Андрей Бабицкий, Прага:Российский Фонд культуры провел презентацию сборника "Чеченские и ингушские народные сказки". В презентации принял участие помощник президента России Сергей Ястржембский.
Очевидно, что в стилистическом отношении многие инициативы российской власти не очень продуманные и часто имеют результат противоположный ожидаемому. Легко предугадать, что взрывной комический эффект, который образуется от встречи имени Сергея Ястржембского со словосочетанием "Чеченские и ингушские сказки" явится предлогом для разнообразных упражнений в остроумии, как со стороны журналистов, так и более широких кругов общественности, перманентно подозревающих, что далеко не все, что помощник президента рассказывает о Чечне, соответствует действительности. Впрочем, это полбеды. В конце концов, российские чиновники уже давно обзавелись завидным иммунитетом от общественного сарказма, благо, что последний все в меньшей мере способен влиять на стабильность их служебного положения. Кроме этого, понятно, что электронные СМИ обсудят и такие инициативы властей так, как это принято в последнее время: серьезно, с пониманием, без малейших сомнений в эффективности или правомерности странных пропагандистских мероприятий.
Непонятно другое: какова цель этой сомнительной во всех своих элементах кампании? Кто тот гипотетический слушатель или зритель, тот потребитель информации, которого следует убедить в том, что выпуск сборника сказок или начало восстановительных работ театрально-концертного зала - это яркое свидетельство налаживающейся мирной жизни в Чечне? О том, что такие сообщения могут быть серьезно восприняты вне России, не может быть и речи. Информация о нарушении прав человека или продолжающихся боевых действиях и есть для тех кругов европейской общественности (я не говорю о политиках), которые интересуются ситуацией в Чечне, единственное, что заслуживает сколько-нибудь серьезного внимания. Любые попытки показать, что из небрежения возвращается чеченская культура, никак не могут быть восприняты до тех пор, пока хоть что-то известно об убийствах, пытках и похищении мирных граждан в Чечне.
Надо полагать, что и внутренний потребитель далеко не так всеяден и благодарен, как об этом можно судить по небрежности подборки чеченских сюжетов, которая, впрочем, вполне может объясняться общей лихорадкой власти перед референдумом. Судя по социологическим опросам, людей все же интересует главное: как идет война и есть ли надежда на ее завершение. Что же касается сборника сказок, то еще с советских времен зритель хорошо знает: если речь идет о строительстве сельской библиотеки, значит, убиты десятки, если о восстановлении театра или строительстве музея - счет пошел на сотни, а то и тысячи.
Очевидно, что в стилистическом отношении многие инициативы российской власти не очень продуманные и часто имеют результат противоположный ожидаемому. Легко предугадать, что взрывной комический эффект, который образуется от встречи имени Сергея Ястржембского со словосочетанием "Чеченские и ингушские сказки" явится предлогом для разнообразных упражнений в остроумии, как со стороны журналистов, так и более широких кругов общественности, перманентно подозревающих, что далеко не все, что помощник президента рассказывает о Чечне, соответствует действительности. Впрочем, это полбеды. В конце концов, российские чиновники уже давно обзавелись завидным иммунитетом от общественного сарказма, благо, что последний все в меньшей мере способен влиять на стабильность их служебного положения. Кроме этого, понятно, что электронные СМИ обсудят и такие инициативы властей так, как это принято в последнее время: серьезно, с пониманием, без малейших сомнений в эффективности или правомерности странных пропагандистских мероприятий.
Непонятно другое: какова цель этой сомнительной во всех своих элементах кампании? Кто тот гипотетический слушатель или зритель, тот потребитель информации, которого следует убедить в том, что выпуск сборника сказок или начало восстановительных работ театрально-концертного зала - это яркое свидетельство налаживающейся мирной жизни в Чечне? О том, что такие сообщения могут быть серьезно восприняты вне России, не может быть и речи. Информация о нарушении прав человека или продолжающихся боевых действиях и есть для тех кругов европейской общественности (я не говорю о политиках), которые интересуются ситуацией в Чечне, единственное, что заслуживает сколько-нибудь серьезного внимания. Любые попытки показать, что из небрежения возвращается чеченская культура, никак не могут быть восприняты до тех пор, пока хоть что-то известно об убийствах, пытках и похищении мирных граждан в Чечне.
Надо полагать, что и внутренний потребитель далеко не так всеяден и благодарен, как об этом можно судить по небрежности подборки чеченских сюжетов, которая, впрочем, вполне может объясняться общей лихорадкой власти перед референдумом. Судя по социологическим опросам, людей все же интересует главное: как идет война и есть ли надежда на ее завершение. Что же касается сборника сказок, то еще с советских времен зритель хорошо знает: если речь идет о строительстве сельской библиотеки, значит, убиты десятки, если о восстановлении театра или строительстве музея - счет пошел на сотни, а то и тысячи.
