Андрей Трухан: Гость нашей субботней программы екатеринбургский писатель-фантаст Борис Долинго. Родился в Узбекистане в семье военного врача, по образованию физик. Первый рассказ опубликовал в 1989-м году в журнале "Уральский следопыт". Автор трех романов: "Мир Терпо", "Круглые грани земли" и "Понять вечность", готов к изданию новый – "Игры третьего рода". Долинго – настоящая фамилия Бориса, а не псевдоним. По семейному преданию, после отмены крепостного права украинского крестьянина Долинко записали в метриках как Долинго. С прошлого года Борис Долинго председатель оргкомитета екатеринбургского фестиваля фантастики "Аэлита", фестиваль широко известен и за пределами России. В этом году его гостем, к примеру, был широко известный американский фантаст Роберт Шекли. С писателем-фантастом Борисом Долинго беседует наш корреспондент в Екатеринбурге Светлана Толмачева.
Светлана Толмачева: Борис, в 80-е годы для любителей фантастической литературы Свердловск был чуть ли не второй столицей после Москвы. Чем Свердловск в те годы заслужил такую славу?
Борис Долинго: Ну, конечно, тем, что здесь появился "Аэлита", появилась она в 81-м году. А возникло это из идеи нескольких энтузиастов фантастики нашего города, прежде всего, конечно, Вячеслав Петрович Крапивин, и, конечно, покойный Виталий Иванович Бугров, редактор журнала "Уральский следопыт", который очень много сделал для этого. Они решили учредить не существовавшую тогда в нашей стране премию для писателей-фантастов. Но поскольку первые лауреаты этой премии были не просто кто-нибудь, а братья Стругацкие и Александр Казанцев – это личности, которые определили развитие советской, российской фантастики нынешней. Народ, услышав об этом, клубы существовали, тем не менее, все это распространилось по стране и сюда поехало очень много людей просто посмотреть на эти личности выдающиеся. Надо еще представить, что это достаточно далекое время – 81-й год, уровень информированности в обществе, такой осязаемой возможности увидеть своих кумиров, был намного ниже, чем сейчас, и поэтому народ повалил валом сюда. И после этого события спонтанно возникли фестивали. То есть на каждое вручение премии любители фантастики съезжались в Екатеринбург, доходило более тысячи человек бывало на фестивале. Это буквально начало 90-х годов. Потом стало потруднее. Сейчас мы пытаемся снова возродить "Аэлиту", придать ей былую славу. Слава у нее, кстати, осталась среди писателей, потому что премия "Аэлита" и те премии, которые возникли на фестивалях уже после, они одни из самых котирующихся среди писателей, редакторов, критиков, и уважение к "Аэлите" осталось. Другое дело, что такая массовость пропала в силу многих причин.
Светлана Толмачева: Вы упомянули о журнале "Уральский следопыт", который был популярен как раз в 80-е годы. Чем он брал читателя?
Борис Долинго: Вы знаете, он брал тем, что во-первых, он печатал много молодых авторов. Это был такой выход в свет, возможность выйти в свет для молодого автора. На самом деле в советское время очень тяжело было напечататься в массовом издании, нужно было быть членом Союза писателей, были планы, издать свою книгу было очень сложно. Вот брал этим, я думаю, тем, что была дорога молодежи. Ну и плюс параллельно печатали известных авторов.
Светлана Толмачева: Вы не считаете, что как раз тогда в 80-е годы золотой век фантастики в России прошел. Были 80-е, был интерес, и был интерес неслучайный, потому что фантастическая литература была своего рода протестной литературой, отмечают это и как писатели того времени, и как читатели, которые очень любили этот жанр в те годы. Сейчас фантастика это такой же развлекательный жанр как детектив, например, и свою привлекательную силу фантастика потеряла, и возрождения у нее не будет. Вы же говорите о том, что возможно возродить "Аэлиту", возможно привлечь к ней такое же интерес, как в былые годы. На чем строится эта ваша убежденность?
Борис Долинго: Видите, то, что вы сказали насчет протестного фактора, это был не столько протест, сколько возможность уйти от некоторой цензуры, потому что цензуре советского времени сложнее было работать с фантастическим произведением, чем с произведением реалистическим, это безусловно. Фантастика давала автором определенные возможности Эзопова языка, что-то показывать и конечно, этим была привлекательна и для масс. Это одна часть феномена. Потому что видите, есть еще составляющая этого интереса. Во-первых, общество того времени и советское, и вообще мировое, скажем так, оно было еще воспитано и двигалось по той инерции, которую заложил великий научно-технический прогресс конца 19-го - начала 20-го века. Человечеству в тот момент казалось, что границы все сняты, и фантастика в области литературы как раз была дополнительным фактором. Это в какой-то степени чем-то сродни тем ракетоносителям, которые поднимали "Восток" на орбиту и так далее. Почему наступил провал, упадок интереса и превращение в развлекательный жанр? А потому что общество потеряло веру в тот импульс научно-технического прогресса. На Марсе яблони не зацвели, а в 60-е годы вполне реально разговаривали о том, что в начале 21-го века на Марсе уже поселения будут, научно-исследовательские станции и тому подобное. Ничего этого не произошло. Потому что, к сожалению, научно-технический прогресс, как и вся история человечества, идет не по прямой линии, а по каким-то зигзагам, изгибам, спиралям. Сейчас, может быть, какой-то определенный тормоз возник в этом смысле. Научно-технический прогресс ушел в область той же микроэлектроники куда-то. Большого прогресса с момента старта Гагарина в космосе мы не наблюдаем принципиального, ракеты остались практически теми же, то есть так же мы больше определенной второй космической скорости развить не можем.
Светлана Толмачева: Тем не менее, наша жизнь изменилась, появился Интернет, сотовые телефоны, клонирование человека.
Борис Долинго: Она замкнута на землю, и поэтому это совершенно точно отражено в фантастике последних лет. Именно то, о чем вы говорите, дало пищу фантастам в направлении виртуальной реальности, биологических каких-то исследований. Но, я думаю, что вообще все идет по спирали, по синусоиде и будет опять подъем к той фантастике. Для меня фантастика это прежде всего космос. Может быть, я человек своего времени. Я смутно помню Гагарина, вот Титова я уже хорошо запомнил. Дело в том, что это прагматический интерес, это не просто романтика какая-то. Потому что, замкнувшись на земле, мы теряем возможность защищаться от серьезных сил природы, которые могут цивилизацию погубить и так далее. Надо смотреть вверх, потому что будущее человечества все равно вне земли. Хотя сейчас фантастику читают гораздо меньший спектр, чем десять лет назад людей, но, тем не менее, это второй по продаваемости жанр. И, значит, по-прежнему читательский состав очень разношерстный. Это и люди, которые по-прежнему любят фантастику, которым за 40-50, и молодежи читает очень много. Сейчас очень популярны, если говорить о технологических направлениях фантастики, – это кибер-панк.
Светлана Толмачева: Вы же приверженец научной фантастики по-прежнему, несмотря на те новые направления в фантастической литературе, которые появляются. Почему у вас любовь именно к научной фантастике?
Борис Долинго: Наверное, это и какая-то составляющая моего образования, потому что я физик по образованию исходному. А потом просто я верю в науку, а в магию я не верю. Дело в том, что научная фантастика она все-таки рисует реальную картину мира, пусть вымышленную, но объясненную физическими законами. Фентези рисует мир абсолютно вымышленный. По-моему, Шекли сказал, что научная фантастика описывает мир, который может существовать, а фентези описывает мир, который существовать не может, он может существовать только в воображении. Именно поэтому я считаю, что фентези – это достаточно тупиковая вещь. Научная фантастика все время создает новые кубики, из которых строится сюжет, а фентези играет теми кубиками, которые созданы достаточно давно, и набор этих кубиков практически не увеличивается.
Светлана Толмачева: Борис, вы одно время занимались бизнесом, теперь вы писатель-фантаст. Как произошло, что вы решили все бросить и заняться писательским трудом?
Борис Долинго: Собственно, не совсем так, я не то, чтобы все бросил. Дело в том, что я к этому шел очень долго - к осознанию. Писать я начал очень давно, и попытки были очень давно, и первая маленькая повесть у меня вышла в сборнике того же "Уральского следопыта" по материалам "Аэлиты-89". Она вышла в 90-м году. Тогда я параллельно пытался, это было время, когда все пытались заниматься бизнесом, занимался бизнесом. Честно говоря, думал так, что выйти за несколько лет на какой-то уровень в бизнесе, когда можно не думать о проклятых средствах на существование, а потом сесть и писать. Откровенно говоря, не получилось, потому что бизнес – это сродни творчеству занятие. Уйти от прямого бизнеса меня толкнуло то, что я в 96-м году на прилавке увидел книгу Сергея Лукьяненко, это одна из первых у него в центральных изданиях публикация была. А вместе с Сергеем Лукьяненко мы как раз оказались в том маленьком сборнике "Аэлита-89", о котором я упомянул. И мне, честно говоря, стало очень обидно, я сказал, что нет, видимо, не верной дорогой идете, товарищ, и с 96-го года занялся. На выход первой книги потребовалось 5 лет. Ты можешь написать очень хорошие вещи, но, тем не менее, даже сейчас, когда публиковаться легче, тебя могут не заметить. Уже несколько по другим причинам: в одном издательстве считают, что надо "экшен" печатать, в другом, что "фентези". Очень многие издатели смотрят на фантастику как на развлекательное чтиво, и как только автор пытается что-то немножко позаумствовать, издатель сразу говорит – это не наше направление, это не укладывается в тот формат, в котором мы основные делаем издания. И поэтому хорошие вещи зачастую могут не увидеть света.
Светлана Толмачева: То есть парадоксальная ситуация, то же самое, что 20 лет назад, только под другим углом.
Борис Долинго: А жизнь-то одинаковая. Это нам казалось, что мы живем в Советском Союзе, и жизнь абсолютно другая, чем на том же Западе. Да жизнь одинаковая всегда, меняются факторы.
Светлана Толмачева: "Аэлита–2004" – какой вы хотите видеть, какой она должна быть?
Борис Долинго: Есть сумасшедшая совершенно идея евроазиатского конвента фантастики. Потому что Екатеринбург находится на границе Европы и Азии, в этом отношении наш город в абсолютно уникальном положении, это здорово просто, что так сложилось, это везение крупное. И ни одного крупного города, который находился бы в таком положении, просто нет в мире. В Екатеринбурге есть еще и традиция – это фестиваль "Аэлита". То есть, почему не создать европейско-азиатский конвент фантастики? Есть европейский конвент фантастики, есть несколько конвентов США, есть конвент даже в Новой Зеландии. Почему не сделать евроазиатский, почему не нести информацию, об азиатских фантастах, они же есть, а кто их знает сейчас? И кто знает, может быть, просто интерес всколыхнется. Надо стремиться возрождать традиции издательской деятельности в области фантастики на Урале. У нас ведь были действительно хорошие традиции. Среднеуральское книжное издательство в советское время выпустило немало книг по фантастике, это все ушло, ушло в Питер, ушло в Москву. Сейчас вполне возможен обратный процесс. Потому что издательства, которые находятся в Москве и Питере, они не справляются с тем предложением, которое пишущие люди могут обеспечить. Екатеринбург – место, где это могло бы возродиться, где могли бы появиться новые издательства в области фантастики.
Светлана Толмачева: Борис, в 80-е годы для любителей фантастической литературы Свердловск был чуть ли не второй столицей после Москвы. Чем Свердловск в те годы заслужил такую славу?
Борис Долинго: Ну, конечно, тем, что здесь появился "Аэлита", появилась она в 81-м году. А возникло это из идеи нескольких энтузиастов фантастики нашего города, прежде всего, конечно, Вячеслав Петрович Крапивин, и, конечно, покойный Виталий Иванович Бугров, редактор журнала "Уральский следопыт", который очень много сделал для этого. Они решили учредить не существовавшую тогда в нашей стране премию для писателей-фантастов. Но поскольку первые лауреаты этой премии были не просто кто-нибудь, а братья Стругацкие и Александр Казанцев – это личности, которые определили развитие советской, российской фантастики нынешней. Народ, услышав об этом, клубы существовали, тем не менее, все это распространилось по стране и сюда поехало очень много людей просто посмотреть на эти личности выдающиеся. Надо еще представить, что это достаточно далекое время – 81-й год, уровень информированности в обществе, такой осязаемой возможности увидеть своих кумиров, был намного ниже, чем сейчас, и поэтому народ повалил валом сюда. И после этого события спонтанно возникли фестивали. То есть на каждое вручение премии любители фантастики съезжались в Екатеринбург, доходило более тысячи человек бывало на фестивале. Это буквально начало 90-х годов. Потом стало потруднее. Сейчас мы пытаемся снова возродить "Аэлиту", придать ей былую славу. Слава у нее, кстати, осталась среди писателей, потому что премия "Аэлита" и те премии, которые возникли на фестивалях уже после, они одни из самых котирующихся среди писателей, редакторов, критиков, и уважение к "Аэлите" осталось. Другое дело, что такая массовость пропала в силу многих причин.
Светлана Толмачева: Вы упомянули о журнале "Уральский следопыт", который был популярен как раз в 80-е годы. Чем он брал читателя?
Борис Долинго: Вы знаете, он брал тем, что во-первых, он печатал много молодых авторов. Это был такой выход в свет, возможность выйти в свет для молодого автора. На самом деле в советское время очень тяжело было напечататься в массовом издании, нужно было быть членом Союза писателей, были планы, издать свою книгу было очень сложно. Вот брал этим, я думаю, тем, что была дорога молодежи. Ну и плюс параллельно печатали известных авторов.
Светлана Толмачева: Вы не считаете, что как раз тогда в 80-е годы золотой век фантастики в России прошел. Были 80-е, был интерес, и был интерес неслучайный, потому что фантастическая литература была своего рода протестной литературой, отмечают это и как писатели того времени, и как читатели, которые очень любили этот жанр в те годы. Сейчас фантастика это такой же развлекательный жанр как детектив, например, и свою привлекательную силу фантастика потеряла, и возрождения у нее не будет. Вы же говорите о том, что возможно возродить "Аэлиту", возможно привлечь к ней такое же интерес, как в былые годы. На чем строится эта ваша убежденность?
Борис Долинго: Видите, то, что вы сказали насчет протестного фактора, это был не столько протест, сколько возможность уйти от некоторой цензуры, потому что цензуре советского времени сложнее было работать с фантастическим произведением, чем с произведением реалистическим, это безусловно. Фантастика давала автором определенные возможности Эзопова языка, что-то показывать и конечно, этим была привлекательна и для масс. Это одна часть феномена. Потому что видите, есть еще составляющая этого интереса. Во-первых, общество того времени и советское, и вообще мировое, скажем так, оно было еще воспитано и двигалось по той инерции, которую заложил великий научно-технический прогресс конца 19-го - начала 20-го века. Человечеству в тот момент казалось, что границы все сняты, и фантастика в области литературы как раз была дополнительным фактором. Это в какой-то степени чем-то сродни тем ракетоносителям, которые поднимали "Восток" на орбиту и так далее. Почему наступил провал, упадок интереса и превращение в развлекательный жанр? А потому что общество потеряло веру в тот импульс научно-технического прогресса. На Марсе яблони не зацвели, а в 60-е годы вполне реально разговаривали о том, что в начале 21-го века на Марсе уже поселения будут, научно-исследовательские станции и тому подобное. Ничего этого не произошло. Потому что, к сожалению, научно-технический прогресс, как и вся история человечества, идет не по прямой линии, а по каким-то зигзагам, изгибам, спиралям. Сейчас, может быть, какой-то определенный тормоз возник в этом смысле. Научно-технический прогресс ушел в область той же микроэлектроники куда-то. Большого прогресса с момента старта Гагарина в космосе мы не наблюдаем принципиального, ракеты остались практически теми же, то есть так же мы больше определенной второй космической скорости развить не можем.
Светлана Толмачева: Тем не менее, наша жизнь изменилась, появился Интернет, сотовые телефоны, клонирование человека.
Борис Долинго: Она замкнута на землю, и поэтому это совершенно точно отражено в фантастике последних лет. Именно то, о чем вы говорите, дало пищу фантастам в направлении виртуальной реальности, биологических каких-то исследований. Но, я думаю, что вообще все идет по спирали, по синусоиде и будет опять подъем к той фантастике. Для меня фантастика это прежде всего космос. Может быть, я человек своего времени. Я смутно помню Гагарина, вот Титова я уже хорошо запомнил. Дело в том, что это прагматический интерес, это не просто романтика какая-то. Потому что, замкнувшись на земле, мы теряем возможность защищаться от серьезных сил природы, которые могут цивилизацию погубить и так далее. Надо смотреть вверх, потому что будущее человечества все равно вне земли. Хотя сейчас фантастику читают гораздо меньший спектр, чем десять лет назад людей, но, тем не менее, это второй по продаваемости жанр. И, значит, по-прежнему читательский состав очень разношерстный. Это и люди, которые по-прежнему любят фантастику, которым за 40-50, и молодежи читает очень много. Сейчас очень популярны, если говорить о технологических направлениях фантастики, – это кибер-панк.
Светлана Толмачева: Вы же приверженец научной фантастики по-прежнему, несмотря на те новые направления в фантастической литературе, которые появляются. Почему у вас любовь именно к научной фантастике?
Борис Долинго: Наверное, это и какая-то составляющая моего образования, потому что я физик по образованию исходному. А потом просто я верю в науку, а в магию я не верю. Дело в том, что научная фантастика она все-таки рисует реальную картину мира, пусть вымышленную, но объясненную физическими законами. Фентези рисует мир абсолютно вымышленный. По-моему, Шекли сказал, что научная фантастика описывает мир, который может существовать, а фентези описывает мир, который существовать не может, он может существовать только в воображении. Именно поэтому я считаю, что фентези – это достаточно тупиковая вещь. Научная фантастика все время создает новые кубики, из которых строится сюжет, а фентези играет теми кубиками, которые созданы достаточно давно, и набор этих кубиков практически не увеличивается.
Светлана Толмачева: Борис, вы одно время занимались бизнесом, теперь вы писатель-фантаст. Как произошло, что вы решили все бросить и заняться писательским трудом?
Борис Долинго: Собственно, не совсем так, я не то, чтобы все бросил. Дело в том, что я к этому шел очень долго - к осознанию. Писать я начал очень давно, и попытки были очень давно, и первая маленькая повесть у меня вышла в сборнике того же "Уральского следопыта" по материалам "Аэлиты-89". Она вышла в 90-м году. Тогда я параллельно пытался, это было время, когда все пытались заниматься бизнесом, занимался бизнесом. Честно говоря, думал так, что выйти за несколько лет на какой-то уровень в бизнесе, когда можно не думать о проклятых средствах на существование, а потом сесть и писать. Откровенно говоря, не получилось, потому что бизнес – это сродни творчеству занятие. Уйти от прямого бизнеса меня толкнуло то, что я в 96-м году на прилавке увидел книгу Сергея Лукьяненко, это одна из первых у него в центральных изданиях публикация была. А вместе с Сергеем Лукьяненко мы как раз оказались в том маленьком сборнике "Аэлита-89", о котором я упомянул. И мне, честно говоря, стало очень обидно, я сказал, что нет, видимо, не верной дорогой идете, товарищ, и с 96-го года занялся. На выход первой книги потребовалось 5 лет. Ты можешь написать очень хорошие вещи, но, тем не менее, даже сейчас, когда публиковаться легче, тебя могут не заметить. Уже несколько по другим причинам: в одном издательстве считают, что надо "экшен" печатать, в другом, что "фентези". Очень многие издатели смотрят на фантастику как на развлекательное чтиво, и как только автор пытается что-то немножко позаумствовать, издатель сразу говорит – это не наше направление, это не укладывается в тот формат, в котором мы основные делаем издания. И поэтому хорошие вещи зачастую могут не увидеть света.
Светлана Толмачева: То есть парадоксальная ситуация, то же самое, что 20 лет назад, только под другим углом.
Борис Долинго: А жизнь-то одинаковая. Это нам казалось, что мы живем в Советском Союзе, и жизнь абсолютно другая, чем на том же Западе. Да жизнь одинаковая всегда, меняются факторы.
Светлана Толмачева: "Аэлита–2004" – какой вы хотите видеть, какой она должна быть?
Борис Долинго: Есть сумасшедшая совершенно идея евроазиатского конвента фантастики. Потому что Екатеринбург находится на границе Европы и Азии, в этом отношении наш город в абсолютно уникальном положении, это здорово просто, что так сложилось, это везение крупное. И ни одного крупного города, который находился бы в таком положении, просто нет в мире. В Екатеринбурге есть еще и традиция – это фестиваль "Аэлита". То есть, почему не создать европейско-азиатский конвент фантастики? Есть европейский конвент фантастики, есть несколько конвентов США, есть конвент даже в Новой Зеландии. Почему не сделать евроазиатский, почему не нести информацию, об азиатских фантастах, они же есть, а кто их знает сейчас? И кто знает, может быть, просто интерес всколыхнется. Надо стремиться возрождать традиции издательской деятельности в области фантастики на Урале. У нас ведь были действительно хорошие традиции. Среднеуральское книжное издательство в советское время выпустило немало книг по фантастике, это все ушло, ушло в Питер, ушло в Москву. Сейчас вполне возможен обратный процесс. Потому что издательства, которые находятся в Москве и Питере, они не справляются с тем предложением, которое пишущие люди могут обеспечить. Екатеринбург – место, где это могло бы возродиться, где могли бы появиться новые издательства в области фантастики.
