградского Народного фронта, отличавшиеся принципиальностью, энергичностью и решительностью.
Рассказывает одна из них – Нелли Андрианова.
Нелли Андрианова: События в Вильнюсе вызывают у меня два острых чувства. С одной стороны негодование и возмущение действиями Кремля, который допустил такую трагедию. А с другой стороны восхищение, чувство сострадания, любви, уважения к Литве и литовцам. Мы тогда дружили с литовцами, то и дело отряжали своих людей. Особенно часто ездили Сергей Березинский, Николай Корнев, Илья Константинов, Юрий Нестеров, Марина Салье. Тогда для нас Литва была светлым пятном на карте Советского Союза. Вызывало огромное уважение мужество, спокойное причем мужество, твердость, с какой литовцы добивались своей независимости. И все это делали без резкости, с каким-то удивительно спокойным достоинством и с выдержкой.
Вдруг мы узнаем об этой кровавой ночи 13 января в Вильнюсе. Наутро Ленсовет гудел как улей растревоженный. Сразу же на повестку вынесли один вопрос – о событиях в Вильнюсе. Депутаты были очень искренне, говорили очень эмоционально, очень откровенно, не скупились на слова. Особенно досталось тогда, я помню, Горбачеву за то, что он допустил это безобразие, за то, что так и не стал настоящим президентом своего народа, а остался генеральным секретарем. Собчак был уже тогда мэром и, естественно, после Тбилиси, после Баку он насмотрелся на все это, расследовал, очень сильно реагировал и возмущался, что такая трагедия, этого можно было избежать. Почти единодушно мы приняли резолюцию по вильнюсским событиям. Дело в том, что в Ленсовете были так же депутаты коммунисты. Естественно, что они голосовали против. А все остальные как один были за. Резолюция выражала с одной стороны осуждение Кремля, его действия, выражала горячую поддержку и сочувствие защитникам в Вильнюсе.
Тут же мы определили делегацию от Ленсовета в Вильнюс. На другой день вдруг слышим – Радио Свобода передает: Ленинградский городской совет один из первых в Советском Союзе прореагировал на январские события, протянул руку дружбы Литве. Надо сказать, что этим отличались, политические силы очень решительные, отличались большим радикализмом. У нас был общий притеснитель и это нас с литовцами объединяло.
Надо сказать, что наша соседка, простая женщина, она слов не находила, простые люди очень возмущались. Еще припомню такой случай, моя племянница тогда лежала в больнице, собиралась рожать и мы ее как раз 14 января посетили. Был у нее приемник, она услышала и очень переживала. Рассказала соседкам по палате, сама она даже расплакалась. А соседки говорят: ну что ты не делом занята? Какое тебе дело до Вильнюса, он так далеко, а мы здесь. Она сказала: я думаю о детях, чтобы здесь у нас танки потом не прошли. Что можно сказать? Конечно, все здравомыслящие люди в России никогда не забудут ни Тбилиси 85 года, ни Баку 90 года, ни Вильнюса 91 года. История – мамаша суровая.
Ирина Петерс: О значении вильнюсских событий для развития российской демократии рассуждает другой депутат Ленсовета, одна из самых влиятельных политиков тогда в городе на Неве Марина Салье.
Марина Салье: Это был шок. Таких действий от тогдашнего союзного начальства не ожидали мы. Уже в 10 часов 20 минут Константинов вместе с Нестеровым пробились на телевидение, где сделали заявление, а кроме того объявили о пикетировании штаба Ленинградского военного округа на Дворцовой площади. Собралось около 400 человек. Были просто граждане обыкновенные, заинтересованные в том, чтобы поддержать Литву и соответственно свою независимость.
Ирина Петерс: Про митинг в поддержку Литвы в Ленинграде тогда?
Марина Салье: Очень много было народу. Площадь была почти полна Дворцовая.
Ирина Петерс: Было холодно?
Марина Салье: Да, было очень холодно. Я абсолютно уверена, что это сыграло огромную роль переломную. Весь дальнейший ход событий шел уже под знаком вот этой победы в Литве. Эти события очень активизировали демократическое движение в самой России. Проведено было масса акций, образовались стачечные комитеты гражданского неповиновения, не ушли в песок, начали действовать. Мы же понимали, что если отдадим Литву, отдадим себя туда же. Это был шаг вперед для нас, иначе мы сами останемся в этом рабстве. Это неразрывные вещи и нельзя сказать, что мы себя не защищали. Другое дело, что проиграли все, но это были совсем другие причины и это было много лет спустя.
Ирина Петерс: Депутат Юрий Нестеров - как и Марина Салье, представлявший тогдашний Ленинград и в российском парламенте - в холодные январские дни 91-го успел с коллегами на перекладных приехать в Вильнюс и на одном из митингов выступил с поддержкой Литвы. Собравшиеся скандировали в адрес ленинградцев "Спасибо!" Потом ночью они вернулись домой, где начали активно действовать, в первую очередь – рассказывать правду о Литве.
Юрий Нестеров: Команда, "экипаж машины боевой", как мы называем, которая участвовала тогда в драматических событиях в Вильнюсе, это все мои ближайшие друзья – Николай Корнев, Александр Винников, Александр Серяков. Именно в таком составе мы ехали в ночь с 13 на 14 января на "Жигулях", которые вел житель Каунаса, наш хороший товарищ. Он вел, объезжая блокпосты для того, чтобы как можно быстрее приехать в Ленинград и выступить на радио и сказать. Мы представляли, что специальная пропаганда тут же начнет что-нибудь врать, так оно и получилось. Мы хотели, чтобы наше слово было первым. Мы успели. Каждый год 13 января собираемся и отмечаем эти дни. Забыть это невозможно – это один из самых ярких эпизодов той демократической поры.
Ирина Петерс: Каждая эпоха историческая, особенно на сломе, неповторима и все меняется. Если бы, не дай бог, подобное произошло, горстка может быть в Петербурге, Москве с плакатами бы вышли.
Юрий Нестеров: С одной стороны – да, любая революция с периодами подъема всегда испытывает периоды отката. Россия может снова вступить в период медленного раскачивания в направлении демократических ценностей, которые были раньше. Снова наступит в России период движения вперед. Думаю, что я еще застану.
Ирина Петерс: Тогда в Ленинграде литовская община - кстати, как и нынешняя в Санкт-Петербурге - была очень активна.
Воспоминания клайпедчанки Юрате Лаучюте – в те времена официальной представительницы правительства независимой Литвы в Ленинграде.
Юрате Лаучюте: В первую очередь вспоминаю депутатов Ленсовета России – это Михаил Малоствол, Юрий Нестеров, которые приехали в Вильнюс в эти трагические часы. Вообще город, общественность Ленинграда, видимо, не без влияния такого демократического совета, ведь первый митинг поддержки Литвы был 13 января именно в Ленинграде благодаря стараниям Юрия Нестерова, который просто заставил собачка. Тон задавали именно эти идеалисты. Я обращаюсь к литовцам: не будьте, пожалуйста, неблагодарными. Если бы не поддержка российских демократов, наш путь к независимости был бы длиннее и более тяжелым.
Ирина Петерс: На очереди две - драматичные по силе человеческой отзывчивости - истории того времени. Их герои - выдающиеся музыканты: дирижер Мстислав Ростропович и композитор Альфред Шнитке. Первого известия о событиях в Вильнюсе застали на гастролях в Барселоне. Тогда оркестр по инициативе Ростроповича, потратил гонорары на медикаменты для раненых в Литве.
Говорит Мстислав Ростропович.
Мстислав Ростропович: Мы в эти минуты рядом с вами. Во многом мы, русские, виноваты. Но мы чувствуем, что у вас, к счастью, нет обиды к русскому народу, к русским – это замечательно. Я хочу всех поблагодарить в моей любимой Литве за то, что вы понимаете, что это была судьба.
Ирина Петерс: Композитор Альфред Шнитке, живший в Германии и испытывавший нежные чувства к Литве, был тогда, наверное, единственным, кто воздвиг вильнюсским жертвам музыкальный памятник. За одну ночь он написал пьесу "Сутартине", сыграть её в Вильнюсе попросил своего литовского друга, дирижера Саулюса Сондецкиса. Как успеть отправить партитуру в Литву? По почте не решился. Передал известному немецкому пианисту Юстасу Францу, отправлявшемуся в Ригу. Тот – как в детективе – нашел в Латвии машину и, невзирая на опасность, о которой в то тревожное время его предупреждали коллеги, отвез ноты в Вильнюс.
Премьера "Сутартине" состоялась в вильнюсском Театре оперы и балета – музыканты Литовского камерного оркестра играли без репетиций, как говорится, "с колес", успев лишь переписать ноты. После исполнения в зале - тишина, молчание. Не гробовое - почтительное, объединяющее. Музыканты и зрители встали, молча разошлись. На сцене остались лишь цветы.
Фрагмент пьесы "Сутартине" Шнитке.
