Арслан Саидов: Гость субботнего эфира Радио Свобода - молодая писательница из Екатеринбурга Ирина Денежкина. Автор российского бестселлера под названием: "Дай мне". Эта книга уже переведена в нескольких европейских странах. Денежкину считают ярким представителем нового поколения российских писателей. Ирина Денежкина - лауреат премии Национальный бестселлер за 2002-й год и член жюри этой премии в 2003-м. Повесть "Дай мне" вошла в антологию молодой российской прозы. В родном городе писательницы с ней встретился и побеседовал корреспондент Радио Свобода Григорий Гилевич:
Григорий Гилевич: Я напомню слушателям, что девиз этой литературной премии "Национальный бестселлер", лауреатом которой вы стали в 2002-м году, звучит как "Проснуться знаменитым". Наверное, вы как нельзя более точно угодили в этот самый девиз, действительно проснувшись знаменитой после того, как едва не опередили Александра Проханова с его романом "Гексоген". Кстати, вам удалось его прочитать?
Ирина Денежкина: Мне, во-первых, его не дали, во-вторых, я прочитала несколько цитат в разных журналах и поняла, что мне не осилить его трудов.
Григорий Гилевич: До тех пор, пока вы действительно не проснулись знаменитой, вас мало интересовало, публикуют вас или нет, будут читать или нет, и, тем более, заплатят или нет за то, что вы пишете, слишком уж это, наверное, казалось тогда фантастикой. С тех пор многое изменилось?
Ирина Денежкина: Да, во-первых, до того, как меня опубликовали, я всегда думала, что, конечно, могу стать писателем, но лет в 60, когда я буду такой теткой, и когда я буду знать, что делать, у меня будет много знакомых, нужных для этого, тогда я могу достать из стола рассказы и опубликовать их. Но сейчас я понимаю, что можно публиковаться и в 20 лет, в 21 год, и можно в 15, наверное, было опубликоваться, если бы в то время у меня был Интернет, и также, что книги - это не то, что делают старички в старых типографиях, а это довольно прибыльный бизнес.
Григорий Гилевич: Хорошо прошел год, он вместил в себя, наверное, столько самых разных новых встреч, людей, впечатлений, просто какой-то совершенно новой для вас информации, как, наверное, никакой другой год до этого, вы, наверное, не будете со мной спорить. Вы вообще можете назвать какие-то самые сильные, самые яркие впечатления этого года?
Ирина Денежкина: Самые яркие: Лондон, так как я жила там, в общей сложности, три месяца, познакомилась с русской семьей, у которой я там жила. Это мама и сын. Теперь я могу сказать, что у меня есть семья и в Лондоне тоже, и я могу туда приехать в любое время и остановиться. Самое большое впечатление - это Лондон, и вообще все иностранное, так как я ездила в Италию, в Германию, но Лондон, конечно, мой любимый город.
Григорий Гилевич: А почему все-таки Лондон?
Ирина Денежкина: Потому что я там училась английскому языку, потому что я не знаю, как другим, но, например, для меня это непрекращающееся веселье, когда мы с друзьями выходим из клуба в 5 часов утра и попадаем как будто на продолжение какого-то постоянного веселья, даже во вторник, в среду, в четверг, в принципе, такие тусовочные дни, выходишь на Пикадилли, и вокруг тебя бурлит жизнь, они веселые люди.
Григорий Гилевич: А что у вас с английским после этого было?
Ирина Денежкина: Могу объясняться. Не то, чтобы очень уж хорошо, но нормально, приличные люди понимают.
Григорий Гилевич: А это как-то пригождается сейчас?
Ирина Денежкина: Да, когда я, например, приехала в Германию после Лондона, я там давала интервью на английском, мне не надо было ждать, пока переводчик переведет, потому что это всегда тормозит интервью, и мысль теряется.
Григорий Гилевич: Кстати, о переводах. Известно, что за этот год ваши книги перевели чуть ли не во всех европейских странах, в начале 2004-го года в США выйдет книга. А как вы сами-то считаете, чем могла привлечь западных издателей ваша книга?
Ирина Денежкина: Я думаю, что это книга как раз не о русской молодежи, хотя они могут говорить: "Это помогает нам увидеть картину русской молодежи", - но я думаю, что это не совсем так. Это книга, которая как раз не отражает никакого русского колорита, никаких матрешек, медведей и водки, а именно универсальная литература, наверное.
Григорий Гилевич: Вы часто говорите о том, что любите перечитывать сами себя. А вот то, что пишут о вас, вы читаете?
Ирина Денежкина: Когда мама мне приносит, я читаю.
Григорий Гилевич: А так специально - нет?
Ирина Денежкина: Нет. Но у критиков очень интересно читать.
Григорий Гилевич: То есть вы читаете?
Ирина Денежкина: Да.
Григорий Гилевич: Есть такие критики, чье мнение совершенно точно совпало с вашим собственным ощущением, что так оно и есть?
Ирина Денежкина: Да. Лев Данилкин, мне очень понравилась его рецензия в журнале "Афиша", в самом начале, когда моя книжка вышла, я даже ее распечатала на компьютере, носила с собой и читала иногда. Там было написано, чья это книга, книга поколения, как он написал, людей, которые громили Манежную площадь, которые не в состоянии себе штаны нормального размера выбрать, и тому подобное.
Григорий Гилевич: То есть, она такая довольно злая, эта рецензия?
Ирина Денежкина: Он меня там обозвал грубой гарлемской девкой, мне это очень понравилось. Не какой-нибудь там наследницей литературного достояния России, или еще чего-нибудь, а так, очень молодежно.
Григорий Гилевич: То есть, это вообще очень характерно для вас, комплименты вы не воспринимаете так, как жесткие отзывы.
Ирина Денежкина: Да.
Григорий Гилевич: Ирина, вам не кажется странным все то, что с вами произошло в этом году?
Ирина Денежкина: По идее, я всегда думала, что я должна чего-то добиться в жизни. На самом деле, мне всегда казалось, что так, как я - девушка, я не могу грузить рыбу и морковь, в принципе, ничего по идее делать не умею, как мне казалось, классе в одиннадцатом. Я всегда думала, что я буду такой самый лох в семье, и брат у меня по любому будет зарабатывать больше, чем я. Это мое самолюбие коробило, я думала, а что делать, замуж выйти что ли, это тоже как-то малопривлекательная была мысль, а сейчас, когда я зарабатываю много денег, которые для меня значат только то, что я что-то умею делать в этой жизни, это для меня очень странно и приятно. И в принципе понятно, к чему я шла всю жизнь.
Григорий Гилевич: Вы так говорите, как будто вам уже тех самых шестьдесят лет, с которых начался разговор
Ирина Денежкина: Жизнь прошла...
Григорий Гилевич: Ирина, известно, что гендиректор издательства "Лимбус Пресс", где впервые вышла ваша книжка, Константин Тублин договорился с деканом факультета журналистики Уральского госуниверситета о том, что вашей дипломной работой будет новая книжка. Удалось ли воплотить в жизнь этот замысел?
Ирина Денежкина: Пока нет, так как сдача диплома – к нормальной сдаче диплома я не успела, тот же Тублин меня отправил в Лондон, и у меня просто не было времени сориентироваться и писать книжки. Я все-таки люблю это делать дома, у компьютера, ну, какие-то свои у меня заморочки есть. Поэтому Лондон меня совершенно выбил из колеи, и к диплому я ничего не успела, но декан предложил сдать мне диплом на следующий год, следующей весной.
Григорий Гилевич: Но вот тот же Тублин, говоря о прорыве на Запад современной русской культуры, называет вас в связке с группой "Тату", как вам такое соседство? Справедливо ли это, на ваш взгляд, правильно?
Ирина Денежкина: Да, можно и так сказать. потому что "Тату" не представляет русской музыки, она представляет просто музыку.
Григорий Гилевич: А вы?
Ирина Денежкина: А я не представляю русскую литературу в том смысле, что интересно почитать, я встречалась с некоторыми издателями, и как раз удивляет то, что моя книжка достаточно универсальна. Там не рассказывается о чем-то русском. Чувства присущи всем людям, и нас как раз очень удивило, что это могло происходить и в Италии, и Германии.
Григорий Гилевич: Мы с вами говорили только что о критике литературной. Как вас там только не называют. Вы, конечно, знаете об этом. С одной стороны, вы - голос поколения next, поколения MTV, Интернета и пейджеров, а с другой и Эллочка Людоедка, ругают за язык, и среднеазиатский акын - пишете только о том, что видите. Как вы к таким характеристикам относитесь? Просто пролистываете мимо, или это как-то все-таки интересно для вас?
Ирина Денежкина: Ну, наверное, пролистываю, потому что все оценки, которые мне были важны, я уже в принципе получила.
Григорий Гилевич: От кого?
Ирина Денежкина: От моих друзей, которым, в принципе, и была адресована моя книга... Им очень понравилось, я чувствую себя удовлетворенной.
Григорий Гилевич: То есть, вам достаточно этих пятерых?
Ирина Денежкина: Да, бабушка, мама и люди из издательства. Также еще одной оценкой для меня было то, что мой преподаватель литературы тоже сказал, что книжка хорошая.
Григорий Гилевич: Он сказал об этом до того, как вы стали знаменитой?
Ирина Денежкина: Не знаю, насколько я стала знаменитой, еще, по-моему, до.
Григорий Гилевич: То есть он был одним из первых читателей.
Ирина Денежкина: Да, как раз, когда я сдавала экзамен по литературе, он мне поставил 4, и я ему подарила книжку. Он говорит: "Ты что, надо было подарить книжку раньше".
Григорий Гилевич: И было бы на один балл больше.
Ирина Денежкина: Да, наверное... Я не думаю, что я смогу так закрыться и снова опираться на мнения только себя и своих друзей. В любом случае, я познакомилась со многим количеством совершенно разных людей, и даже подсознательно я, наверное, буду всегда оценивать уже, а понравится ли им это.
Григорий Гилевич: А вы не почувствовали, что вот вы писали просто потому, что хотели писать, как дышу, так пишу, а сейчас появилась какая-то прагматическая цель?
Ирина Денежкина: Да, когда вокруг тебя все давят на тебя и постоянно звонят, говорят: "Пиши, пиши, присылай пять листов в неделю", или что-то подобное, конечно, это отбивает всякую охоту писать. Так что сейчас моя мечта - чтобы обо мне забыли на некоторое время. Тогда я смогу спокойно сесть и продолжат дальше заниматься любимым делом. Потому что из-под палки, даже такой замаскированной, я не могу ничего писать.
Григорий Гилевич: Ирина, а вам удалось, наконец, прочитать Селлинджера и Франсуазу Саган, с которой вас так щедро сравнивают критики?
Ирина Денежкина: Франсуаза Саган - мама мне, конечно, накупила пачки ее книжек. Потому что, как выяснилось, это одна из ее любимых писательниц, я прочитала, но не нашла такого большого сходства с Франсуазой Саган.
Григорий Гилевич: А Селлинджера?
Ирина Денежкина: Нет.
Григорий Гилевич: "Над пропастью во ржи"?
Ирина Денежкина: Я начала читать, но потом меня срочно позвали в Лондон, и у меня эта книжка на компьютере лежит все еще.
Григорий Гилевич: И, наверное, один из последних вопросов: до того, как пришла известность, ну, не будем называть это славой, известность, вы собирались заниматься журналистикой, которую изучали в университете, хотя и не закончили его, планы не поменялись, или поменялись?
Ирина Денежкина: Ну, я собираюсь заниматься журналистикой, но сейчас в Екатеринбурге я не вижу подходящего издания, они либо рекламные, либо политические
Григорий Гилевич: Ирина, когда вы перечитываете себя, если перечитываете, есть какие-то вещи, которые бы вам хотелось переписать?
Ирина Денежкина: Мне кажется, что в "Song for lovers" очень много соплей. Сейчас натыкаюсь. Вот это я просто себя не понимаю в этом. Но что-то менять в этом я не думала... Потому что эта книжка как бы уже не моя, я так смотрю - неужели я это написала?
Григорий Гилевич: А сколько вам было, когда ее написали.
Ирина Денежкина: "Song for lovers" - 19, а все остальное - до 20.
Григорий Гилевич: Но вы продолжаете это перечитывать время от времени?
Ирина Денежкина: Сейчас уже очень редко, потому что когда мы ездили по Германии у меня была программа такая, что я каждый вечер читала 18 страниц текста "Дай мне" и рассказ "Ты и я" по-русски для германских слушателей.
Григорий Гилевич: С переводчиком.
Ирина Денежкина: Да, сначала я читала, например, 5 страниц. Потом немецкая актриса читала эти же 5 страниц, но по-немецки. Так мы с ней чередовались, музыку в перерывах ставили, это было немножко даже шоу. И это было 12 городов, то есть, я должна была каждый вечер читать одно и то же.
Григорий Гилевич: А это было именно одно и то же.
Ирина Денежкина: Это было именно одно и то же, потому что актриса научилась как-то произносить с чувством только это. Самое мучительное было сидеть и ждать, когда же она прочитает эти свои 7 страниц по-немецки, потому что по-немецки я вообще ничего не понимаю. Понимала только фамилию Волкова, которая у меня тоже по-русски - Волкова.
Григорий Гилевич: Наверное, вы уже саму себя наизусть знаете?
Ирина Денежкина: Да... Ляпа стоял посреди комнаты, голый по пояс, растерянный и потный, из штанов торчали трусы...
Григорий Гилевич: Это даже я уже знаю наизусть. Не могу не спросить, по крайней мере, какой-то замысел есть уже сейчас?
Ирина Денежкина: Да, конечно.
Григорий Гилевич: Того самого произведения, которое должно стать дипломной работой?
Ирина Денежкина: Да, конечно, уже даже есть буквально 30 страниц.
Григорий Гилевич: Осталось сколько еще?
Ирина Денежкина: Осталось 120.
Григорий Гилевич: Ой, всего ничего.
Ирина Денежкина: Ну да...
Григорий Гилевич: Я напомню слушателям, что девиз этой литературной премии "Национальный бестселлер", лауреатом которой вы стали в 2002-м году, звучит как "Проснуться знаменитым". Наверное, вы как нельзя более точно угодили в этот самый девиз, действительно проснувшись знаменитой после того, как едва не опередили Александра Проханова с его романом "Гексоген". Кстати, вам удалось его прочитать?
Ирина Денежкина: Мне, во-первых, его не дали, во-вторых, я прочитала несколько цитат в разных журналах и поняла, что мне не осилить его трудов.
Григорий Гилевич: До тех пор, пока вы действительно не проснулись знаменитой, вас мало интересовало, публикуют вас или нет, будут читать или нет, и, тем более, заплатят или нет за то, что вы пишете, слишком уж это, наверное, казалось тогда фантастикой. С тех пор многое изменилось?
Ирина Денежкина: Да, во-первых, до того, как меня опубликовали, я всегда думала, что, конечно, могу стать писателем, но лет в 60, когда я буду такой теткой, и когда я буду знать, что делать, у меня будет много знакомых, нужных для этого, тогда я могу достать из стола рассказы и опубликовать их. Но сейчас я понимаю, что можно публиковаться и в 20 лет, в 21 год, и можно в 15, наверное, было опубликоваться, если бы в то время у меня был Интернет, и также, что книги - это не то, что делают старички в старых типографиях, а это довольно прибыльный бизнес.
Григорий Гилевич: Хорошо прошел год, он вместил в себя, наверное, столько самых разных новых встреч, людей, впечатлений, просто какой-то совершенно новой для вас информации, как, наверное, никакой другой год до этого, вы, наверное, не будете со мной спорить. Вы вообще можете назвать какие-то самые сильные, самые яркие впечатления этого года?
Ирина Денежкина: Самые яркие: Лондон, так как я жила там, в общей сложности, три месяца, познакомилась с русской семьей, у которой я там жила. Это мама и сын. Теперь я могу сказать, что у меня есть семья и в Лондоне тоже, и я могу туда приехать в любое время и остановиться. Самое большое впечатление - это Лондон, и вообще все иностранное, так как я ездила в Италию, в Германию, но Лондон, конечно, мой любимый город.
Григорий Гилевич: А почему все-таки Лондон?
Ирина Денежкина: Потому что я там училась английскому языку, потому что я не знаю, как другим, но, например, для меня это непрекращающееся веселье, когда мы с друзьями выходим из клуба в 5 часов утра и попадаем как будто на продолжение какого-то постоянного веселья, даже во вторник, в среду, в четверг, в принципе, такие тусовочные дни, выходишь на Пикадилли, и вокруг тебя бурлит жизнь, они веселые люди.
Григорий Гилевич: А что у вас с английским после этого было?
Ирина Денежкина: Могу объясняться. Не то, чтобы очень уж хорошо, но нормально, приличные люди понимают.
Григорий Гилевич: А это как-то пригождается сейчас?
Ирина Денежкина: Да, когда я, например, приехала в Германию после Лондона, я там давала интервью на английском, мне не надо было ждать, пока переводчик переведет, потому что это всегда тормозит интервью, и мысль теряется.
Григорий Гилевич: Кстати, о переводах. Известно, что за этот год ваши книги перевели чуть ли не во всех европейских странах, в начале 2004-го года в США выйдет книга. А как вы сами-то считаете, чем могла привлечь западных издателей ваша книга?
Ирина Денежкина: Я думаю, что это книга как раз не о русской молодежи, хотя они могут говорить: "Это помогает нам увидеть картину русской молодежи", - но я думаю, что это не совсем так. Это книга, которая как раз не отражает никакого русского колорита, никаких матрешек, медведей и водки, а именно универсальная литература, наверное.
Григорий Гилевич: Вы часто говорите о том, что любите перечитывать сами себя. А вот то, что пишут о вас, вы читаете?
Ирина Денежкина: Когда мама мне приносит, я читаю.
Григорий Гилевич: А так специально - нет?
Ирина Денежкина: Нет. Но у критиков очень интересно читать.
Григорий Гилевич: То есть вы читаете?
Ирина Денежкина: Да.
Григорий Гилевич: Есть такие критики, чье мнение совершенно точно совпало с вашим собственным ощущением, что так оно и есть?
Ирина Денежкина: Да. Лев Данилкин, мне очень понравилась его рецензия в журнале "Афиша", в самом начале, когда моя книжка вышла, я даже ее распечатала на компьютере, носила с собой и читала иногда. Там было написано, чья это книга, книга поколения, как он написал, людей, которые громили Манежную площадь, которые не в состоянии себе штаны нормального размера выбрать, и тому подобное.
Григорий Гилевич: То есть, она такая довольно злая, эта рецензия?
Ирина Денежкина: Он меня там обозвал грубой гарлемской девкой, мне это очень понравилось. Не какой-нибудь там наследницей литературного достояния России, или еще чего-нибудь, а так, очень молодежно.
Григорий Гилевич: То есть, это вообще очень характерно для вас, комплименты вы не воспринимаете так, как жесткие отзывы.
Ирина Денежкина: Да.
Григорий Гилевич: Ирина, вам не кажется странным все то, что с вами произошло в этом году?
Ирина Денежкина: По идее, я всегда думала, что я должна чего-то добиться в жизни. На самом деле, мне всегда казалось, что так, как я - девушка, я не могу грузить рыбу и морковь, в принципе, ничего по идее делать не умею, как мне казалось, классе в одиннадцатом. Я всегда думала, что я буду такой самый лох в семье, и брат у меня по любому будет зарабатывать больше, чем я. Это мое самолюбие коробило, я думала, а что делать, замуж выйти что ли, это тоже как-то малопривлекательная была мысль, а сейчас, когда я зарабатываю много денег, которые для меня значат только то, что я что-то умею делать в этой жизни, это для меня очень странно и приятно. И в принципе понятно, к чему я шла всю жизнь.
Григорий Гилевич: Вы так говорите, как будто вам уже тех самых шестьдесят лет, с которых начался разговор
Ирина Денежкина: Жизнь прошла...
Григорий Гилевич: Ирина, известно, что гендиректор издательства "Лимбус Пресс", где впервые вышла ваша книжка, Константин Тублин договорился с деканом факультета журналистики Уральского госуниверситета о том, что вашей дипломной работой будет новая книжка. Удалось ли воплотить в жизнь этот замысел?
Ирина Денежкина: Пока нет, так как сдача диплома – к нормальной сдаче диплома я не успела, тот же Тублин меня отправил в Лондон, и у меня просто не было времени сориентироваться и писать книжки. Я все-таки люблю это делать дома, у компьютера, ну, какие-то свои у меня заморочки есть. Поэтому Лондон меня совершенно выбил из колеи, и к диплому я ничего не успела, но декан предложил сдать мне диплом на следующий год, следующей весной.
Григорий Гилевич: Но вот тот же Тублин, говоря о прорыве на Запад современной русской культуры, называет вас в связке с группой "Тату", как вам такое соседство? Справедливо ли это, на ваш взгляд, правильно?
Ирина Денежкина: Да, можно и так сказать. потому что "Тату" не представляет русской музыки, она представляет просто музыку.
Григорий Гилевич: А вы?
Ирина Денежкина: А я не представляю русскую литературу в том смысле, что интересно почитать, я встречалась с некоторыми издателями, и как раз удивляет то, что моя книжка достаточно универсальна. Там не рассказывается о чем-то русском. Чувства присущи всем людям, и нас как раз очень удивило, что это могло происходить и в Италии, и Германии.
Григорий Гилевич: Мы с вами говорили только что о критике литературной. Как вас там только не называют. Вы, конечно, знаете об этом. С одной стороны, вы - голос поколения next, поколения MTV, Интернета и пейджеров, а с другой и Эллочка Людоедка, ругают за язык, и среднеазиатский акын - пишете только о том, что видите. Как вы к таким характеристикам относитесь? Просто пролистываете мимо, или это как-то все-таки интересно для вас?
Ирина Денежкина: Ну, наверное, пролистываю, потому что все оценки, которые мне были важны, я уже в принципе получила.
Григорий Гилевич: От кого?
Ирина Денежкина: От моих друзей, которым, в принципе, и была адресована моя книга... Им очень понравилось, я чувствую себя удовлетворенной.
Григорий Гилевич: То есть, вам достаточно этих пятерых?
Ирина Денежкина: Да, бабушка, мама и люди из издательства. Также еще одной оценкой для меня было то, что мой преподаватель литературы тоже сказал, что книжка хорошая.
Григорий Гилевич: Он сказал об этом до того, как вы стали знаменитой?
Ирина Денежкина: Не знаю, насколько я стала знаменитой, еще, по-моему, до.
Григорий Гилевич: То есть он был одним из первых читателей.
Ирина Денежкина: Да, как раз, когда я сдавала экзамен по литературе, он мне поставил 4, и я ему подарила книжку. Он говорит: "Ты что, надо было подарить книжку раньше".
Григорий Гилевич: И было бы на один балл больше.
Ирина Денежкина: Да, наверное... Я не думаю, что я смогу так закрыться и снова опираться на мнения только себя и своих друзей. В любом случае, я познакомилась со многим количеством совершенно разных людей, и даже подсознательно я, наверное, буду всегда оценивать уже, а понравится ли им это.
Григорий Гилевич: А вы не почувствовали, что вот вы писали просто потому, что хотели писать, как дышу, так пишу, а сейчас появилась какая-то прагматическая цель?
Ирина Денежкина: Да, когда вокруг тебя все давят на тебя и постоянно звонят, говорят: "Пиши, пиши, присылай пять листов в неделю", или что-то подобное, конечно, это отбивает всякую охоту писать. Так что сейчас моя мечта - чтобы обо мне забыли на некоторое время. Тогда я смогу спокойно сесть и продолжат дальше заниматься любимым делом. Потому что из-под палки, даже такой замаскированной, я не могу ничего писать.
Григорий Гилевич: Ирина, а вам удалось, наконец, прочитать Селлинджера и Франсуазу Саган, с которой вас так щедро сравнивают критики?
Ирина Денежкина: Франсуаза Саган - мама мне, конечно, накупила пачки ее книжек. Потому что, как выяснилось, это одна из ее любимых писательниц, я прочитала, но не нашла такого большого сходства с Франсуазой Саган.
Григорий Гилевич: А Селлинджера?
Ирина Денежкина: Нет.
Григорий Гилевич: "Над пропастью во ржи"?
Ирина Денежкина: Я начала читать, но потом меня срочно позвали в Лондон, и у меня эта книжка на компьютере лежит все еще.
Григорий Гилевич: И, наверное, один из последних вопросов: до того, как пришла известность, ну, не будем называть это славой, известность, вы собирались заниматься журналистикой, которую изучали в университете, хотя и не закончили его, планы не поменялись, или поменялись?
Ирина Денежкина: Ну, я собираюсь заниматься журналистикой, но сейчас в Екатеринбурге я не вижу подходящего издания, они либо рекламные, либо политические
Григорий Гилевич: Ирина, когда вы перечитываете себя, если перечитываете, есть какие-то вещи, которые бы вам хотелось переписать?
Ирина Денежкина: Мне кажется, что в "Song for lovers" очень много соплей. Сейчас натыкаюсь. Вот это я просто себя не понимаю в этом. Но что-то менять в этом я не думала... Потому что эта книжка как бы уже не моя, я так смотрю - неужели я это написала?
Григорий Гилевич: А сколько вам было, когда ее написали.
Ирина Денежкина: "Song for lovers" - 19, а все остальное - до 20.
Григорий Гилевич: Но вы продолжаете это перечитывать время от времени?
Ирина Денежкина: Сейчас уже очень редко, потому что когда мы ездили по Германии у меня была программа такая, что я каждый вечер читала 18 страниц текста "Дай мне" и рассказ "Ты и я" по-русски для германских слушателей.
Григорий Гилевич: С переводчиком.
Ирина Денежкина: Да, сначала я читала, например, 5 страниц. Потом немецкая актриса читала эти же 5 страниц, но по-немецки. Так мы с ней чередовались, музыку в перерывах ставили, это было немножко даже шоу. И это было 12 городов, то есть, я должна была каждый вечер читать одно и то же.
Григорий Гилевич: А это было именно одно и то же.
Ирина Денежкина: Это было именно одно и то же, потому что актриса научилась как-то произносить с чувством только это. Самое мучительное было сидеть и ждать, когда же она прочитает эти свои 7 страниц по-немецки, потому что по-немецки я вообще ничего не понимаю. Понимала только фамилию Волкова, которая у меня тоже по-русски - Волкова.
Григорий Гилевич: Наверное, вы уже саму себя наизусть знаете?
Ирина Денежкина: Да... Ляпа стоял посреди комнаты, голый по пояс, растерянный и потный, из штанов торчали трусы...
Григорий Гилевич: Это даже я уже знаю наизусть. Не могу не спросить, по крайней мере, какой-то замысел есть уже сейчас?
Ирина Денежкина: Да, конечно.
Григорий Гилевич: Того самого произведения, которое должно стать дипломной работой?
Ирина Денежкина: Да, конечно, уже даже есть буквально 30 страниц.
Григорий Гилевич: Осталось сколько еще?
Ирина Денежкина: Осталось 120.
Григорий Гилевич: Ой, всего ничего.
Ирина Денежкина: Ну да...
