Ведет программу Андрей Шарый. Принимают участие корреспонденты Радио свобода Юрий Багров, депутат Государственной Думы от Чеченской республики Асламбек Аслаханов, Мелани Бачина беседует с членом Совета правозащитного центра "Мемориал" Александром Черкасовым.
Андрей Шарый: Глава Чечни Ахмед Кадыров заверил, что власти не будут чинить препятствий работе международных наблюдателей на предстоящем конституционном референдуме. Напомню, что голосование назначено на 23-е марта. Кадыров заявил об этом на встрече с главой ведомства Совета Европы по правам человека Альваро Хиль Роблесом, прибывшем в Чечню. Кадыров подержал предложение Хиль Роблеса открыть избирательные участки на территории Ингушетии, чтобы чеченские беженцы тоже смогли принять участие в голосовании. В лагерях чеченских беженцев в Ингушетии неоднократно работал наш корреспондент на Северном Кавказе Юрий Багров, он рассказывает о том, что этим чеченцам известно о предстоящем референдуме по конституции Чечни.
Юрий Багров: О том, что в лагерях вынужденных переселенцев идет подготовка к референдуму по конституции Чечни, сами беженцы, проживающие в палатках, узнают из выпусков новостей, и эти сообщения вызывают у них крайнее изумление. Вообще предстоящий референдум, как создалось у меня впечатление, мало интересует людей, которые уже четвертую зиму ютятся в сгнивших брезентовых жилищах. Своих проблем хватает – говорили мне беженцы. Последние два месяца вынужденные переселенцы в Ингушетии живут в постоянном страхе перед тем, что их лишат того минимума, который у них есть. Люди еще не забыли декабрьское выселение полутора тысяч чеченцев из палаточного лагеря "Иман" вблизи Аки-Юрта. Тогда в зимнюю стужу городок окружили ингушские милиционеры, а понаехавшие чиновники из различных ведомств вынудили людей покинуть палатки и переехать в Чечню. Сейчас все усилия вынужденных переселенцев направлены на то, чтобы подобный сценарий не повторился в других лагерях. К тому же, приходится вести постоянную борьбу за получение гуманитарного продовольствия, за то, чтобы тебя не исключили из списка беженцев, если вдруг на пару часов вышел из палатки. А постоянные перебои с газом и электричеством осложняют и без того нелегкую жизнь вынужденного переселенца. На этом фоне разговоры о проведении референдума в палаточных городках выглядят как-то нелепо. Никто из беженцев, с кем мне удалось поговорить, не знаком с проектом конституции Чечни. Несмотря на то, что чиновники правительства не раз заявляли, что в городки вынужденных переселенцев будут доставлены брошюры с проектом будущей конституции, мне ни одну такую книжку найти не удалось. Даже если подобные посылки и придут в места компактного проживания беженцев, то вряд ли за их получением выстроятся очереди в силу вышеназванных причин. Вероятно, что 23-го марта, в день, когда назначен референдум по конституции Чечни, в этих лагерях проявят высокую активность и придут на участки для голосования. Но будет это сделано скорее не в силу всеобщего желания определить будущее Чечни, а в надежде на то, что после этого мероприятия беженцев наконец-то оставят в покое.
Андрей Шарый: Депутат Государственной Думы от Чеченской республики доктор юридических наук Асламбек Аслаханов убежден в необходимости проведения референдума о принятии конституции Чечни. Однако, по его мнению, в настоящее время в республики нет условий для проведения столь масштабной политической кампании.
Асламбек Аслаханов: Инициатива проведения референдума исходила из самой Чечни, от Кадырова, от администрации Чеченской республики. Особенно больший импульс она получила после теракта на Дубровке и после заявления президента России о том, что не могут быть никакие переговоры с Масхадовым, что, дескать, за этим терактом стоял он, управляет процессом и так далее. У нас каждый день продолжали убивать людей, то на БТР увозят людей, бесследно попадают, то наши соотечественники-бандиты воровали людей, опять, говорят, что тюрьмы работают частные. Там беда огромная. И ждать и фиксировать – сегодня 10 убитых, завтра 15 послезавтра один и так далее, просто наблюдать мы не имеем права. У общественных деятелей Чеченской республики и авторитетных людей были сборы, и ссорились, одни категорически против референдума, другие – нет, надо хоть этим пойти. И когда было принято решение, что если наши законные требования будут приняты, что мы готовы поддержать идею референдума, оно базировалось на следующем. Первое – проведение референдума по принятию конституции и проведение после этого выборов давало следующие позитивные моменты в республике. У нас не существует как таковой судебной системы в республике, суды односоставные, то есть они могут рассматривать уголовные дела, где предусмотрена уголовная ответственность до пяти лет. У нас таких почти дел не бывает, почти все расстрельные. При задержании все, кроме атомной бомбы все находят, хотя бы и голый был, обязательно найдут что-то, подбросят и так далее. Этих людей судят за пределами Чеченской республики, Краснодар, Ставрополье, Ростов, Калуга, Рязань, я образно говорю, другие регионы Российской Федерации, приходят туда дела. Извините меня, зомбирование людей мира и не только Российской Федерации, что чеченцы бандиты, прошло довольно эффективно. Судебная система исключительно отрицательно относится к обвиняемому, подозреваемому лицу чеченской национальности и максимально, как правило, предъявляет меру наказания. Поэтому они получали, предусмотрено от 7 до 15, где-то в районе 12-13 лет получали, потому что с ним н разбирались даже. Поэтому я говорю, что нужно создать орган, который бы занимался формированием судебной системы, заседатели и так далее. Виноват в совершенном преступлении – получи, нет – освобождают, чтобы была какая-то справедливость. Второе – создание органов власти через референдум, это формирование правительства, а тогда эти уже дирекции, надуманные структур абсолютно не нужны. Тогда уже равноправный субъект российской Федерации они бы формировали бюджет сами, деньги получали в республику и уже воровские схемы, которые позволяют уводить деньги, они тоже были бы разрушены. И третий, очень немаловажный фактор, выборные органы были бы и, в конце концов, когда уж выбраны, они уже представляют и в Совете Федерации, и в Государственной Думе, и в других местах, то они на весь беспредел могли бы реагировать. Сказать – извините, мы создали органы власти, в Калуге, Томске, Омске не бомбят, не расстреливают и бесследно не увозят, а у нас это позволяют. Это уже был бы другой совершенно подход, мне по крайней мере, хочется в это верить. Но и мы говорим, что референдум готовы поддержать, когда будет нормальная конституция подготовлена, не под одного человека, а на десятки лет, чтобы она для населения образцово-показательная конституция, которая позволяла бы формировать такие органы власти, которые бы представляли интересы не корпорации, не отдельных личностей, а населения самой республике. И потребовать вывод войск, которые в огромном количестве Чечня держит, потому что им там делать нечего, войны там нет, правильно президент при встрече с французским лидером заявил об этом. Там не противостоит федеральная армия армии со стороны Масхадова. Потому что нет тяжелой техники, нет авиации и прочего. Чечня не имеет своих заводов, они тем же российским оружием, которое им продают, их вооружают, они и продолжают сеять смерть как среди мирного населения, так и среди своих противников. И тогда можно было бы создать из местных жителей полноправную правоохранительную систему, которая занимались бы борьбой с бандитизмом. Все избыточные войска вывели бы, и в Чечне начала бы налаживаться мирная жизнь. И сейчас мы говорим: вы раздайте конституцию в каждую семью, чтобы они знали, на что идут, чтобы они сопричастными к этой конституции себя чувствовали. Дайте возможность направить свои замечания и предложения, пускай в течение года, чтобы эта комиссия, которая будет создана, чтобы за год рассмотрела и на следующем заседании внесла изменения, и действительно работающий закон для народа, а не для конкретно лица, был окончательно сформирован. Мы просили, чтобы допустили на выборы почти 700 тысяч жителей чеченской республики, которые с приходом к власти Дудаева вынуждены были бежать.
Андрей Шарый: Но вместо них допустили российских солдат, которые находятся на территории Чечни.
Асламбек Аслаханов: Мы этот вопрос поднимали, будут принимать участие только те, которые на постоянной основе дислоцированы там. Это в прошлом году было 14 тысячи, в этом году, может ошиблись, 32 тысячи назвали.
Андрей Шарый: А какое они имеют отношение к Чечне? Хорошо, расположены они там.
Асламбек Аслаханов: По закону, если на постоянной основе дислоцированы, они имеют право, но не имеет права вся группировка, называют 70-80 тысяч, другие сто тысяч называют, они не имеют права. Мы с Вешняковым встречались, обсуждали этот вопрос. Я когда просил допустить на выборы этих людей, они мечтают вернуться домой, придет мир, система будет безопасности создана, они вернутся туда. Статья 32 Конституции Российской Федерации гарантирует гражданам принимать участие в референдуме, выборах. На первом этапе соглашались, но Кадыров очень категорически выступал против этого, я помню. Его точка зрения возобладала, она взяла верх.
Андрей Шарый: Господин Аслаханов, я хочу уточнить вашу позицию: вы считаете, что референдум проводить надо, надо ли его проводить 23-го марта?
Асламбек Аслаханов: Нет, я считаю, со сроками очень поторопились. Я прекрасно понимаю, что в любой ситуации референдум будет проведен, это я понимаю все. Население, по крайней мере те, с кем мне приходилось встречаться, заявляли – может быть референдум принесет нам порядок. И я скажу, что значительное количество людей ратовало как раз за проведение референдума.
Андрей Шарый: Российские правозащитники высказались за перенос на более поздний срок референдума по конституции Чечни. Они уверены, что референдум может проводиться лишь после переговоров о наступлении мира в республике. С членом Совета правозащитного центра "Мемориал" Александром Черкасовым беседовала Мелани Бачина.
Мелани Бачина: Вы тоже считаете, что пока проводить референдум рано или у вас есть другая точка зрения на этот счет?
Александр Черкасов: Его проводить рано, его проводить сейчас нельзя, и дело не во времени, дело в условиях. Референдум, как правило, фиксирует уже конечную стадию политического процесса урегулирования. Создаются условия безопасности, проводятся предварительные переговоры и уже на конечном этапе проводится референдум. Главное, что вначале создаются условия безопасности, потом проводится референдум. Безопасности нет, он правильно говорил о продолжающихся исчезновениях людей. Я работаю в Москве, мне вчера принесли заявления ан шесть пропавших людей, сегодня на одно человека. Это для маленькой Чечни, где живет сейчас около 600 тысяч человек, мягко говоря, маловато. Выборы в Чечне проводили в 95-м и 96-м годах, органы власти формировали, выбирали завгаевский парламент. Это привело к урегулированию? Это привело к тому, что в августе 96-го года все, мягко говоря, перевернулось. То есть вначале переговоры, вначале урегулирование. Потом референдум.
Мелани Бачина: Александр, в таком случае, какую вы видите практическую пользу от этого референдума? Внутри самой республики раскол и вряд ли его удастся преодолеть, даже если идеи референдума там будут реализованы, будет такая создана квази-легитимная структура власти, которая по сути и так есть. Тогда в чем вообще практическая польза?
Александр Черкасов: Смотря для кого. Российское руководство получит формально урегулирование в Чечне, потому что, ну как же – мы провели выборы, значит там все спокойно. Попытается окончательно дезавуировать Масхадова, как законно избранного президента Чечни, будет рапортовать об этом на международных форумах. Для Ахмада Кадырова я тоже вижу большую пользу: он получит большую возможность осуществлять власть на территории Чечни. Но я должен заметить, что сейчас, говоря о необходимости референдума, тот же Ахмад Кадыров говорит, что пока в Чечне закона никакого нет, а будет референдум – будет конституция. Извините, он что, не признает действия российской конституции на территории Чечни? Или после референдума российская конституция там тоже действовать не будет? Условия безопасности, соблюдения прав человека - это не планируется. Укрепление власти Кадырова, естественно, это возможный результат референдума. Что же для жителей Чечни и для вынужденных переселенцев, которые живут за пределами Чечни, то я не знаю, что им сможет принести этот референдум. Я напомню, что голосование в декабре 95-го года принесло в Чечню одно – возобновление широкомасштабных боевых действий.
Мелани Бачина: Если референдум состоится и состоится 23-го марта, не кажется ли вам, что результаты будут чисто формальными?
Александр Черкасов: Совершенно верно, его результаты будут чисто формальными, как результаты многих других голосований, проводившихся на территории Чечни в условиях, когда не созданы никакие предпосылки для свободного волеизъявления граждан. Сейчас ведь невозможна агитация. Вы будете агитировать за принятие кадыровской конституции – вас обстреливать из-за угла боевики, вы будете агитировать против – у вас есть шанс ночью исчезнуть. Кто в таких условиях будет участвовать в политическом процессе? Это все, мягко говоря, несерьезно. И именно поэтому без переговоров с действительным противником, который и есть переговоры, и есть политическое урегулирование, никакой референдум подготовлен быть не может.
Мелани Бачина: как вы считаете. Как разрешится этот вопрос, будет ли референдум 23-го марта или удастся его перенести на более поздний срок и будет ли в этом случае какой-то решение урегулирование вопроса?
Александр Черкасов: К сожалению, я не помню за последнее время ни одного неверного решения власти, которое сама бы власть отменила после того, как оно так широко заявлено. Видимо, будет сделано все для того, чтобы провести референдум любой ценой, дорогой ценой. Но, видимо, эту цену власть готова платить, увы.
Андрей Шарый: Глава Чечни Ахмед Кадыров заверил, что власти не будут чинить препятствий работе международных наблюдателей на предстоящем конституционном референдуме. Напомню, что голосование назначено на 23-е марта. Кадыров заявил об этом на встрече с главой ведомства Совета Европы по правам человека Альваро Хиль Роблесом, прибывшем в Чечню. Кадыров подержал предложение Хиль Роблеса открыть избирательные участки на территории Ингушетии, чтобы чеченские беженцы тоже смогли принять участие в голосовании. В лагерях чеченских беженцев в Ингушетии неоднократно работал наш корреспондент на Северном Кавказе Юрий Багров, он рассказывает о том, что этим чеченцам известно о предстоящем референдуме по конституции Чечни.
Юрий Багров: О том, что в лагерях вынужденных переселенцев идет подготовка к референдуму по конституции Чечни, сами беженцы, проживающие в палатках, узнают из выпусков новостей, и эти сообщения вызывают у них крайнее изумление. Вообще предстоящий референдум, как создалось у меня впечатление, мало интересует людей, которые уже четвертую зиму ютятся в сгнивших брезентовых жилищах. Своих проблем хватает – говорили мне беженцы. Последние два месяца вынужденные переселенцы в Ингушетии живут в постоянном страхе перед тем, что их лишат того минимума, который у них есть. Люди еще не забыли декабрьское выселение полутора тысяч чеченцев из палаточного лагеря "Иман" вблизи Аки-Юрта. Тогда в зимнюю стужу городок окружили ингушские милиционеры, а понаехавшие чиновники из различных ведомств вынудили людей покинуть палатки и переехать в Чечню. Сейчас все усилия вынужденных переселенцев направлены на то, чтобы подобный сценарий не повторился в других лагерях. К тому же, приходится вести постоянную борьбу за получение гуманитарного продовольствия, за то, чтобы тебя не исключили из списка беженцев, если вдруг на пару часов вышел из палатки. А постоянные перебои с газом и электричеством осложняют и без того нелегкую жизнь вынужденного переселенца. На этом фоне разговоры о проведении референдума в палаточных городках выглядят как-то нелепо. Никто из беженцев, с кем мне удалось поговорить, не знаком с проектом конституции Чечни. Несмотря на то, что чиновники правительства не раз заявляли, что в городки вынужденных переселенцев будут доставлены брошюры с проектом будущей конституции, мне ни одну такую книжку найти не удалось. Даже если подобные посылки и придут в места компактного проживания беженцев, то вряд ли за их получением выстроятся очереди в силу вышеназванных причин. Вероятно, что 23-го марта, в день, когда назначен референдум по конституции Чечни, в этих лагерях проявят высокую активность и придут на участки для голосования. Но будет это сделано скорее не в силу всеобщего желания определить будущее Чечни, а в надежде на то, что после этого мероприятия беженцев наконец-то оставят в покое.
Андрей Шарый: Депутат Государственной Думы от Чеченской республики доктор юридических наук Асламбек Аслаханов убежден в необходимости проведения референдума о принятии конституции Чечни. Однако, по его мнению, в настоящее время в республики нет условий для проведения столь масштабной политической кампании.
Асламбек Аслаханов: Инициатива проведения референдума исходила из самой Чечни, от Кадырова, от администрации Чеченской республики. Особенно больший импульс она получила после теракта на Дубровке и после заявления президента России о том, что не могут быть никакие переговоры с Масхадовым, что, дескать, за этим терактом стоял он, управляет процессом и так далее. У нас каждый день продолжали убивать людей, то на БТР увозят людей, бесследно попадают, то наши соотечественники-бандиты воровали людей, опять, говорят, что тюрьмы работают частные. Там беда огромная. И ждать и фиксировать – сегодня 10 убитых, завтра 15 послезавтра один и так далее, просто наблюдать мы не имеем права. У общественных деятелей Чеченской республики и авторитетных людей были сборы, и ссорились, одни категорически против референдума, другие – нет, надо хоть этим пойти. И когда было принято решение, что если наши законные требования будут приняты, что мы готовы поддержать идею референдума, оно базировалось на следующем. Первое – проведение референдума по принятию конституции и проведение после этого выборов давало следующие позитивные моменты в республике. У нас не существует как таковой судебной системы в республике, суды односоставные, то есть они могут рассматривать уголовные дела, где предусмотрена уголовная ответственность до пяти лет. У нас таких почти дел не бывает, почти все расстрельные. При задержании все, кроме атомной бомбы все находят, хотя бы и голый был, обязательно найдут что-то, подбросят и так далее. Этих людей судят за пределами Чеченской республики, Краснодар, Ставрополье, Ростов, Калуга, Рязань, я образно говорю, другие регионы Российской Федерации, приходят туда дела. Извините меня, зомбирование людей мира и не только Российской Федерации, что чеченцы бандиты, прошло довольно эффективно. Судебная система исключительно отрицательно относится к обвиняемому, подозреваемому лицу чеченской национальности и максимально, как правило, предъявляет меру наказания. Поэтому они получали, предусмотрено от 7 до 15, где-то в районе 12-13 лет получали, потому что с ним н разбирались даже. Поэтому я говорю, что нужно создать орган, который бы занимался формированием судебной системы, заседатели и так далее. Виноват в совершенном преступлении – получи, нет – освобождают, чтобы была какая-то справедливость. Второе – создание органов власти через референдум, это формирование правительства, а тогда эти уже дирекции, надуманные структур абсолютно не нужны. Тогда уже равноправный субъект российской Федерации они бы формировали бюджет сами, деньги получали в республику и уже воровские схемы, которые позволяют уводить деньги, они тоже были бы разрушены. И третий, очень немаловажный фактор, выборные органы были бы и, в конце концов, когда уж выбраны, они уже представляют и в Совете Федерации, и в Государственной Думе, и в других местах, то они на весь беспредел могли бы реагировать. Сказать – извините, мы создали органы власти, в Калуге, Томске, Омске не бомбят, не расстреливают и бесследно не увозят, а у нас это позволяют. Это уже был бы другой совершенно подход, мне по крайней мере, хочется в это верить. Но и мы говорим, что референдум готовы поддержать, когда будет нормальная конституция подготовлена, не под одного человека, а на десятки лет, чтобы она для населения образцово-показательная конституция, которая позволяла бы формировать такие органы власти, которые бы представляли интересы не корпорации, не отдельных личностей, а населения самой республике. И потребовать вывод войск, которые в огромном количестве Чечня держит, потому что им там делать нечего, войны там нет, правильно президент при встрече с французским лидером заявил об этом. Там не противостоит федеральная армия армии со стороны Масхадова. Потому что нет тяжелой техники, нет авиации и прочего. Чечня не имеет своих заводов, они тем же российским оружием, которое им продают, их вооружают, они и продолжают сеять смерть как среди мирного населения, так и среди своих противников. И тогда можно было бы создать из местных жителей полноправную правоохранительную систему, которая занимались бы борьбой с бандитизмом. Все избыточные войска вывели бы, и в Чечне начала бы налаживаться мирная жизнь. И сейчас мы говорим: вы раздайте конституцию в каждую семью, чтобы они знали, на что идут, чтобы они сопричастными к этой конституции себя чувствовали. Дайте возможность направить свои замечания и предложения, пускай в течение года, чтобы эта комиссия, которая будет создана, чтобы за год рассмотрела и на следующем заседании внесла изменения, и действительно работающий закон для народа, а не для конкретно лица, был окончательно сформирован. Мы просили, чтобы допустили на выборы почти 700 тысяч жителей чеченской республики, которые с приходом к власти Дудаева вынуждены были бежать.
Андрей Шарый: Но вместо них допустили российских солдат, которые находятся на территории Чечни.
Асламбек Аслаханов: Мы этот вопрос поднимали, будут принимать участие только те, которые на постоянной основе дислоцированы там. Это в прошлом году было 14 тысячи, в этом году, может ошиблись, 32 тысячи назвали.
Андрей Шарый: А какое они имеют отношение к Чечне? Хорошо, расположены они там.
Асламбек Аслаханов: По закону, если на постоянной основе дислоцированы, они имеют право, но не имеет права вся группировка, называют 70-80 тысяч, другие сто тысяч называют, они не имеют права. Мы с Вешняковым встречались, обсуждали этот вопрос. Я когда просил допустить на выборы этих людей, они мечтают вернуться домой, придет мир, система будет безопасности создана, они вернутся туда. Статья 32 Конституции Российской Федерации гарантирует гражданам принимать участие в референдуме, выборах. На первом этапе соглашались, но Кадыров очень категорически выступал против этого, я помню. Его точка зрения возобладала, она взяла верх.
Андрей Шарый: Господин Аслаханов, я хочу уточнить вашу позицию: вы считаете, что референдум проводить надо, надо ли его проводить 23-го марта?
Асламбек Аслаханов: Нет, я считаю, со сроками очень поторопились. Я прекрасно понимаю, что в любой ситуации референдум будет проведен, это я понимаю все. Население, по крайней мере те, с кем мне приходилось встречаться, заявляли – может быть референдум принесет нам порядок. И я скажу, что значительное количество людей ратовало как раз за проведение референдума.
Андрей Шарый: Российские правозащитники высказались за перенос на более поздний срок референдума по конституции Чечни. Они уверены, что референдум может проводиться лишь после переговоров о наступлении мира в республике. С членом Совета правозащитного центра "Мемориал" Александром Черкасовым беседовала Мелани Бачина.
Мелани Бачина: Вы тоже считаете, что пока проводить референдум рано или у вас есть другая точка зрения на этот счет?
Александр Черкасов: Его проводить рано, его проводить сейчас нельзя, и дело не во времени, дело в условиях. Референдум, как правило, фиксирует уже конечную стадию политического процесса урегулирования. Создаются условия безопасности, проводятся предварительные переговоры и уже на конечном этапе проводится референдум. Главное, что вначале создаются условия безопасности, потом проводится референдум. Безопасности нет, он правильно говорил о продолжающихся исчезновениях людей. Я работаю в Москве, мне вчера принесли заявления ан шесть пропавших людей, сегодня на одно человека. Это для маленькой Чечни, где живет сейчас около 600 тысяч человек, мягко говоря, маловато. Выборы в Чечне проводили в 95-м и 96-м годах, органы власти формировали, выбирали завгаевский парламент. Это привело к урегулированию? Это привело к тому, что в августе 96-го года все, мягко говоря, перевернулось. То есть вначале переговоры, вначале урегулирование. Потом референдум.
Мелани Бачина: Александр, в таком случае, какую вы видите практическую пользу от этого референдума? Внутри самой республики раскол и вряд ли его удастся преодолеть, даже если идеи референдума там будут реализованы, будет такая создана квази-легитимная структура власти, которая по сути и так есть. Тогда в чем вообще практическая польза?
Александр Черкасов: Смотря для кого. Российское руководство получит формально урегулирование в Чечне, потому что, ну как же – мы провели выборы, значит там все спокойно. Попытается окончательно дезавуировать Масхадова, как законно избранного президента Чечни, будет рапортовать об этом на международных форумах. Для Ахмада Кадырова я тоже вижу большую пользу: он получит большую возможность осуществлять власть на территории Чечни. Но я должен заметить, что сейчас, говоря о необходимости референдума, тот же Ахмад Кадыров говорит, что пока в Чечне закона никакого нет, а будет референдум – будет конституция. Извините, он что, не признает действия российской конституции на территории Чечни? Или после референдума российская конституция там тоже действовать не будет? Условия безопасности, соблюдения прав человека - это не планируется. Укрепление власти Кадырова, естественно, это возможный результат референдума. Что же для жителей Чечни и для вынужденных переселенцев, которые живут за пределами Чечни, то я не знаю, что им сможет принести этот референдум. Я напомню, что голосование в декабре 95-го года принесло в Чечню одно – возобновление широкомасштабных боевых действий.
Мелани Бачина: Если референдум состоится и состоится 23-го марта, не кажется ли вам, что результаты будут чисто формальными?
Александр Черкасов: Совершенно верно, его результаты будут чисто формальными, как результаты многих других голосований, проводившихся на территории Чечни в условиях, когда не созданы никакие предпосылки для свободного волеизъявления граждан. Сейчас ведь невозможна агитация. Вы будете агитировать за принятие кадыровской конституции – вас обстреливать из-за угла боевики, вы будете агитировать против – у вас есть шанс ночью исчезнуть. Кто в таких условиях будет участвовать в политическом процессе? Это все, мягко говоря, несерьезно. И именно поэтому без переговоров с действительным противником, который и есть переговоры, и есть политическое урегулирование, никакой референдум подготовлен быть не может.
Мелани Бачина: как вы считаете. Как разрешится этот вопрос, будет ли референдум 23-го марта или удастся его перенести на более поздний срок и будет ли в этом случае какой-то решение урегулирование вопроса?
Александр Черкасов: К сожалению, я не помню за последнее время ни одного неверного решения власти, которое сама бы власть отменила после того, как оно так широко заявлено. Видимо, будет сделано все для того, чтобы провести референдум любой ценой, дорогой ценой. Но, видимо, эту цену власть готова платить, увы.
