В российских блогах продолжают гадать, с какой целью на политическом поле создается Общероссийский народный фронт. Очевидно, основная задача власть предержащих – не потерять влияние в Думе. Однако почему они сомневаются, что для этого не хватит имеющихся ресурсов? Рассуждает обозреватель Полит.ру Михаил Захаров:
Надо будет как-то официально объяснить конституционное (если, конечно, получится) большинство партии власти. Когда опросы засвидетельствуют полное равнодушие россиян к партии — а по данным "Левады-центра", 55% россиян никаких чувств по отношению к партии не испытывают — будет предложено объяснение "россияне оказали доверие возглавляемому Владимиром Путиным Объединенному народному фронту". Имидж партии не улучшит, но наверняка и в этот раз пройдет.
Профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге Григорий Голосов считает, что новый политический проект премьер-министра Путина встряхнет калейдоскоп современной политики, однако в результате все чудесным образом вернется на прежние места:
Если "Народный фронт" – для всех, кто за укрепление России, то остальные партии – все вместе и каждая по отдельности – для тех, кто против. Но мало обругать оппонентов, надо еще и самим что-то сказать, а без идеологии это сложно. Конечно, текст "ехал путин через путин, видит путин: в реке путин, сунул путин в реку путин" будет исполнен по ТВ громогласным хором, но этого недостаточно. Надо какую-то изюминку. И такие люди в России есть. Это общественники. Шмаковские профсоюзы, ветеранские и пенсионерские объединения и прочие подобные междусобойчики, профилированные по распилу бюджетных подачек и унаследованной у советских предшественников недвижимости, участвовали в выборах много, охотно и с выгодой для себя. А если нужны доказательства, что все другие партии против укрепления России, то теперь, после многомиллионных затрат на Селигере, тоже нет проблемы. Есть прекрасные, половозрелые общественники, натасканные именно на это. Конечно, в списке "Единой России" вся эта публика получит не больше четверти мест (так по закону положено), да и то непроходных, но зато сколько шума поднимется из-за того, что их туда вообще пустили.
Однако фронт – это и шанс для оппозиции выйти на политическую сцену, считает обозреватель Ленты.ру Алексей Пономарев. Потому что всякой абсурдной логике можно противопоставить еще более абсурдную:
Есть один верный способ минимизировать опасные последствия создания ОНФ. Его могла бы взять на вооружение не только оппозиция, но и все неравнодушные к судьбе России люди. Нужно просто всем вместе взять и дружно вступить в Общероссийский народный фронт. Не только членам профсоюза, женщинам, ветеранам и милиционерам, а всем. Чтобы по другую сторону линии фронта не осталось никого.
Во-первых, этот вариант должен полностью удовлетворить Владимира Путина, пожелавшего объединить вокруг себя весь российский народ. Во-вторых, он поможет оппозиционерам проникнуть в тылы неприятеля и там в дальнейшем тихонько саботажничать - принимать в Общероссийский фронт, по идее, должны всех россиян, даже Эдуард Лимонов и Евгения Альбац смогут войти в него по беспартийной линии. В-третьих, и это самое главное, всеобщее вступление в Народный фронт гарантировано позволит избежать гражданской войны. Какой там "свой среди чужих", когда все свои.
***
Разговоры в англоязычной блогосфере в который раз подтверждают старую истину: у соседа всегда хоть что-нибудь да лучше, чем у нас. Жителям Нью-Йорка, как выясняется из записи Пола Голдбергера в блогах New York Times, не дает покоя совершенство лондонских такси – или, как их называют по старой викторианской привычке, кэбов. Новость о нью-йоркском городском конкурсе на лучший дизайн такси Голдбергер воспринял с огромным энтузиазмом:
Конкурс, официально именовавшийся "Такси будущего", обязан своим появлением общественной кампании, которую на протяжении пяти лет вела некоммерческая организация "Дизайн-Трест Общественных Пространств". Ее руководители осознали простой, в сущности, факт: машина – это еще не такси. У машины и такси абсолютно разные функции – хорошее такси не создашь, просто перекрасив в желтый цвет обыкновенный седан. Несколько месяцев назад город определил трех финалистов. Я уже собирался было порадоваться, что в Нью-Йорке, наконец, появятся свои такси, которые, быть может (чем черт ни шутит), смогут составить конкуренцию такси как таковому – великому лондонскому кэбу. А потом я увидел победителя. Ниссан NV200. Надоевший до чертиков минивэн. И этого мы столько лет ждали? Чтобы по улицам Нью-Йорка начали ползать 13 тысяч минивэнов, а Пятая авеню стала похожей на парковку перед началом футбольного матча между двумя деревнями?
Впрочем, британцы – вместо того, чтобы наслаждаться своими бесконечно прекрасными кэбами, тоже нашли повод переживать. Для этого достаточно было сравнить себя с французами. "Почему мы так не любим интеллектуалов?" - спрашивает на сайте Guardian Джон Нотон – человек, занимающий удивительную должность профессора общественного понимания технологии в Открытом Университете:
Британия – страна, где слово "интеллектуал" часто предваряют насмешливым определением "так называемый", где людей сообразительных именуют не иначе, как "больно умными", и где мыслящий политик (Дэвид Уиллеттс) многие годы носил кличку "двухголовый". Это общество, в котором творчески увлеченных инженеров обзывают заумными "боффинами", а парней с математическими способностями и склонностью к программированию – яйцеголовыми "нердами". Если уж говорить о бриттах, то интеллектуалы начинаются в Кале и тяготеют к Парижу, а то, что они превращаются там в знаменитостей, сидя в своих кафе, воспринимается как еще одно доказательство, что французы, при всем их умении делать сыр и производить вино, все-таки люди нездоровые. Изучив наши злобные языковые привычки, антрополог-марсианин наверняка бы решил, что британцы – сборище обезьяноподобных троглодитов, а не народ, создавший живую культурную среду и населяющий страну, где находятся лучшие в мире университеты, живут самые креативные художники, выходят передовые журналы и работают величайшие театры и музеи.
Надо будет как-то официально объяснить конституционное (если, конечно, получится) большинство партии власти. Когда опросы засвидетельствуют полное равнодушие россиян к партии — а по данным "Левады-центра", 55% россиян никаких чувств по отношению к партии не испытывают — будет предложено объяснение "россияне оказали доверие возглавляемому Владимиром Путиным Объединенному народному фронту". Имидж партии не улучшит, но наверняка и в этот раз пройдет.
Профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге Григорий Голосов считает, что новый политический проект премьер-министра Путина встряхнет калейдоскоп современной политики, однако в результате все чудесным образом вернется на прежние места:
Если "Народный фронт" – для всех, кто за укрепление России, то остальные партии – все вместе и каждая по отдельности – для тех, кто против. Но мало обругать оппонентов, надо еще и самим что-то сказать, а без идеологии это сложно. Конечно, текст "ехал путин через путин, видит путин: в реке путин, сунул путин в реку путин" будет исполнен по ТВ громогласным хором, но этого недостаточно. Надо какую-то изюминку. И такие люди в России есть. Это общественники. Шмаковские профсоюзы, ветеранские и пенсионерские объединения и прочие подобные междусобойчики, профилированные по распилу бюджетных подачек и унаследованной у советских предшественников недвижимости, участвовали в выборах много, охотно и с выгодой для себя. А если нужны доказательства, что все другие партии против укрепления России, то теперь, после многомиллионных затрат на Селигере, тоже нет проблемы. Есть прекрасные, половозрелые общественники, натасканные именно на это. Конечно, в списке "Единой России" вся эта публика получит не больше четверти мест (так по закону положено), да и то непроходных, но зато сколько шума поднимется из-за того, что их туда вообще пустили.
Однако фронт – это и шанс для оппозиции выйти на политическую сцену, считает обозреватель Ленты.ру Алексей Пономарев. Потому что всякой абсурдной логике можно противопоставить еще более абсурдную:
Есть один верный способ минимизировать опасные последствия создания ОНФ. Его могла бы взять на вооружение не только оппозиция, но и все неравнодушные к судьбе России люди. Нужно просто всем вместе взять и дружно вступить в Общероссийский народный фронт. Не только членам профсоюза, женщинам, ветеранам и милиционерам, а всем. Чтобы по другую сторону линии фронта не осталось никого.
Во-первых, этот вариант должен полностью удовлетворить Владимира Путина, пожелавшего объединить вокруг себя весь российский народ. Во-вторых, он поможет оппозиционерам проникнуть в тылы неприятеля и там в дальнейшем тихонько саботажничать - принимать в Общероссийский фронт, по идее, должны всех россиян, даже Эдуард Лимонов и Евгения Альбац смогут войти в него по беспартийной линии. В-третьих, и это самое главное, всеобщее вступление в Народный фронт гарантировано позволит избежать гражданской войны. Какой там "свой среди чужих", когда все свои.
***
Разговоры в англоязычной блогосфере в который раз подтверждают старую истину: у соседа всегда хоть что-нибудь да лучше, чем у нас. Жителям Нью-Йорка, как выясняется из записи Пола Голдбергера в блогах New York Times, не дает покоя совершенство лондонских такси – или, как их называют по старой викторианской привычке, кэбов. Новость о нью-йоркском городском конкурсе на лучший дизайн такси Голдбергер воспринял с огромным энтузиазмом:
Конкурс, официально именовавшийся "Такси будущего", обязан своим появлением общественной кампании, которую на протяжении пяти лет вела некоммерческая организация "Дизайн-Трест Общественных Пространств". Ее руководители осознали простой, в сущности, факт: машина – это еще не такси. У машины и такси абсолютно разные функции – хорошее такси не создашь, просто перекрасив в желтый цвет обыкновенный седан. Несколько месяцев назад город определил трех финалистов. Я уже собирался было порадоваться, что в Нью-Йорке, наконец, появятся свои такси, которые, быть может (чем черт ни шутит), смогут составить конкуренцию такси как таковому – великому лондонскому кэбу. А потом я увидел победителя. Ниссан NV200. Надоевший до чертиков минивэн. И этого мы столько лет ждали? Чтобы по улицам Нью-Йорка начали ползать 13 тысяч минивэнов, а Пятая авеню стала похожей на парковку перед началом футбольного матча между двумя деревнями?
Впрочем, британцы – вместо того, чтобы наслаждаться своими бесконечно прекрасными кэбами, тоже нашли повод переживать. Для этого достаточно было сравнить себя с французами. "Почему мы так не любим интеллектуалов?" - спрашивает на сайте Guardian Джон Нотон – человек, занимающий удивительную должность профессора общественного понимания технологии в Открытом Университете:
Британия – страна, где слово "интеллектуал" часто предваряют насмешливым определением "так называемый", где людей сообразительных именуют не иначе, как "больно умными", и где мыслящий политик (Дэвид Уиллеттс) многие годы носил кличку "двухголовый". Это общество, в котором творчески увлеченных инженеров обзывают заумными "боффинами", а парней с математическими способностями и склонностью к программированию – яйцеголовыми "нердами". Если уж говорить о бриттах, то интеллектуалы начинаются в Кале и тяготеют к Парижу, а то, что они превращаются там в знаменитостей, сидя в своих кафе, воспринимается как еще одно доказательство, что французы, при всем их умении делать сыр и производить вино, все-таки люди нездоровые. Изучив наши злобные языковые привычки, антрополог-марсианин наверняка бы решил, что британцы – сборище обезьяноподобных троглодитов, а не народ, создавший живую культурную среду и населяющий страну, где находятся лучшие в мире университеты, живут самые креативные художники, выходят передовые журналы и работают величайшие театры и музеи.
