Виктор Нехезин: Гость субботнего эфира Радио Свобода сегодня - московский художник Растан Тавасиев, один из участников состоявшейся в Екатеринбурге художественной акции "Длинные истории-2", своего рода фестиваля рисунков на заборах. В этом году Тавасиев представил свой персональный проект "Стенка" в государственной Третьяковской галерее. Его работы выставлялись на международном фестивале современного искусства "Арт-Клязьма". Растану Тавасиеву, художнику в третьем поколении, 28 лет, он студент кафедры графического дизайна московского художественно-промышленного университета имени Строганова. В екатеринбургской студии Радио Свобода с Растаном Тавасиевым беседует наш корреспондент Светлана Толмачева.
Светлана Толмачева: Второй год подряд екатеринбургский филиал Государственного Центра современного искусства устраивает в Екатеринбурге акцию под названием "Длинные истории". Художники из разных российских городов присылают эскизы, которые, по их мнению, могут украсить заборы в центре города. Заборов таких с годами меньше не становится, одни пропадают, другие появляются. Растан, вы второй год выходите в финал со своими эскизами и приезжаете из Москвы в Екатеринбург, чтобы раскрасить бетонный забор. Чем вас эта акция привлекает?
Ростан Тавасиев: Тем, что это прямое общение с очень большим количеством людей. Твою работу видит не довольно ограниченный круг интересующихся в столице искусством людей, а видит просто масса народа в другом городе.
Светлана Толмачева: В свой нынешний приезд вы видели свой прошлогодний забор?
Ростан Тавасиев: Да, он живет. Он стал частью города и видно, что им пользуются как игрушкой, которая не новая, блестящая, а та, которой играли несколько поколений, она совсем по-другому выглядит. И с моим забором взаимодействуют жители, это, мне кажется, прекрасно.
Светлана Толмачева: Ростан, а вас не расстраивает, что появляются какие-то объявления, которые горожане вывешивают на забор, какие-то надписи, которые совершенно не имеют отношения к тому, что изображено на заборе?
Ростан Тавасиев: Нет, конечно. Мне кажется, что жизнь гораздо важнее, чем попытка сохранить то, что в эту секунду кажется прекрасным. По-моему, гораздо важнее, чтобы это как-то работало. Я, когда все то придумывал, я знал, что этот забор в городе на оживленной улице, так близко от людей, и он никак не может остаться без взаимодействия с людьми.
Светлана Толмачева: Ваша прошлогодняя работа называлась "В рай возьмут не всех". В чем ее суть?
Ростан Тавасиев: Забор прошлогодний мой состоит из 27 секций, на каждой секции повторяется один и тот же рисунок. Но на каждой секции ярко покрашен цветом только один медвежонок. Ты всегда видишь только часть картинки, только изнутри себя, только маленький кусочек, никогда не доступна тебе целиком вся картина, это невозможно. Наверное, только Создателю известно, что это, как это устроено, нам достается только маленькая часть мира. Об этом, собственно, работа. Название, такая была выбрана фраза из текста, присланного мною. Во-первых, оно эффектное, во-вторых, в рай возьмут, действительно, не всех. А работа еще о проблеме выбора, всегда приходится кого-то выбирать. Это медвежата, лежащие в кране-автомате, вытягивающем игрушки за пять рублей. Когда ты смотришь на кучу игрушек перед тобой, ты выбираешь из равноценных ту, которая тебе почему-то больше нравится, непонятно почему, хотя все в принципе завлекательные. Ты выбираешь одного и берешь в этот рай.
Светлана Толмачева: Растан, я знаю, что вы художник в третьем поколении. Как в вашей семье к вашим экспериментам относятся?
Ростан Тавасиев: Мне кажется, что меня любят, мне верят и доверяют тому, что я делаю, помогают мне этим.
Светлана Толмачева: Насколько успешная творческая карьера вашего отца, насколько я понимаю, он тоже был художником, и вашего деда-художника?
Ростан Тавасиев: Папа занимается батиком. Это такая роспись по шелку, которая обычно при произнесении этих слов ассоциируется с цветами крупными, растяжками цветовыми. А у него исторические панно очень большие. Папа занимается русской историей. Дедушка был потрясающий абсолютно. Он скульптор, самая большая его работа - в городе Уфа памятник Салавату Юлаеву стоит над рекой Белой. Мы в июле были на праздновании 250-летия Салавата Юлаева. Я первый раз видел скульптуру вживую, был на этом месте и понял, что это потрясающее произведение, для меня это образец того, насколько надо ответственно подходить к своей работе. Он делал 25 лет этот памятник и его замысел был осуществлен не целиком, но все равно во многом мощь сооружения обязана именно его настойчивости. Он знал точно, где это должно стоять, какого размера. Он свой замысел довел, насколько это возможно, до конца. Конечно, должен быть целый комплекс сооружений, какой-то стадион с одной стороны, там много чего должно было происходить. Но в то время вообще Салават Юлаев не особенно входил в пантеон коммунистической идеологии, потому что он все-таки разбойник и боролся с государством. Дедушка каким-то образом почувствовал, кто для Башкирии является героем настоящим, хотя сам он осетин и в Башкирию попал во время войны в эвакуацию. Но за время своего пребывания в Уфе, в Башкирии он настолько прочувствовал народ, что узнал, кому должен быть памятник. В 42 году уже первые эскизы были сделаны, а в 68 только поставили памятник. Все это время он преодолевал препятствия на пути воплощения своего замысла и преодолел их. Это, мне кажется, героизм.
Светлана Толмачева: Ростан, а не было у вас желания пойти по стопам деда?
Ростан Тавасиев: Во-первых, я никогда себе не отказываю в том, что, возможно, будет что-то подобное происходить. Но очень важна мотивация. Такая мотивация пойти по стопам деда, чтобы создать что-то равноценное его труду, мне кажется, это совершенно невозможно. Потому что у него самого была абсолютно другая важнейшая мотивация, он делал то, что считал нужным и совершенно искренне боролся со всеми препятствиями и победил. Потому что у него мощнейшая мотивация сделать памятник герою, она и его привела к тому, что памятник стоит. Его сейчас все видят и получают массу энергии от того, что он есть. Я сейчас на данном этапе считаю, что я занимаюсь абсолютно правильным видом творчества и даже потому, по крайней мере, что мне это очень нравится и то, что я считаю важным, я это делаю.
Светлана Толмачева: А что вы считаете важным, что важного вы делаете?
Ростан Тавасиев: Я пытаюсь сделать действительность вокруг как-то более не то что положительно заряженной, но позитивной. То есть изменить мир, наверное.
Светлана Толмачева: Ростан, в прошлом году в Екатеринбурге вам достался забор из 27 бетонных секций, в этом году из 30, были в этом году заборы и по 70 секций. Насколько трудно осваивать такое пространство?
Ростан Тавасиев: Глаза боятся, руки делают. То есть трудно, когда об этом думаешь: о, у тебя 27 секций. В Москве было об этом трудно думать. И когда мы первый раз увидели забор, мы, конечно же, запереживали, что он такой огромный. Но когда мы стали его воплощать, то в принципе мы все сделали за четыре дня. Тут еще образование художественное Строгановское очень способствует творчеству, потому что там очень хорошо учат, как сделать так, чтобы от начала до конца все сделать. То есть мы разбиваем все на какие-то этапы, не каждую рисуем секцию от начала до конца, а последовательно воплощаем. Таким образом, даже к концу уже начинаем получать просто удовольствие от того, что мы делаем, потому что остаются самые интересные моменты, которые уже приятно делать и это усталость снимает.
Светлана Толмачева: Я знаю, что вы расстроились, когда узнали, что забор накануне вашего приезда помыли, загрунтовали, вам он достался уже сияющий белизной. Что вас не устроило?
Ростан Тавасиев: Во-первых, тот проект, который я отправлял по почте, электронной текст, он буквально начинался со слов, что мне нужен самый запущенный, самый грубый и самый жесткий на вид, какой-то фактурный забор. Нужен самый грязный для драматического контраста, чтобы эффект работы был сильней. Как дедушке нужен был высокий холм, чтобы Салават там стоял, пришлось расселять местное население. Там были такие домики на этом холме, где Салават стоит, трущобы. Смысл в том, что автор всегда знает, что должно быть.
Светлана Толмачева: А почему ваш замысел требовал именно грязного забора?
Ростан Тавасиев: Мой проект называется "Самое прекрасное", и мне хотелось в этом году сделать так, что девушки, которые помогали мне в прошлом году и вообще абсолютно любые девушки из Екатеринбурга получили энергию обратно, которую они вкладывали в прошлом году в помощь, в осуществление моего проекта.
Светлана Толмачева: Это девушки-волонтеры из архитектурной академии, которые помогали наносить эскизы на заборы?
Ростан Тавасиев: На самом деле предложение было адресовано абсолютно всем людям доброй воли в этом городе. Нарисовать могла абсолютно любая женщина, девушка, девочка, не было отбора никакого. Все, кто нарисует эскиз, эскизы потом отдавались мне, я уже проявлял в облачках на заборе все, что было прислано.
Светлана Толмачева: А на какую тему рисовали девушки? Что они должны были прислать, что они должны были выразить своими эскизами?
Ростан Тавасиев: Они должны были нарисовать то, что они считают самым прекрасным. Я считаю, что если человек этого даже не нарисует, а просто внутри себя задумается над этим хотя бы секундочку, то уже это очень хорошо. Это тоже была моя задача, чтобы люди о хорошем думали.
Светлана Толмачева: А что в результате попало на забор, что прислали вам девушки, которые рисовали самое прекрасное?
Ростан Тавасиев: Совершенно различнейшие корзины с грибами, самолетик в небе. Очень простые, но очень значимые, видимо, вещи, которые, когда человек задумывается, что же на свете самое прекрасное, никто не рисует деньги или автомобили дорогие или квартиры, все рисуют очень простые вещи, но без которых как-то ничего не мило.
Светлана Толмачева: Ростан, а что вы добавили от себя к этим девичьим мечтам?
Ростан Тавасиев: Почему нужен был самый грязный забор? Потому что девичьи эскизы не целиком на заборе появляются. На самом грязном заборе должны были появиться облачка. Этот эскиз должен был проступать сквозь забор не целиком. Чтобы увидеть целиком, что происходит на секции, нужно было немножко приложить усилия, заставить работать фантазию. Мне хотелось, чтобы энергия творческая просыпалась не только в том, кто нарисовал эскиз, но и у зрителя. Во-первых, самое прекрасное не должно доставаться без усилия, и к тому же я считаю, что усилие маленькое, включение фантазии и какого-то внимания чуть больше, чем обычно, оно доставляет радость и удовольствие. Ты начинаешь как-то внимательно к жизни относиться, и она начинает в ответ доставлять больше радости. Почему я такие вещи делаю? Потому что я понимаю, что переполнено все насилием, агрессией и разрушающими психику моментами, которые надо нейтрализовать и как-то пытаться их компенсировать. Когда смотришь на две чашечки весов и видишь, что одна явно перевешивает, то для достижения гармонии нужно срочно что-то кидать на вторую. Бетонные заборы на чашечку весов и упали. Может быть, хотя бы чуть-чуть все это сдвинулось ближе к равновесию, к гармонии.
Светлана Толмачева: Второй год подряд екатеринбургский филиал Государственного Центра современного искусства устраивает в Екатеринбурге акцию под названием "Длинные истории". Художники из разных российских городов присылают эскизы, которые, по их мнению, могут украсить заборы в центре города. Заборов таких с годами меньше не становится, одни пропадают, другие появляются. Растан, вы второй год выходите в финал со своими эскизами и приезжаете из Москвы в Екатеринбург, чтобы раскрасить бетонный забор. Чем вас эта акция привлекает?
Ростан Тавасиев: Тем, что это прямое общение с очень большим количеством людей. Твою работу видит не довольно ограниченный круг интересующихся в столице искусством людей, а видит просто масса народа в другом городе.
Светлана Толмачева: В свой нынешний приезд вы видели свой прошлогодний забор?
Ростан Тавасиев: Да, он живет. Он стал частью города и видно, что им пользуются как игрушкой, которая не новая, блестящая, а та, которой играли несколько поколений, она совсем по-другому выглядит. И с моим забором взаимодействуют жители, это, мне кажется, прекрасно.
Светлана Толмачева: Ростан, а вас не расстраивает, что появляются какие-то объявления, которые горожане вывешивают на забор, какие-то надписи, которые совершенно не имеют отношения к тому, что изображено на заборе?
Ростан Тавасиев: Нет, конечно. Мне кажется, что жизнь гораздо важнее, чем попытка сохранить то, что в эту секунду кажется прекрасным. По-моему, гораздо важнее, чтобы это как-то работало. Я, когда все то придумывал, я знал, что этот забор в городе на оживленной улице, так близко от людей, и он никак не может остаться без взаимодействия с людьми.
Светлана Толмачева: Ваша прошлогодняя работа называлась "В рай возьмут не всех". В чем ее суть?
Ростан Тавасиев: Забор прошлогодний мой состоит из 27 секций, на каждой секции повторяется один и тот же рисунок. Но на каждой секции ярко покрашен цветом только один медвежонок. Ты всегда видишь только часть картинки, только изнутри себя, только маленький кусочек, никогда не доступна тебе целиком вся картина, это невозможно. Наверное, только Создателю известно, что это, как это устроено, нам достается только маленькая часть мира. Об этом, собственно, работа. Название, такая была выбрана фраза из текста, присланного мною. Во-первых, оно эффектное, во-вторых, в рай возьмут, действительно, не всех. А работа еще о проблеме выбора, всегда приходится кого-то выбирать. Это медвежата, лежащие в кране-автомате, вытягивающем игрушки за пять рублей. Когда ты смотришь на кучу игрушек перед тобой, ты выбираешь из равноценных ту, которая тебе почему-то больше нравится, непонятно почему, хотя все в принципе завлекательные. Ты выбираешь одного и берешь в этот рай.
Светлана Толмачева: Растан, я знаю, что вы художник в третьем поколении. Как в вашей семье к вашим экспериментам относятся?
Ростан Тавасиев: Мне кажется, что меня любят, мне верят и доверяют тому, что я делаю, помогают мне этим.
Светлана Толмачева: Насколько успешная творческая карьера вашего отца, насколько я понимаю, он тоже был художником, и вашего деда-художника?
Ростан Тавасиев: Папа занимается батиком. Это такая роспись по шелку, которая обычно при произнесении этих слов ассоциируется с цветами крупными, растяжками цветовыми. А у него исторические панно очень большие. Папа занимается русской историей. Дедушка был потрясающий абсолютно. Он скульптор, самая большая его работа - в городе Уфа памятник Салавату Юлаеву стоит над рекой Белой. Мы в июле были на праздновании 250-летия Салавата Юлаева. Я первый раз видел скульптуру вживую, был на этом месте и понял, что это потрясающее произведение, для меня это образец того, насколько надо ответственно подходить к своей работе. Он делал 25 лет этот памятник и его замысел был осуществлен не целиком, но все равно во многом мощь сооружения обязана именно его настойчивости. Он знал точно, где это должно стоять, какого размера. Он свой замысел довел, насколько это возможно, до конца. Конечно, должен быть целый комплекс сооружений, какой-то стадион с одной стороны, там много чего должно было происходить. Но в то время вообще Салават Юлаев не особенно входил в пантеон коммунистической идеологии, потому что он все-таки разбойник и боролся с государством. Дедушка каким-то образом почувствовал, кто для Башкирии является героем настоящим, хотя сам он осетин и в Башкирию попал во время войны в эвакуацию. Но за время своего пребывания в Уфе, в Башкирии он настолько прочувствовал народ, что узнал, кому должен быть памятник. В 42 году уже первые эскизы были сделаны, а в 68 только поставили памятник. Все это время он преодолевал препятствия на пути воплощения своего замысла и преодолел их. Это, мне кажется, героизм.
Светлана Толмачева: Ростан, а не было у вас желания пойти по стопам деда?
Ростан Тавасиев: Во-первых, я никогда себе не отказываю в том, что, возможно, будет что-то подобное происходить. Но очень важна мотивация. Такая мотивация пойти по стопам деда, чтобы создать что-то равноценное его труду, мне кажется, это совершенно невозможно. Потому что у него самого была абсолютно другая важнейшая мотивация, он делал то, что считал нужным и совершенно искренне боролся со всеми препятствиями и победил. Потому что у него мощнейшая мотивация сделать памятник герою, она и его привела к тому, что памятник стоит. Его сейчас все видят и получают массу энергии от того, что он есть. Я сейчас на данном этапе считаю, что я занимаюсь абсолютно правильным видом творчества и даже потому, по крайней мере, что мне это очень нравится и то, что я считаю важным, я это делаю.
Светлана Толмачева: А что вы считаете важным, что важного вы делаете?
Ростан Тавасиев: Я пытаюсь сделать действительность вокруг как-то более не то что положительно заряженной, но позитивной. То есть изменить мир, наверное.
Светлана Толмачева: Ростан, в прошлом году в Екатеринбурге вам достался забор из 27 бетонных секций, в этом году из 30, были в этом году заборы и по 70 секций. Насколько трудно осваивать такое пространство?
Ростан Тавасиев: Глаза боятся, руки делают. То есть трудно, когда об этом думаешь: о, у тебя 27 секций. В Москве было об этом трудно думать. И когда мы первый раз увидели забор, мы, конечно же, запереживали, что он такой огромный. Но когда мы стали его воплощать, то в принципе мы все сделали за четыре дня. Тут еще образование художественное Строгановское очень способствует творчеству, потому что там очень хорошо учат, как сделать так, чтобы от начала до конца все сделать. То есть мы разбиваем все на какие-то этапы, не каждую рисуем секцию от начала до конца, а последовательно воплощаем. Таким образом, даже к концу уже начинаем получать просто удовольствие от того, что мы делаем, потому что остаются самые интересные моменты, которые уже приятно делать и это усталость снимает.
Светлана Толмачева: Я знаю, что вы расстроились, когда узнали, что забор накануне вашего приезда помыли, загрунтовали, вам он достался уже сияющий белизной. Что вас не устроило?
Ростан Тавасиев: Во-первых, тот проект, который я отправлял по почте, электронной текст, он буквально начинался со слов, что мне нужен самый запущенный, самый грубый и самый жесткий на вид, какой-то фактурный забор. Нужен самый грязный для драматического контраста, чтобы эффект работы был сильней. Как дедушке нужен был высокий холм, чтобы Салават там стоял, пришлось расселять местное население. Там были такие домики на этом холме, где Салават стоит, трущобы. Смысл в том, что автор всегда знает, что должно быть.
Светлана Толмачева: А почему ваш замысел требовал именно грязного забора?
Ростан Тавасиев: Мой проект называется "Самое прекрасное", и мне хотелось в этом году сделать так, что девушки, которые помогали мне в прошлом году и вообще абсолютно любые девушки из Екатеринбурга получили энергию обратно, которую они вкладывали в прошлом году в помощь, в осуществление моего проекта.
Светлана Толмачева: Это девушки-волонтеры из архитектурной академии, которые помогали наносить эскизы на заборы?
Ростан Тавасиев: На самом деле предложение было адресовано абсолютно всем людям доброй воли в этом городе. Нарисовать могла абсолютно любая женщина, девушка, девочка, не было отбора никакого. Все, кто нарисует эскиз, эскизы потом отдавались мне, я уже проявлял в облачках на заборе все, что было прислано.
Светлана Толмачева: А на какую тему рисовали девушки? Что они должны были прислать, что они должны были выразить своими эскизами?
Ростан Тавасиев: Они должны были нарисовать то, что они считают самым прекрасным. Я считаю, что если человек этого даже не нарисует, а просто внутри себя задумается над этим хотя бы секундочку, то уже это очень хорошо. Это тоже была моя задача, чтобы люди о хорошем думали.
Светлана Толмачева: А что в результате попало на забор, что прислали вам девушки, которые рисовали самое прекрасное?
Ростан Тавасиев: Совершенно различнейшие корзины с грибами, самолетик в небе. Очень простые, но очень значимые, видимо, вещи, которые, когда человек задумывается, что же на свете самое прекрасное, никто не рисует деньги или автомобили дорогие или квартиры, все рисуют очень простые вещи, но без которых как-то ничего не мило.
Светлана Толмачева: Ростан, а что вы добавили от себя к этим девичьим мечтам?
Ростан Тавасиев: Почему нужен был самый грязный забор? Потому что девичьи эскизы не целиком на заборе появляются. На самом грязном заборе должны были появиться облачка. Этот эскиз должен был проступать сквозь забор не целиком. Чтобы увидеть целиком, что происходит на секции, нужно было немножко приложить усилия, заставить работать фантазию. Мне хотелось, чтобы энергия творческая просыпалась не только в том, кто нарисовал эскиз, но и у зрителя. Во-первых, самое прекрасное не должно доставаться без усилия, и к тому же я считаю, что усилие маленькое, включение фантазии и какого-то внимания чуть больше, чем обычно, оно доставляет радость и удовольствие. Ты начинаешь как-то внимательно к жизни относиться, и она начинает в ответ доставлять больше радости. Почему я такие вещи делаю? Потому что я понимаю, что переполнено все насилием, агрессией и разрушающими психику моментами, которые надо нейтрализовать и как-то пытаться их компенсировать. Когда смотришь на две чашечки весов и видишь, что одна явно перевешивает, то для достижения гармонии нужно срочно что-то кидать на вторую. Бетонные заборы на чашечку весов и упали. Может быть, хотя бы чуть-чуть все это сдвинулось ближе к равновесию, к гармонии.
