Программу ведет Андрей Шарый. С художником Михаилом Шемякиным беседовал Дмитрий Волчек.
Андрей Шарый: Знаменитому русскому художнику Михаилу Шемякину исполнилось 60 лет. С Шемякиным беседовал мой коллега Дмитрий Волчек:
Дмитрий Волчек: В юности вы были изгоем, парией, а сегодня вы получаете поздравления от президента страны и правительственных чиновников, вот Валентина Матвиенко послала телеграмму. Когда вы чувствовали себя более адекватно внутренне, когда власть вас игнорировала и травила, или сейчас, когда она вас любит?
Михаил Шемякин: Вы знаете, во-первых, власть была разная, та власть, которая меня травила, это была власть определенной эпохи, когда господствовали господа-коммунисты, а на сегодняшний день все-таки воцарилась так называемая демократия на российской земле, поэтому с президентом у меня, слава Богу, очень хорошие, дружеские отношения, я к нему с большой симпатией отношусь и поддерживал его всегда, когда он еще, как говорится, не был президентом, а шел к президентскому креслу на выборах. Валентина Матвиенко - замечательная женщина, которая на сегодня, возможно, будет много помогать Петербургу, и поэтому их поздравления я воспринял с большой симпатией и радостью.
Дмитрий Волчек: Вы сейчас работаете как раз над новыми проектами, связанными с Санкт-Петербургом - вы могли бы рассказать о них?
Михаил Шемякин: Один из таких сложных проектов, которые я сейчас вот делаю, и он уже сделан, будет открытие в конце мая, это один из любимых людей у президента, его учитель, это памятник Собчаку, так же моему другу, с которым я дружил. И второе - памятник Петру Первому и Екатерине для Константиновского дворца, где будет своеобразная такая многофигурная композиция, которая называется "Царская свита на прогулке", в окружении борзых, карлика.
Дмитрий Волчек: Какой ваш самый любимый проект из всего сделанного за эти годы, самый дорогой для вас?
Михаил Шемякин: Все проекты мне довольно тяжело достаются, потому что скульптурная работа - очень сложная, тяжелая. Пожалуй, один из самых таких монументальных и больших, значительных, это памятник "Дети - жертвы пороков взрослых", который был открыт года два назад в центре Москвы на Болотной площади. Это 15-фигурная композиция, очень сложная и затрагивающая одну из самых наболевших и актуальных тем, это проблема трагедии детей от жизни взрослых.
Дмитрий Волчек: Был или есть в вашей жизни самый важный персонаж, гуру, может быть, человек, чьи идеи на вас повлияли больше всего?
Михаил Шемякин: Христос.
Дмитрий Волчек: Вы часто ругаете американских галерейщиков и арт-критиков за слепое поклонение концептуальному искусству. Что в искусстве для вас отвратительнее всего, скажем, есть ли такой художник, каждая работа которого вызывает у вас негодование?
Михаил Шемякин: Я сам занимаюсь исследованием психологии творчества, вы знаете, наверное, что я веду программы на канале "Культура" в Москве, поэтому, как историк и исследователь, я не имею права кого-то любить, или кого-то ненавидеть. Что-то мне нравится, что то мне не нравится, но в любом плане почти в каждом художнике я всегда нахожу что-то интересное.
Дмитрий Волчек: Вы сказали, что вас связывают с президентом России дружеские отношения. Говорят, что вы специально просили Владимира Путина спасти от уголовного преследования писателя Эдуарда Лимонова, и, тем не менее, Лимонов остается в тюрьме. Как вы восприняли известие о вынесенном в Саратове приговоре?
Михаил Шемякин: Я думаю, что писателю не место в тюрьме. Я уже неоднократно об этом говорил, и действительно был разговор однажды на тему Лимонова с президентом России, но я думаю, что если сам Лимонов назвал это решение и российский суд, постсоветский справедливым, то я думаю, что то, что было вынесено ему, было вынесено, как человеку, который занимался скупкой оружия, я думаю, что он получил довольно спокойный и ровный срок. В Америке он заработал бы побольше.
Дмитрий Волчек: На ваши скульптурные работы, установленные в России, не раз покушались вандалы. Пострадала композиция "Дети - жертвы пороков взрослых" в Москве, памятник архитекторам-первостроителям Петербурга был распилен злоумышленниками. По вашим интервью создается впечатление, что вы воспринимаете эти акты вандализма скорее с иронией, нежели с горечью, это так?
Михаил Шемякин: Это не совсем так. Я воспринимаю это с горечью, именно из-за того, что разрушаются те памятники, к которым бывшие ленинградцы и петербуржцы должны относиться с большим почтением, потому что недавно был разбит крест между сфинксами, это памятник жертвам политических репрессий, памятник архитекторам-первостроителям был разрушен почти до основания. Это довольно удручающий факт, когда люди не помнят того, что было, и пытаются забыть это, или же не помнят и неблагодарны тем людям, которые строили Петербург.
Дмитрий Волчек: А как вы объясняете эти акты вандализма? С чем они связаны, психологически?
Михаил Шемякин: Вы знаете, я думаю, это, прежде всего, результат того беспредела, который на сегодняшний день, к сожалению, господствует в России. Свобода перепутана с понятием "анархия", или понятие "свободы" перепутано с понятием "анархии", которая на сегодняшний день где-то присуща постсоветскому обществу, и явление это, я думаю, печальное, но вполне закономерное.
Андрей Шарый: Знаменитому русскому художнику Михаилу Шемякину исполнилось 60 лет. С Шемякиным беседовал мой коллега Дмитрий Волчек:
Дмитрий Волчек: В юности вы были изгоем, парией, а сегодня вы получаете поздравления от президента страны и правительственных чиновников, вот Валентина Матвиенко послала телеграмму. Когда вы чувствовали себя более адекватно внутренне, когда власть вас игнорировала и травила, или сейчас, когда она вас любит?
Михаил Шемякин: Вы знаете, во-первых, власть была разная, та власть, которая меня травила, это была власть определенной эпохи, когда господствовали господа-коммунисты, а на сегодняшний день все-таки воцарилась так называемая демократия на российской земле, поэтому с президентом у меня, слава Богу, очень хорошие, дружеские отношения, я к нему с большой симпатией отношусь и поддерживал его всегда, когда он еще, как говорится, не был президентом, а шел к президентскому креслу на выборах. Валентина Матвиенко - замечательная женщина, которая на сегодня, возможно, будет много помогать Петербургу, и поэтому их поздравления я воспринял с большой симпатией и радостью.
Дмитрий Волчек: Вы сейчас работаете как раз над новыми проектами, связанными с Санкт-Петербургом - вы могли бы рассказать о них?
Михаил Шемякин: Один из таких сложных проектов, которые я сейчас вот делаю, и он уже сделан, будет открытие в конце мая, это один из любимых людей у президента, его учитель, это памятник Собчаку, так же моему другу, с которым я дружил. И второе - памятник Петру Первому и Екатерине для Константиновского дворца, где будет своеобразная такая многофигурная композиция, которая называется "Царская свита на прогулке", в окружении борзых, карлика.
Дмитрий Волчек: Какой ваш самый любимый проект из всего сделанного за эти годы, самый дорогой для вас?
Михаил Шемякин: Все проекты мне довольно тяжело достаются, потому что скульптурная работа - очень сложная, тяжелая. Пожалуй, один из самых таких монументальных и больших, значительных, это памятник "Дети - жертвы пороков взрослых", который был открыт года два назад в центре Москвы на Болотной площади. Это 15-фигурная композиция, очень сложная и затрагивающая одну из самых наболевших и актуальных тем, это проблема трагедии детей от жизни взрослых.
Дмитрий Волчек: Был или есть в вашей жизни самый важный персонаж, гуру, может быть, человек, чьи идеи на вас повлияли больше всего?
Михаил Шемякин: Христос.
Дмитрий Волчек: Вы часто ругаете американских галерейщиков и арт-критиков за слепое поклонение концептуальному искусству. Что в искусстве для вас отвратительнее всего, скажем, есть ли такой художник, каждая работа которого вызывает у вас негодование?
Михаил Шемякин: Я сам занимаюсь исследованием психологии творчества, вы знаете, наверное, что я веду программы на канале "Культура" в Москве, поэтому, как историк и исследователь, я не имею права кого-то любить, или кого-то ненавидеть. Что-то мне нравится, что то мне не нравится, но в любом плане почти в каждом художнике я всегда нахожу что-то интересное.
Дмитрий Волчек: Вы сказали, что вас связывают с президентом России дружеские отношения. Говорят, что вы специально просили Владимира Путина спасти от уголовного преследования писателя Эдуарда Лимонова, и, тем не менее, Лимонов остается в тюрьме. Как вы восприняли известие о вынесенном в Саратове приговоре?
Михаил Шемякин: Я думаю, что писателю не место в тюрьме. Я уже неоднократно об этом говорил, и действительно был разговор однажды на тему Лимонова с президентом России, но я думаю, что если сам Лимонов назвал это решение и российский суд, постсоветский справедливым, то я думаю, что то, что было вынесено ему, было вынесено, как человеку, который занимался скупкой оружия, я думаю, что он получил довольно спокойный и ровный срок. В Америке он заработал бы побольше.
Дмитрий Волчек: На ваши скульптурные работы, установленные в России, не раз покушались вандалы. Пострадала композиция "Дети - жертвы пороков взрослых" в Москве, памятник архитекторам-первостроителям Петербурга был распилен злоумышленниками. По вашим интервью создается впечатление, что вы воспринимаете эти акты вандализма скорее с иронией, нежели с горечью, это так?
Михаил Шемякин: Это не совсем так. Я воспринимаю это с горечью, именно из-за того, что разрушаются те памятники, к которым бывшие ленинградцы и петербуржцы должны относиться с большим почтением, потому что недавно был разбит крест между сфинксами, это памятник жертвам политических репрессий, памятник архитекторам-первостроителям был разрушен почти до основания. Это довольно удручающий факт, когда люди не помнят того, что было, и пытаются забыть это, или же не помнят и неблагодарны тем людям, которые строили Петербург.
Дмитрий Волчек: А как вы объясняете эти акты вандализма? С чем они связаны, психологически?
Михаил Шемякин: Вы знаете, я думаю, это, прежде всего, результат того беспредела, который на сегодняшний день, к сожалению, господствует в России. Свобода перепутана с понятием "анархия", или понятие "свободы" перепутано с понятием "анархии", которая на сегодняшний день где-то присуща постсоветскому обществу, и явление это, я думаю, печальное, но вполне закономерное.
