Около двухсот писателей, поэтов, переводчиков, критиков и историков литературы с четырех континентов в Кракове на Второй международный фестиваль Чеслава Милоша. Милош – лауреат Нобелевской премии, одна из ключевых фигур польской литературы и общественной мысли XX века – прожил почти сто лет и оставил после себя громадное творческое наследие, полное осмысление которого представляет непростую задачу.
Рассказывает одна из гостей фестиваля – обозреватель Радио Свобода, поэт Елена Фанайлова:
– Это по-европейски скромное и адекватное событие. Надо отдавать себе отчет о действительном масштабе фестиваля. И научная конференция с очень серьезными именами, и семинары для публики, и вечерние программы, которые состоят из выступлений поэтов, музыкальных вечеров, и, самое интересное, из кинопрограммы – ретроспективы фильмов, посвященных Милошу. Но поскольку Краков – город небольшой, все эти мероприятия просто спокойно вписаны и в городскую архитектуру, и в городскую жизнь. Есть какие-то биллборды, афиши, посвященные этому фестивалю, так что Милош выглядит как театральная звезда. Но он, в сущности, и был звездой, новым польским героем. Когда он вернулся в 90-е годы, его встречали и чествовали как героя. И с Краковым он чрезвычайно связан. Собственно говоря, нынешний фестиваль – продолжение того, что делал Чеслав Милош: еще в 1997-м вместе с Виславой Шимборской они организовали здесь Краковские встречи поэтов.
– О чем, собственно, этот фестиваль? О месте художника в общественной жизни, о политике, о сопротивлении, о свободе, о Центральной Европе?
– Нынешний фестиваль, конечно, о Центральной Европе. Предыдущий назывался, как эссе Милоша 1953 года, "Порабощенный разум". Это эссе было посвящено границам компромисса интеллектуалов и тоталитарной власти. Оно немножко напоминает Оруэлла или Стругацких – в попытках разобраться, какие механизмы включаются в этих компромиссах. А нынешний фестиваль проходит под девизом "Родная Европа". Это уже название эссе Милоша 1958 года, написанного для журнала "Культура". В нем предвосхищается идея объединенной Европы.
Фестиваль этот – и о месте интеллектуала как человека сопротивления в нынешней культуре, в нынешнем мире, и о перспективах объединения. В частности, в эссе Милоша рассматривается вопрос о том, что Польша не должна быть мононациональной, не должна быть моноцентричной, она должна думать о своих соседях. И вот, судя по моим разговорам с местными интеллектуалами, это очень актуальная, очень болезненная для них тема: что Польша в ХХ веке превратилась в мононациональную страну, благодаря разным трагическим обстоятельствам. Это сейчас людей очень беспокоит, становится актуальным.
– Как в этой новой родной Европе Чеслава Милоша чувствуют себя российские литераторы и Россия вообще?
– Здесь будут выступать поколенческие соратники Милоша. Речь идет о Виславе Шимборской, Дереке Уолкотте, Томасе Венцлове. Должен был приехать Олег Чухонцев, который, в общем-то, безусловно является человеком того же морального склада, участником того же интеллектуального сопротивления, но по некоторым причинам он приехать не смог. Здесь пройдет семинар под названием "Понять Россию", в котором будет принимать участие Наталья Горбаневская, сама прекрасный поэт и известный диссидент, активный переводчик и пропагандист Милоша. В частности, она переводила его статьи о России, надо сказать, статьи весьма критические по отношению к русской цивилизации в ее советском виде… По моему первому впечатлению, Россия представлена, скорее, как партнер, равноправный с Белоруссией, равноправный с Украиной. И, безусловно, как предмет большого интереса Милоша – как академического, поскольку он читал лекции о Достоевском в Бельгии, так и человеческого интереса. Он все-таки небольшую часть своей жизни провел в советской Литве. И как раз этот момент его биографии, момент возвращения из Румынии через советскую Литву в Варшаву, является ныне объектом пристального внимания биографов, – отмечает Елена Фанайлова.
Чеслав Милош вырос в межвоенной Литве, военные годы провел в Польше, в начале 1950-х годов эмигрировал во Францию, много лет преподавал историю литературы в университете Беркли, в 1993 году, глубоким стариком, вернулся в Польшу. Он автор почти полусотни написанных на разных языках книг. Борис Дубин, один из переводчиков произведений Чеслава Милоше на русский язык, говорит:
– Я немного переводил стихов - в основном это были стихи из книги "Придорожная собачонка", ну, и еще несколько стихотворений. Довольно много переводил из его разнообразной эссеистической прозы. И вот в этом году мы вместе с коллегами-переводчиками закончили полный перевод его книги "Родная Европа". Я всегда восхищался этим человеком: все-таки целый век жизни, что для поэта не такая частая вещь, причем жизни совершенно потрясающей. Он не раз повторял путь из самых-самых глухих мест, тем не менее, находящихся на перекрестке различных вер, различных культур, на соединении нескольких империй. Дальше через Вильно и Варшаву, и дальше – в большой мир. Существование на нескольких языках. Переводы из древних литератур, начиная с Библии и кончая молодыми современниками. Переводы, опять-таки на несколько языков, с нескольких языков. Потрясающая незамкнутость, потрясающая свобода общения с большим миром. При этом с постоянным подчеркиванием, откуда он вышел. Соединение этого богатейшего опыта с необыкновенной открытостью любым ветрам, любым языкам, любым культурам, верность себе и при этом чрезвычайное внимание к окружающим... Вот это, по-моему, секрет Милоша – по крайней мере для меня именно это было поразительнее всего.
– Верно я вас понимаю, что главное творческое послание Чеслава Милоша можно выразить словами: мы – это Европа, мы – это европейцы?
– В конечном счете – да, но с постоянным подчеркиванием, откуда эта Европа взялась. И в этом смысле – с постоянным подчеркиванием связи и польской культуры, к которой он, конечно, принадлежит, и литовской культуры, – постоянной ее связи с ушедшими, умершими, с предками, с землей. При этом – такая верность большому миру, такая приверженность Европе и ее ценностям, ее основным идеям…
– На ваш взгляд, Чеслав Милош – уникальное явление в европейской литературе ХХ века или есть еще какие-то художники слова, с которыми его логично поставить в один ряд?
– Наверное, какие-то параллели в этом смысле есть. Скажем, Дерек Уолкотт, который, казалось бы, из совсем-совсем доисторических краев пришел в большую англоязычную словесность. С другой стороны, Милошу был чрезвычайно близок Бродский. Он очень помог Бродскому и очень ценил его, и очень хорошо с ним дружил, общался, встречался. В какой-то мере, наверное, можно поставить в один ряд с Милошем Октавио Паса, который примерно такой же путь проделал – из Мексики в Париж, Индию, США, в большой мир. Может быть, это путь в каком-то смысле для XX – начала XXI века даже типичный, но конечно, Милош – одна из главных фигур, прошедших такой путь первым, без всякой подсказки. Милош, конечно, герой вот этого сюжета, и то, что есть еще другие герои, его заслуги нисколько не умаляет, не говоря уже о его сложных расчетах с коммунизмом – это тоже отдельный сюжет, чрезвычайно важный, интересный и по-своему уникальный.
– По вашему мнению, что такое для российского читателя книги, проза, поэзия Чеслава Милоша? Он пишет о России или он пишет о Европе, которую России предстоит узнать?
– Милош всю жизнь, надо сказать, писал и о России. Во-первых, он ведь родился подданным Российской империи, во-вторых, он с детства читал по-русски. Он очень внимательно присматривался к русской литературе, в частности, к русской поэзии. Отношения были довольно напряженные. Он боялся русской поэзии, как некоторого соблазна – слишком звучного, слишком певучего, слишком хмельного, а он всегда очень ценил (как ни парадоксально для поэта) трезвость и такую… здоровую голову.
Мне казалось, когда я начинал его читать (это было в середине 70-х годов) и когда начал переводить (уже в конце 80-х), что это будет большим открытием для России, потому что в каком-то смысле он пишет о России и для России. Притом что у него с Россией были очень сложные и в некоторые периоды даже напряженные отношения. С русскими – нет, с Россией – да. Особенно с Росийской империей и советской империей. Мне казалось, что это будет что-то вроде настольной книги для российских интеллектуалов, для российских читателей. Но как-то тогдашняя литературная и общественная ситуация сложились так, что было не до переводов: читали другое, удивлялись другому, ожидали другого, в том числе чуда. А Милош чуда никогда не ждал, предостерегал от этого своих соотечественников и других людей из Восточной Европы – предостерегал от их всегдашних надежд на то, что чудом в один день счастье придет на землю. В общем, мне кажется, что Милош пока в полную силу не прозвучал. А я думаю, что он работает внутри русской культуры.
Этот и другие важные материалы итогового выпуска программы "Время Свободы" читайте на странице "Подводим итоги с Андреем Шарым"
Рассказывает одна из гостей фестиваля – обозреватель Радио Свобода, поэт Елена Фанайлова:
– Это по-европейски скромное и адекватное событие. Надо отдавать себе отчет о действительном масштабе фестиваля. И научная конференция с очень серьезными именами, и семинары для публики, и вечерние программы, которые состоят из выступлений поэтов, музыкальных вечеров, и, самое интересное, из кинопрограммы – ретроспективы фильмов, посвященных Милошу. Но поскольку Краков – город небольшой, все эти мероприятия просто спокойно вписаны и в городскую архитектуру, и в городскую жизнь. Есть какие-то биллборды, афиши, посвященные этому фестивалю, так что Милош выглядит как театральная звезда. Но он, в сущности, и был звездой, новым польским героем. Когда он вернулся в 90-е годы, его встречали и чествовали как героя. И с Краковым он чрезвычайно связан. Собственно говоря, нынешний фестиваль – продолжение того, что делал Чеслав Милош: еще в 1997-м вместе с Виславой Шимборской они организовали здесь Краковские встречи поэтов.
– О чем, собственно, этот фестиваль? О месте художника в общественной жизни, о политике, о сопротивлении, о свободе, о Центральной Европе?
– Нынешний фестиваль, конечно, о Центральной Европе. Предыдущий назывался, как эссе Милоша 1953 года, "Порабощенный разум". Это эссе было посвящено границам компромисса интеллектуалов и тоталитарной власти. Оно немножко напоминает Оруэлла или Стругацких – в попытках разобраться, какие механизмы включаются в этих компромиссах. А нынешний фестиваль проходит под девизом "Родная Европа". Это уже название эссе Милоша 1958 года, написанного для журнала "Культура". В нем предвосхищается идея объединенной Европы.
Фестиваль этот – и о месте интеллектуала как человека сопротивления в нынешней культуре, в нынешнем мире, и о перспективах объединения. В частности, в эссе Милоша рассматривается вопрос о том, что Польша не должна быть мононациональной, не должна быть моноцентричной, она должна думать о своих соседях. И вот, судя по моим разговорам с местными интеллектуалами, это очень актуальная, очень болезненная для них тема: что Польша в ХХ веке превратилась в мононациональную страну, благодаря разным трагическим обстоятельствам. Это сейчас людей очень беспокоит, становится актуальным.
– Как в этой новой родной Европе Чеслава Милоша чувствуют себя российские литераторы и Россия вообще?
– Здесь будут выступать поколенческие соратники Милоша. Речь идет о Виславе Шимборской, Дереке Уолкотте, Томасе Венцлове. Должен был приехать Олег Чухонцев, который, в общем-то, безусловно является человеком того же морального склада, участником того же интеллектуального сопротивления, но по некоторым причинам он приехать не смог. Здесь пройдет семинар под названием "Понять Россию", в котором будет принимать участие Наталья Горбаневская, сама прекрасный поэт и известный диссидент, активный переводчик и пропагандист Милоша. В частности, она переводила его статьи о России, надо сказать, статьи весьма критические по отношению к русской цивилизации в ее советском виде… По моему первому впечатлению, Россия представлена, скорее, как партнер, равноправный с Белоруссией, равноправный с Украиной. И, безусловно, как предмет большого интереса Милоша – как академического, поскольку он читал лекции о Достоевском в Бельгии, так и человеческого интереса. Он все-таки небольшую часть своей жизни провел в советской Литве. И как раз этот момент его биографии, момент возвращения из Румынии через советскую Литву в Варшаву, является ныне объектом пристального внимания биографов, – отмечает Елена Фанайлова.
Чеслав Милош вырос в межвоенной Литве, военные годы провел в Польше, в начале 1950-х годов эмигрировал во Францию, много лет преподавал историю литературы в университете Беркли, в 1993 году, глубоким стариком, вернулся в Польшу. Он автор почти полусотни написанных на разных языках книг. Борис Дубин, один из переводчиков произведений Чеслава Милоше на русский язык, говорит:
– Я немного переводил стихов - в основном это были стихи из книги "Придорожная собачонка", ну, и еще несколько стихотворений. Довольно много переводил из его разнообразной эссеистической прозы. И вот в этом году мы вместе с коллегами-переводчиками закончили полный перевод его книги "Родная Европа". Я всегда восхищался этим человеком: все-таки целый век жизни, что для поэта не такая частая вещь, причем жизни совершенно потрясающей. Он не раз повторял путь из самых-самых глухих мест, тем не менее, находящихся на перекрестке различных вер, различных культур, на соединении нескольких империй. Дальше через Вильно и Варшаву, и дальше – в большой мир. Существование на нескольких языках. Переводы из древних литератур, начиная с Библии и кончая молодыми современниками. Переводы, опять-таки на несколько языков, с нескольких языков. Потрясающая незамкнутость, потрясающая свобода общения с большим миром. При этом с постоянным подчеркиванием, откуда он вышел. Соединение этого богатейшего опыта с необыкновенной открытостью любым ветрам, любым языкам, любым культурам, верность себе и при этом чрезвычайное внимание к окружающим... Вот это, по-моему, секрет Милоша – по крайней мере для меня именно это было поразительнее всего.
– Верно я вас понимаю, что главное творческое послание Чеслава Милоша можно выразить словами: мы – это Европа, мы – это европейцы?
– В конечном счете – да, но с постоянным подчеркиванием, откуда эта Европа взялась. И в этом смысле – с постоянным подчеркиванием связи и польской культуры, к которой он, конечно, принадлежит, и литовской культуры, – постоянной ее связи с ушедшими, умершими, с предками, с землей. При этом – такая верность большому миру, такая приверженность Европе и ее ценностям, ее основным идеям…
– На ваш взгляд, Чеслав Милош – уникальное явление в европейской литературе ХХ века или есть еще какие-то художники слова, с которыми его логично поставить в один ряд?
– Наверное, какие-то параллели в этом смысле есть. Скажем, Дерек Уолкотт, который, казалось бы, из совсем-совсем доисторических краев пришел в большую англоязычную словесность. С другой стороны, Милошу был чрезвычайно близок Бродский. Он очень помог Бродскому и очень ценил его, и очень хорошо с ним дружил, общался, встречался. В какой-то мере, наверное, можно поставить в один ряд с Милошем Октавио Паса, который примерно такой же путь проделал – из Мексики в Париж, Индию, США, в большой мир. Может быть, это путь в каком-то смысле для XX – начала XXI века даже типичный, но конечно, Милош – одна из главных фигур, прошедших такой путь первым, без всякой подсказки. Милош, конечно, герой вот этого сюжета, и то, что есть еще другие герои, его заслуги нисколько не умаляет, не говоря уже о его сложных расчетах с коммунизмом – это тоже отдельный сюжет, чрезвычайно важный, интересный и по-своему уникальный.
– По вашему мнению, что такое для российского читателя книги, проза, поэзия Чеслава Милоша? Он пишет о России или он пишет о Европе, которую России предстоит узнать?
– Милош всю жизнь, надо сказать, писал и о России. Во-первых, он ведь родился подданным Российской империи, во-вторых, он с детства читал по-русски. Он очень внимательно присматривался к русской литературе, в частности, к русской поэзии. Отношения были довольно напряженные. Он боялся русской поэзии, как некоторого соблазна – слишком звучного, слишком певучего, слишком хмельного, а он всегда очень ценил (как ни парадоксально для поэта) трезвость и такую… здоровую голову.
Мне казалось, когда я начинал его читать (это было в середине 70-х годов) и когда начал переводить (уже в конце 80-х), что это будет большим открытием для России, потому что в каком-то смысле он пишет о России и для России. Притом что у него с Россией были очень сложные и в некоторые периоды даже напряженные отношения. С русскими – нет, с Россией – да. Особенно с Росийской империей и советской империей. Мне казалось, что это будет что-то вроде настольной книги для российских интеллектуалов, для российских читателей. Но как-то тогдашняя литературная и общественная ситуация сложились так, что было не до переводов: читали другое, удивлялись другому, ожидали другого, в том числе чуда. А Милош чуда никогда не ждал, предостерегал от этого своих соотечественников и других людей из Восточной Европы – предостерегал от их всегдашних надежд на то, что чудом в один день счастье придет на землю. В общем, мне кажется, что Милош пока в полную силу не прозвучал. А я думаю, что он работает внутри русской культуры.
Этот и другие важные материалы итогового выпуска программы "Время Свободы" читайте на странице "Подводим итоги с Андреем Шарым"
