21 мая исполняется 90 лет со дня рождения советского ученого и правозащитника Андрея Дмитриевича Сахарова. В эти дни в Москве проходит Международная конференция, посвященная этой дате. Российские и зарубежные правозащитники, ученые, политические и общественные деятели обсуждают наследие советского диссидента и проблемы, которыми озабочены современный мир и нынешняя Россия.
Об актуальности сахаровского наследия говорит один из основных докладчиков на форуме – правозащитник, председатель правления Фонда Андрея Сахарова Сергей Ковалев.
– Конференция проходит под девизом "Тревога и надежда". Как бы вы сформулировали для себя основную тревогу нашего времени в мире или в России?
– Тревога осталась та, которую застал, остро почувствовал и осознал Андрей Дмитриевич Сахаров. Об этом каждый из нас говорит немного, но часто. Можно говорить о наших российских тревогах. Но мне кажется очень важным, что кризис – политический, правовой, моральный – имеет глобальный характер. Все говорят: ваши проблемы – это ваше русское дело. Это очень правильно на самом деле. Но надо сказать, что это не только наше русское дело – это общее дело всего мирового сообщества. Когда вы провозглашаете перезагрузку и закрываете глаза на то, как у нас происходят выборы и на все другое, вы просто лицемерно помогаете политическим мошенникам, которые находятся на отчетливом пути к тоталитаризму, только они гораздо умнее, практичнее своих советских предшественников. Это глобальные проблемы. Я совершенно убежден, что если был бы жив Сахаров, он по-прежнему обращался бы к миру со словами: "Моя страна нуждается в поддержке и в давлении". Потому что ничего другого не придумаешь. Задача мирового сообщества – осознать общность этих проблем.
– В сегодняшней России много проблем. Перед демократическими силами повестка дня едва ли не более обширная, чем 20 лет назад. Как вы думаете, если бы Андрей Дмитриевич был бы жив сейчас, на чем бы он прежде всего сосредоточился, на каком деле?
– Я отвечу очень коротко и решительно, я могу ошибаться, но мне кажется – на Конституции. Потому что у нас нет выборов, а невыбранная, но самоназначенная власть при демократической конституции – нелегитимна. Наша Конституция вообще не стоит бумаги, на которой она написана: ни в одном важном пункте, ни в одной важной норме она не работает. Нет разделения властей, нет парламента, свободно избранного в результате политической конкуренции, нет правосудия. Но если нет независимого суда, то нет способа указать власти на пределы ее правомочий. А если нет такого способа, то неизбежно на место правосудия становится властный произвол. И в такой стране мы живем. Это чудовищный конституционный грех. Конституция растоптана. Мы вовсе не федерация, как об этом говорится в Конституции.
– Андрей Дмитриевич много занимался национальными проблемами…
– Да, интересовался, но с тех пор, как Андрей Дмитриевич ушел, ситуация в этой сфере довольно сильно изменилась. Я думаю, что сейчас бы Андрей Дмитриевич существенно глубже подходил к национальным отношениям. Это страшная беда нашей страны – республики на основе этнической принадлежности. Как только есть попытка создавать моноэтнические государственные структуры или государственные структуры с титульными нациями, – нет демократии. Вы не можете в такой системе защищать права меньшинств, потому что было меньшинство, отделилось – и стало большинством, но вот в отделившейся части есть свое меньшинство, и оно имеет те же права, ну, и пошло-поехало.
– Что вы ждете от этой конференции для себя лично?
– Я думаю, что надо говорить о проблемах, о которых думал и Сахаров. Потому что на самом деле память об этих проблемах и память о яркой и выдающейся личности, оставившей след, который будет долго еще тянуться, – это очень важно. Ну а как помнят Сахарова? Ну да, помнят похороны. Кто такой Сахаров? Да он автор водородной бомбы. Вот, собственно, и все. А след этой личности в истории должен постоянно возобновляться.
Об актуальности сахаровского наследия говорит один из основных докладчиков на форуме – правозащитник, председатель правления Фонда Андрея Сахарова Сергей Ковалев.
– Конференция проходит под девизом "Тревога и надежда". Как бы вы сформулировали для себя основную тревогу нашего времени в мире или в России?
– Тревога осталась та, которую застал, остро почувствовал и осознал Андрей Дмитриевич Сахаров. Об этом каждый из нас говорит немного, но часто. Можно говорить о наших российских тревогах. Но мне кажется очень важным, что кризис – политический, правовой, моральный – имеет глобальный характер. Все говорят: ваши проблемы – это ваше русское дело. Это очень правильно на самом деле. Но надо сказать, что это не только наше русское дело – это общее дело всего мирового сообщества. Когда вы провозглашаете перезагрузку и закрываете глаза на то, как у нас происходят выборы и на все другое, вы просто лицемерно помогаете политическим мошенникам, которые находятся на отчетливом пути к тоталитаризму, только они гораздо умнее, практичнее своих советских предшественников. Это глобальные проблемы. Я совершенно убежден, что если был бы жив Сахаров, он по-прежнему обращался бы к миру со словами: "Моя страна нуждается в поддержке и в давлении". Потому что ничего другого не придумаешь. Задача мирового сообщества – осознать общность этих проблем.
Наша Конституция вообще не стоит бумаги, на которой она написана: ни в одном важном пункте, ни в одной важной норме она не работает
– В сегодняшней России много проблем. Перед демократическими силами повестка дня едва ли не более обширная, чем 20 лет назад. Как вы думаете, если бы Андрей Дмитриевич был бы жив сейчас, на чем бы он прежде всего сосредоточился, на каком деле?
– Я отвечу очень коротко и решительно, я могу ошибаться, но мне кажется – на Конституции. Потому что у нас нет выборов, а невыбранная, но самоназначенная власть при демократической конституции – нелегитимна. Наша Конституция вообще не стоит бумаги, на которой она написана: ни в одном важном пункте, ни в одной важной норме она не работает. Нет разделения властей, нет парламента, свободно избранного в результате политической конкуренции, нет правосудия. Но если нет независимого суда, то нет способа указать власти на пределы ее правомочий. А если нет такого способа, то неизбежно на место правосудия становится властный произвол. И в такой стране мы живем. Это чудовищный конституционный грех. Конституция растоптана. Мы вовсе не федерация, как об этом говорится в Конституции.
– Андрей Дмитриевич много занимался национальными проблемами…
– Да, интересовался, но с тех пор, как Андрей Дмитриевич ушел, ситуация в этой сфере довольно сильно изменилась. Я думаю, что сейчас бы Андрей Дмитриевич существенно глубже подходил к национальным отношениям. Это страшная беда нашей страны – республики на основе этнической принадлежности. Как только есть попытка создавать моноэтнические государственные структуры или государственные структуры с титульными нациями, – нет демократии. Вы не можете в такой системе защищать права меньшинств, потому что было меньшинство, отделилось – и стало большинством, но вот в отделившейся части есть свое меньшинство, и оно имеет те же права, ну, и пошло-поехало.
– Что вы ждете от этой конференции для себя лично?
– Я думаю, что надо говорить о проблемах, о которых думал и Сахаров. Потому что на самом деле память об этих проблемах и память о яркой и выдающейся личности, оставившей след, который будет долго еще тянуться, – это очень важно. Ну а как помнят Сахарова? Ну да, помнят похороны. Кто такой Сахаров? Да он автор водородной бомбы. Вот, собственно, и все. А след этой личности в истории должен постоянно возобновляться.
