Это - продолжение. Начало цикла передач о действиях международного правосудия читайте здесь.
Ирина Лагунина: В предыдущем выпуске мы говорили об одном из двух зарубежных активов ЮКОСа – трубопроводе в Словакии, который принадлежал компании Yukos Finance. Та, в свою очередь, была материнской компанией Yukos International UK. Компании Yukos International принадлежал второй зарубежный актив – нефтеперерабатывающий завод в Литве. О его судьбе рассказывает Ирина Петерс.
Ирина Петерс: ЮКОС оказался первой российской компанией, которая провела заседание своего правления за рубежом. Это было в 2002 году в Вильнюсе. Руководство компании объяснило тогда литовским властям , на каких условиях она будет работать на мировых рынках, и почему выгодно продавать российскую нефть в США. Это заседание ЮКОСА определило стратегию международных проектов компании, в том числе того, который привел её в Литву.
В сентябре 2002 года ЮКОС заключил сделку по приобретению контрольного пакета акций "Мажейкю нафта" – литовского предприятия, которое включало в себя нефтеперерабатывающий завод в городе Мажейкяй мощностью 12 млн тонн в год, Биржайский нефтепровод и Бутингский экспортный терминал, способный ежегодно прокачивать до 8 млн тонн нефти. У ЮКОСа оказались 53,6 процента акций. Власти Литвы тогда в принципе не возражали против прихода перспективной российской компании на предприятие, дающее более 10 процентов ВВП республики. Однако были и недоверие, осторожность - вполне понятные в отношении Литвы к любому инвестору из России. Не зря тогда в Вильнюсе ходила поговорка: Ивана к трубе больше не подпустим. Но накануне выездного заседания правления ЮКОСА в Литве тогдашний министр хозяйства республики Пятрас Чесна заметил: Если у Ивана уже есть труба, так как же его к ней не подпускать?
Кстати, на том заседании выступал и президент Литвы Валдас Адамкус, который приветствовал ЮКОС, как крупного инвестора, но тут же напомнил: "Есть проблемы, оставшиеся от прошлого!" Имея в виду стремление Литвы уйти от практики, когда её сырьевая зависимость являлась для России рычагом политики. Впрочем, как отмечают эксперты, Россия как использовала продажу энергоресурсов в качестве главного способа политического давления на соседей, так и использует, тенденция, как известно, лишь усилилась.
Сам же глава компании Михаил Ходорковский на том заседании успокаивал литовцев: мы работаем для той страны, в которую приходим, в России – по российским законам, в Литве – по литовским.
Хоть и не без осторожности, литовское правительство предоставило тогда ЮКОСУ возможность работать на единственном в странах Балтии нефтеперерабатывающем заводе. Работать, учитывая и печальный опыт: прежний владелец предприятия - американская компания "Вильямс", получившая комбинат фактически за бесценок, хозяйствовала убыточно и оставила скандальные долги.
Рассказывает финансовый аналитик Екатерина Рояка.
Екатерина Рояка: Продажа "Мажейкю нафты" ЮКОСу, литовская сторона в сделке не участвовала. Американская компания договорилась о продаже доли акций с российским ЮКОСом практически за спиной акционера, то есть литовского правительства. Все разрешилось за несколько вечеров, которые прозвали "тайное вечере", и литовские политики практически не могли ни заблокировать сделку, ни каким-то образом повлиять. 33% акций "Мажейкю нафта", за которые боролся еще ЛУКОЙЛ, были переданы ЮКОСу за неплохие по тем временам деньги. Государственная доля оставалась у литовского правительства. Для того, чтобы вывести завод в прибыль, необходимы были поставки нефти по трубам. К сожалению, после 2006 года, когда перекупили 100% литовского завода, эти поставки прекратились. То есть фактически за всю историю завода самым прибыльным периодом был, безусловно, период, когда им правил ЮКОС. Предприятие имело доступ и к сырью, и к переработке
Ирина Петерс: Как удалось отстоять литовский завод перед натиском российских кредиторов?
Екатерина Рояка: "Мажейкю нафта" был одним из очень редких активов ЮКОСа, компания оставила за собой право распоряжаться самостоятельно 50% акций, принадлежали нидерландской Yukos International компании. Перераспределение акций более благоприятное для ЮКОС. "Мажейкю нафта" была интегрирована полностью в структуру и оставлена даже после сложностей и политических, и судебных. За "Мажейкю нафту" отвечали международные компании. Суд подтвердил право ЮКОСа на деньги, которые компания получила за "Мажейкю нафту". С экономической точки зрения потеря контроля за "Мажейкю нафтой" компания лишилась не только акций, она лишились и денег, которые получила за "Мажейкю нафту". Безусловно, крушение было полным. Поскольку российская сторона существенно снизила возможность ЮКОСа приблизиться к сырью нефтяному, то ЮКОС не имел возможности поставить в договоре с Литвой количество сырья. Таким образом перерезали единственную артерию, которая могла вытащить компанию. Потихоньку отрезались все пути отступления. Наглядный пример того, как политическое давление может оказать колоссальный эффект на экономику.
Ирина Петерс: Вспоминаю 2002 год, тогда, после заседания правления ЮКОСА в Вильнюсе, я подошла к Михаилу Ходорковскому с вопросом: опасения литовцев понятны, а не опасаетесь ли сами того, что Ваша деятельность, Ваш бизнес на западный манер станут неугодны в России? Он посмотрел весело и попросил " не путать новую Россию с Советским Союзом".
Михаил Ходорковский: Люди все-таки европеизированные, перестали на все смотреть с точки зрения противостояния Восток – Запад. Нормальные бизнес-предприятия, которые занимаются своим делом, в результате потребителям лучше. Есть политики, которые друг друга ругают, разыгрывают разные комедии. Но это их политика.
Ирина Петерс: Тот оптимизм Ходорковского в 2002 всякий раз вспоминают в Литве, когда говорят о его нынешней драме. Политолог Владимир Лаучюс в интервью порталу Delfi в частности сказал: "Процесс над Ходорковским, его начало, как он проходил, нынешний обвинительный приговор в правовом государстве трудно было бы представить. Видимо, система решила оторвать от себя те либеральные элементы, которые в ней присутствовали со времен Бориса Ельцина. Для того, чтобы Ходорковский вышел на свободу, должна измениться политическая система России, а не только власть. Но для этого я не вижу никаких предпосылок. Если не изменится система, а появятся лишь новые лица во власти, Ходорковского, может, и отпустят, но …посадят кого-то другого".
Ирина Лагунина: Рассказывала Ирина Петерс. Итак, руководству компании Yukos International удалось продать свою часть акций нефтеперерабатывающего завода в Литве в 2006 году за миллиард 200 миллионов долларов. Однако в 2007-м российская компания "Промнефтьстрой", дочка "Роснефти", на основании того, что у нее находится 100 процентов акций Yukos Finance, потребовала заморозить эти миллиард 200 миллионов. Голландский суд удовлетворил эту просьбу. Потребовалось более трех лет для того, чтобы уже Верховный суд Нидерландов поддержал компанию Yukos International и постановил разморозить эти средства. Почему в данном случае решал голландский суд? По месту регистрации Yukos Finance. Решение суда было вынесено 7 января этого года. И вот на этом можно было бы поставить точку в международных коммерческих судебных процессах, если бы не одно обстоятельство – сама компания ЮКОС имела немало инвесторов по всему миру. И они обратились в международный торговый арбитраж. Что собой представляет эта арбитражная система, рассказывает юрист Владимир Гладышев.
Владимир Гладышев: В середине 80 годов появился новый феномен, который назывался двустороннее инвестиционное соглашение. Соглашения были очень простые. Первое: если граждане одной из стран попадают в неприятности на территории другой страны, то эти инвесторы имеют право на защиту в соответствии с принципами международного права, от дискриминации, защиты от экспроприации их имущества и так далее, с одной стороны. С другой стороны они не обязательно должны идти в суды того государства, которое их обидело для того, чтобы добиться правды. То есть предусматривался механизм, когда они могут идти в международный арбитраж. Это было достаточно революционное событие, которого никто не заметил, потому что никто не знал в 80-е годы, как с этим делом обращаться. Потом постепенно одно дело, второе дело. И где-то с конца 90-х – начала 2000-х годов и особенно в первую декаду 21 века прошел взрывообразный рост дел в международных арбитражах. Почему это было необычно и почему это было революционно? Потому что есть общий принцип международного публичного права, что государство общается на равных только с государствами. Если я частный гражданин, чтобы я получил защиту, например, от российского государства, японского государства, я должен обязательно обратиться к своему собственному государству и тогда оно, захочет или не захочет, пойдет в международный арбитраж, если сочтет нужным, тогда оно и посудится с государством-обидчиком. А теперь благодаря этим соглашениям я получил возможность как частное лицо подать в суд на большое государство сам, без посредства государства. Как говорил в "Записных книжках" Ильф, затаскал государство по судам. Вот это оно и есть.
Ирина Лагунина: Владимир, а какая страна лидирует по количеству исков, поданных в международные арбитражные суды?
Владимир Гладышев: Государство, против которого наибольшее количество исков в таких арбитражах было подано частными гражданами и компаниями – это Аргентина в связи с кризисом аргентинским, когда они приняли законы, в которых практически была экспроприация иностранных инвестиций. В России таких арбитражей публично известно пять. Первое дело – это Зедельмайер против Российской Федерации. Был такой предприниматель, которого обидели в 90 годах в Санкт-Петербурге, это дело достаточно известное, оно опубликовано везде. Он поставлял полицейскую спецтехнику в милицию Санкт-Петербурга, приобрел здание, отремонтировал на свои средства. Приехал Павел Павлович Бородин, сказал: мне это здание нравится. Забрал его для президентской администрации. Зедельмайер подал иск в стокгольмский арбитраж на Российскую Федерацию, отсудил это дело. Дело тянется до сих пор. Второе дело было бельгийской компании "Бершадер", которая строила здание Верховного суда на Поварской. Им не заплатили последний транш за строительство. Есть такая вещь, когда заказчик на протяжении всего строительства набирает мелкие погрешности строительной компании и в конце говорит: видите, сколько у вас было нарушений контракта, последний транш мы вам не заплатим. Такая не очень хорошая практика, но она более-менее международная. И поступили точно так же с "Бершадером". "Бершадер" пошел в инвестиционный арбитраж и проиграл, потому что сказали: контракт – это не инвестиции. И еще два дела – это дело ЮКОСа.
Ирина Лагунина: Это был юрист Владимир Гладышев. Подробно о делах, которые находятся на рассмотрении арбитражных судов, читайте дальше.
Ирина Лагунина: В предыдущем выпуске мы говорили об одном из двух зарубежных активов ЮКОСа – трубопроводе в Словакии, который принадлежал компании Yukos Finance. Та, в свою очередь, была материнской компанией Yukos International UK. Компании Yukos International принадлежал второй зарубежный актив – нефтеперерабатывающий завод в Литве. О его судьбе рассказывает Ирина Петерс.
Ирина Петерс: ЮКОС оказался первой российской компанией, которая провела заседание своего правления за рубежом. Это было в 2002 году в Вильнюсе. Руководство компании объяснило тогда литовским властям , на каких условиях она будет работать на мировых рынках, и почему выгодно продавать российскую нефть в США. Это заседание ЮКОСА определило стратегию международных проектов компании, в том числе того, который привел её в Литву.
В сентябре 2002 года ЮКОС заключил сделку по приобретению контрольного пакета акций "Мажейкю нафта" – литовского предприятия, которое включало в себя нефтеперерабатывающий завод в городе Мажейкяй мощностью 12 млн тонн в год, Биржайский нефтепровод и Бутингский экспортный терминал, способный ежегодно прокачивать до 8 млн тонн нефти. У ЮКОСа оказались 53,6 процента акций. Власти Литвы тогда в принципе не возражали против прихода перспективной российской компании на предприятие, дающее более 10 процентов ВВП республики. Однако были и недоверие, осторожность - вполне понятные в отношении Литвы к любому инвестору из России. Не зря тогда в Вильнюсе ходила поговорка: Ивана к трубе больше не подпустим. Но накануне выездного заседания правления ЮКОСА в Литве тогдашний министр хозяйства республики Пятрас Чесна заметил: Если у Ивана уже есть труба, так как же его к ней не подпускать?
Кстати, на том заседании выступал и президент Литвы Валдас Адамкус, который приветствовал ЮКОС, как крупного инвестора, но тут же напомнил: "Есть проблемы, оставшиеся от прошлого!" Имея в виду стремление Литвы уйти от практики, когда её сырьевая зависимость являлась для России рычагом политики. Впрочем, как отмечают эксперты, Россия как использовала продажу энергоресурсов в качестве главного способа политического давления на соседей, так и использует, тенденция, как известно, лишь усилилась.
Сам же глава компании Михаил Ходорковский на том заседании успокаивал литовцев: мы работаем для той страны, в которую приходим, в России – по российским законам, в Литве – по литовским.
Хоть и не без осторожности, литовское правительство предоставило тогда ЮКОСУ возможность работать на единственном в странах Балтии нефтеперерабатывающем заводе. Работать, учитывая и печальный опыт: прежний владелец предприятия - американская компания "Вильямс", получившая комбинат фактически за бесценок, хозяйствовала убыточно и оставила скандальные долги.
Рассказывает финансовый аналитик Екатерина Рояка.
Екатерина Рояка: Продажа "Мажейкю нафты" ЮКОСу, литовская сторона в сделке не участвовала. Американская компания договорилась о продаже доли акций с российским ЮКОСом практически за спиной акционера, то есть литовского правительства. Все разрешилось за несколько вечеров, которые прозвали "тайное вечере", и литовские политики практически не могли ни заблокировать сделку, ни каким-то образом повлиять. 33% акций "Мажейкю нафта", за которые боролся еще ЛУКОЙЛ, были переданы ЮКОСу за неплохие по тем временам деньги. Государственная доля оставалась у литовского правительства. Для того, чтобы вывести завод в прибыль, необходимы были поставки нефти по трубам. К сожалению, после 2006 года, когда перекупили 100% литовского завода, эти поставки прекратились. То есть фактически за всю историю завода самым прибыльным периодом был, безусловно, период, когда им правил ЮКОС. Предприятие имело доступ и к сырью, и к переработке
Ирина Петерс: Как удалось отстоять литовский завод перед натиском российских кредиторов?
Екатерина Рояка: "Мажейкю нафта" был одним из очень редких активов ЮКОСа, компания оставила за собой право распоряжаться самостоятельно 50% акций, принадлежали нидерландской Yukos International компании. Перераспределение акций более благоприятное для ЮКОС. "Мажейкю нафта" была интегрирована полностью в структуру и оставлена даже после сложностей и политических, и судебных. За "Мажейкю нафту" отвечали международные компании. Суд подтвердил право ЮКОСа на деньги, которые компания получила за "Мажейкю нафту". С экономической точки зрения потеря контроля за "Мажейкю нафтой" компания лишилась не только акций, она лишились и денег, которые получила за "Мажейкю нафту". Безусловно, крушение было полным. Поскольку российская сторона существенно снизила возможность ЮКОСа приблизиться к сырью нефтяному, то ЮКОС не имел возможности поставить в договоре с Литвой количество сырья. Таким образом перерезали единственную артерию, которая могла вытащить компанию. Потихоньку отрезались все пути отступления. Наглядный пример того, как политическое давление может оказать колоссальный эффект на экономику.
Ирина Петерс: Вспоминаю 2002 год, тогда, после заседания правления ЮКОСА в Вильнюсе, я подошла к Михаилу Ходорковскому с вопросом: опасения литовцев понятны, а не опасаетесь ли сами того, что Ваша деятельность, Ваш бизнес на западный манер станут неугодны в России? Он посмотрел весело и попросил " не путать новую Россию с Советским Союзом".
Михаил Ходорковский: Люди все-таки европеизированные, перестали на все смотреть с точки зрения противостояния Восток – Запад. Нормальные бизнес-предприятия, которые занимаются своим делом, в результате потребителям лучше. Есть политики, которые друг друга ругают, разыгрывают разные комедии. Но это их политика.
Ирина Петерс: Тот оптимизм Ходорковского в 2002 всякий раз вспоминают в Литве, когда говорят о его нынешней драме. Политолог Владимир Лаучюс в интервью порталу Delfi в частности сказал: "Процесс над Ходорковским, его начало, как он проходил, нынешний обвинительный приговор в правовом государстве трудно было бы представить. Видимо, система решила оторвать от себя те либеральные элементы, которые в ней присутствовали со времен Бориса Ельцина. Для того, чтобы Ходорковский вышел на свободу, должна измениться политическая система России, а не только власть. Но для этого я не вижу никаких предпосылок. Если не изменится система, а появятся лишь новые лица во власти, Ходорковского, может, и отпустят, но …посадят кого-то другого".
Ирина Лагунина: Рассказывала Ирина Петерс. Итак, руководству компании Yukos International удалось продать свою часть акций нефтеперерабатывающего завода в Литве в 2006 году за миллиард 200 миллионов долларов. Однако в 2007-м российская компания "Промнефтьстрой", дочка "Роснефти", на основании того, что у нее находится 100 процентов акций Yukos Finance, потребовала заморозить эти миллиард 200 миллионов. Голландский суд удовлетворил эту просьбу. Потребовалось более трех лет для того, чтобы уже Верховный суд Нидерландов поддержал компанию Yukos International и постановил разморозить эти средства. Почему в данном случае решал голландский суд? По месту регистрации Yukos Finance. Решение суда было вынесено 7 января этого года. И вот на этом можно было бы поставить точку в международных коммерческих судебных процессах, если бы не одно обстоятельство – сама компания ЮКОС имела немало инвесторов по всему миру. И они обратились в международный торговый арбитраж. Что собой представляет эта арбитражная система, рассказывает юрист Владимир Гладышев.
Владимир Гладышев: В середине 80 годов появился новый феномен, который назывался двустороннее инвестиционное соглашение. Соглашения были очень простые. Первое: если граждане одной из стран попадают в неприятности на территории другой страны, то эти инвесторы имеют право на защиту в соответствии с принципами международного права, от дискриминации, защиты от экспроприации их имущества и так далее, с одной стороны. С другой стороны они не обязательно должны идти в суды того государства, которое их обидело для того, чтобы добиться правды. То есть предусматривался механизм, когда они могут идти в международный арбитраж. Это было достаточно революционное событие, которого никто не заметил, потому что никто не знал в 80-е годы, как с этим делом обращаться. Потом постепенно одно дело, второе дело. И где-то с конца 90-х – начала 2000-х годов и особенно в первую декаду 21 века прошел взрывообразный рост дел в международных арбитражах. Почему это было необычно и почему это было революционно? Потому что есть общий принцип международного публичного права, что государство общается на равных только с государствами. Если я частный гражданин, чтобы я получил защиту, например, от российского государства, японского государства, я должен обязательно обратиться к своему собственному государству и тогда оно, захочет или не захочет, пойдет в международный арбитраж, если сочтет нужным, тогда оно и посудится с государством-обидчиком. А теперь благодаря этим соглашениям я получил возможность как частное лицо подать в суд на большое государство сам, без посредства государства. Как говорил в "Записных книжках" Ильф, затаскал государство по судам. Вот это оно и есть.
Ирина Лагунина: Владимир, а какая страна лидирует по количеству исков, поданных в международные арбитражные суды?
Владимир Гладышев: Государство, против которого наибольшее количество исков в таких арбитражах было подано частными гражданами и компаниями – это Аргентина в связи с кризисом аргентинским, когда они приняли законы, в которых практически была экспроприация иностранных инвестиций. В России таких арбитражей публично известно пять. Первое дело – это Зедельмайер против Российской Федерации. Был такой предприниматель, которого обидели в 90 годах в Санкт-Петербурге, это дело достаточно известное, оно опубликовано везде. Он поставлял полицейскую спецтехнику в милицию Санкт-Петербурга, приобрел здание, отремонтировал на свои средства. Приехал Павел Павлович Бородин, сказал: мне это здание нравится. Забрал его для президентской администрации. Зедельмайер подал иск в стокгольмский арбитраж на Российскую Федерацию, отсудил это дело. Дело тянется до сих пор. Второе дело было бельгийской компании "Бершадер", которая строила здание Верховного суда на Поварской. Им не заплатили последний транш за строительство. Есть такая вещь, когда заказчик на протяжении всего строительства набирает мелкие погрешности строительной компании и в конце говорит: видите, сколько у вас было нарушений контракта, последний транш мы вам не заплатим. Такая не очень хорошая практика, но она более-менее международная. И поступили точно так же с "Бершадером". "Бершадер" пошел в инвестиционный арбитраж и проиграл, потому что сказали: контракт – это не инвестиции. И еще два дела – это дело ЮКОСа.
Ирина Лагунина: Это был юрист Владимир Гладышев. Подробно о делах, которые находятся на рассмотрении арбитражных судов, читайте дальше.
