Виктор Резунков: Последствия аварии на японской атомной электростанции «Фукусима-1» привели к росту антиядерных настроений во всем мире. Китай, Таиланд, Венесуэла и ряд других стран уже объявили о приостановке своих ядерных программ и даже о прекращении эксплуатации устаревших атомных электростанций. Однако Россия на этом фоне двигается в прямо противоположную сторону. Во вторник, 15 марта, премьер Владимир Путин подписал с Александром Лукашенко соглашение о строительстве первой атомной электростанции в Белоруссии. А затем и президент Дмитрий Медведев на следующий день, 16 марта, на встрече с премьер-министром Турции в Москве сообщил о том, что при строительстве атомной электростанции в турецкой Аккуе Россия будет использовать новую систему управления этой станцией.
Насколько безопасны новые проекты российских атомных станций? Какие угрозы существуют, и существуют ли вообще, от продолжительного использования в стране атомных электростанций? Во всем этом - в частности, на примере строящейся в Сосновому Бору под Петербургом Ленинградской атомной электростанции номер 2 - мы сегодня и попытаемся разобраться.
В Петербургской студии Радио Свобода в гостях - главный редактор журнала «Экология и право» Лина Зернова и председатель Совета экологической организации «Зеленый мир», физик-эколог Олег Бодров.
Но вначале – рубрика «Что происходит?».
«Час прессы». «Что происходит?»
Виктор Резунков: В Петербурге в последние недели вокруг некоторых средств массовой информации развернулся настоящий скандал. Главным участником его стала местная налоговая инспекция. В феврале газета «Мой район», входящая в медиа-группу «Schibsted», подверглась многочисленным проверкам налоговых органов, которые руководством медиа-холдинга в лице члена совета директоров Общества с ограниченной ответственностью «Региональные независимые газеты Северо-Запад» Бернарда Мора были расценены как беспрецедентное давление со стороны органов власти. Такая же история происходит с предприятиями, занимающимися изданием газет «Ваш тайный советник», «Московский комсомолец» в Питере, журнала «Город 812» и интернет-газеты «Фонтанка.Ру». Уже с середины декабря 2010 года компании Общество с ограниченной ответственностью «Ажур» и Общество с ограниченной ответственностью «Ажур-Медиа» изучают набор средств, задействованных Федеральной налоговой службой в рамках проверки.
Мы связались с заместителем директора Агентства журналистских расследований, главным редактором интернет-издания «Фонтанка.Ру» Александром Горшковым. Александр, вы можете рассказать, что у вас происходит?
Александр Горшков: Действительно, на протяжении трех месяцев нами интересуется Федеральная налоговая служба. Мы долгое время за этим наблюдали совершенно спокойно. Спокойны мы и сейчас. Мы это не переносили в публичную плоскость до поры до времени, но решили, что, может быть, будет все-таки лучше предать содержимое наших отношений с налоговой службой огласке, чтобы это не было только нашей внутренней историей. Потому что мы считаем, что этот интерес не праздный, это не некая случайная проверка, которая может свалиться на любую организацию, а этот интерес подкрепляется, по нашему мнению, действиями определенных чиновников. Вполне возможно, мы ошибаемся, но именно такое впечатление складывается у нас от общения с сотрудниками налоговой службы, и именно так говорят нам юристы, которые консультируют нас по действиям, которые проводятся в отношении предприятий, издающих названные издания, со стороны налоговой службы. За это время задействован весь возможный арсенал методов работы налоговой службы. И эти предприятия, о которых идет речь, они работают по «упрощенке»: там простая отчетность, понятная бухгалтерия. Однако работает отдел по крупным налогоплательщикам, проводятся допросы сотрудников в качестве свидетелей, проводятся инвентаризации и так далее.
Виктор Резунков: Александр, а вы можете связать ситуацию с газетой «Мой район» и с теми средствами массовой информации, которыми вы занимаетесь, в единое целое? Насколько мне известно, вызвала реакцию властей публикация в газете «Мой район» о Валентине Матвиенко. Может быть, у вас есть предположения или факты, что это связано с предстоящими выборами или с переназначением губернатора?
Александр Горшков: Я бы не считал это звеньями одной цепи. Но есть тенденция, когда в качестве инструмента оказывается Федеральная налоговая служба. Чтобы было понятно тем, кто не вдается в подробности деятельности ФНС, приведу простой пример. Сотрудник ДПС может остановить любую машину – это ненаказуемо, но если вас просят предъявить содержимое аптечки и начинают измерять длину бинтов, вы, скорее всего, почувствуете подвох. Ровно так и в этом случае.
Виктор Резунков: Спасибо большое, Александр. Вы не первый год уже в журналистике, сталкивались еще и не с такими явлениями. Держитесь! Мы вам желаем победить в этой бесконечной и бессмысленной схватке! Но рот журналистам в России, как бы ни пытались, не закроют никогда.
И вернемся к нашей теме. 17 марта представители строящихся «ЛАЭС-2» и «БалтАЭС», а эти станции строятся в Калининградской области, выступили с большим заявлением относительно того, что события на японских атомных электростанциях «Фукусима-1» и «Фукусима-2» никак не могут сравниться по уровню безопасности с российскими станциями, которые строятся. Я процитирую сообщение РИА «Новости»: «Повторение ситуации, подобной происшествию на атомной электростанции «Фукусима-1» в Японии, с трудом можно представить, когда говоришь о новых проектах атомных станций. Считается, что два самых современных проекта реализуются сейчас в Финляндии и во Франции. Но даже у них нет некоторых деталей, которые есть у российских технологов», - сказал РИА «Новости» в четверг главный инженер проекта Ленинградской атомной электростанции номер 2 Александр Казарин. Основная проблема любой атомной электростанции в случае форс-мажора - защищенность от обесточивания, напомнил Казарин. Проект «АЭС-2006», по которому возводятся атомные станции в Ленинградской и Калининградской областях, в этом смысле намного опередил проект атомной электростанции первого поколения в Японии».
Олег Бодров: Если говорить о рисках, которые существуют в районе строящейся Ленинградской АЭС-2, то они связаны с работой старой Ленинградской АЭС с четырьмя реакторами РБМК-1000, выработавшими проектный ресурс, и планируется одновременный пуск новых энергоблоков. Строительство новой станции способно фактически уничтожить один из барьеров безопасности старой станции. И именно на ней при определенном стечении обстоятельств может произойти развитие аварии, которая была на «Фукусиме». Новая станция, четыре энергоблока, планирует выбрасывать в атмосферу более 200 тысяч тонн воды, которую будут забирать из Финского залива и испарять в испарительных градирнях. Примерно в километре от этих градирен находится открытое распределительное устройство – это специальные инженерные сооружения, которые обеспечивают подачу электроэнергии, вырабатываемую Ленинградской атомной станцией, в сеть для того, чтобы она поступала потребителям, а также через эту систему подается в аварийной ситуации электричество. Вспомним прошлую зиму. В Москве произошли массовые отключения трансформаторных систем из-за того, что выпадал так называемый «ледяной» дождь. Вот эти 200 тысяч тонн, ежесуточно выбрасываемые в атмосферу зимой, способны осаждаться на распорядительную систему старой атомной станции, что может привести к ее выходу из эксплуатации. А в этом случае все четыре энергоблока старой станции будут вынуждены останавливаться в аварийном состоянии.
Виктор Резунков: Учитывая изменение температуры и погоды, которое прогнозируется.
Олег Бодров: Совершенно верно. И что происходит после остановки энергоблоков. Еще в течение длительного времени (речь идет о днях) нужно охлаждать уже заглушенные реакторы, поскольку происходит остаточное тепловыделение в этих реакторах. В это время должны запуститься дизельные генераторы. В Японии, как мы знаем, этого не произошло. В принципе, если запустятся дизельные генераторы, то и слава Богу, а если этого не произойдет (ну, как повезет), то наступит момент, когда все четыре энергоблока будут обесточены. Ведь после остановки четырех энергоблоков вся система управления нуждается в дополнительном электричестве. А если не будут работать дизельные генераторы, то фактически начнется разогрев активной зоны реакторов. Кроме того, рядом стоит бассейн с отработавшим ядерным топливом.
Виктор Резунков: Как в Японии.
Олег Бодров: Да. Но если в Японии не так много тепловыделяющих...
Лина Зернова: 1700.
Олег Бодров: ...то в Сосновом Бору их более 5 тысяч тонн, а это примерно 40 тысяч отработавших тепловыделяющих сборок, которые охлаждаются водой в бассейне.
Виктор Резунков: И они тоже способны нагреваться, если снимается охлаждение?
Олег Бодров: Конечно. Если вдруг охлаждение прекращается, дизельные генераторы не работают, то начинает испаряться вода из бассейнов. Ну, тот сценарий, который был в Японии.
Лина Зернова: И я хотела бы подчеркнуть, что здесь реакторы типа РБМК. Это не японские реакторы.
Виктор Резунков: А сколько же им лет?
Лина Зернова: Первый реактор был введен в 73-м году.
Виктор Резунков: То есть они старше, чем японские?
Олег Бодров: 37 лет они проработали.
Лина Зернова: Наверное, они одинаковые. Срок каждого реактора уже давно истек, и должен закончиться даже продленный срок эксплуатации в 2018 году. А срок четвертого блока атомной станции истек около года назад. Это старые блоки. Но главное, что у них нет контаймента – той прочной оболочки, которая есть у японских реакторов. Мы просто получаем четыре Чернобыля. То есть ситуация намного катастрофичнее, чем в Японии, где все-таки другая конструкция реактора. Действительно, ситуация очень сложная.
И мне хотелось бы сказать о культуре строительства атомной станции. Я всегда с умилением слушаю доклады наших чиновников «атомных», у которых все очень красиво и гладко. Я хочу вспомнить, как в 2008 году началось строительство «ЛАЭС-2», первого блока. Федеральная целевая программа, блок, о котором говорит президент, премьер, и это – торжество атомной энергетики. Но почвы, которые они вынимают из фундамента первого блока, везутся куда глаза глядят. То есть они не продумали почему-то, где нужно складировать грунты, которые изымаются из ямы. Их бросали где-то на морском берегу, сыпали на земли сельскохозяйственного предназначения. А в итоге губернатор Сердюков поднял скандал и сказал: чтобы ни одной машины больше я не видел на землях сельскохозяйственного назначения, это просто хулиганство. Вы представляете, какой уровень осуществления проектов.
Виктор Резунков: А какая обстановка сейчас в Сосновом Бору? Как население воспринимает строительство Ленинградской атомной станции номер 2?
Лина Зернова: Наш город, слава Богу, не умирает. Конечно, есть финансирование, и власти этим очень гордятся. И население, вроде бы, считает, что можно устроиться на работу, что у города есть будущее. Но если посмотреть на те процессы, которые происходят в городе, то ничего хорошего нет. Если в начале 2000-ых годов бюджет Соснового Бора на 80% наполнялся предприятиями ядерного комплекса, и город был богатый, то есть город мог строить спортивные площадки, учреждения здравоохранения расширять и вкладывать деньги в здоровье населения, в его восстановление, то сегодня налоги упали до считанных процентов. То есть сегодня казна города пуста.
А почему это произошло? В результате политики государства. Первое: был отменен налог на землю для объектов ядерной энергетики. Это сделала Госдума. Второе: был отменен налог на имущество. Он не то что отменен, он переведен на федеральный уровень, и теперь эти деньги уходят в Москву. И совершенно незаметно казна опустела. И сегодня город не может предоставить людям те социальные услуги, которые он должен был бы предоставить, учитывая такое соседство. Мы все живем, на самом деле, с очень серьезной ядерной инфраструктурой.
Далее. Резко ухудшилось здравоохранение. Помощник депутата нашего Городского собрания Тамара Владимировна Маврина занимается здравоохранением. Работники атомной станции потеряли добровольное медицинское страхование, что раньше оплачивала атомная станция, и сегодня они сидят в общей очереди в поликлинике, сегодня они имеют такое же обслуживание, они даже утратили возможность получить восстановительное лечение. Скажем, случился инфаркт у оператора ЛАЭС, и если раньше его направляли в какой-то санаторий на оздоровление, то сегодня с этим покончено. То есть урезается финансирование на здравоохранение. Здравоохранение деградирует в Сосновом Бору. Мы не можем получить адекватной медицинской помощи.
Олег Бодров: Я хотел бы добавить, как оценивают жители города происходящее. Летом прошлого года было собрано около 6 тысяч подписей в адрес президента России с требованием остановить строительство этой атомной станции и заменить градирни, которые будут выбрасывать более 200 тысяч тонн воды в атмосферу, а это неизбежно скажется на садоводстве и на городе - при осаждении радионуклидов из атмосферы, выбрасываемых через вентиляционные трубы всех ядерных объектов. То есть речь идет не о том, что какие-то радикальные «зеленые» стали возражать против этого проекта, а это тысячи сосновоборцев. Это «атомный» город. И среди подписавших такие требования – бывший главный инженер атомной станции, бывший начальник производственно-технического отдела и другие руководители старой станции, которые вышли на пенсию и сейчас освобождены от корпоративных обязательств, стали более свободными, и на них невозможно теперь давить. И они высказывают свою точку зрения, а это точка зрения профессионалов. И к сожалению, этот голос не услышан. Из администрации президента это письмо было переправлено в «Росатом», а оттуда мы получили успокаивающие слова, которые не соответствуют действительности. Более того, «Росатом» организовал четыре общественных экологических экспертизы, которые провели московские атомщики под видом общественных организаций. Они получили доступ к информации, и главный вывод, который был сделан господином Грачевым, советником главы «Росатома» и руководителем одной из общественных организаций: ни малейшего воздействия. То есть это уникальный пример, когда российская атомная индустрия создала экологически невидимую атомную электростанцию. Это совершенно очевидный абсурд, тем не менее, он был использован для получения гигантского финансирования этого проекта, он строится на деньги налогоплательщиков. И при этом мы фактически отключены от возможности влиять на безопасность этого проекта.
Виктор Резунков: И на безопасность своей жизни.
Олег Бодров: Совершенно верно.
Виктор Резунков: Я продолжу цитировать публикацию в РИА «Новости». Главный инженер строящейся Ленинградской атомной электростанции прокомментировал возможность одной из самых больших угроз – отсутствие электроэнергии, которое может парализовать деятельность атомной электростанции. Вот что говорит Казарин: «В случае отсутствия электроэнергии на атомной электростанции должны включаться дизель-генераторы, если же и они по какой-то причине откажут, то на современной российской станции запускается система пассивного отвода тепла от реактивных установок через парогенераторы. К примеру, на европейских атомных электростанциях такой системы «каналов безопасности» нет. Если же топливные сборки все же повреждены, и под защитную оболочку реактора начнет поступать водород, для его отвода также существует специальная система, препятствующая образованию взрывоопасной смеси. При самом худшем сценарии двойная оболочка здания реактора и ловушка расплава сдержат аварийные выбросы в атмосферу».
Олег Бодров: Российские атомщики, как и военные, готовятся не к той войне, которая будет, а к той, которая была. Они учли все проблемные конструкции, которые были раньше. Но жизнь показывает, что каждый раз бывают новые выводы. И тот сценарий, который я описал, связан с сочетанным фактором, когда новая станция воздействует на старую станцию.
Виктор Резунков: Я представлю позицию властей в отношении безопасности российских атомных электростанций. Процитирую «NEWSru.com»: «Заместитель генерального директора «Роснанотеха» Андрей Малышев не видит необходимости принимать дополнительные меры по повышению безопасности российских атомных электростанций. По его словам, из чернобыльской катастрофы были извлечены должные уроки. В результате уровень безопасности на энергоблоках второго и третьего поколений проектировщики и строители фактически удвоили. Тратиться на это еще раз – излишне. Если закладывать безопасность каждого ядерного энергоблока исходя из перечня «запроектных аварий», то цена энергии мирного атома возрастет настолько, что заниматься этими проектами станет экономически нецелесообразно, отметил Андрей Малышев».
Владимир Путин заявил в Минске на подписании договора о строительстве первой белорусской атомной электростанции: «Современные системы, в том числе системы пассивной защиты, позволяют работать без внешних источников электроэнергии и даже без участия человека в ликвидации каких-либо последствий. Именно такие станции мы строим сегодня в Российской Федерации, и именно такую станцию мы собираемся строить в Белоруссии, - оптимистично закрыл тему российский премьер».
Лина Зернова: Когда я слушаю технические выкладки наших чиновников «Росатома», действительно, мы, не специалисты, не можем разобраться во всех этих технических ухищрениях.
Виктор Резунков: Это все-таки закрытая тема, да?
Лина Зернова: Нет. Обычные слушатели, не специалисты, они не в силах разобраться, какие там системы, ловушки установлены или спускатели пара, газа – это все сложно. Понятно одно, что даже японцам, самой высокотехнологичной нации... Вообще японские станции считаются станциями самой высокой культуры. Станции японские единственные в мире останавливались раз в год на профилактику, каждый блок останавливался. Так вот, даже японцы не смогли предусмотреть тех обстоятельств, которые предлагает случай, природа, стихийное явление. Мне кажется, что самый главный вывод, который мы сегодня можем сделать, - что это крайне опасный способ производства электроэнергии, который повлечет такие последствия, которые человечеству трудно будет преодолеть.
Сегодня утром я слышала выступление Чубайса, который сказал, что нам надо уйти от эмоций. Какие эмоции?! Если Чубайсу понятен язык экономики, пусть посчитают ущерб, который все это нанесло, и нанесет еще, ущерб здоровью населения, ущерб экосистемам океана, водной среде, какие изотопы получит в морепродуктах население на многие десятилетия вперед. И если это все посчитать, то вполне возможно, что ядерная энергетика самая неэкономичная, самая растратная энергетика в мире.
Олег Бодров: Очень конкретный пример по поводу безопасности. Обычно говорят о защищенности от падения самолетов. Ежедневно над Ленинградской атомной станцией пролетает с десяток, может быть, даже больше самолетов, которые двигаются в сторону Европы. Речь идет о крупных самолетах, весом более 200 тонн. И в случае падения они могут иметь скорость до 900-1000 километров в час. Та защита, которую имеет старая станция, и даже новая, предусматривает падение самолета весом в 10 раз меньше и со скоростью тоже в 10 раз меньше. То есть речь идет о создании иллюзии защищенности, но это не так. Кроме того, тот бассейн, о котором я говорил, с отработавшим ядерным топливом, где находится топливо примерно с 30-ти энергоблоков, аналогичных чернобыльским, находится в 90 метрах от Балтийского моря. А что, если самолет упадет в этот бассейн, и в результате взрыва, возгорания топливо окажется в Балтике? Это значит, что можно поставить крест на биоресурсах Балтики, потому что в результате переноса нуклидов, загрязнения... А речь идет о десятках «Чернобылей», если не сотнях. А Балтика – это 100 миллионов человек, 9 стран, ограниченный водообмен с открытым океаном. Говорят, что в Японии уходят в Тихий океан загрязнения, и все спокойно дышат. Стало быть, проблема решена. Здесь такого не будет. Границы Санкт-Петербурга – 40 километров. Причем ветры дуют, главным образом, в сторону Санкт-Петербурга. И Балтийское море мелкое, и там рыбу ловят. То есть получается, что принимая такое решение, делается ставка на зарабатывание денег. Кстати, сейчас с Северо-Запада России продается электроэнергия в Финляндию, примерно около двух энергоблоков ленинградских продают. А если пустят новые, задача какая? Продавать эту энергию на Запад. Все отработавшее топливо останется у нас, как и в Калининграде, мы отвезем в Сибирь. Кстати, и белорусы скажут про договор. Значит, мы оставим все в России. На Запад идет так называемое «чистое» электричество, а все, что останется в отходах...
Виктор Резунков: Анатолий из Москвы, здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. Виктор, а что ваши гости предлагают взамен? Они нарисовали апокалиптический ужас, тем не менее, мир работает над развитием атомной энергетики.
Виктор Резунков: Как раз в журнале «Экология и право» обсуждаются вопросы альтернативных источников энергии.
Лина Зернова: Анатолий, мы нарисовали не апокалиптическую картину, мы просто живем в городе-«атомщике» и видим реальное положение дел, с чем мы сталкиваемся каждый день. И конечно, нас все это очень тревожит, потому что мы живем рядом. Но надо думать и о будущем, как жить дальше. И прежде всего, России надо было бы задуматься об энергосбережении. И закон об энергосбережении номер 261 был принят в ноябре 2009 года. Он подразумевает аудит наших промышленных предприятий, нашего промышленного комплекса. И если навести там порядок, мы сможем сэкономить до 55% энергии, которая сегодня производится.
Олег Бодров: А это значит, что в 3 раза больше, чем электроэнергия, вырабатываемая всеми электростанциями России. То есть мы можем быть в 3 раза более эффективными.
Лина Зернова: Совершенно верно. И если мы приведем в порядок свое ЖКХ, то мы можем потреблять меньше. Наши дома имеют щели, дырявые крыши, подвалы и так далее. И мы можем сэкономить до 40% электроэнергии от потребляемой сегодня этим комплексом. Но об этом у нас почему-то не думают. У нас деньги выделяются на развитие атомной промышленности, десятки миллиардов долларов в год – идут инвестиции, государство вкладывает, на «нефтянку» - более 100 миллиардов долларов в год. На возобновляемую энергетику – 0 рублей 0 копеек. Политика государства, когда государство уперлось, например, в атомную энергетику и не желает жить по-современному... А современные страны сегодня, например, Дания получает более 20% ветровой энергетики, а в Финляндии до 20% энергии получают из биотоплива.
Под Выборгом строится завод (он скоро уже будет запущен) по производству пеллет древесных. Это крупнейший завод в Европе. Но этот завод будет работать на Запад. Вот такая политика. И клятвы наших атомщиков и чиновников, что атомная энергетика – это выход, - это штамп, от которого надо уходить. Надо жить современно.
Виктор Резунков: Александр Олегович из Москвы, добрый день.
Слушатель: Добрый день. То, что я слышу в связи с катастрофой в Японии, - это пример информационного, пропагандистского прессинга. Гипотетические угрозы обсуждаются, корыстные интересы властей, собирающихся продавать электроэнергию на Запад. Но почему никто не говорит, что эти станции, которые взорвались, – это старые станции и старые американские технологии?
Олег Бодров: Давайте смотреть на себя. У нас первый и второй блок Ленинградской атомной станции – это самые старые в мире реакторы того типа, которые взорвались. Вопрос: почему им продлили эксплуатацию, а не поступили так, как Литва это сделала – вывела их из эксплуатации, и сейчас ищет альтернативные варианты решения проблемы? Я знаю, что сейчас в России отсутствуют деньги на вывод из эксплуатации старых реакторов, хотя формально есть Фонд, и отсутствуют реальные сценарии, по которым планируется это делать. Предлагается сделать это будущим поколениям. То есть фактически дешевизна и те угрозы, которые мы сейчас испытываем, они будут преодолены не теми, кто потреблял это атомное электричество, а мы своим детям предложим это сделать. Мне кажется, это аморально.
Виктор Резунков: Александр Николаевич из Москвы, здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. Если мы не можем сегодня проконтролировать безопасность до конца, и если каждая катастрофа приводит к потерям сотен тысяч людей сразу, и кстати, это не калькулируется в расходах на стоимость электроэнергии, можем ли мы себе позволить такие сложные, неуправляемые системы в эксплуатации?
Олег Бодров: Я с этим согласен. Атомщики обычно говорят: это крайне маловероятно. Но когда это происходит, это становится проблемой для сотен тысяч людей, и эта проблема продолжается не одно поколение.
Лина Зернова: Проведены исследования членом-корреспондентом Академии наук Яблоковым Алексеем Владимировичем, в результате которых называют такую цифру: 1,5 миллиона жертв за четверть века после чернобыльской аварии. Он имеет в виду не только Россию, но и страны СНГ, и Европу, Северное полушарие, по которому прошло чернобыльское облако и оказало воздействие вредное. Так что это все очень серьезно, это не эмоции, о которых говорят наши энергетики, атомщики.
Виктор Резунков: Владимир Сергеевич из города Владимир, пожалуйста.
Слушатель: А что мешает сегодня ядерщикам, энергетикам стран мира объединить усилия по исследованиям, направленным на создание реакторов с управляемым термоядерным синтезом? Как я понимаю, сегодня каждое государство работает индивидуально в этом направлении, что, конечно, замедляет процесс. Может быть, создать международный институт при МАГАТЭ, где все государства мира, заинтересованные в этом деле, объединили бы свои исследовательские усилия и ускорили бы этот процесс.
Олег Бодров: Насколько мне известно, такая интеграция существует, существуют международные проекты. Но при этом сложность технологических решений настолько высока, что... Но существует еще одна проблема - избытка энергии, которую мы используем от ископаемого топлива или от атомной энергетики. Известно, что устойчивость биосистем на поверхности Земли может осуществляться только в том случае, если на поверхности будет рассеиваться не более 1% от той энергии, которая попадает от Солнца. То есть в течение миллионов лет живая планета приспособилась воспроизводить ту среду обитания, к которой мы привыкли, и устойчивость этой системы воспроизводства может быть нарушена, если будет преодолен барьер более 1% - типа 5%. Так вот, сейчас мы уже преодолели 1% на поверхности Земли. И существует проблема теплового загрязнения. Кстати, изменение климата – это еще одна проблема. Обычно атомщики говорят о том, что могут решить атомные станции, но это абсурд. И то, что будет, например, в Сосновом Бору – 200 тысяч тонн воды выбрасываться в сутки – это практически парниковый газ. А это будет приводить к локальному разогреву Земли. Поэтому нужно заботиться не только о том, чтобы наращивать производство энергии, осваивать новые источники, но и достигать баланса, гармонии с той средой обитания, в которой мы находимся. Нельзя позволить себе разрушить механизмы, которые воспроизводят для нас кислород и все остальные компоненты, к которым мы привыкли. Иначе пойдут процессы с разной скоростью, но, в любом случае, мы уничтожим себя.
Лина Зернова: И вот это будет уже апокалипсис.
Виктор Резунков: Владимир из Воронежа, пожалуйста.
Слушатель: Здравствуйте. В предыдущий всплеск обсуждения этой темы, то есть после Чернобыля, высказывалось мнение одного корифея по поводу того, что единственный способ получения безопасной атомной энергии – это строительство станций на несколько сот метров под землей, как подземные ядерные испытания происходят. Вам не известно о таких планах?
Олег Бодров: Я знаю, что существуют такие проекты. В частности, один из таких проектов разработан в Петербурге. Но проблема не только в безопасной эксплуатации атомных станций, но и в том, что происходит с отработавшим ядерным топливом. Мы можно безопасно эксплуатировать под землей станцию, и она действительно может быть более безопасной...
Виктор Резунков: Но она дороже обойдется.
Олег Бодров: Совершенно верно, это уже будут не те деньги. И мы должны будем достать отработавшее топливо, но на сегодняшний день отсутствуют экологически безопасные технологические решения, которые позволяли бы сделать это топливо безопасным для окружающей среды и здоровья людей. То есть когда оценивается безопасность, нужно отследить всю технологическую цепочку: от производства урана до захоронения радиоактивных отходов и отработавшего ядерного топлива. Только в этом случае мы можем принять правильные решения.
Лина Зернова: Кстати, киловатт/час наши атомщики считают – только производство электроэнергии, но они не учитывают хранение. И это неправильный подход.
Виктор Резунков: Олег, вы были в Чернобыле, вы знаете, как это все выглядит. Буквально последняя новость, которую сообщает «Газета.Ru»: компания «Tokyo Electric Power», оператор поврежденной при произошедшем 11 марта землетрясении атомной электростанции «Фукусима-1», не исключает возможности сооружения над аварийным объектом саркофага, который станет средством защиты от дальнейшего выброса радиоактивных веществ». А какие проблемы возникают в этом случае? С чем столкнутся установители саркофага?
Олег Бодров: Давайте обратимся к тому саркофагу, который есть в Украине. Там десятки квадратных метров щелей после 25 лет его стояния. Влага в виде атмосферных осадков попадает внутрь реактора, и по-прежнему это остается проблемой. То есть сегодня саркофаг – это, скорее, психологическая фишка, которая создаст иллюзию того, что эта проблема будет решена. А на самом деле, конечно, это будет раковой опухолью в Японии, как и в Чернобыле, которая навсегда.
Виктор Резунков: На этой пессимистичной ноте мы и заканчиваем нашу программу.
