Программу ведет Петр Вайль. Участвуют лауреат Международного конкурса органистов имени Микаэла Таривердиева органистка Екатерина Мельникова и арт-директор конкурса Вера Таривердиева – с ними беседовал Андрей Шарый, и корреспондент Радио Свобода в Париже Дмитрий Савицкий.
Петр Вайль: 30 октября в парижском католическом храме Сент-Эсташ - русский музыкальный вечер. Лауреаты Международного конкурса имени Микаэла Таривердиева исполняют на органе произведения русских композиторов, причем написанные не только для органа. Мой коллега Андрей Шарый беседовал с лауреатом Международного конкурса органистов имени Микаэла Таривердиева органисткой Екатериной Мельниковой и арт-директором конкурса Верой Таривердиевой.
Вера Таривердиева: Сент-Эсташ - это знаковое место для всех музыкантов и, конечно же, органистов. Это замечательный собор, это потрясающий орган, огромный, большой, который дает возможность показывать разную музыку. И это собор еще необычен, этот орган необычен еще тем, что сам органный пульт, на котором играет органист, стоит в алтарной части, то есть практически существует и действует как концертный зал. Это впервые в Сент-Эсташ проходит такой вечер, посвященный одной органной школе. В Париже в Сент-Эсташ мы представляем русскую органную школу, трех органистов, и наш международный конкурс наших лауреатов, наших победителей. Они будут играть русскую музыку, причем необычную, собор необычен тем, что на протяжении многих лет главным его органистом является легендарный человек - Жан Гийу. Он очень необычный, он всегда играет необычные программы, он композитор, и он очень много сделал для развития собственно органного репертуара. Потому что в его интерпретациях звучала самая разная музыка, написанная не только для органа. Ведь мы привыкли, что органист играет очень такой типичный репертуар - Бах, фантазии, фуги разного рода, это замечательно, без этого не могут органисты жить, но кроме этого есть масса музыки, которая является переложением же Гийу, и он такую моду задал в прошлом веке - переложение самых необычных вещей для органа.
Андрей Шарый: Екатерина, почему вы выбрали именно орган из всех музыкальных инструментов?
Екатерина Мельникова: Дело в том, что орган для меня инструмент универсальный, мне всегда нравился оркестр, а орган дает одному человеку возможность как бы управлять целым оркестром. Почему я очень тоже люблю переложения. Исполнитель становится как бы и дирижером, и может играть сложнейшие партитуры... Я выбрала орган - за его – красочность, за его колоссальные возможности.
Андрей Шарый: Скажите пожалуйста, а что такое русская органная школа?
Екатерина Мельникова: Русская органная школа - как известно, наша органная традиция отличается от западной, поскольку у нас не было органа как церковного инструмента, поэтому наша органная школа идет скорее от нашей фортепианной исполнительской традиции, и она вобрала все лучшее, что есть в нашей фортепианной школе, и целая плеяда замечательных педагогов, начиная с XIX века и в ХХ, продолжают вот эту традицию, с одной стороны, исполнительского концертного исполнительства, а с другой стороны - такого своего особого, глубокого и очень благоговенного отношения к органу, как к инструменту.
Андрей Шарый: Вера Таривердиева, я знаю, что вы занимаетесь изданием и переизданием музыкального наследия Микаэла Таривердиева:
Вера Таривердиева: Совсем скоро выйдет саундтрэк "Ирония судьбы". Музыка к этому фильму выходила в разных вариантах, в разных версиях.
Андрей Шарый: На органе не выходила
Вера Таривердиева: На органе еще нет, хотя у нас есть такие задумки.
Андрей Шарый: Екатерина будет играть?
Вера Таривердиева: Да. Но саундтрек в том виде, в каком он звучит в фильме, с некоторыми вариантами, скажем, изложение тем с увертюрой - в полном виде это не выходило, это выйдет к юбилею Эльдара Александровича Рязанова.
Петр Вайль: Наш парижский корреспондент Дмитрий Савицкий рассказывает о примечательном месте, в котором в Париже устроен русский вечер:
Дмитрий Савицкий: Многие парижане и гости столицы впервые увидев церковь Saint-Eustache, Святого Евстахия, незамедлительно и навсегда называют ее - собором. Сент-Эсташ - самая, по габаритам, большая церковь Парижа – с самым большим органом в городе. Я одиннадцать лет прожил на средневековой улочке, примыкающей к Сент-Эсташ с запада, и окна мои выходили на цветные витражи и контрфорсы этой церкви, шпиль которой царапает синьку на высоте аж 58 метров. Преимущество моего жилья заключалось в том, что я мог слушать концерты и мессы, не выходя из дому: от рева органа вибрировал весь наш дом.
Традиция концертов классической музыки в церквях и соборах не нова. Начало ей положила французская революция, во время которой, кстати, многие церкви были закрыты или превращены в гражданские храмы. Так Сент-Эсташ был превращен (вспоминаю ВДНХ) в Храм Сельского Хозяйства… В наши, верой не слишком-то наполненные, времена классическая музыка в каком-то смысле спасает древние храмы: притягивая под каменные своды публику и, время от времени, пополняя приходскую казну.
Я провел незабываемый вечер однажды в самой красивой парижской церкви, Сан-Шапель, где при свечах музыканты исполняли музыку эпохи барокко. Но, несомненно, слияние музыки и архитектуры сильнее в крошечной по сравнению с Сент-Эсташ Сан-Шапель, ведь Сент-Эсташ в длину - 105 метров, в ширину 43 с половиной, а высота потолка - 33 метра! Поэтому в Сент-Эсташ выступают не струнные квинтеты, а либо оркестры, либо хор, но чаще всего звучит орган.
Два слова об истории этой церкви. В 1213 году, Жан Алэ, одолживший королю Филиппу-Огюсту приличную сумму денег и получивший за то право обкладывать налогом каждую корзину рыбы на рынке, построил здесь часовню, дабы поблагодарить небеса за неожиданное и солидное богатство. Дело в том, что уже в средние века места эти были тем самым Чревом Парижа, что позже были описаны (среди прочих) Гюго. Часовня постепенно разрасталась, и в августе 1532-го года был заложен первый камень нынешней церкви Сент-Эсташ.
Здесь крестили Мольера и отпевали мать Моцарта, здесь находятся редкие картины Лебрана и Дойена, здесь ставили свечи и молились продавщицы пырея и спаржи, карманники торговых рядов и шоколадницы недалекого Пале-Рояля…
Петр Вайль: 30 октября в парижском католическом храме Сент-Эсташ - русский музыкальный вечер. Лауреаты Международного конкурса имени Микаэла Таривердиева исполняют на органе произведения русских композиторов, причем написанные не только для органа. Мой коллега Андрей Шарый беседовал с лауреатом Международного конкурса органистов имени Микаэла Таривердиева органисткой Екатериной Мельниковой и арт-директором конкурса Верой Таривердиевой.
Вера Таривердиева: Сент-Эсташ - это знаковое место для всех музыкантов и, конечно же, органистов. Это замечательный собор, это потрясающий орган, огромный, большой, который дает возможность показывать разную музыку. И это собор еще необычен, этот орган необычен еще тем, что сам органный пульт, на котором играет органист, стоит в алтарной части, то есть практически существует и действует как концертный зал. Это впервые в Сент-Эсташ проходит такой вечер, посвященный одной органной школе. В Париже в Сент-Эсташ мы представляем русскую органную школу, трех органистов, и наш международный конкурс наших лауреатов, наших победителей. Они будут играть русскую музыку, причем необычную, собор необычен тем, что на протяжении многих лет главным его органистом является легендарный человек - Жан Гийу. Он очень необычный, он всегда играет необычные программы, он композитор, и он очень много сделал для развития собственно органного репертуара. Потому что в его интерпретациях звучала самая разная музыка, написанная не только для органа. Ведь мы привыкли, что органист играет очень такой типичный репертуар - Бах, фантазии, фуги разного рода, это замечательно, без этого не могут органисты жить, но кроме этого есть масса музыки, которая является переложением же Гийу, и он такую моду задал в прошлом веке - переложение самых необычных вещей для органа.
Андрей Шарый: Екатерина, почему вы выбрали именно орган из всех музыкальных инструментов?
Екатерина Мельникова: Дело в том, что орган для меня инструмент универсальный, мне всегда нравился оркестр, а орган дает одному человеку возможность как бы управлять целым оркестром. Почему я очень тоже люблю переложения. Исполнитель становится как бы и дирижером, и может играть сложнейшие партитуры... Я выбрала орган - за его – красочность, за его колоссальные возможности.
Андрей Шарый: Скажите пожалуйста, а что такое русская органная школа?
Екатерина Мельникова: Русская органная школа - как известно, наша органная традиция отличается от западной, поскольку у нас не было органа как церковного инструмента, поэтому наша органная школа идет скорее от нашей фортепианной исполнительской традиции, и она вобрала все лучшее, что есть в нашей фортепианной школе, и целая плеяда замечательных педагогов, начиная с XIX века и в ХХ, продолжают вот эту традицию, с одной стороны, исполнительского концертного исполнительства, а с другой стороны - такого своего особого, глубокого и очень благоговенного отношения к органу, как к инструменту.
Андрей Шарый: Вера Таривердиева, я знаю, что вы занимаетесь изданием и переизданием музыкального наследия Микаэла Таривердиева:
Вера Таривердиева: Совсем скоро выйдет саундтрэк "Ирония судьбы". Музыка к этому фильму выходила в разных вариантах, в разных версиях.
Андрей Шарый: На органе не выходила
Вера Таривердиева: На органе еще нет, хотя у нас есть такие задумки.
Андрей Шарый: Екатерина будет играть?
Вера Таривердиева: Да. Но саундтрек в том виде, в каком он звучит в фильме, с некоторыми вариантами, скажем, изложение тем с увертюрой - в полном виде это не выходило, это выйдет к юбилею Эльдара Александровича Рязанова.
Петр Вайль: Наш парижский корреспондент Дмитрий Савицкий рассказывает о примечательном месте, в котором в Париже устроен русский вечер:
Дмитрий Савицкий: Многие парижане и гости столицы впервые увидев церковь Saint-Eustache, Святого Евстахия, незамедлительно и навсегда называют ее - собором. Сент-Эсташ - самая, по габаритам, большая церковь Парижа – с самым большим органом в городе. Я одиннадцать лет прожил на средневековой улочке, примыкающей к Сент-Эсташ с запада, и окна мои выходили на цветные витражи и контрфорсы этой церкви, шпиль которой царапает синьку на высоте аж 58 метров. Преимущество моего жилья заключалось в том, что я мог слушать концерты и мессы, не выходя из дому: от рева органа вибрировал весь наш дом.
Традиция концертов классической музыки в церквях и соборах не нова. Начало ей положила французская революция, во время которой, кстати, многие церкви были закрыты или превращены в гражданские храмы. Так Сент-Эсташ был превращен (вспоминаю ВДНХ) в Храм Сельского Хозяйства… В наши, верой не слишком-то наполненные, времена классическая музыка в каком-то смысле спасает древние храмы: притягивая под каменные своды публику и, время от времени, пополняя приходскую казну.
Я провел незабываемый вечер однажды в самой красивой парижской церкви, Сан-Шапель, где при свечах музыканты исполняли музыку эпохи барокко. Но, несомненно, слияние музыки и архитектуры сильнее в крошечной по сравнению с Сент-Эсташ Сан-Шапель, ведь Сент-Эсташ в длину - 105 метров, в ширину 43 с половиной, а высота потолка - 33 метра! Поэтому в Сент-Эсташ выступают не струнные квинтеты, а либо оркестры, либо хор, но чаще всего звучит орган.
Два слова об истории этой церкви. В 1213 году, Жан Алэ, одолживший королю Филиппу-Огюсту приличную сумму денег и получивший за то право обкладывать налогом каждую корзину рыбы на рынке, построил здесь часовню, дабы поблагодарить небеса за неожиданное и солидное богатство. Дело в том, что уже в средние века места эти были тем самым Чревом Парижа, что позже были описаны (среди прочих) Гюго. Часовня постепенно разрасталась, и в августе 1532-го года был заложен первый камень нынешней церкви Сент-Эсташ.
Здесь крестили Мольера и отпевали мать Моцарта, здесь находятся редкие картины Лебрана и Дойена, здесь ставили свечи и молились продавщицы пырея и спаржи, карманники торговых рядов и шоколадницы недалекого Пале-Рояля…
