Александр Великин: Дело в том, что памятник - это достаточно затратное мероприятие, стоимость его около 7 миллионов рублей, к сожалению, та организация, которая должна была оплатить работы, не смогла в срок перечислить средства, и в связи с этим задержалось изготовление памятника.
Татьяна Валович: Каково участие вашей организации в его установке?
Александр Великин: Дело в том, что в 1996-м году, к десятой годовщине чернобыльской катастрофы, силами наших организаций и при активной помощи администрации Калининского района, в том числе бывшего главы, нынешнего сенатора Михайловского, спасибо ему большое, был установлен закладной камень открывал который вице-мэр города, заместитель Анатолия Александровича Собчака Владимир Владимирович Путин. Тогда было сказано, что мы планируем к 15-й годовщине открыть памятник. С тех пор, конечно, такие средства нам просто было не найти для памятника, поэтому при помощи администрации Калининского района, того же самого Михайловского, его заместителя, при помощи администрации города, нам удалось найти вариант финансирования, и вот сегодня будем открывать этот памятник.
Татьяна Валович: А почему именно в Петербурге этот памятник установлен?
Александр Великин: Дело в том, что, в общем, в России проживает более 200 тысяч граждан, которые принимали участие в ликвидации последствий Чернобыльской катастрофы. Больше всего их проживает в Москве, откуда ехали специалисты, очень много в Ростове и Ростовской области, поскольку этот регион достаточно близко к Украине, и первые люди были брошены оттуда, и третий, скажем, конгломерат, который дал людей в Чернобыль – Санкт-Петербург, Ленинградская область. У нас в городе проживает около 5000 ликвидаторов и около 3,5 тысяч в области.
Татьяна Валович: В этом парке в 1988-м году был установлен памятник "Колокол Нагасаки" в память трагических событий - бомбардировок Хиросимы и Нагасаки. Почему ваш памятник решили устанавливать в этом же парке?
Александр Великин: Дело в том, что когда обсуждался вопрос об установке будущего памятника, идеология была какова - чтобы вообще, была какая-то связь между памятниками, они же не должны устанавливаться просто так, потому что нам захотелось поставить их где-то. Сейчас тот парк называется парком Сахарова, в нем будет установлена стелла его памяти, во втором углу треугольника стоят памятник, подаренный Нагасаки, парк имеет треугольную форму, и третий угол занимает как раз наш памятник.
Татьяна Валович: Александр Викторович, вы сказали, сколько человек живет ликвидаторов по разным регионам. 6 августа, когда в Хиросиме проходили траурные мероприятия в память о погибших при атомной бомбардировке, к подножью их памятника был возложен очередной траурный список, в нем более 5 тысяч имен, это люди, которые скончались только за минувший год от лучевой болезни. Общее число жертв уже превышает в Японии 230 тысяч человек. Есть ли в России общая статистика жертв радиационных аварии, не только Чернобыля, ведь ваш союз занимается не только теми ликвидаторами, которые участвовали в ликвидации последствий Чернобыля?
Александр Великин: Действительно, мы занимаемся всеми категориями граждан, тем более, что у нас проживают и граждане из подразделений особого риска, и ликвидаторы аварий на производственном объединении "Маяк" в 1957-м году, и радиоактивного загрязнения реки Теча, поэтому памятник, хотя мы стали инициаторами его создания, он посвящен всем тем, кто ликвидировал ядерные аварии и катастрофы, всем тем, кто от них пострадал. После Чернобыля был создан всероссийский регистр граждан, подвергшихся воздействию радиации. Он находится в Обнинске. А у нас в Петербурге находится его северо-западное отделение, поэтому, конечно, всю информацию нам из этого регистра не дают, но оценить последствия Чернобыля, количество умерших, мы приблизительно можем.
Татьяна Валович: Насколько правительство России сейчас выполняет взятые на себя обязательства по компенсациям людям, которые участвовали в ликвидации Чернобыльской аварии, или же ликвидаторам все еще приходится доходить до Страсбургского суда, как это было несколько лет назад?
Александр Великин: Вы знаете, та политика, которая сейчас ведется, я думаю, что наша организация без работы не останется еще очень много лет. Дело в том, что закон первоначальный был принят в 1991-м году, в 1992-м была принята его новая редакция, и с тех пор он потерпел 15 изменений и дополнений, причем некоторых из них имели принципиальный характер. В частности, были внесены изменения федеральным законом 179ВЗ, это 1995-й год, после чего правительство вовремя не успело принять нормативные документы, и на 10 месяцев все ликвидаторы, все инвалиды были лишены вообще каких-либо выплат, что вызвало очень сильную волну негодования, и в Петербурге тоже, если вы помните, 4 наших товарища объявили голодовку. Кроме того, эти изменения вынудили нас обратиться в Конституционный суд, который признал отдельные положения изменений неконгституционными. В 2001-м году были внесены очередные изменения в закон, которые вынудили нас опять обратиться в Конституционный суд, и опять Конституционный суд признал отдельные положения закона неконституционными. Правда, в этом постановлении Конституционного суда был дан трехмесячный срок правительству и Думе, чтобы внести поправки в соответствии с этим постановлением, но вот уже годовщину мы отпраздновали, год прошел, но изменения до сих пор не внесены.
Татьяна Валович: Александр Яковлевич, есть ли в инвалидов ликвидаторов чернобыльской аварии возможность регулярно платить за квартиру?
Александр Великин: Давайте реально смотреть на вещи. Я думаю, что инвалиды-чернобыльцы все-таки наиболее обеспеченная часть среди инвалидов Российской Федерации, конечно, это достаточно молодые люди. Конечно, они хотят работать, конечно, у них еще потребности немножечко другие. Тем не менее, инвалид-чернобылец кроме пенсии получает какое-никакое возмещение вреда, и за квартиру, и коммунальные услуги он платит 50 процентов.
Татьяна Валович: То есть, эти льготы сохранены?
Александр Великин: Да это те из немногих льгот, которые сегодня реализуется.
Татьяна Валович: Александр Яковлевич, сегодня 25 семей, где есть инвалиды-чернобыльцы получат квартиры в Сестрорецке. Кем финансируется программа обеспечения жильем?
Александр Великин: Вообще финансирование законом возложено на федеральный бюджет. С другой стороны, мы являемся гражданами Санкт-Петербурга, и в постановлении правительства, которое должно реализовать эту программу, предусмотрено частичное финансирование со стороны местного бюджета. В этой ситуации надо отдать должное администрации Санкт-Петербурга и губернатору Владимиру Анатольевичу Яковлеву, что в городе была принята программа "Жилье ликвидаторам", и в этом году для обеспечения этих семей федеральный бюджет выделил 2,3 миллиона рублей, а город выделил 54 миллиона рублей. Как видите, основной груз город взял на себя в данной ситуации.
Татьяна Валович: Александр Яковлевич, вот у нас сложилась такая ситуация, что Санкт-Петербург и Ленинградская область - это два субъекта Федерации, и насколько я знаю, существуют как бы два представительства союза, петербургское и областное – как вы сосуществуете, как вы взаимодействуете?
Александр Великин: Вот, лет 7 тому назад руководителем городской организации стал Владимир Иммануилович Драгуш, а я возглавляю ленинградскую областную организацию. У нас противоречий нет. Мы разделили между собой функции и полномочия, и не мешаем друг другу, а дополняем друг друга.
Татьяна Валович: Возвращаясь к сегодняшнему открытию памятника - кто приедет из ликвидаторов на церемонию?
Александр Великин: К сожалению не смогли приехать мои хорошие друзья из международного союза "Чернобыль" из Киева, они вчера звонили, извинялись. Тем не менее, приедут ребята из Северо-Западного региона, и могу для ленинградцев сообщить радостную новость: обещал приехать командир воинской части 22317 Александр Николаевич Степанов, который больше полутора лет пробыл в Чернобыле и командовал воинской частью, которая комплектовалась гражданами Северо-Западного региона.
Татьяна Валович: Мы уже отмечали, что ваша организация занимается не только людьми, пострадавшими во время чернобыльской аварии, но и другими пострадавшими. Каково российское законодательство в этой области? Могут ли люди доказать, что они стали инвалидами в результате экологической катастрофы? Ведь руководство предприятий очень часто это скрывает, не выдает никаких справок, мало того, уговаривает не указывать, что несчастный случай произошел на производстве. Как быть человеку, если произошла не глобальная катастрофа, которую не скроешь, а локальная?
Александр Великин: Это вопрос очень сложный, но у нас наработан определенный опыт. Во-первых, пользуемся тем, что чернобыльские организации и чернобыльцы работают практически во всех регионах и в очень многих структурах. То есть, мы имеем определенное информационное обеспечение- это, во-первых. Во-вторых, так сложилось, что Санкт Петербург - это культурная столица, мы этим очень гордимся и стараемся работать культурно. И мы перестали что-то ходить, просить, выклянчивать - письменный запрос, ответ, в суд, если на нас сначала смотрели искоса - что это за сутяги такие появились, то сегодня к этому относятся достаточно спокойно. Мы пытаемся решить вопрос в рабочем порядке, обсуждаем, мы прекрасно понимаем, что чиновник далеко не всегда может переступить через телефонное право, и, понимая это, мы обращаемся в суд, и через суд решаем наши проблемы.
Татьяна Валович: Александр Яковлевич, продолжая тему судебных исков – какое количество их от представителей вашей организации сейчас находится в судах Петербурга – вы можете сказать?
Александр Великин: Точно сказать не могу. Потому что мы сидим сейчас заваленные бумагами, и просто даже подсчет вести не представляется возможным. Я могу сказать, что за последние три года у нас в производстве находилось или находится около 3 тысяч дел, как вы прекрасно понимаете, суды очень часто переносятся, поэтому каждое судебное дело это – 3-4-7, а то и 10 судебных заседаний, так что объем работы очень большой.
Татьяна Валович: Есть ли дела, которые были выиграны, иски по которым правительство обязано платить, но не выполняет?
Александр Великин: Дело в том что в свое время первый вал исковых заявлений и судебных рассмотрений начался, когда органы социальной защиты отказались применять так называемый индекс осовременивания заработка. Тогда у нас прошло около тысячи дел, может, чуть больше, очень долго сопротивлялись, и суды, тем не менее, мы смогли доказать свою правоту, вопрос решен, люди задолженность получили. Теперь у нас новый виток, теперь нам говорят, что данная выплата не является возмещением вреда, а является социальной выплатой, и в связи с этим особый порядок индексации, так что мы начинаем все по новой.
Татьяна Валович: А вот на сегодняшний день определен ли окончательно, потому что я помню, что это было большой проблемой, гражданско-правовой статус ликвидатора Чернобыля?
Александр Великин: К сожалению, этот вопрос так и остался краеугольным камнем всех судов, которые мы сейчас ведем. Потому что по мнению, высказанному городским судом, в частности, чернобыльцы не находились в трудовых отношениях, когда они были в Чернобыле, то есть, на сегодняшний день, ссылаясь на постановление Конституционного суда, все граждане, которые находились в зоне чернобыльской катастрофы, то есть и проживающие там, и находившиеся на отдыхе, и ликвидировавшие аварию, они все с точки зрения суда одинаковые – они оказались в зоне радиационного загрязнения, именно оказались. Мы же доказываем, что ликвидаторы не оказались, не находились - они работали по ликвидации последствий аварии, а этого наш городской суд признавать не хочет,
Татьяна Валович: Что нужно, чтобы как-то восстановить это нормальное правовое отношение? Дополнительные законы, которые должны быть внесены на федеральном уровне?
Александр Великин: Дело в том, что нашу позицию мы отстаиваем уже в течение длительного времени и просим внести в закон не такие уж большие изменения: признать, что работа по ликвидации последствий катастрофы являлась исполнением государственной обязанности по ликвидации последствий катастрофы на ЧАЭС, но правительство и Госдума упираются, как могут, не хотят вносить эту поправку в закон, отсюда все наши напасти.
