Мария Салычева: Гость субботнего эфира Радио Свобода сегодня российский пилот и авиаконструктор Александр Бегак, рекордсмен мира в полетах на сверхлегких летательных аппаратах. Ему 32 года, он из Пятигорска. С детства занимается экстремальными видами спорта. Совершил парашютные прыжки на вершине Эльбруса, на Южный и Северный полюса. Несколько достижений Александра занесены в Книгу рекордов Гиннеса. В декабре Александр Бегак отправляется в новую экспедицию в Антарктиду. С пилотом беседует корреспондент Радио Свобода на Северном Кавказе Лада Леденева.
Лада Леденева: Александр, по профессии вы инженер-авиаконструктор, а вот по роду занятий - их так много, что я не знаю, какое предпочесть. Как обычно вы представляетесь сами?
Александр Бегак: Кто я? Романтик. Я не знаю, кто я на самом деле. Наверное, авиатор – это более понятно. Конструктор? Да, конструктор. Пилот? Да, пилот. Испытатель? Да. Испытатель. Парашютист, каскадер, оператор - много всего. И поэтому я считаю, что можно сократить до одного слова – просто авиатор.
Лада Леденева: Насколько мне известно, вы неоднократный рекордсмен Книги рекордов Гиннеса.
Александр Бегак: Трижды. Я прыгал в первом парашютном десанте массовом на Северный полюс в качестве оператора. 95 год. Потом я прыгал в Антарктиде первый массовый десант. Я был официальным представителем России в этом мероприятии, международная экспедиция. Я совершал парашютный прыжок на вершину Эльбруса - 5642 метра. Не один, конечно, вдвоем прыгали. У нас была задача по испытанию парашютной техники для МЧС. Парашют интересный, приземлился на вершину, оказал помощь и полетел дальше.
Лада Леденева: Сколько часов налетали?
Александр Бегак: Несчетное количество полетов, во-первых. Если по книжке брать летной, то около тысячи часов летных на самолетах, на парапланах, на паралетах, на дельталетах. Тысячи три, наверное, точно есть. Более 1700 прыжков с парашютом, очень много испытательных, много трюков для фильмов.
Лада Леденева: На вашем счету ряд уникальных конструкций летательных аппаратов самых разных модификаций. Однако широкую известность вам принес мотопараплан или паралет под названием «Скарабей». Как возникла идея его создания?
Александр Бегак: Мы с моим другом летели на самолете как-то из Москвы на 300-летие Петербурга. Просто я учусь в Академии гражданской авиации. Очень много читал в свое время про Уточкина, про то, как первый перелет совершался, как это было опасно, как это было, в хорошем смысле слова, авантюрно, приключение настоящее для них было. Мы решили провести на таком же легком летательном аппарате полет. А тем временем я занимался интересным проектом, дипломную работу делал по беспилотным зондам для марсианской программы. Я придумал использовать крыло парапланерное, мягкое крыло надувное для того, чтобы аппарат, который пришел к атмосфере Марса или другой планеты, открылся на высоте и сутками летал. А потом посмотрел и думаю, почему бы не использовать сейчас при этом перелете? И создали первого «Скарабея» для рекорда специально.
Лада Леденева: «Скарабей» - аппарат универсальный, но был задуман прежде всего как транспортное средство.
Александр Бегак: Потому что много летательных аппаратов, а нужно именно транспортное средство. Сидите дома, завели двигатель, поехали за хлебом съездили или до пруда ближайшего, допустим, километров 20-40. На машине ехать далеко, а вам хочется. Вы сели, на полянку выехали, мягкое крыло достали из сумки, которая за спинкой сиденья, разложили, газу дали 5-15 метров в зависимости от погоды, и полетели. Классно? Классно. Приземлились около пруда или на пруд прямо, отцепили купол и уже гидроаэросани. С моторчиком по воде он носится 80 километров в час. Надувные поплавки, как катамаран. Можно на веслах, можно вдвоем. Или, например, зима, летать не хочется, а покататься хотелось бы. Взяли на лыжах на нем пролетели. То есть получилось транспортное средство, которое не имеет аналогов. Это и аэромобиль, и аэросани, и гидроаэросани. То есть получилось четыре аппарата. А так как он быстро трансформируется, в течение буквально пяти минут, мы его назвали «Скарабей-трансформер».
Лада Леденева: Кроме того, он весит порядка пятидесяти килограмм и стоит относительно дешево. То есть доступен практически любому.
Александр Бегак: Эти аппараты дешевые, у них себестоимость очень низкая. При серийном производстве больше пяти тысяч долларов вряд ли будет стоить аппарат.
Лада Леденева: И затраты на полеты?
Александр Бегак: В среднем где-то около ста рублей в час, это очень дешево, если учесть, что любой самолет стоит тысячу долларов, двести долларов минимум летный час. Хотелось изначально сделать аппарат, который был бы безопасен и доступен даже детям, молодежи, потому что им заняться сейчас нечем. Помните, в 30 годы - все на самолет, вперед. Я ставил себе целью, чтобы любой мог, кто умеет трехколесным велосипедом управлять, чтобы сел и полетел.
Лада Леденева: Почему именно такое название? Ведь «Скарабей» - египетский культовый жук.
Александр Бегак: Не знаю, увидел я его. Это культовый жук, по преданиям он хранит тех, кто чист сердцем, кто достоин. Он много раз бился о разные препятствия. Когда мы спасали на Эльбрусе, человек потерялся, мы летали. Слишком близко подошел к скале и меня прижало потоком. У меня переднее колесо отлетело, винт рассеченный валяется внизу. Я потом с этой площадки на трех колесах уже вместо четырех полетел вниз и нормально долетел. Я пролетел больше 60 километров из точки.
Лада Леденева: Скажите, вам бывает страшно?
Александр Бегак: Я не знаю. Бывает, конечно, страшно. Как может быть не страшно?
Лада Леденева: В какой момент?
Александр Бегак: Потом, как правило. Просто когда ты садишься в аппарат, испытываешь его, то понимаешь, что у тебя есть задача и ты ее выполняешь. Когда из Питера летели, было настоящее испытание этого аппарата, потому что в принципе легкая авиация в таких метеоусловиях не летает. Мы взлетели вечером, пролетели определенный промежуток и начались на следующие сутки болтанки очень сильные, то вверх, то вниз со скоростью больше 20 метров в секунду. Но в любом случае мы 350 километров преодолели до того момента, когда отказал двигатель, сгорел.
Лада Леденева: Скажите, благодаря каким качествам настолько безопасен «Скарабей»?
Александр Бегак: Технология, использующаяся в аппарате – это авиационно-космическая технология. «Формула-1» делается по такому же принципу. Космический корабль многоразового использования делается по такому же принципу. Космический корабль, который слетал сейчас на орбиту, частный, тоже делается на тех же технологиях. Даже «Боинг» делает свой аппарат, самолет первый пластиковый, он делает по тем же технологиям, по которым мы сделали давно. То есть у нас используется пластиковый корпус уже давно. Почему? Потому что это легко, надежно, прочно. Я корпус не смог разбить, сколько ни пытался. Может быть и возможно, но я не знаю, что должно быть с пилотом, чтобы его разбить. Был случай очень смешной, когда я взлетал. Поле в Пятигорске, а двигатель мы тестировали, перегрузили, нехватка кислорода была, и он не дает обороты. Я думал, сейчас развороты сделаю на маленькой высоте, приземлюсь и докручу. В этот момент, когда я думал, пытаюсь сделать крен вправо, вдруг выскакивает машина поперек, я въехал в эту машину носом на полной скорости, 60 километров в час было в этот момент. Посек крышу винтом, дверь вошла вовнутрь, слава богу, с пассажирской стороны никого е было. Выхожу из паралета, открываю дверь, сидит пацан лет 9-8. Родители пока картошку сажали, дали ему поучиться кататься. Отремонтировали, через день уже летали.
Лада Леденева: Понятно, что в условиях сильного ветра и низких температур пилот должен быть соответствующим образом экипирован. Отличается ли ваша экипировка от той, которую могут себе позволить зарубежные летчики и воздухоплаватели?
Александр Бегак: У нас очень хорошая экипировка, потому что есть все-таки в нашей стране еще меценаты, спонсоры, которые понимают, что развитие авиации идет пошаговое, она не может сразу приносить какие-то дивиденды. Вот эти постоянные запреты, которые были раньше очень сильные на полеты, то есть нельзя было иметь частные самолеты и так далее. Тот закон, воздушный кодекс, который сейчас есть для малой авиации, для работы людей в малой авиации, он усугубляет положение. Чтобы, например, взлететь на самолете, нужно человеку потратить огромные деньги, чтобы сертифицировать самолет, чтобы провести на заводе, который не делает этот аппарат, осмотр и так далее. И приняли закон о том, что легкий самолет приравнивается к большим. Как можно миллион долларов взять, например, с частного химика, который работает как тракторист на своем самолете, опыляя поля? Миллион долларов стоит, например, сертификат получить летной годности приблизительно в среднем. Но это не верно. Если бы меня попросили разработать такой закон, который облегчал работу именно этих тружеников наших.
Лада Леденева: В декабре вы готовите уникальную акцию. В чем ее суть?
Александр Бегак: Мы хотим как в старые добрые времена всем миром организовать и провести экспедицию к Южному полюсу с миссией мира. Как бы это ни звучало странным в нашем меркантильном мире, мы хотим сделать такое. Мы хотим, чтобы каждый житель России, а сейчас оказалось, что не только России, дают заявки из Израиля, из Америки. Мы собираем пожелания через наш сайт «Полетим.Ру» всех людей. Собираем их для того, чтобы зафиксировать на компакт-диске, на магнитооптическом диске, который сохранится долго, потом этот гипс в капсулу прозрачную, герметичную в виде пирамиды, и методом парашютного десанта хотим ее доставить на Южный полюс на американскую станцию «Амундсен-Скотт» и там в музей. Чтобы через сто лет потомки могли прочитать пожелания людей, которые жили сто лет назад.
Лада Леденева: В экспедиции будут участвовать как опытные специалисты, так и любители?
Александр Бегак: У нас две команды получается. Одна команда профессионалов высокого уровня, то есть в нее включены парашютисты, каскадеры, испытатели, даже журналисты, космонавты, научные работники. Они будут доставлять саму капсулу мира на Южный полюс десантом. Потому что самолет не может приземлиться туда, там нет взлетной полосы, там мягкий снег. Вертолетом слишком далеко. Мы на обратном пути проведем ряд экспериментов, и для этой цели наш «Скарабей» и нужен. Он будет делать аэрофотосъемку определенных мест, где трещины, чтобы не провалиться. Потому что там трещины два километра могут вниз. На обратном пути мы идем 1100 километров по бездорожью, пустыне снежной до точки, где может приземлиться самолет. Там может нас ждать команда ребят, которые отобрались в конкурсе, плюс техническая команда, сопровождение и так далее, медики. И вот когда мы соединимся, мы хотим выложить на льду слово «мир», сделать снимок и передать с космической станции по всему миру, во все информационные точки, чтобы все видели, что российская молодежь хочет жить в светлом, мирном будущем. А это будущее мы хотим олицетворить в Антарктиде, на континенте, где не было войн, террора, не звучал ни один военный взрыв. Из шариков приблизительно около десяти тысяч штук, из красных шаров воздушных выложить слово «мир».
Лада Леденева: Насколько мне известно, вы посвящаете эту акцию памяти жертв Беслана.
Александр Бегак: У нас пришли заявки даже из Беслана от ребят, если я не ошибаюсь, прямо из той школы. Я не знаю, как они узнали. Мы хотим взять самого достойного по физическому здоровью, по психологическим факторам в эту экспедицию, потому что для них это тоже очень важно. Для нас важно, чтобы все понимали, что мы объединяемся для того, чтобы жить в мире будущем. С одной стороны, это может казаться пиаровским ходом, но это не пиаровский ход, просто мы делали экспедицию, а эти события в Беслане нас сподвигли на такую акцию.
Лада Леденева: Александр, по профессии вы инженер-авиаконструктор, а вот по роду занятий - их так много, что я не знаю, какое предпочесть. Как обычно вы представляетесь сами?
Александр Бегак: Кто я? Романтик. Я не знаю, кто я на самом деле. Наверное, авиатор – это более понятно. Конструктор? Да, конструктор. Пилот? Да, пилот. Испытатель? Да. Испытатель. Парашютист, каскадер, оператор - много всего. И поэтому я считаю, что можно сократить до одного слова – просто авиатор.
Лада Леденева: Насколько мне известно, вы неоднократный рекордсмен Книги рекордов Гиннеса.
Александр Бегак: Трижды. Я прыгал в первом парашютном десанте массовом на Северный полюс в качестве оператора. 95 год. Потом я прыгал в Антарктиде первый массовый десант. Я был официальным представителем России в этом мероприятии, международная экспедиция. Я совершал парашютный прыжок на вершину Эльбруса - 5642 метра. Не один, конечно, вдвоем прыгали. У нас была задача по испытанию парашютной техники для МЧС. Парашют интересный, приземлился на вершину, оказал помощь и полетел дальше.
Лада Леденева: Сколько часов налетали?
Александр Бегак: Несчетное количество полетов, во-первых. Если по книжке брать летной, то около тысячи часов летных на самолетах, на парапланах, на паралетах, на дельталетах. Тысячи три, наверное, точно есть. Более 1700 прыжков с парашютом, очень много испытательных, много трюков для фильмов.
Лада Леденева: На вашем счету ряд уникальных конструкций летательных аппаратов самых разных модификаций. Однако широкую известность вам принес мотопараплан или паралет под названием «Скарабей». Как возникла идея его создания?
Александр Бегак: Мы с моим другом летели на самолете как-то из Москвы на 300-летие Петербурга. Просто я учусь в Академии гражданской авиации. Очень много читал в свое время про Уточкина, про то, как первый перелет совершался, как это было опасно, как это было, в хорошем смысле слова, авантюрно, приключение настоящее для них было. Мы решили провести на таком же легком летательном аппарате полет. А тем временем я занимался интересным проектом, дипломную работу делал по беспилотным зондам для марсианской программы. Я придумал использовать крыло парапланерное, мягкое крыло надувное для того, чтобы аппарат, который пришел к атмосфере Марса или другой планеты, открылся на высоте и сутками летал. А потом посмотрел и думаю, почему бы не использовать сейчас при этом перелете? И создали первого «Скарабея» для рекорда специально.
Лада Леденева: «Скарабей» - аппарат универсальный, но был задуман прежде всего как транспортное средство.
Александр Бегак: Потому что много летательных аппаратов, а нужно именно транспортное средство. Сидите дома, завели двигатель, поехали за хлебом съездили или до пруда ближайшего, допустим, километров 20-40. На машине ехать далеко, а вам хочется. Вы сели, на полянку выехали, мягкое крыло достали из сумки, которая за спинкой сиденья, разложили, газу дали 5-15 метров в зависимости от погоды, и полетели. Классно? Классно. Приземлились около пруда или на пруд прямо, отцепили купол и уже гидроаэросани. С моторчиком по воде он носится 80 километров в час. Надувные поплавки, как катамаран. Можно на веслах, можно вдвоем. Или, например, зима, летать не хочется, а покататься хотелось бы. Взяли на лыжах на нем пролетели. То есть получилось транспортное средство, которое не имеет аналогов. Это и аэромобиль, и аэросани, и гидроаэросани. То есть получилось четыре аппарата. А так как он быстро трансформируется, в течение буквально пяти минут, мы его назвали «Скарабей-трансформер».
Лада Леденева: Кроме того, он весит порядка пятидесяти килограмм и стоит относительно дешево. То есть доступен практически любому.
Александр Бегак: Эти аппараты дешевые, у них себестоимость очень низкая. При серийном производстве больше пяти тысяч долларов вряд ли будет стоить аппарат.
Лада Леденева: И затраты на полеты?
Александр Бегак: В среднем где-то около ста рублей в час, это очень дешево, если учесть, что любой самолет стоит тысячу долларов, двести долларов минимум летный час. Хотелось изначально сделать аппарат, который был бы безопасен и доступен даже детям, молодежи, потому что им заняться сейчас нечем. Помните, в 30 годы - все на самолет, вперед. Я ставил себе целью, чтобы любой мог, кто умеет трехколесным велосипедом управлять, чтобы сел и полетел.
Лада Леденева: Почему именно такое название? Ведь «Скарабей» - египетский культовый жук.
Александр Бегак: Не знаю, увидел я его. Это культовый жук, по преданиям он хранит тех, кто чист сердцем, кто достоин. Он много раз бился о разные препятствия. Когда мы спасали на Эльбрусе, человек потерялся, мы летали. Слишком близко подошел к скале и меня прижало потоком. У меня переднее колесо отлетело, винт рассеченный валяется внизу. Я потом с этой площадки на трех колесах уже вместо четырех полетел вниз и нормально долетел. Я пролетел больше 60 километров из точки.
Лада Леденева: Скажите, вам бывает страшно?
Александр Бегак: Я не знаю. Бывает, конечно, страшно. Как может быть не страшно?
Лада Леденева: В какой момент?
Александр Бегак: Потом, как правило. Просто когда ты садишься в аппарат, испытываешь его, то понимаешь, что у тебя есть задача и ты ее выполняешь. Когда из Питера летели, было настоящее испытание этого аппарата, потому что в принципе легкая авиация в таких метеоусловиях не летает. Мы взлетели вечером, пролетели определенный промежуток и начались на следующие сутки болтанки очень сильные, то вверх, то вниз со скоростью больше 20 метров в секунду. Но в любом случае мы 350 километров преодолели до того момента, когда отказал двигатель, сгорел.
Лада Леденева: Скажите, благодаря каким качествам настолько безопасен «Скарабей»?
Александр Бегак: Технология, использующаяся в аппарате – это авиационно-космическая технология. «Формула-1» делается по такому же принципу. Космический корабль многоразового использования делается по такому же принципу. Космический корабль, который слетал сейчас на орбиту, частный, тоже делается на тех же технологиях. Даже «Боинг» делает свой аппарат, самолет первый пластиковый, он делает по тем же технологиям, по которым мы сделали давно. То есть у нас используется пластиковый корпус уже давно. Почему? Потому что это легко, надежно, прочно. Я корпус не смог разбить, сколько ни пытался. Может быть и возможно, но я не знаю, что должно быть с пилотом, чтобы его разбить. Был случай очень смешной, когда я взлетал. Поле в Пятигорске, а двигатель мы тестировали, перегрузили, нехватка кислорода была, и он не дает обороты. Я думал, сейчас развороты сделаю на маленькой высоте, приземлюсь и докручу. В этот момент, когда я думал, пытаюсь сделать крен вправо, вдруг выскакивает машина поперек, я въехал в эту машину носом на полной скорости, 60 километров в час было в этот момент. Посек крышу винтом, дверь вошла вовнутрь, слава богу, с пассажирской стороны никого е было. Выхожу из паралета, открываю дверь, сидит пацан лет 9-8. Родители пока картошку сажали, дали ему поучиться кататься. Отремонтировали, через день уже летали.
Лада Леденева: Понятно, что в условиях сильного ветра и низких температур пилот должен быть соответствующим образом экипирован. Отличается ли ваша экипировка от той, которую могут себе позволить зарубежные летчики и воздухоплаватели?
Александр Бегак: У нас очень хорошая экипировка, потому что есть все-таки в нашей стране еще меценаты, спонсоры, которые понимают, что развитие авиации идет пошаговое, она не может сразу приносить какие-то дивиденды. Вот эти постоянные запреты, которые были раньше очень сильные на полеты, то есть нельзя было иметь частные самолеты и так далее. Тот закон, воздушный кодекс, который сейчас есть для малой авиации, для работы людей в малой авиации, он усугубляет положение. Чтобы, например, взлететь на самолете, нужно человеку потратить огромные деньги, чтобы сертифицировать самолет, чтобы провести на заводе, который не делает этот аппарат, осмотр и так далее. И приняли закон о том, что легкий самолет приравнивается к большим. Как можно миллион долларов взять, например, с частного химика, который работает как тракторист на своем самолете, опыляя поля? Миллион долларов стоит, например, сертификат получить летной годности приблизительно в среднем. Но это не верно. Если бы меня попросили разработать такой закон, который облегчал работу именно этих тружеников наших.
Лада Леденева: В декабре вы готовите уникальную акцию. В чем ее суть?
Александр Бегак: Мы хотим как в старые добрые времена всем миром организовать и провести экспедицию к Южному полюсу с миссией мира. Как бы это ни звучало странным в нашем меркантильном мире, мы хотим сделать такое. Мы хотим, чтобы каждый житель России, а сейчас оказалось, что не только России, дают заявки из Израиля, из Америки. Мы собираем пожелания через наш сайт «Полетим.Ру» всех людей. Собираем их для того, чтобы зафиксировать на компакт-диске, на магнитооптическом диске, который сохранится долго, потом этот гипс в капсулу прозрачную, герметичную в виде пирамиды, и методом парашютного десанта хотим ее доставить на Южный полюс на американскую станцию «Амундсен-Скотт» и там в музей. Чтобы через сто лет потомки могли прочитать пожелания людей, которые жили сто лет назад.
Лада Леденева: В экспедиции будут участвовать как опытные специалисты, так и любители?
Александр Бегак: У нас две команды получается. Одна команда профессионалов высокого уровня, то есть в нее включены парашютисты, каскадеры, испытатели, даже журналисты, космонавты, научные работники. Они будут доставлять саму капсулу мира на Южный полюс десантом. Потому что самолет не может приземлиться туда, там нет взлетной полосы, там мягкий снег. Вертолетом слишком далеко. Мы на обратном пути проведем ряд экспериментов, и для этой цели наш «Скарабей» и нужен. Он будет делать аэрофотосъемку определенных мест, где трещины, чтобы не провалиться. Потому что там трещины два километра могут вниз. На обратном пути мы идем 1100 километров по бездорожью, пустыне снежной до точки, где может приземлиться самолет. Там может нас ждать команда ребят, которые отобрались в конкурсе, плюс техническая команда, сопровождение и так далее, медики. И вот когда мы соединимся, мы хотим выложить на льду слово «мир», сделать снимок и передать с космической станции по всему миру, во все информационные точки, чтобы все видели, что российская молодежь хочет жить в светлом, мирном будущем. А это будущее мы хотим олицетворить в Антарктиде, на континенте, где не было войн, террора, не звучал ни один военный взрыв. Из шариков приблизительно около десяти тысяч штук, из красных шаров воздушных выложить слово «мир».
Лада Леденева: Насколько мне известно, вы посвящаете эту акцию памяти жертв Беслана.
Александр Бегак: У нас пришли заявки даже из Беслана от ребят, если я не ошибаюсь, прямо из той школы. Я не знаю, как они узнали. Мы хотим взять самого достойного по физическому здоровью, по психологическим факторам в эту экспедицию, потому что для них это тоже очень важно. Для нас важно, чтобы все понимали, что мы объединяемся для того, чтобы жить в мире будущем. С одной стороны, это может казаться пиаровским ходом, но это не пиаровский ход, просто мы делали экспедицию, а эти события в Беслане нас сподвигли на такую акцию.
