Дмитрий Волчек: В пятницу Мосгорсуд вынес приговор обвиняемым в убийстве адвоката Станислава Маркелова и журналистики Анастасии Бабуровой – Никита Тихонов приговорен к пожизненному заключению, Евгения Хасис – к 18 годам лишения свободы. Редкий случай: расследование громкого политического преступления доведено до конца, а виновные (если решение не будет пересмотрено) понесут суровое наказание. Между тем, появилось несколько публикаций о том, что на очень многие вопросы следствие и суд не ответили, а сам процесс проводился с серьезными нарушениями правовых норм. Для того, чтобы разобраться в этом деле я пригласил в программу "Итоги недели" адвоката Владимира Жеребенкова, представляющего в суде семью Анастасии Бабуровой, и историка, исследователя ультраправых группировок, автора книги "Нацизм в России" Вячеслава Лихачева. И вот первый вопрос, точнее утверждение, которое сформулировал наш слушатель на сайте Радио Свобода. Он пишет:
"Данный процесс войдет в учебники, как издевательство над правосудием. В какой цивилизованной стране судья запрещает присяжным слушать свидетелей защиты? В какой цивилизованной стране судья не принимает вердикт присяжных до тех пор, пока не удается добиться нужного перевеса в один голос? Моё мнение, что это пародия на правосудие. Назначили виновных, а настоящие убийцы разгуливают на свободе".
Владимир Аркадьевич, добрый вечер. Что вы ответите нашему слушателю?

Владимир Жеребенков: Слушатель глубоко заблуждается в своем утверждении, что якобы судья препятствовал рассмотрению дела и поддерживал сторону обвинения. Процесс проходил в рамках состязательности сторон, и я наоборот полагаю, что защита, используя свои пиар-технологии и достаточно агрессивную позицию, имела определенные преференции. У меня это восьмой процесс в суде, поверьте мне, этот судья вел процесс достаточно объективно и с учетом всех пожеланий сторон. С другой стороны, сторона защиты использовала пиар-технологии, пыталась его политизировать. Слушатель утверждает, что якобы не допросили свидетелей защиты – видимо, идет речь об отце Тихонова, когда судья отказал во вторичном допросе. Законом это не предусмотрено. Во-первых, отца Тихонова допрашивали за неделю до того, как сторона защиты потребовала его допросить вторично. И почему-то эти вопросы, связанные с допустимостью доказательств, сторона защиты не предоставила. Она пытается ввести в заблуждение присяжных и средства массовой информации. Заявляется ходатайство, например, предъявить для опознания свидетеля Горячева видеозапись. Но это следственное действие, в суде оно не может происходить. Возникает вопрос: а почему защита это не сделала в ходе предварительного следствия, кто ей мешал? Заявляется ходатайство об исключении протокола показаний Тихонова. Возникает вопрос: господа, но эти показания Тихонов давал в присутствии своего адвоката Жучкова, мы их проверяли и никаких нарушений при их получении не было. Заявляется вопрос о допросе свидетеля Горячева, которого не было. Судья объясняет: господа, есть заявление Горячева, что у него показания были получены в рамках уголовной процедуры, в рамках закона, сторонники Тихонова оказывали на него воздействие, поэтому он скрылся в Сербию. То есть во многих случаях сторона защиты пыталась заявить ходатайство, заведомо зная, что оно не в рамках закона. Это было воздействие на присяжных, на средства массовой информации, и отчасти они своего добились. А на самом деле все в рамках закона, в рамках состязательности процесса. Если у вас есть аргументы – заявляйте их. Но почему сторона обвинения предъявляла доказательства три месяца, а сторона защиты – три дня? Потому что их нет.

Дмитрий Волчек: Вячеслав Андреевич, добрый вечер. Согласны ли вы с Владимиром Аркадьевичем? Что вы ответите нашему слушателю, обоснованны ли его сомнения в том, что преступления совершили Тихонов и Хасис? И какое у вас вообще впечатление от этого процесса?

Вячеслав Лихачев: Конечно, в советском и постсоветском суде никогда нельзя быть уверенным в справедливости вынесенного решения. В данном случае некоторые вопросы возникают по ходу следственных действий, нежели по самому судебному процессу. Я не юрист, но с моей точки зрения, в ходе следственных действий нарушения некоторые действительно были допущены. Однако для меня, стороннего наблюдателя, сам процесс выглядел достаточно объективным, достаточно уравновешенным. В том, что было видно снаружи процесса, никакой пристрастности и предубеждения судьи, тем более давления заметно не было. Действительно, защита, видимо, имея недостаток аргументов юридического характера и содержательного, сделала ставку на эмоциональную сторону, на формирование у присяжных и у аудитории средств массовой информации некоего эмоционального впечатления, которое не было на самом деле доказательством отсутствия вины подсудимых, но должно было сформировать ощущение пристрастности процесса и так далее, как с этими заведомо невыполнимыми и незаконными ходатайствами. Я в этом смысле согласен с собеседником.
Что же касается самого процесса, у меня, безусловно, есть многочисленные вопросы, которые остались без ответа. У меня нет особого сомнения в том, что убийство совершили те, кто были за него осуждены, и теперь уже можно говорить после вынесения вердикта суда о том, что они совершили это убийство, и это считается доказанным. Другое дело, что у меня не осталось ощущения закрытости этого вопроса целиком и полностью. У меня не сформировалось уверенности в том, что они действительно были такими сумасшедшими одиночками, а не действовали в составе некоторой группы, значительная часть которой ушла от ответственности. У меня есть масса вопросов по поводу свидетельских показаний Ильи Горячева и некоторых других товарищей с этой стороны. У меня есть масса вопросов, которые связаны с отсутствием убежденности в том, что нам представили правдивую картину одни ключевые свидетели, такие как Горячев и некоторые другие свидетели из праворадикальных кругов. Действительно, озвучивали настолько удобную версию, которая, на мой взгляд, была призвана не столько возложить вину на тех, кто преступление не совершал (поскольку я думаю, что Тихонов и Хасис совершили то, за что они были осуждены), сколько были направлены на то, чтобы скрыть степень близости и долгосрочности контактов и Горячева, и некоторых других ключевых персонажей с правоохранительными органами и дать уйти от ответственности каким-то возможно связанным персонажам. Это скорее подозрения стороннего наблюдателя. Для меня не осталось ощущения полной ясности и полной закрытости этого дела. У меня сформировалось впечатление, что следственные действия действительно не всегда проводились по процедуре полностью законно, но в том, что за убийство Маркелова и Бабуровой осуждены ровно те, кто это убийство совершили, у меня тут сомнений нет.

Дмитрий Волчек: Вячеслав Лихачев сказал о возможных нарушениях во время следствия, а один из аргументов тех, кто сомневается в выводах следствия, это история с главной уликой – пистолетом, которым воспользовался убийца. Пистолет был изъят у Тихонова, при этом Тихонов – почти профессиональный торговец оружием, который жил в подполье, не пользовался мобильным телефоном, при этом держал у себя орудие убийства, будто бы не понимая, что преступник должен избавляться от такой улики в первую очередь. Тихонов утверждает, что браунинг передал ему Илья Горячев, его друг из той же праворадикальной организации "Русский образ", тот самый Горячев, который является ключевым свидетелем обвинения, но на суде не появился и письменно отказался от своих показаний. При этом гильзы на месте преступления не были найдены. Владимир Аркадьевич, как вы объясняете запутанную историю с этим браунингом?

Владимир Жеребенков: Ситуация очень простая, абсолютно незапутанная. Во-первых, браунинг 1910 года образца, вы знаете, пистолет своеобразный. Из всей коллекции, которая находилась у Тихонова, он самый маленький, самый удобный для убийства людей, поскольку его можно спрятать в карман. Наган гораздо больше по размеру и менее удобен. Более того, вы прекрасно знаете, что это пистолет политических убийств. В революционные времена и послевоенное время было совершено много преступлений именно этим пистолетом. И у лиц, радикально настроенных в националистическом плане, он считается пистолетом номер один. Это первое.
Второе: Тихонов прекрасно подготовлен в плане стрельбы, в плане снайперской подготовки, прекрасно разбирается в технических данных пистолетов. У него обнаружены записи, как изготовить взрывчатые вещества, сколько килоджоулей при выстреле пули и так далее, то есть подготовка профессиональная. Сотрудники ГРУ, наверное, знают меньше, чем знал Тихонов про применение оружия.
Я прекрасно понимаю сомнения в отношении гильз, то, что вторая пуля была обнаружена на второй день другим человеком. Экспертиза сразу же дала пояснения, что это пули из одного и того же ствола произошли, то есть подкинуть вторую пулю было нереально, значит надо было произвести еще один выстрел в голову Маркелова – доказательств этого нет, два выстрела было, два выстрела обнаружено. И это заявления популистские, ничем не подтверждены, не опираются на материалы дела. Это говорится только для того, чтобы ввести в заблуждение всех нас.
Второе: в отношении гильз. Дело в том, что следствие не доказало две вещи. Первая вещь – сотрудники сами понимают, что вывезли с того места несколько десятков тонн снега, в тот день был снег в Москве, и всю ночь убирались. Они говорят: снег убирали, пулю должны были найти. Но дело в том, что пулю вторую нашли прямо под бордюром, то есть могли ее не вычистить, и свидетель Орлов ее обнаружил. А в отношении гильз у меня есть точка зрения, она просматривается, но не смогли доказать, поскольку объективных данных нет. Тихонов по этому поводу не дал показаний, хотя на одном из судебных заседаний сказал: я знаю, как эти гильзы можно убрать. Ситуация очень простая – на пистолет был одет чулок, и гильзы шли в этот чулок. И он прекрасно это все знает. Почему же он оставил браунинг? Он знал, что по гильзам сто процентов идет идентификация пистолета, а по пулям нет. После попадания в цель или в предмет они деформируются, и в 90% случаев невозможно определить, из какого пистолета был произведен выстрел. Поэтому Тихонов полагал, что не определят, он спокойно пистолет хранил дома. Более того, есть аудиозапись разговора, где Тихонов говорит Хасис: если бы они знали об этом, то другая ситуация была бы. Они об этом пистолете разговаривали несколько раз и указывали на то, что он для них имеет особое значение.

Дмитрий Волчек: Послушаем звонок в нашу студию. Федор из Петербурга, добрый вечер.

Слушатель: Уважаемый Дмитрий, я хотел бы вот какой вопрос задать вашим гостям. Во-первых, действительно многие аспекты этого дела вызывают некоторые сомнения. Конечно, я не сторонник нацистских движений, но давайте вспомним, другие дела так и не были раскрыты. И мне хотелось бы спросить более широко. Смотрите: Путин создает корпоративный "народный фронт", смахивающий на какие-то фашистские фаланги. Вы сами верите, что наше государство искренне борется с фашизмом или оно само устремляется в эту сторону, и им нужно пугало создать на стороне для того, чтобы упрочить свои позиции и на Западе, и внутри страны, развязать настоящую охоту на ведьм против оппозиции?

Вячеслав Лихачев: Я бы ответил на этот вопрос так: во-первых, одно другому не мешает. Куда движется государство и как правоохранительные органы расследуют конкретные преступления – это два разных вопроса, которые совершенно необязательно увязываются в рамках какой-то общей логической и последовательной схемы. То, что наши правоохранительные органы в последние годы действительно активизировали работу с праворадикальными группировками – это несомненно. То, что в последние годы гораздо больший процент преступлений, совершенных неонацистами, раскрывается, дело доходит до суда, и люди получают серьезные сроки – тоже несомненно. То, что раскрывается в том числе достаточно много резонансных преступлений, которые совершаются все более и более повышающими свою подготовку ультраправыми преступниками – это тоже факт. Современные российские ультраправые – это уже не подросток-скинхед, который на улице гоняет дворников, как это было 10 лет назад – это человек, имеющий серьезную подготовку. Тихонов, я думаю, в этом смысле не уникальный пример, судя по тому, как были совершены некоторые другие громкие убийства антифашистов и в том числе работников правоохранительных органов ультраправыми – это видно. Но правоохранительные органы в последние годы действительно активизировали работу по расследованию преступлений, совершенных ультраправыми, и это факт, который нельзя отрицать.
Кого государство пугает кем – это другой вопрос. Мне кажется, что государству для того, чтобы пугать общество, совершенно не нужно выдумывать ультраправые банды, наше государство настолько плотно контролирует пропагандистскую систему, что в случае необходимости сможет запугать кого угодно и чем угодно или придумать – это уже неважно. Другое дело, что правоохранительные органы сами могут быть тем или иным образом завязаны с теми или иными представителями праворадикальных группировок, в том числе криминальных. И как раз процесс Тихонова – Хасис в этом смысле был очень показателен.
Я не знаю, опять-таки, я сторонний наблюдатель, я не знаю всех фактов, я не имел доступа ко всем материалам следствия и ко всем материалам, проходившим в суде, но для меня лично не остается сомнений, что и тот же Горячев достаточно плотно сотрудничал с правоохранительными органами задолго до того, как Тихонов оказался за решеткой, и некоторые другие фигурировавшие в ходе следствия и суда персонажи. Тут есть некоторая связь правоохранительных органов с правой тусовкой, которая, возможно, помогает правоохранительным органам в последнее время эту среду более-менее контролировать, возможно, помогает эффективно реагировать в каких-то случаях, когда какие-то преступления становятся резонансными и требуется эффективная реакция на них со стороны правоохранительных органов. Факт тот, что не только количество людей, осужденных за преступления из праворадикальной среды, в последние годы увеличилось, но и количество преступлений в совокупности уменьшилось. Профильные организации, которые осуществляют мониторинг преступлений на почве ненависти, совершающихся в России, за последние два года впервые за 10 или 15 лет фиксируют уменьшение количества подобных преступлений, раньше их количество неизменно увеличивалось из года в год. Сейчас, видимо, мы наблюдаем какой-то результат деятельности правоохранительных органов. Я бы тут не торопился рисовать такими мазками картину того, как власти используют нацистов в провокационных целях и само государство стремительно фашизируется. Мне кажется, что здесь идеология государства – это одно, то, какой строй установился в современной России – это другое, то, как работают правоохранительные органы – это третье, и то, какие процессы происходят внутри криминализированной части праворадикальных людей – это четвертое.

Дмитрий Волчек: Еще одна версия, которую я слышал от людей, внимательно следящих за процессом, связана с тем, что следствие всячески старалось представить Тихонова преступником-одиночкой, мстящим Станиславу Маркелову за личную обиду. При этом не была рассмотрена очень важная химкинская версия. Ведь Станислав Маркелов был адвокатом Михаила Бекетова, зверски избитого редактора "Химкинской правды". Это очень опасное дело, и Тихонов или другой убийца мог быть нанят химкинскими бандитами. Владимир Аркадьевич, вот эту версию, что за Тихоновым кто-то стоял, что он исполнитель, а существует и заказчик или какие-то у него серьезные сообщники, ваша сторона в процессе обдумывала?

Владимир Жеребенков: Естественно, я изучал все материалы дела. Следствие проверяло химкинскую версию, как, впрочем, и чеченский след. Следователь Краснов даже выезжал в Грозный и изучал уголовные дела. Тем более, были изучены все уголовные дела, в которых принимал участие в защите адвокат Маркелов. Все эти вопросы исследовались. Действительно, определенные контакты Тихонова с некоторыми сотрудниками правоохранительных органов, достаточно высокопоставленными, были зафиксированы. И то, что он волк-одиночка – это исключено. Во-первых, подготовить такое преступление в центре Москвы, подготовить профессионально, без привлечения определенных сил и средств, в том числе людского ресурса невозможно. Естественно, ему помогали. И более того, в своих разговорах он обсуждает, что кто-то нас сдал, какие-то проблемы возникли, надо сообщать сторонникам, Северный звучит фамилия, Вася звучит. Но самое страшное в этом деле, что меня поразило больше всего: в своих разговорах Тихонов с Хасис обсуждают убийство еще двух лиц – антифашиста Костолома и спортсмена Муслима Абдуллаева, чемпиона по тайскому боксу. Все эти разговоры в их квартире прослушивались и записывались. Сама Хасис хотела поучаствовать в убийстве. Тихонов говорит: нет, тебе не надо участвовать, дело серьезное, будут проблемы. И действительно после того, как Тихонов и Хасис были арестованы, убивают Костолома и убивают Абдуллаева. То есть государство, зная, что происходит подготовка к убийству этих людей, не спасло их и не защитило. Так что сторонники у Тихонова и Хасис остались. Более того, посмотрите, как Хасис вела себя в зале суда: смеялась, улыбалась, абсолютно не беспокоилась. Все их сторонники уверены, что через пять лет они выйдут. Мы, говорят, придем к власти в ближайшие пять-десять лет, но через пять лет они определенно выйдут. И они действительно вбили в мозги Тихонову и Хасис эту позицию, и те действительно уверены, что они скоро окажутся на свободе. Вот это действительно страшно.