Владимир Кара-Мурза: Группа известных правозащитников, писателей и общественных деятелей обратилась к президенту Дмитрию Медведеву с призывом освободить российских политзаключенных, отменить цензуру в СМИ, допустить до выборов политическую оппозицию и прекратить ее преследование спецслужбами. Авторы открытого письма, озаглавленного "Освободите декабристов, господин Президент!", призвали Медведева подтвердить свою приверженность историческому примеру императора Александра II. "В своём выступлении, посвященном 150-летию отмены крепостного права в России, Вы сказали, что образцом для проведения либеральных реформ для Вас является политика, проводимая императором Александром II, которому выпала тяжелая историческая задача по освобождению страны от деспотического, "военно-бюрократического" наследия его предшественника – Николая I", - говорится в письме. Авторы обращения напоминают, что в свое время царь-Освободитель "помиловал - не требуя признания вины и просьб - декабристов, участников, как бы сейчас сказали, диссидентских кружков (в основном петрашевцев, и среди них Достоевского), участников польского национального восстания 1830-31 годов". "Если вы, господин президент, действительно готовы начать новые "Великие реформы", то первыми же Вашими шагами должны стать: помилование без требования признания вины всех, преследуемых по политическим мотивам". К их числу авторы письма относят предпринимателей Платона Лебедева и Михаила Ходорковского и ставших, как указано в документе, жертвами шпиономании ученых Валентина Данилова, Игоря Решетина, Михаила Иванова, Сергея Визира и Ивана Петькова. "Мы ждем от вас решимости проводить либеральные реформы, как вы сказали, с "необходимой непреклонностью", - заключают авторы обращения. Среди подписавших письмо - правозащитники Людмила Алексеева, Сергей Ковалев и Лев Пономарев, писатели Борис Стругацкий, Борис Вишневский и Виктор Шендерович, ученые Юрий Рыжов и Эрнст Черный, политик Леонид Гозман. О том, сумеет ли президент Медведев проявить себя продолжателем дела царя-освободителя, мы сегодня говорим с авторами послания "Освободите декабристов, господин Президент!", правозащитниками, бывшими депутатами Государственной думы, членами Московской Хельсинской группы Валерием Борщевым и отцом Глебом Якуниным. Что позволяет вам думать, что президент Медведев может себя объявить продолжателем дела царя-освободителя?
Валерий БорщевВалерий Борщев: Вы знаете, мы переживаем сейчас действительно особый момент. Я так думаю, что многие чувствуют в воздухе ощущение перемен, точнее – возможность перемен. Они не фатальны, но возможность перемен. И в этой ситуации мы посчитали нужным обратиться с таким письмом. Конечно же, по-разному относятся к Медведеву, по-разному относятся к тому, что он сделал. Я член партии "Яблоко", у нас тоже в "Яблоке" по-разному к этому относятся. Но мы считаем, что надо использовать этот шанс и надо предложить. Исторически и Александр Второй, и Михаил Горбачев начинали свои реформы с того, что они миловали заключенных и ссыльных декабристов, Горбачев вернул Сахарова. И когда Сахаров вернулся в Москву, тогда мы почувствовали, что разговор серьезный, что действительно о том, что говорит Горбачев, есть перспективы, что реформы возможны. Так и сейчас мы полагаем, что освобождение политзаключенных явилось бы важным этапом, важным моментом в проведении реформ сегодня.
Владимир Кара-Мурза: Разделяете ли вы иллюзии Валерия Васильевича?
Глеб ЯкунинГлеб Якунин: Я бы сказал так, вы знаете, может быть многие подписанты замечательные, письмо замечательное, прекрасное, не согласятся с моей точкой зрения. Но я считаю, что сейчас в настоящее время, это метафора, конечно, но наш нынешний президент, младший брат находится как бы в золотой клетке. Но учтите, что золотая клетка для первого лица высшей пробы, а как известно, золото чистое очень слабенькое. Можно спокойно эту клетку раздвинуть. И вот то, что он так прославил Александра Второго Освободителя – это как бы он тренируется. Нарастит мускулы и в прекрасный момент, я действительно согласен с Валерием Васильевичем, с моим приятелем и другом, что скоро все это изменится. Но надо набраться сил и раздвинуть эти страшные прутья из этой клетки. Он сможет это сделать.
А что касается непосредственно в отношении этого письма, вы знаете, освобождение от крепостной зависимости. По большому счету, Ельцин и мы, первые демократы, освободили страну, а сейчас она снова в крепостной зависимости. Надо сейчас освобождать от новой крепостной зависимости. Если он освободитель номер два и будет подражать Александру Освободителю, он должен освободить от этих пут, в которых мы оказались. И это необходимое действие он должен совершить. Ну а пока будем ждать. Действительно, символ освобождения - в первую очередь освободить наших замечательных заключенных и в первую очередь мучеников ЮКОСа. И я думаю, что это все одновременно произойдет. Когда это произойдет – я не знаю. У меня, кстати, день рождения как раз 4 марта в день выборов. Я маленький человек, но я всю жизнь старался бороться за свободу, за правду. И я думаю, что Господь Бог смилуется надо мной и пошлет настоящий подарок в день рождения, будет у нас настоящий президент, который идеи освобождения воплотит в жизнь. Будем надеяться. Кто это будет точно – мы не знаем, но будем думать, что тот, кто провозгласил, может быть он и освободит – это наш нынешний президент. Дай ему Бог сил, здоровья и нарастить мускулы, чтобы эту клетку золотую раздвинуть и выйти на свободу и вывести всю страну.
Владимир Кара-Мурза: Людмила Алексеева, председатель Московской Хельсинской группы, одобряет практику открытых писем.
Людмила Алексеева: Совет отправил два письма, одно подписали все члены совета по поводу Химкинского леса, второе, там разные подписи – это обращение к президенту с просьбой помиловать Ходорковского и Лебедева, Данилова, Решетникова, Соколова, в общем, политических узников. Пока наши просьбы о помиловании ни разу не исполнялись. Единственный раз президент способствовал освобождению Айгуль Махмудовой – это было в декабре, мое письмо к нему было. Но я не знаю, может в декабре он откликнулся, может быть и в этот раз хоть относительно кого-то.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос москвички Марины.
Слушательница: Здравствуйте. Ну вот мы и вернулись в век царя-освободителя, бьем челобитные, низко кланяемся, и забываем, что после Александра были еще какие-то эпохи. Мы что же, вернемся туда, потом эти эпохи пойдут за ним следом, а все останется на месте. Освободят Ходорковского, освободят ученых, а что дальше думают наши товарищи делать, все же останется на своем месте. Если он освободит, кем он для вас станет? Царем-освободителем?
Владимир Кара-Мурза: Сопровождаете ли вы какими-нибудь политическими требованиями требование освободить политзаключенных?
Валерий Борщев: В письме мы говорим о том, что начинать надо с освобождения. Это не фигура речи - это действительно важно. Вспомните, как вернулся Андрей Дмитриевич Сахаров, вспомните, как вернулись наши диссиденты в 87-м. Я к отцу Глебу ездил к нему в ссылку, когда он освободился из лагеря в 84 году в декабре, в Якутии. Мы с ним тогда еще не питали таких надежд. А вот в 87 году мы с ним встретились в Москве, он тоже освободился. Разумеется, в нашем письме речь идет о том, что прежде всего дать возможность реальной деятельности оппозиции. Оппозиция есть у нас. Это миф, это неправда, что оппозиция, загнивание существует, есть она, ей просто не дают возможность выступать на федеральных каналах, ей не дают возможность реально влиять на государственные структуры. И тем не менее, она существует, и политические партии при всем сложном положении, и правозащитное движение. Поэтому в нашем письме речь идет о том, чтобы дать возможность оппозиционным силам действовать достаточно свободно. И естественно, как одна из важных мер - это оживить парламент, чтобы парламент снова стал местом для дискуссий. Это же позор, что сегодня происходит с нашим парламентом, стыд и срам. Вот в письме мы об этом и говорим, что необходимо действительно восстановить хотя бы то, чего мы достигли 10-15 лет назад.
Владимир Кара-Мурза: Вспоминаете ли вы на собственном опыте, что освобождение политзаключенных – это первый шаг к общей либерализации политического режима?
Глеб Якунин: Безусловно. Я вам скажу так, что когда мы услышали, потом узнали из неофициальных источников, что у Сахарова в ссылке в Горьком даже не было телефона. Ему специально поставили накануне телефон, и Михаил Сергеевич поговорил с ним по телефону. Я человек не очень талантливый, но интуиция у меня сильная, я почувствовал, что значит все – началось, мне надо паковать чемоданы. И действительно, я только половину срока пробыл. И после разговора, надо отдать должное великому Сахарову, ему предложили уйти, он сказал – нет. И объявил голодовку, что пока все не будут освобождены политзаключенные, до тех пор я не выйду. Действительно нас всех выпустили, сначала нас амнистировали, потом реабилитировали. Вот был такой процесс. Это символ и знак. В продолжение моей идеи, я понимаю, что Медведеву сейчас невозможно ничего сделать. Вы обратите внимание: реформа милиции в полицию, в первую очередь надо министра убирать, нового ставить. За все время ни одного министра не мог снять. Не мог Суркова, Суслова современного, тоже не мог снять. НТВ более-менее в его пользу, метрового канала ни одного не получил. По-видимому, это будет революционный прорыв, когда он сумеет эту золотую клетку раздвинуть и выйти. Дай бог, ему силы и решительности. Вот тогда все одновременно, начнется обвал, и все это осуществится.
Что касается Ходорковского, вы знаете, одна из идей, главных постулатов православной лиги заключается в том, что зло превращается в добро. Как Христа, дьявол хотел, чтобы его распяли, получилось воскресение. Так и тут, каждый лишний месяц, когда Ходорковский находится в заключении, рейтинг у него повышается. И в конце концов, если еще полгода просидит, у него прямая дорога на вершину политической власти. Так что пусть, он уже столько отсидел, еще немножко помучается. Еще один важный момент: мы в лагере писали, КГБ пыталось нас задушить, задавить, но мы оттуда, из оков политических лагерей обращались ко всему миру, требовали свободы, соблюдения прав человека - и это величайшее было достижение. И между прочим, то, что Ходорковский пишет - это блестящая идея, как можно больше, каждый день пусть обращается ко всему миру. И каждое его слово, которое вылетает из его уст и распространяется по всему миру – это замечательные слова. И чем он больше будет говорить, находясь в состоянии заключения – это великое дело, которое будет работать на свободу страны и на его освобождение. Надо максимально ему использовать. Если зек говорит правду - это многократно усиливается звучание тех слов, той правды, которая исходит из его уст.
Владимир Кара-Мурза: Лев Пономарев, исполнительный директор движения "За права человека", один из авторов письма, вверит в искренние намерения российского президента.
Лев Пономарев: Пока буду жить, я буду рассчитывать на всех тех людей во власти, которые декларируют свои какие-то побудительные мотивы, которые совпадают с моими представлениями о том, что должна делать власть. С этой целью написано письмо - подтолкнуть его, подсказать ему может быть, вселить в него силы. Мы понимаем, что на самом деле непросто принимать такие решения в путинской России, объективно непросто. И поэтому, поверив в искренность его тона, мы подсказываем, что надо делать. Я занимался наукой, наблюдал за Горбачевым, перестройкой и не верил ему абсолютно. Так же мы все не верим, многие, скажем так, не верят Медведеву. Но когда Горбачев стал освобождать политических заключенных и освободил Сахарова из ссылки в Нижнем Новгороде, только тогда Горбачеву поверил.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос из Санкт-Петербурга от радиослушателя Федора.
Слушатель: Добрый вечер. Я хотел бы два вопроса задать. Первый вопрос Валерию Борщеву: скажите, почему все-таки такую странную позицию занимает господин Федотов и его Совет по правам человека? Он отказывается заступаться за политических узников, требовать их освобождения, а также он полностью свернул объявленную программу развенчания, программу десталинизации. Второй вопрос Глебу Якунину: скажите, как вы оцениваете, у нас крупнейшая конфессия РПЦ во главе с Московской патриархией, которая ни разу, это христианская вроде бы церковь, не возвысила свой голос за политических заключенных, за того же Ходорковского, за многих других сотен людей, которые ни за что сидят в тюрьме. И при этом недавно представитель, пресс-секретарь патриарха Кирилла Гундеева сказал, что и не ждите, что церковь будет критиковать власть хоть в чем-то, даже не надейтесь. Считаете ли вы нормальной и моральной позицию, которую занимает руководство РПЦ?
Валерий Борщев: Что касается Михаила Федотова, я, к сожалению, не являюсь членом президентского совета, который возглавляет Михаил Федотов. Но тем не менее, его деятельность я оцениваю достаточно положительно. Я не согласен, что он свернул программу заявленную дестанилизации. Во-первых, это его инициатива, он организовал эту тему, он построил достаточно серьезно это обсуждение. Я знаю, было очень много противников того, чтобы эта тема остро ставилась. И должен сказать, что Михаил Федотов проявил и принципиальность, и твердость, и силу духа, заявил достаточно четкую позицию по поводу десталинизации. Совет, я бы не замыкался на личности Михаила Федотова, потому что совет объединяет очень многих достойных правозащитников. Этим он и интересен, этим он и силен. Там действительно, например, существует группа по расследованию дела гибели Магнитского, я вхожу в эту рабочую группу, общественно-наблюдательную комиссию, там же Любовь Волкова, заместитель председателя комиссии, входит в эту группу, и там мы очень много сделали для того, чтобы расследовать эту ситуацию. Там создана рабочая группа по судебной реформе и так далее. Нет, этот совет действительно консолидирует правозащитников, кто точно так же, как и вокруг Владимира Петровича Лукина консолидируется, там довольно сильный экспертный совет при уполномоченном по правам человека. На фоне противостояния правозащитникам Общественной палаты это очень важная вещь. И поэтому, думаю, что перспективы деятельности совета есть прежде всего потому, что там есть достойные правозащитники.
Владимир Кара-Мурза: Мы помним, что отца Сергия, духовника Михаила Ходорковского, даже отлучили от церкви, от служения, когда он высказался в его пользу, назвал его политзаключенным еще в Краснокаменске.
Глеб Якунин: Этот священник, ему было очень тяжело, когда запретили в служении. Мы его пригласили, он пришел в мою церковь, чтобы он там служил, считаем, что он замечательный священник. Но он попал туда, его заставили работать на заводе. Он думал, что духовенство, рядовые друзья, а его все предали, ему там было очень тяжело. Ему пришлось встать на колени, попросить прощения. И вот, к сожалению, так бывает в жизни. И многие политзаключенные тоже так себя вели. Может быть его помилуют и восстановится. Что касается позиции Русской православно церкви, действительно в 43 году, когда из небытия была поднята Московская патриархия во главе с бывшим митрополитом Сергием, потом первым патриархом, накануне, сейчас это хорошо известно, что Берия, Сталин принимали его, договаривались обо всем. Вы знаете, с тех пор мы не слышали ни одного звука, ни одного слова критики государственных действий, органов, войны были кавказские - молчание. Наконец патриарх Кирилл решился, недавно мы слышали в адрес ЖКХ уничтожающие слова с его стороны, что это нетерпимо, это безобразие, это отвратительно. ЖКХ – это самый низкий уровень. Но мы надеемся, что он начнет критиковать более высокие органы. Более того, я даже подозреваю, что он может претендовать тоже на какой-то высочайший уровень в нашей политической жизни.
Владимир Кара-Мурза: Михаил Шнейдер, ответственный секретарь федерального политсовета движения "Солидарность", также один из соавторов этого письма, доверяет версии о существовании разногласий внутри властного тандема.
Михаил Шнейдер: Я всегда был сторонником той версии, что между двумя частями тандема существуют некие разногласия по разным вопросам. Мы выяснили, что разногласия не по каким-то частностям, а впервые разногласие возникло по очень существенному вопросу. Мы знаем, что у этих двух людей разные точки зрения на то, каким образом должен был развиваться процесс над Ходорковским. Я думаю, что шансы какие-то появились после вчерашнего сигнала со стороны Медведева. Я не знаю, это его личная точка зрения или точка зрения его окружения, но во всяком случае не исключено, что в рамках развернувшейся кампании, фактически идет праймериз, борьба за общественное мнение, кто из этих двух людей перетянет на свою сторону, если эта версия верна, то не исключено, что появляются какие-то шансы на помилование.
Владимир Кара-Мурза: Обратили вы внимание на вчерашний заочный словесный диалог между премьером и президентом?
Глеб Якунин: Кто не обратил внимания? Весь Интернет забит этой идеей. Напомним, как Каддафи принимали в Кремле, шатер разбил и, наконец, туда и Путин ездил. Путин, если я не ошибаюсь, два миллиарда долларов подарил Каддафи. При том, оговорившись, что на несколько миллиардов должны поставить ракет, подводных лодок, технику. Но сейчас накрылась медным тазом эта идея. Поэтому вышел из себя наш премьер-министр, у него сложная ситуация. Недаром некоторые носили желтый значок, 117 написано, 117 статья конституции позволяет нажать на стоп-кран нашему президенту. Закон так был написан, никто же не знал, что так получится. Может просто индивидуально отправить в отставку премьер-министра и никакой суд Верховный, ни Конституционный суд, ни Федеральное собрание не может протестовать. Единственное, они могут нового премьера представить. Так что в руках президента этот стоп-кран до сих пор, хоть он в золотой клетке находится, но он легко его может нажать.
Владимир Кара-Мурза: Убедительно ли выглядит версия о наличии противоречий внутри властного тандема?
Валерий Борщев: Разногласия, конечно, ощущаются. Это по многим позициям. А потом, смотрите, один из лидеров, идеологов "Единой России" просто в оскорбительном тоне стал отзываться по поводу Медведева после его таких прозападных заявлений. Конечно, там есть противостояние. Конечно же, позиции Путина и Медведева отличаются. Насколько глубоко? Я не очень уверен, что Медведев может воспользоваться стоп-краном – это маловероятно. Но наличие разных позиций там ощущается. И конечно же, для интеллигенции, для оппозиции точка зрения, позиция Медведева гораздо ближе, чем заскорузлая, циничная, авторитарная позиция Путина.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос из Санкт-Петербурга от радиослушательницы Ирины.
Слушательница: Здравствуйте. Я не буду повторять, все сказано, все мною воспринято от души, приветствую мнение ваших товарищей. Я считаю, вспоминаю слова Ленина: выступать сегодня рано, завтра будет поздно. Выступать будем ночью. У Путина осталось очень мало времени. У него одна-две ночи, чтобы выступить, набраться силы, мужества и немедленно отправить Путина и правительство в отставку. Сегодня сложилась такая ситуация. Два только факта. Я против коммунистов, к Зюганову неуважительно отношусь, но Илюхина я оплакивала так, что вызывала "скорую". А ведь Илюхин готовил выступление и должен был выступать главным обвинителем на процессе военного трибунала, общественного собрания по делу противоправной и разрушительной деятельности Путина. Это 19 числа должно было быть собрание, 20 уничтожают или убивают Илюхина.
Владимир Кара-Мурза: Как вы считаете эту конспирологическую версию, что сегодня еще рано тандему сориться, а скоро будет в самый раз?
Глеб Якунин: Я насчет конспирологии, я верю в божественную конспирологию. Я глубоко убежден, что вот этот маятник в тот момент, когда слетел со своей позиции маленький тоталитарный, авторитарный руководитель Москвы Лужков, началось движение маятника. А кто следующий? Следующий тоталитарный должен слететь. Потому что бог вмешивается в человеческую историю, особенно в 20 веке в историю России. И процесс вот этой либерализации, демократизации, движения России в сторону Европы, он необратим, и все, кто будут сопротивляться, будут сметены с горизонта нашей истории.
Владимир Кара-Мурза: Леонид Гозман, сопредседатель партии "Правое дело" и также один из соавторов письма "Освободите декабристов, господин Президент!", видит прямой смысл в действиях авторов письма.
Леонид Гозман: Мне кажется, здесь есть два смысла. Один с точки зрения достижения той цели, о которой в письме говорится. Капля камень точит. Я полагаю, что сигналы о том, что общество, по крайней мере, часть общества крайне недовольна происходящим, они должны поступать постоянно. И я верю в то, что в конечном счете это может сработать. Но я вижу еще одно основание подписывать такие письма: ты их подписываешь сам для себя. Если ты не подписываешь, если не участвуешь в таких кампаниях, то тебе становится неловко смотреть в зеркало.
Владимир Кара-Мурза: Подписывая это письмо, вы допускали, что может возникнуть внутри властного тандема новая дискуссия, уже на этот раз по поводу участи экс-владельцев ЮКОСа?
Валерий Борщев: Вы знаете, да. И у меня, в общем-то, я, естественно, сам бывал на процессе, очень внимательно следил за процессом и за тем, как властные структуры отзывались о происходящем в Хамовническом суде. И мне казалось, что позиция Медведева в оценке суда была иная, чем путинская. Путинская просто оголтелая позиция, то, что мы слышали, когда он отвечал на вопросы телезрителей – это выходит за все рамки. Поэтому отличия есть. Когда мы были у здания суда, когда читался приговор, мы, прожившие долгую жизнь, с Виктором Шейнисом стояли, и какая-то тайная ничтожная надежда была, что приговор может быть совсем не тот, каков есть, но, увы, этого не произошло. Но тем не менее, я думаю, что разделение там есть. Потому что смотрите: "Единая Россия", на которую опирается Путин, она разлагается, не только Лужков, но уже и Шаймиев говорит о ней крайне сурово, отрицательно. А извините, это два из трех сопредседателей "Единой России", только Шойгу еще остался, но Шойгу, понятно, ничего не говорит. Если руководители "Единой России" так ее пинают, то что уж говорить об остальных. Несостоятельна эта структура. Власть теряет свою опору. Да, она еще сильна административным ресурсом, да, сильна своим цинизмом, своим беспределом, своей наглостью - это верно. Но, тем не менее, основа ее подтачивается.
Глеб Якунин: Вы знаете, я на противоположной стороне нахожусь политического поля с моим тезкой Глебом Павловским, но я абсолютно убежден, что не только с точки зрения божественной конспирологии, что Путин просто не может вернуться к власти, к президентству своему. Величайшая ошибка, стратегическая ошибка, конечно, он дал команду в Москву привезти дело ЮКОСа и торжествовать победу над ним. Но получилось полное посрамление позиции премьер-министра. Если он делает такие огромные стратегические ошибки, то как он может вернуться снова в свое президентство? И таких ошибок очень много. Поэтому даже с этой точки зрения судить о том, что чудовищная коррупция побеждает в нашей стране, что надо менять курс. Действительно, надо позицию Александра Второго, великого освободителя, продолжать, иначе Россия разрушится, погибнет.
Владимир Кара-Мурза: Евгений Ихлов, руководитель информационно-аналитической службы общероссийского движения "За права человека", один из соавторов письма "Освободите декабристов, господин Президент!", считает это письмо программой переустройства общества.
Евгений Ихлов: В этом письме минимальная программа, которая позволит снизить нарастающее общественно-политическое напряжение. И в обществе, конечно, не во всем, но хотя бы в среде самооторжения, отчуждения интеллигенции от власти. Это программа минимальных ходов, но это последний шанс. Я не берусь судить, насколько президент Медведев этим шансом воспользуется. Я думаю, что будет много советников, которые объяснят ему, что ни в коем случае нельзя давать подачки смутьянам, несогласным и прочее. Может быть найдутся один-два мудрых советника, которые ему скажут, что лучше идти путем Николая Второго, и демократизировать политический слой.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос из Ленинградской области от радиослушателя Геннадия.
Слушатель: Добрый вечер. Хотел бы поддержать письмо в защиту Лебедева и Ходорковского, которое было написано прогрессивными людьми. И вот еще на чем хотелось бы заострить внимание: как Хельсинская группа выступает в поддержку соблюдения 31 статьи конституции России о свободе митингов, демонстраций и собраний? А дела Путина, я считаю, что если он не задействует своих людей, которые везде расставлены, дела неважные, потому что успехов в экономике самое главное нет, коррупция. И дальше еще можно сказать - вообще идет стагнация нашего общества.
Владимир Кара-Мурза: Получите ли вы 31 марта ответ на свое письмо, могут ли это быть омоновские дубинки в очередной раз?
Валерий Борщев: Вы знаете, конечно, наша страна непредсказуемая. Как вы помните, 31 декабря у нас тоже был митинг согласован, тем не менее, совершался произвол с арестом Немцова, Яшина. Все может быть. Но, тем не менее, митинг был согласован. Более того, мы собираемся на Триумфальной площади и по тротуару, не перекрывая движение, идем на Пушкинскую площадь, где будет проходить митинг. Пушкинская площадь чрезвычайно важна для правозащитного движения. Я был в 660-1 году на площади Маяковского, мы там читали стихи. На площади Пушкина 35 лет назад родилось правозащитное движение, поэтому для нас очень важна площадь Пушкина. Мне кажется, что мы добились того, что 31 числа митинг согласуется. Согласование непросто идет, идут всякие трения. Так и непонятно, как отнесутся к нашему шествию, но шествие, тем не менее, будет по тротуару. Мы отказа пока не получили. И прошли три дня, в течение которых нас должны известить. Так что митинг состоится. Мы хотели бы, чтобы наши соратники и в Петербурге, и в других городах также вышли 31 на площади и отстаивали свое право на собрания и митинги. Но мы идем дальше, мы ставим вопрос на этом митинге о выборах, о праве на выборы. Потому что страна лишена выборов, люди лишены права выбирать. Это острейшая проблема, это драматическая проблема. Может быть даже это ключевая проблема. И поэтому на этом митинге мы намерены говорить именно об этой драматической ситуации с выборами.
Владимир Кара-Мурза: Андрей Пионтковский, ведущий научный сотрудник Института системного анализа Российской Академии наук, один из соавторов письма "Освободите декабристов, господин Президент!", не питает иллюзий относительно действующего президента.
Андрей Пионтковский: У меня лично относительно Медведева больших иллюзий нет. Ряд моих коллег, которые подписали письмо, серьезно на это надеются. Мне хотелось бы, чтобы я оказался неправ, а они прав. Так как это письмо открытое, то это обращение не столько лично к Медведеву, сколько к общественному мнению. Почему этот вопрос такой важный? Кроме моральной стороны, не может считаться демократическим государство, в котором есть политические заключенные. А во-вторых, если вспомнить исторический опыт нашей даже очень ограниченной оттепели и перестроек, то первым шагом всегда было освобождение заключенных. Поэтому если что-то наши власти хотят менять или части те, которые группируются вокруг Медведева, пытаются представить его как Дмитрия-освободителя, то начинать надо с этого – с освобождения политзаключенных.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос москвича Теймураза Александровича.
Слушатель: Добрый вечер. Я бы, конечно, подписался под этой петицией освободить Михаила Борисовича. Но я хочу все-таки о Путине сказать и о Медведеве. Конечно, я тоже иллюзий не строю, но тем не менее, пусть лучше интеллигентное лицо, интеллигентные разговоры, чем, прошу прощения, зеленая рожа, уже надоел, 11 лет с экрана врет. И привел нашу страну до такой степени, что дальше некуда. И вчера его хамское – "крестовый поход". Это ясно, оказывается, у него свои интересы там, ЛУКОЙЛ и все прочее. Вы помните, когда Ходорковского арестовали Патрушев и Устинов, и Чубайс когда выступил, обратился, пусть руководство ответит за это. И Путин выступил на следующий день, что все должны заткнуться, решение принимаю я, суд разберется. Он может все, что он хочет. Путин, у меня сложилось впечатление, что у него два диагноза – мания величия и мания преследования.
Владимир Кара-Мурза: "Прекратить истерику" тогда сказал президент тогдашний Путин. Слушаем москвича Александра Николаевича.
Слушатель: Всем добрый вечер. Глеб Павлович, большое вам спасибо, такой прекрасный образ. У меня был знакомый попугай в клетке, он на четырех языках, он очень быстро языки осваивал, кричал "Свободу Африке!". И это конечно замечательный образ просто великолепный. Попугай в клетке добьется освобождения для нас. Но понимаете, у нас ведь в конституции он самая главная власть, может править указами. Помните, как Ельцин - все тряслись, боялись. Так вон-то, если и напишет какой указ действительно революционный, у него нет аппарата его исполнения, поэтому он их и не пишет. Никто их исполнять не будет, эти его указы. Его даже взрывать не будут как Александра Второго, потому что не надо, потому что взорвали Александра Второго, и реформы остановились. А от него ничего в этой стране не зависит, он сам от всех зависит. Пожалеть его надо. Пусть лучше говорит красивые слова как попугай в золотой клетке. А вот я бы посоветовал тем, что хочет с этой властью что-то сделать - перестать быть романтиками. Романтики, когда приходили к власти, то только ее разваливали окончательно. Противостоит сегодня нам это тот самый мощный бюрократический аппарат, который сложился в давние времена, и никогда эту власть не терял, и плюс приобрел огромную собственность. И теперь их оградить в чем-то и попробовать лишить такого права, данного им сверху, коррупции, то есть воровать свободно в пределах своих полномочий - попробуйте. Надо думать, как с этим справиться.
Владимир Кара-Мурза: Принимаете ли вы упреки, что вы романтик и в какой-то степени идеалист?
Глеб Якунин: Видите ли, Березовский, который, можно его ругать как угодно, как это принято, что у него не отнимешь - он один был в тот момент из авторов проекта, чтобы пришел именно Путин в президентство, он приложил много сил. И тем не менее, недавно его спросили, что из себя представляет нынешний президент Медведев, он слабенький. Он сказал серьезную вещь, он обладает огромной информацией, еще, кстати, неопубликованной, он сказал: он слабенький-то – слабенький, да за ним очень сильные люди стоят. Так что не все просто решается в нашей истории.
Владимир Кара-Мурза: Причисляете ли вы себя к романтикам, к идеалистам от политики?
Валерий Борщев: Вы знаете, нет. Я хочу напомнить коллеге, что и такие совсем не романтики как Андрей Дмитриевич Сахаров, Александр Исаевич Солженицын, которые прекрасно знали цену власти, тем более той непробиваемой власти, той тупоголовой и, тем не менее, они к ней обращались. Помните знаменитое письмо к вождям Александра Исаевича, вспомните письмо о конвергенции Андрея Дмитриевича Сахарова. Это позиция выражения взглядов общества, доведение точки зрения до властей - это в традициях русской общественной жизни. Это не связано с романтизмом – это связано с понятием долга. Мы обязаны заявить свою позицию. А как дальше? Знаете, как Андрей Дмитриевич говорил: делай, что должно, а там пусть будет, как будет. Так что речь не о романтике, речь идет о том, что это наша позиция, мы ее заявляем, мы обращаемся к президенту. Что он предпримет ,что он сможет, сможет или не сможет – это другой вопрос. Но мы обязаны это сделать сейчас, и мы это сделали.
Владимир Кара-Мурза: Какой бы вы видели реакцию Кремля на ваше письмо "Освободите декабристов"?
Глеб Якунин: Согласно моей концепции, сейчас вряд ли произойдет непосредственное воздействие на нашу реальную действительность, нашу историю. Но где-то это может быть положено в проект грядущих действий, когда откроется возможность президенту реализовывать те идеи, которые он сможет воплотить в жизнь, когда прямая дорога к свободе у нас откроется, вот тогда он будет смотреть на это письмо и пытаться, надеемся, активно, не так, как Борис Николаевич Ельцин делал не спеша, с большими перерывами, а воплощать в жизнь будет очень скоро и быстро. И план будет лежать перед ним на столе, дорожная карта возвращения нашей страны в Европу, возрождения нашей страны и в конечном итоге к процветанию России.
Владимир Кара-Мурза: А вы, Валерий Васильевич, какой бы видели результат вашего письма?
Валерий Борщев: Вы знаете, ведь наше письмо не единственное. Как раз перед этим опубликован документ, написанный Гонтмахером и Юргенсом, он также критикует нынешнюю позицию. Мне кажется, наше письмо усилит позицию тех людей, которые крайне недовольны существующим застоем, существующей стагнацией, называемой стабильностью, которая просто разъедает нашу страну.
Владимир Кара-Мурза: Разделяете ли вы иллюзии Валерия Васильевича?
А что касается непосредственно в отношении этого письма, вы знаете, освобождение от крепостной зависимости. По большому счету, Ельцин и мы, первые демократы, освободили страну, а сейчас она снова в крепостной зависимости. Надо сейчас освобождать от новой крепостной зависимости. Если он освободитель номер два и будет подражать Александру Освободителю, он должен освободить от этих пут, в которых мы оказались. И это необходимое действие он должен совершить. Ну а пока будем ждать. Действительно, символ освобождения - в первую очередь освободить наших замечательных заключенных и в первую очередь мучеников ЮКОСа. И я думаю, что это все одновременно произойдет. Когда это произойдет – я не знаю. У меня, кстати, день рождения как раз 4 марта в день выборов. Я маленький человек, но я всю жизнь старался бороться за свободу, за правду. И я думаю, что Господь Бог смилуется надо мной и пошлет настоящий подарок в день рождения, будет у нас настоящий президент, который идеи освобождения воплотит в жизнь. Будем надеяться. Кто это будет точно – мы не знаем, но будем думать, что тот, кто провозгласил, может быть он и освободит – это наш нынешний президент. Дай ему Бог сил, здоровья и нарастить мускулы, чтобы эту клетку золотую раздвинуть и выйти на свободу и вывести всю страну.
Владимир Кара-Мурза: Людмила Алексеева, председатель Московской Хельсинской группы, одобряет практику открытых писем.
Людмила Алексеева: Совет отправил два письма, одно подписали все члены совета по поводу Химкинского леса, второе, там разные подписи – это обращение к президенту с просьбой помиловать Ходорковского и Лебедева, Данилова, Решетникова, Соколова, в общем, политических узников. Пока наши просьбы о помиловании ни разу не исполнялись. Единственный раз президент способствовал освобождению Айгуль Махмудовой – это было в декабре, мое письмо к нему было. Но я не знаю, может в декабре он откликнулся, может быть и в этот раз хоть относительно кого-то.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос москвички Марины.
Слушательница: Здравствуйте. Ну вот мы и вернулись в век царя-освободителя, бьем челобитные, низко кланяемся, и забываем, что после Александра были еще какие-то эпохи. Мы что же, вернемся туда, потом эти эпохи пойдут за ним следом, а все останется на месте. Освободят Ходорковского, освободят ученых, а что дальше думают наши товарищи делать, все же останется на своем месте. Если он освободит, кем он для вас станет? Царем-освободителем?
Владимир Кара-Мурза: Сопровождаете ли вы какими-нибудь политическими требованиями требование освободить политзаключенных?
Валерий Борщев: В письме мы говорим о том, что начинать надо с освобождения. Это не фигура речи - это действительно важно. Вспомните, как вернулся Андрей Дмитриевич Сахаров, вспомните, как вернулись наши диссиденты в 87-м. Я к отцу Глебу ездил к нему в ссылку, когда он освободился из лагеря в 84 году в декабре, в Якутии. Мы с ним тогда еще не питали таких надежд. А вот в 87 году мы с ним встретились в Москве, он тоже освободился. Разумеется, в нашем письме речь идет о том, что прежде всего дать возможность реальной деятельности оппозиции. Оппозиция есть у нас. Это миф, это неправда, что оппозиция, загнивание существует, есть она, ей просто не дают возможность выступать на федеральных каналах, ей не дают возможность реально влиять на государственные структуры. И тем не менее, она существует, и политические партии при всем сложном положении, и правозащитное движение. Поэтому в нашем письме речь идет о том, чтобы дать возможность оппозиционным силам действовать достаточно свободно. И естественно, как одна из важных мер - это оживить парламент, чтобы парламент снова стал местом для дискуссий. Это же позор, что сегодня происходит с нашим парламентом, стыд и срам. Вот в письме мы об этом и говорим, что необходимо действительно восстановить хотя бы то, чего мы достигли 10-15 лет назад.
Владимир Кара-Мурза: Вспоминаете ли вы на собственном опыте, что освобождение политзаключенных – это первый шаг к общей либерализации политического режима?
Глеб Якунин: Безусловно. Я вам скажу так, что когда мы услышали, потом узнали из неофициальных источников, что у Сахарова в ссылке в Горьком даже не было телефона. Ему специально поставили накануне телефон, и Михаил Сергеевич поговорил с ним по телефону. Я человек не очень талантливый, но интуиция у меня сильная, я почувствовал, что значит все – началось, мне надо паковать чемоданы. И действительно, я только половину срока пробыл. И после разговора, надо отдать должное великому Сахарову, ему предложили уйти, он сказал – нет. И объявил голодовку, что пока все не будут освобождены политзаключенные, до тех пор я не выйду. Действительно нас всех выпустили, сначала нас амнистировали, потом реабилитировали. Вот был такой процесс. Это символ и знак. В продолжение моей идеи, я понимаю, что Медведеву сейчас невозможно ничего сделать. Вы обратите внимание: реформа милиции в полицию, в первую очередь надо министра убирать, нового ставить. За все время ни одного министра не мог снять. Не мог Суркова, Суслова современного, тоже не мог снять. НТВ более-менее в его пользу, метрового канала ни одного не получил. По-видимому, это будет революционный прорыв, когда он сумеет эту золотую клетку раздвинуть и выйти. Дай бог, ему силы и решительности. Вот тогда все одновременно, начнется обвал, и все это осуществится.
Что касается Ходорковского, вы знаете, одна из идей, главных постулатов православной лиги заключается в том, что зло превращается в добро. Как Христа, дьявол хотел, чтобы его распяли, получилось воскресение. Так и тут, каждый лишний месяц, когда Ходорковский находится в заключении, рейтинг у него повышается. И в конце концов, если еще полгода просидит, у него прямая дорога на вершину политической власти. Так что пусть, он уже столько отсидел, еще немножко помучается. Еще один важный момент: мы в лагере писали, КГБ пыталось нас задушить, задавить, но мы оттуда, из оков политических лагерей обращались ко всему миру, требовали свободы, соблюдения прав человека - и это величайшее было достижение. И между прочим, то, что Ходорковский пишет - это блестящая идея, как можно больше, каждый день пусть обращается ко всему миру. И каждое его слово, которое вылетает из его уст и распространяется по всему миру – это замечательные слова. И чем он больше будет говорить, находясь в состоянии заключения – это великое дело, которое будет работать на свободу страны и на его освобождение. Надо максимально ему использовать. Если зек говорит правду - это многократно усиливается звучание тех слов, той правды, которая исходит из его уст.
Владимир Кара-Мурза: Лев Пономарев, исполнительный директор движения "За права человека", один из авторов письма, вверит в искренние намерения российского президента.
Лев Пономарев: Пока буду жить, я буду рассчитывать на всех тех людей во власти, которые декларируют свои какие-то побудительные мотивы, которые совпадают с моими представлениями о том, что должна делать власть. С этой целью написано письмо - подтолкнуть его, подсказать ему может быть, вселить в него силы. Мы понимаем, что на самом деле непросто принимать такие решения в путинской России, объективно непросто. И поэтому, поверив в искренность его тона, мы подсказываем, что надо делать. Я занимался наукой, наблюдал за Горбачевым, перестройкой и не верил ему абсолютно. Так же мы все не верим, многие, скажем так, не верят Медведеву. Но когда Горбачев стал освобождать политических заключенных и освободил Сахарова из ссылки в Нижнем Новгороде, только тогда Горбачеву поверил.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос из Санкт-Петербурга от радиослушателя Федора.
Слушатель: Добрый вечер. Я хотел бы два вопроса задать. Первый вопрос Валерию Борщеву: скажите, почему все-таки такую странную позицию занимает господин Федотов и его Совет по правам человека? Он отказывается заступаться за политических узников, требовать их освобождения, а также он полностью свернул объявленную программу развенчания, программу десталинизации. Второй вопрос Глебу Якунину: скажите, как вы оцениваете, у нас крупнейшая конфессия РПЦ во главе с Московской патриархией, которая ни разу, это христианская вроде бы церковь, не возвысила свой голос за политических заключенных, за того же Ходорковского, за многих других сотен людей, которые ни за что сидят в тюрьме. И при этом недавно представитель, пресс-секретарь патриарха Кирилла Гундеева сказал, что и не ждите, что церковь будет критиковать власть хоть в чем-то, даже не надейтесь. Считаете ли вы нормальной и моральной позицию, которую занимает руководство РПЦ?
Валерий Борщев: Что касается Михаила Федотова, я, к сожалению, не являюсь членом президентского совета, который возглавляет Михаил Федотов. Но тем не менее, его деятельность я оцениваю достаточно положительно. Я не согласен, что он свернул программу заявленную дестанилизации. Во-первых, это его инициатива, он организовал эту тему, он построил достаточно серьезно это обсуждение. Я знаю, было очень много противников того, чтобы эта тема остро ставилась. И должен сказать, что Михаил Федотов проявил и принципиальность, и твердость, и силу духа, заявил достаточно четкую позицию по поводу десталинизации. Совет, я бы не замыкался на личности Михаила Федотова, потому что совет объединяет очень многих достойных правозащитников. Этим он и интересен, этим он и силен. Там действительно, например, существует группа по расследованию дела гибели Магнитского, я вхожу в эту рабочую группу, общественно-наблюдательную комиссию, там же Любовь Волкова, заместитель председателя комиссии, входит в эту группу, и там мы очень много сделали для того, чтобы расследовать эту ситуацию. Там создана рабочая группа по судебной реформе и так далее. Нет, этот совет действительно консолидирует правозащитников, кто точно так же, как и вокруг Владимира Петровича Лукина консолидируется, там довольно сильный экспертный совет при уполномоченном по правам человека. На фоне противостояния правозащитникам Общественной палаты это очень важная вещь. И поэтому, думаю, что перспективы деятельности совета есть прежде всего потому, что там есть достойные правозащитники.
Владимир Кара-Мурза: Мы помним, что отца Сергия, духовника Михаила Ходорковского, даже отлучили от церкви, от служения, когда он высказался в его пользу, назвал его политзаключенным еще в Краснокаменске.
Глеб Якунин: Этот священник, ему было очень тяжело, когда запретили в служении. Мы его пригласили, он пришел в мою церковь, чтобы он там служил, считаем, что он замечательный священник. Но он попал туда, его заставили работать на заводе. Он думал, что духовенство, рядовые друзья, а его все предали, ему там было очень тяжело. Ему пришлось встать на колени, попросить прощения. И вот, к сожалению, так бывает в жизни. И многие политзаключенные тоже так себя вели. Может быть его помилуют и восстановится. Что касается позиции Русской православно церкви, действительно в 43 году, когда из небытия была поднята Московская патриархия во главе с бывшим митрополитом Сергием, потом первым патриархом, накануне, сейчас это хорошо известно, что Берия, Сталин принимали его, договаривались обо всем. Вы знаете, с тех пор мы не слышали ни одного звука, ни одного слова критики государственных действий, органов, войны были кавказские - молчание. Наконец патриарх Кирилл решился, недавно мы слышали в адрес ЖКХ уничтожающие слова с его стороны, что это нетерпимо, это безобразие, это отвратительно. ЖКХ – это самый низкий уровень. Но мы надеемся, что он начнет критиковать более высокие органы. Более того, я даже подозреваю, что он может претендовать тоже на какой-то высочайший уровень в нашей политической жизни.
Владимир Кара-Мурза: Михаил Шнейдер, ответственный секретарь федерального политсовета движения "Солидарность", также один из соавторов этого письма, доверяет версии о существовании разногласий внутри властного тандема.
Михаил Шнейдер: Я всегда был сторонником той версии, что между двумя частями тандема существуют некие разногласия по разным вопросам. Мы выяснили, что разногласия не по каким-то частностям, а впервые разногласие возникло по очень существенному вопросу. Мы знаем, что у этих двух людей разные точки зрения на то, каким образом должен был развиваться процесс над Ходорковским. Я думаю, что шансы какие-то появились после вчерашнего сигнала со стороны Медведева. Я не знаю, это его личная точка зрения или точка зрения его окружения, но во всяком случае не исключено, что в рамках развернувшейся кампании, фактически идет праймериз, борьба за общественное мнение, кто из этих двух людей перетянет на свою сторону, если эта версия верна, то не исключено, что появляются какие-то шансы на помилование.
Владимир Кара-Мурза: Обратили вы внимание на вчерашний заочный словесный диалог между премьером и президентом?
Глеб Якунин: Кто не обратил внимания? Весь Интернет забит этой идеей. Напомним, как Каддафи принимали в Кремле, шатер разбил и, наконец, туда и Путин ездил. Путин, если я не ошибаюсь, два миллиарда долларов подарил Каддафи. При том, оговорившись, что на несколько миллиардов должны поставить ракет, подводных лодок, технику. Но сейчас накрылась медным тазом эта идея. Поэтому вышел из себя наш премьер-министр, у него сложная ситуация. Недаром некоторые носили желтый значок, 117 написано, 117 статья конституции позволяет нажать на стоп-кран нашему президенту. Закон так был написан, никто же не знал, что так получится. Может просто индивидуально отправить в отставку премьер-министра и никакой суд Верховный, ни Конституционный суд, ни Федеральное собрание не может протестовать. Единственное, они могут нового премьера представить. Так что в руках президента этот стоп-кран до сих пор, хоть он в золотой клетке находится, но он легко его может нажать.
Владимир Кара-Мурза: Убедительно ли выглядит версия о наличии противоречий внутри властного тандема?
Валерий Борщев: Разногласия, конечно, ощущаются. Это по многим позициям. А потом, смотрите, один из лидеров, идеологов "Единой России" просто в оскорбительном тоне стал отзываться по поводу Медведева после его таких прозападных заявлений. Конечно, там есть противостояние. Конечно же, позиции Путина и Медведева отличаются. Насколько глубоко? Я не очень уверен, что Медведев может воспользоваться стоп-краном – это маловероятно. Но наличие разных позиций там ощущается. И конечно же, для интеллигенции, для оппозиции точка зрения, позиция Медведева гораздо ближе, чем заскорузлая, циничная, авторитарная позиция Путина.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос из Санкт-Петербурга от радиослушательницы Ирины.
Слушательница: Здравствуйте. Я не буду повторять, все сказано, все мною воспринято от души, приветствую мнение ваших товарищей. Я считаю, вспоминаю слова Ленина: выступать сегодня рано, завтра будет поздно. Выступать будем ночью. У Путина осталось очень мало времени. У него одна-две ночи, чтобы выступить, набраться силы, мужества и немедленно отправить Путина и правительство в отставку. Сегодня сложилась такая ситуация. Два только факта. Я против коммунистов, к Зюганову неуважительно отношусь, но Илюхина я оплакивала так, что вызывала "скорую". А ведь Илюхин готовил выступление и должен был выступать главным обвинителем на процессе военного трибунала, общественного собрания по делу противоправной и разрушительной деятельности Путина. Это 19 числа должно было быть собрание, 20 уничтожают или убивают Илюхина.
Владимир Кара-Мурза: Как вы считаете эту конспирологическую версию, что сегодня еще рано тандему сориться, а скоро будет в самый раз?
Глеб Якунин: Я насчет конспирологии, я верю в божественную конспирологию. Я глубоко убежден, что вот этот маятник в тот момент, когда слетел со своей позиции маленький тоталитарный, авторитарный руководитель Москвы Лужков, началось движение маятника. А кто следующий? Следующий тоталитарный должен слететь. Потому что бог вмешивается в человеческую историю, особенно в 20 веке в историю России. И процесс вот этой либерализации, демократизации, движения России в сторону Европы, он необратим, и все, кто будут сопротивляться, будут сметены с горизонта нашей истории.
Владимир Кара-Мурза: Леонид Гозман, сопредседатель партии "Правое дело" и также один из соавторов письма "Освободите декабристов, господин Президент!", видит прямой смысл в действиях авторов письма.
Леонид Гозман: Мне кажется, здесь есть два смысла. Один с точки зрения достижения той цели, о которой в письме говорится. Капля камень точит. Я полагаю, что сигналы о том, что общество, по крайней мере, часть общества крайне недовольна происходящим, они должны поступать постоянно. И я верю в то, что в конечном счете это может сработать. Но я вижу еще одно основание подписывать такие письма: ты их подписываешь сам для себя. Если ты не подписываешь, если не участвуешь в таких кампаниях, то тебе становится неловко смотреть в зеркало.
Владимир Кара-Мурза: Подписывая это письмо, вы допускали, что может возникнуть внутри властного тандема новая дискуссия, уже на этот раз по поводу участи экс-владельцев ЮКОСа?
Валерий Борщев: Вы знаете, да. И у меня, в общем-то, я, естественно, сам бывал на процессе, очень внимательно следил за процессом и за тем, как властные структуры отзывались о происходящем в Хамовническом суде. И мне казалось, что позиция Медведева в оценке суда была иная, чем путинская. Путинская просто оголтелая позиция, то, что мы слышали, когда он отвечал на вопросы телезрителей – это выходит за все рамки. Поэтому отличия есть. Когда мы были у здания суда, когда читался приговор, мы, прожившие долгую жизнь, с Виктором Шейнисом стояли, и какая-то тайная ничтожная надежда была, что приговор может быть совсем не тот, каков есть, но, увы, этого не произошло. Но тем не менее, я думаю, что разделение там есть. Потому что смотрите: "Единая Россия", на которую опирается Путин, она разлагается, не только Лужков, но уже и Шаймиев говорит о ней крайне сурово, отрицательно. А извините, это два из трех сопредседателей "Единой России", только Шойгу еще остался, но Шойгу, понятно, ничего не говорит. Если руководители "Единой России" так ее пинают, то что уж говорить об остальных. Несостоятельна эта структура. Власть теряет свою опору. Да, она еще сильна административным ресурсом, да, сильна своим цинизмом, своим беспределом, своей наглостью - это верно. Но, тем не менее, основа ее подтачивается.
Глеб Якунин: Вы знаете, я на противоположной стороне нахожусь политического поля с моим тезкой Глебом Павловским, но я абсолютно убежден, что не только с точки зрения божественной конспирологии, что Путин просто не может вернуться к власти, к президентству своему. Величайшая ошибка, стратегическая ошибка, конечно, он дал команду в Москву привезти дело ЮКОСа и торжествовать победу над ним. Но получилось полное посрамление позиции премьер-министра. Если он делает такие огромные стратегические ошибки, то как он может вернуться снова в свое президентство? И таких ошибок очень много. Поэтому даже с этой точки зрения судить о том, что чудовищная коррупция побеждает в нашей стране, что надо менять курс. Действительно, надо позицию Александра Второго, великого освободителя, продолжать, иначе Россия разрушится, погибнет.
Владимир Кара-Мурза: Евгений Ихлов, руководитель информационно-аналитической службы общероссийского движения "За права человека", один из соавторов письма "Освободите декабристов, господин Президент!", считает это письмо программой переустройства общества.
Евгений Ихлов: В этом письме минимальная программа, которая позволит снизить нарастающее общественно-политическое напряжение. И в обществе, конечно, не во всем, но хотя бы в среде самооторжения, отчуждения интеллигенции от власти. Это программа минимальных ходов, но это последний шанс. Я не берусь судить, насколько президент Медведев этим шансом воспользуется. Я думаю, что будет много советников, которые объяснят ему, что ни в коем случае нельзя давать подачки смутьянам, несогласным и прочее. Может быть найдутся один-два мудрых советника, которые ему скажут, что лучше идти путем Николая Второго, и демократизировать политический слой.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос из Ленинградской области от радиослушателя Геннадия.
Слушатель: Добрый вечер. Хотел бы поддержать письмо в защиту Лебедева и Ходорковского, которое было написано прогрессивными людьми. И вот еще на чем хотелось бы заострить внимание: как Хельсинская группа выступает в поддержку соблюдения 31 статьи конституции России о свободе митингов, демонстраций и собраний? А дела Путина, я считаю, что если он не задействует своих людей, которые везде расставлены, дела неважные, потому что успехов в экономике самое главное нет, коррупция. И дальше еще можно сказать - вообще идет стагнация нашего общества.
Владимир Кара-Мурза: Получите ли вы 31 марта ответ на свое письмо, могут ли это быть омоновские дубинки в очередной раз?
Валерий Борщев: Вы знаете, конечно, наша страна непредсказуемая. Как вы помните, 31 декабря у нас тоже был митинг согласован, тем не менее, совершался произвол с арестом Немцова, Яшина. Все может быть. Но, тем не менее, митинг был согласован. Более того, мы собираемся на Триумфальной площади и по тротуару, не перекрывая движение, идем на Пушкинскую площадь, где будет проходить митинг. Пушкинская площадь чрезвычайно важна для правозащитного движения. Я был в 660-1 году на площади Маяковского, мы там читали стихи. На площади Пушкина 35 лет назад родилось правозащитное движение, поэтому для нас очень важна площадь Пушкина. Мне кажется, что мы добились того, что 31 числа митинг согласуется. Согласование непросто идет, идут всякие трения. Так и непонятно, как отнесутся к нашему шествию, но шествие, тем не менее, будет по тротуару. Мы отказа пока не получили. И прошли три дня, в течение которых нас должны известить. Так что митинг состоится. Мы хотели бы, чтобы наши соратники и в Петербурге, и в других городах также вышли 31 на площади и отстаивали свое право на собрания и митинги. Но мы идем дальше, мы ставим вопрос на этом митинге о выборах, о праве на выборы. Потому что страна лишена выборов, люди лишены права выбирать. Это острейшая проблема, это драматическая проблема. Может быть даже это ключевая проблема. И поэтому на этом митинге мы намерены говорить именно об этой драматической ситуации с выборами.
Владимир Кара-Мурза: Андрей Пионтковский, ведущий научный сотрудник Института системного анализа Российской Академии наук, один из соавторов письма "Освободите декабристов, господин Президент!", не питает иллюзий относительно действующего президента.
Андрей Пионтковский: У меня лично относительно Медведева больших иллюзий нет. Ряд моих коллег, которые подписали письмо, серьезно на это надеются. Мне хотелось бы, чтобы я оказался неправ, а они прав. Так как это письмо открытое, то это обращение не столько лично к Медведеву, сколько к общественному мнению. Почему этот вопрос такой важный? Кроме моральной стороны, не может считаться демократическим государство, в котором есть политические заключенные. А во-вторых, если вспомнить исторический опыт нашей даже очень ограниченной оттепели и перестроек, то первым шагом всегда было освобождение заключенных. Поэтому если что-то наши власти хотят менять или части те, которые группируются вокруг Медведева, пытаются представить его как Дмитрия-освободителя, то начинать надо с этого – с освобождения политзаключенных.
Владимир Кара-Мурза: Слушаем вопрос москвича Теймураза Александровича.
Слушатель: Добрый вечер. Я бы, конечно, подписался под этой петицией освободить Михаила Борисовича. Но я хочу все-таки о Путине сказать и о Медведеве. Конечно, я тоже иллюзий не строю, но тем не менее, пусть лучше интеллигентное лицо, интеллигентные разговоры, чем, прошу прощения, зеленая рожа, уже надоел, 11 лет с экрана врет. И привел нашу страну до такой степени, что дальше некуда. И вчера его хамское – "крестовый поход". Это ясно, оказывается, у него свои интересы там, ЛУКОЙЛ и все прочее. Вы помните, когда Ходорковского арестовали Патрушев и Устинов, и Чубайс когда выступил, обратился, пусть руководство ответит за это. И Путин выступил на следующий день, что все должны заткнуться, решение принимаю я, суд разберется. Он может все, что он хочет. Путин, у меня сложилось впечатление, что у него два диагноза – мания величия и мания преследования.
Владимир Кара-Мурза: "Прекратить истерику" тогда сказал президент тогдашний Путин. Слушаем москвича Александра Николаевича.
Слушатель: Всем добрый вечер. Глеб Павлович, большое вам спасибо, такой прекрасный образ. У меня был знакомый попугай в клетке, он на четырех языках, он очень быстро языки осваивал, кричал "Свободу Африке!". И это конечно замечательный образ просто великолепный. Попугай в клетке добьется освобождения для нас. Но понимаете, у нас ведь в конституции он самая главная власть, может править указами. Помните, как Ельцин - все тряслись, боялись. Так вон-то, если и напишет какой указ действительно революционный, у него нет аппарата его исполнения, поэтому он их и не пишет. Никто их исполнять не будет, эти его указы. Его даже взрывать не будут как Александра Второго, потому что не надо, потому что взорвали Александра Второго, и реформы остановились. А от него ничего в этой стране не зависит, он сам от всех зависит. Пожалеть его надо. Пусть лучше говорит красивые слова как попугай в золотой клетке. А вот я бы посоветовал тем, что хочет с этой властью что-то сделать - перестать быть романтиками. Романтики, когда приходили к власти, то только ее разваливали окончательно. Противостоит сегодня нам это тот самый мощный бюрократический аппарат, который сложился в давние времена, и никогда эту власть не терял, и плюс приобрел огромную собственность. И теперь их оградить в чем-то и попробовать лишить такого права, данного им сверху, коррупции, то есть воровать свободно в пределах своих полномочий - попробуйте. Надо думать, как с этим справиться.
Владимир Кара-Мурза: Принимаете ли вы упреки, что вы романтик и в какой-то степени идеалист?
Глеб Якунин: Видите ли, Березовский, который, можно его ругать как угодно, как это принято, что у него не отнимешь - он один был в тот момент из авторов проекта, чтобы пришел именно Путин в президентство, он приложил много сил. И тем не менее, недавно его спросили, что из себя представляет нынешний президент Медведев, он слабенький. Он сказал серьезную вещь, он обладает огромной информацией, еще, кстати, неопубликованной, он сказал: он слабенький-то – слабенький, да за ним очень сильные люди стоят. Так что не все просто решается в нашей истории.
Владимир Кара-Мурза: Причисляете ли вы себя к романтикам, к идеалистам от политики?
Валерий Борщев: Вы знаете, нет. Я хочу напомнить коллеге, что и такие совсем не романтики как Андрей Дмитриевич Сахаров, Александр Исаевич Солженицын, которые прекрасно знали цену власти, тем более той непробиваемой власти, той тупоголовой и, тем не менее, они к ней обращались. Помните знаменитое письмо к вождям Александра Исаевича, вспомните письмо о конвергенции Андрея Дмитриевича Сахарова. Это позиция выражения взглядов общества, доведение точки зрения до властей - это в традициях русской общественной жизни. Это не связано с романтизмом – это связано с понятием долга. Мы обязаны заявить свою позицию. А как дальше? Знаете, как Андрей Дмитриевич говорил: делай, что должно, а там пусть будет, как будет. Так что речь не о романтике, речь идет о том, что это наша позиция, мы ее заявляем, мы обращаемся к президенту. Что он предпримет ,что он сможет, сможет или не сможет – это другой вопрос. Но мы обязаны это сделать сейчас, и мы это сделали.
Владимир Кара-Мурза: Какой бы вы видели реакцию Кремля на ваше письмо "Освободите декабристов"?
Глеб Якунин: Согласно моей концепции, сейчас вряд ли произойдет непосредственное воздействие на нашу реальную действительность, нашу историю. Но где-то это может быть положено в проект грядущих действий, когда откроется возможность президенту реализовывать те идеи, которые он сможет воплотить в жизнь, когда прямая дорога к свободе у нас откроется, вот тогда он будет смотреть на это письмо и пытаться, надеемся, активно, не так, как Борис Николаевич Ельцин делал не спеша, с большими перерывами, а воплощать в жизнь будет очень скоро и быстро. И план будет лежать перед ним на столе, дорожная карта возвращения нашей страны в Европу, возрождения нашей страны и в конечном итоге к процветанию России.
Владимир Кара-Мурза: А вы, Валерий Васильевич, какой бы видели результат вашего письма?
Валерий Борщев: Вы знаете, ведь наше письмо не единственное. Как раз перед этим опубликован документ, написанный Гонтмахером и Юргенсом, он также критикует нынешнюю позицию. Мне кажется, наше письмо усилит позицию тех людей, которые крайне недовольны существующим застоем, существующей стагнацией, называемой стабильностью, которая просто разъедает нашу страну.
