Андрей Бабицкий, Прага: Микрорайон - это окраинная часть Грозного, почти не пострадавшая в первую войну, но полностью разбитая зимой 1999-го –2000-го. Российские подразделения длительное время не могли взять эту территорию под контроль, поскольку типовая многоэтажная застройка позволила чеченцам организовать здесь длительную и эффективную оборону. Несколько месяцев по Микрорайону работали артиллерия и авиация, методично обрабатывая квартал за кварталом. Следы той "работы" никто скрывать не намерен. Некоторые дома развалены пополам, другие обрушены по краям, и в этой бесстыдной демонстрации искореженных бетонных ячеек, которые некогда были квартирами, ощущается полное безразличие к собственному облику, овладевшее городом. Впрочем, местные своими развалинами как-то даже гордятся. Каждый раз, когда мы проезжаем мимо, требуют, чтобы я, так или иначе, выразил к ним свое отношение. В уцелевших домах те, кто вернулся, стараются селиться компактно - из соображений безопасности. В одной из девятиэтаэжек заселены фактически все 200 с лишним квартир, соседние, абсолютно такие же, пустуют. Впрочем, не совсем. Человек, у которого я остановился, показывает на девятиэтажку справа - там, говорит он, живет одна семья, а в той, что напротив - семь семей.
В Микрорайоне, где всегда проживало много русских, сейчас их почти не увидишь. Ни во дворах, на узнаваемых старушечьих скамеечках, ни на рынке, ни на автобусных остановках. Впрочем, это уже обычная картина для города, в будущее которого не верит, кажется, уже никто. Квартира на шестом этаже девятиэтажного дома. Ее хозяин, мужчина лет пятидесяти по имени Адам, недавно сделал ремонт. Свежая побелка. На полу дешевый линолеум. На окнах вместо стекол полиэтиленовая пленка. Единственное, что свидетельствует о желании хоть как-то украсить квартиру - кокетливая недорогая гипсовая лепнина на потолке. Минимализм ремонта легко объясним: никто не хочет обустраиваться надолго. Никто не желает думать о завтрашнем дне. Жизнь в этом городе эфемерна. По общему ощущению он способен дать только временное пристанище.
По вечерам уже прохладно. Скоро в квартирах начнут топиться печки-буржуйки, в которые отводят трубки от самодельной газовой системы. Дрова покупать не надо. Газом, кстати, освещают подъезды, в большинстве из которых укреплены трубы, вмонтированные все в те же системы. Газ горит и днем и ночью неровными, раздуваемыми во все стороны факелами. Это мера безопасности - раньше ночами в квартиры вламывались люди в масках. Под угрозой оружия заставляли отдавать все мало-мальски ценное. В случае сопротивления убивали с такой же легкостью, с какой дышали. Кто они эти ночные визитеры - неизвестно. Разные люди в разное время слышали и чеченскую, и русскую речь. Большинство сходится во мнении, что это местные бандиты. Преступники всех мастей чувствуют себя в разрушенном городе так же комфортно, как крысы в канализации.
Месяца два назад в Микрорайоне стало поспокойнее, на крышах многоэтажек поселились снайперы, почти в каждом доме оборудован федеральный круглосуточный пост. Местные к этим федералам относятся доброжелательно, поскольку считают их своей вневедомственной охраной. С ними уровень безопасности в вечернее и ночное время существенно повысился. Сыновья Адама, молодые ребята лет 18 –20, без малейшего злорадства, впрочем, и без тени сочувствия, рассказали, что пару дней назад кто-то подорвал плиту над подъездом, когда в него заходили омоновцы, чтобы забраться на свою крышу. Никто не погиб. Лишь посекло изрядно осколками...
В сумерках я решил выйти на балкон выкурить сигарету. Адам меня остановил: на прошлой неделе сосед вышел вечером покурить и поймал снайперскую пулю. Чья она была - Адам даже не пытается гадать. Источники смерти в Грозном многообразны и идентифицировать их - никчемный труд. И свои, и чужие убивают одинаково безжалостно. И свои, и чужие умирают одинаково бессмысленно. Это плата за право находиться в этом городе, хочешь здесь жить - готовься к смерти.
В Микрорайоне, где всегда проживало много русских, сейчас их почти не увидишь. Ни во дворах, на узнаваемых старушечьих скамеечках, ни на рынке, ни на автобусных остановках. Впрочем, это уже обычная картина для города, в будущее которого не верит, кажется, уже никто. Квартира на шестом этаже девятиэтажного дома. Ее хозяин, мужчина лет пятидесяти по имени Адам, недавно сделал ремонт. Свежая побелка. На полу дешевый линолеум. На окнах вместо стекол полиэтиленовая пленка. Единственное, что свидетельствует о желании хоть как-то украсить квартиру - кокетливая недорогая гипсовая лепнина на потолке. Минимализм ремонта легко объясним: никто не хочет обустраиваться надолго. Никто не желает думать о завтрашнем дне. Жизнь в этом городе эфемерна. По общему ощущению он способен дать только временное пристанище.
По вечерам уже прохладно. Скоро в квартирах начнут топиться печки-буржуйки, в которые отводят трубки от самодельной газовой системы. Дрова покупать не надо. Газом, кстати, освещают подъезды, в большинстве из которых укреплены трубы, вмонтированные все в те же системы. Газ горит и днем и ночью неровными, раздуваемыми во все стороны факелами. Это мера безопасности - раньше ночами в квартиры вламывались люди в масках. Под угрозой оружия заставляли отдавать все мало-мальски ценное. В случае сопротивления убивали с такой же легкостью, с какой дышали. Кто они эти ночные визитеры - неизвестно. Разные люди в разное время слышали и чеченскую, и русскую речь. Большинство сходится во мнении, что это местные бандиты. Преступники всех мастей чувствуют себя в разрушенном городе так же комфортно, как крысы в канализации.
Месяца два назад в Микрорайоне стало поспокойнее, на крышах многоэтажек поселились снайперы, почти в каждом доме оборудован федеральный круглосуточный пост. Местные к этим федералам относятся доброжелательно, поскольку считают их своей вневедомственной охраной. С ними уровень безопасности в вечернее и ночное время существенно повысился. Сыновья Адама, молодые ребята лет 18 –20, без малейшего злорадства, впрочем, и без тени сочувствия, рассказали, что пару дней назад кто-то подорвал плиту над подъездом, когда в него заходили омоновцы, чтобы забраться на свою крышу. Никто не погиб. Лишь посекло изрядно осколками...
В сумерках я решил выйти на балкон выкурить сигарету. Адам меня остановил: на прошлой неделе сосед вышел вечером покурить и поймал снайперскую пулю. Чья она была - Адам даже не пытается гадать. Источники смерти в Грозном многообразны и идентифицировать их - никчемный труд. И свои, и чужие убивают одинаково безжалостно. И свои, и чужие умирают одинаково бессмысленно. Это плата за право находиться в этом городе, хочешь здесь жить - готовься к смерти.
