Арслан Саидов: В этом году исполняется сто лет со дня первого полета братьев Райт. Авиация достигла сверхзвуковых скоростей и стратосферных высот, а маленький самолет по-прежнему остается первой любовью каждого летчика. Старейшая федерация любителей авиации России объединяет более трех тысяч пилотов, и время от времени поражают воображение удивительными перелетами. Почти десять лет назад члены федерации совершили перелет на четырехместных самолетах ЯК-18-Т Россия-Австралия-Россия. А в этом году федерация планирует на этих же самолетах совершить кругосветный перелет. В гостях Радио Свобода сегодня летчик-пилот первого класса в отставке Борис Волков, начальник летной инспекции федерации любителей авиации России Валентин Перфильев, они участники перелета в Австралию и организаторы будущего кругосветного путешествия. С ними беседует Ольга Беклеимщева.
Ольга Беклемищева: Мы разговариваем о перелете Москва-Австралия-Москва, который состоялся в 91-м году. Эти замечательные люди вылетели на свой спортивный подвиг из Советского Союза, а вернулись уже в Россию.
Борис Волков: Перелет этот долго готовился. По своей протяженности он больше длины экватора. Мы пролетели 43828 километров. И нельзя сказать, что мы летели в Австралию в Дарвин, Дарвин –это только первый путь. Официальный полет в Австралии не до Камберы и обратно, а через всю Австралию с севера на юг, от Дарвина до Аделаиды с ночевкой в самом центре континента. А обратный путь уже по восточному побережью Австралии с посадками во всех городах.
Ольга Беклемищева: Валентин Викторович, скажите, пожалуйста. этот перелет осуществлялся на самолетах ЯК-18-Т, это такие небольшие самолеты. Почему появилась идея именно на них полететь, и откуда вы их взяли?
Валентин Перфильев: Потому что других машин этого класса просто не было у нас. И потом на этих машинах ребята в 90-м году совершили трансконтинентальный перелет из Москвы в Ванкувер, это был первый большой перелет, это была хорошая практика. Потому что такие перелеты, как в Австралию, они невозможны без соответствующей практики таких перелетов. И машина себя зарекомендовала, это действительно выносливая, хорошая машина, для перелетов единственная машина, на которой можно летать в любых условиях, и в жару, и в холод.
Ольга Беклемищева: Насколько мне известно, это тренировочный самолет гражданской авиации?
Борис Волков: Первоначально да.
Ольга Беклемищева: Но, то есть, их на самом деле должно был быть много?
Борис Волков: Их и было очень много. Все училища гражданской авиации обучали первый курс именно на этих самолетах. То есть каждый из подавляющего большинства ныне работающих летчиков первым своим самолетом помнит ЯК-18-Т. Я учился на ПУ-2 и Як-12 и перерыв в полетах на маленьком самолете у меня к тому времени был лет 20. С таким перерывом я сел на этот одномоторный самолет, впечатление просто потрясающее.
Ольга Беклемищева: А в чем разница между большим и маленьким самолетом?
Валентин Перфильев: Я когда был маленький, я лежал на траве и смотрел на небо. Облака пролетали, мне всегда хотелось рядом подлететь к облачку, раз – туда нырнуть. И это ощущение я испытал, когда мы летели на Яке, когда можно на этой высоте, высоте первых облаков, подлететь к облаку и, так сказать, обняться с ним. Это потрясающее ощущение, когда вы пролетаете территорию громадной России и дальше летите на высоте, допустим, 300-400 метров. Я, например, никогда не забуду, когда мы в Северный Китай летели, я понял, что земля вулканического происхождения - застывшие кратеры и каменные реки застывшие. Я нигде не видел, многие не видели, потому что все эту территорию пролетают, а на этой высоте практически никто не летает. И вот это ощущение первобытного состояния земного, оно, конечно, поражает только на этой высоте и только на этих машинах можно ощутить, что ты летишь. Не просто сидишь и тебя везут, а ты летишь. И это, конечно, потрясает. Очень многие летчики, заканчивающие профессиональный полет, стремятся придти в федерацию и продолжить летать. Ощущение первого ощущения полета. Прав я, Борис Андреевич?
Борис Волков: Да. В этом году весь мир отмечает столетие авиации, и всегда авиация стремилась летать как можно выше, как можно быстрее, как можно дальше. Это считается непреложной истиной. И вдруг оказывается, что летать пониже, потише намного интереснее, чем летать высоко и быстро.
Ольга Беклемищева: Наверное, это мудрость.
Борис Волков: То есть можно пролетать всю жизнь на больших высотах, ну и что видеть? Аэродром – взлет, аэродром – посадки, внизу облака или где-то далеко земля. И даже летая на двухмоторных самолетах, допустим, по Восточной Сибири, по Западной Сибири, по Чукотке, по Камчатке, где красоты такие, что глазам больно. Я все время завидовал вертолетчикам, которые летают низко и могут где угодно сесть. Маленький самолет дает такие возможности на всю эту красоту посмотреть с небольшой высоты.
Ольга Беклемищева: Наверное, от того, что вы посмотрели на такое большое количество земного шара с такой маленькой высоты, у вас, может быть, изменилось сознание или изменились оценки того, что бывает в жизни?
Валентин Перфильев: Вы знаете, вы очень интересный вопрос задали. Я не думал об этом, но в принципе – да. Когда вы летите и, извините, видите, как петух за курицей бегает во дворе какого-то дома, вот на такой высоте вы может это видеть. А когда вы пролетаете разные дома, разные культуры и даже, пролетая Китай с севера на юг - это совершенно разные национальности, разный быт, разная кухня. Потом вы начинаете ощущать, что мир настолько разнообразен, настолько интересен, что, конечно, это откладывается. Потом какая-то мудрость появляется, начинаешь по-другому оценивать жизнь.
Ольга Беклемищева: А какова дальность полета суточная в этом перелете была?
Борис Волков: Максимальная дальность – 600 километров. Больше самолет технически, ну можно пролететь до сухих баков, но до сухих баков никто никогда не летает и не должно такого быть. Максимальные перелеты в день – по три полета.
Ольга Беклемищева: То есть три раза по 600?
Борис Волков: По 600 не всегда получалось, потому что нет таких городов, расположенных друг от друга на удалении 600 километров, значит – не больше 600.
Ольга Беклемищева: Это все должно было быть невероятно организовано, насколько я понимаю, договориться со всеми аэродромами.
Валентин Перфильев: Как раз с аэродромами самое простое, самое сложное – в принципе организовать и вылететь из России. Потому что, во-первых, нужны средства, основные средства. Мы вылетели, не было средств, чтобы вернуться. И они только в Бангкок перечислили по 50 тысяч долларов, на которые мы вернулись. Во-вторых, такие перелеты без определенной помощи со стороны государственных служб просто невозможны, учитывая в то время специфику, да и сейчас тоже. У нас было письмо президента Бориса Николаевича Ельцина, приветствие в наш адрес.
Ольга Беклемищева: Письмо участникам международного трансконтинентального перелета Россия-Австралия-Россия имеет "шапку" – "Президент Российской Федеративной Социалистической Республики Ельцин".
Валентин Перфильев: Да, это было еще тогда. Ведь что такое прилететь в 91 году на этих маленьких самолетах? Вы помните 91-й год? Это же страшное время в России, и вдруг - русские летят. Это была такая мощная общественно-политическая акция, которая произвела колоссальнейшее впечатление на весь регион. Нас встречали на вертолетах с камерами и все спрашивали: что в России? Как в России? Фактически мы были проводниками, как говорят в народе.
Ольга Беклемищева: Послы доброй воли.
Валентин Перфильев: Кстати говоря, вы угадали девиз нашего полета, он и был - Миссия доброй воли России, так назывался. Действительно, сделали все, чтобы добрую волю России, молодой, новой, только родившейся России пронести по азиатскому континенту и Австралии. Встречали нас очень хорошо, особенно в Австралии русские. Русские плакали. Когда увидели, что на наших килях не красный флаг, а триколор, для них это было торжество момента, что опять та Россия, из которой они вернулись.
Ольга Беклемищева: Борис Андреевич начал рассказывать, что эти самолеты, на которых случился красивый перелет, были буквально спасены из-под бульдозера. Не так ли, Борис Андреевич?
Борис Волков: Так. Я не помню сейчас, конечно, на память номер приказа, но очень "умный" человек в Министерстве гражданской авиации подготовил этот приказ, и самолеты эти буквально были выброшены на помойку.
Ольга Беклемищева: А за что это?
Борис Волков: Не знаю. Логики этого поступка понять просто невозможно. Когда эти самолеты должны были вот-вот уничтожить, руководство федерации приложило очень много усилий, чтобы эти самолеты спасти. Более того, часть самолетов уже была приведена в нелетное состояние путем подпиливания полок лонжерона центроплана и силового набора фюзеляжа. Потом эти самолеты своими силами, с использованием технологии, разработанной КБ Яковлева, восстанавливались и вновь доводились до летного состояния. Все ЯК-18-Т, которые сейчас в России летают, существуют только благодаря федерации любителей авиации. Теперь опять вернемся к Австралии. Русская прослойка – она там далеко неоднородна. Часть людей хотела встречать, часть была категорически против, часть занимала нейтральную позицию. Все собирались, долго это обсуждали.
Ольга Беклемищева: Наверное, это и есть демократия в действии.
Борис Волков: Мы своим полетом их примирили.
Валентин Перфильев: Это действительно так. Они все говорили: вы знаете, вы примирили нас здесь. У нас были свои "красные", свои "зеленые". Мы объединили всех, не только русских, русскоязычных, я бы сказал.
Ольга Беклемищева: А почему вы решили именно до Австралии лететь, и сколько стран вы пересекли за этот перелет?
Борис Волков: После первого перелета у нашего вице-президента Громцева спросили: ну, а куда вы в следующий раз полетите? Он говорит: "Наша федерация может слетать хоть куда. Давайте, например, в Австралию". За это дело уцепились, и дальше пошла развиваться идея. Теперь сам перелет, вот вы спросили, в каких странах. По своей территории мы летели до Читы. И надо сказать, что эти перелеты по нашей территории – это наиболее трудный участок территории.
Ольга Беклемищева: Зима.
Борис Волков: Дело не в зиме, к зиме мы все привычны, и маленькие наши самолеты прекрасно к зиме присопоблены. Везде все запреты, все нельзя, да кто вы такие, да куда вы собрались, да зачем это надо. Немножко проще в Китае, но там тоже свои прелести примерно того же плана. А дальше Вьетнам, Лаос, Таиланд, Малайзия, Сингапур, Индонезия, в Индонезии острова Суматра, Ява, Западный Тимор, потом Австралия. Через все австралийские пустыни такого темно-красного цвета, точеного кирпича. А обратный путь практически по курортным местам.
Ольга Беклемищева: Вы летели над Россией, вы летели над Китаем, вы летели над Тимором, какие-то особенности полета были, именно полета?
Борис Волков: По России было страшно холодно, по Вьетнаму страшно жарко. Но самолет, именно этот самолет ЯК-18-Т, при соответствующей, конечно, подготовке, он прекрасно приспособлен к полетам в любых условиях.
Валентин Перфильев: Вы знаете, мы говорим, рассказываем, подумаешь: сел на самолетик, пролетел над Австралией – так хорошо, виды такие, лава. На самом деле все это достаточно сложно и небезопасно. Во-первых, мы вылетели на машинах, как бы мы их ни готовили, им по 30 лет, и движки уже после второго капремонта. Во-вторых, авионика старая. Мы летим по России, мне командир говорит: "Посмотрите, там с правой стороны железная дорога должна быть". Я смотрю: "Да нет, Олег, не вижу". "Да как же, вот на карте есть". То есть мы летели визуально. Был один момент, у Вадима Нестерова шасси не убралось. Мы летим, сопротивление большое. Вокруг него все собрались, начали давать советы – так сделай, так сделай, в конце концов шасси собралось. Мы летели группой, это не то, что каждый самолет, а мы летели группой. Когда садились в Сингапуре, все суда убрали, чтобы дать нам сесть. А мы сели практически одновременно, полоса большая, практически все одновременно сели за две минуты.
Ольга Беклемищева: Это было, наверное, просто пижонство.
Валентин Перфильев: Нет, это было нормально. А еще почему: денег-то мало. Мы вообще, честно говоря, полуголодные летели, мы не могли себе бутылку воды купить, копейки собрали, и на эти копейки летели. Тот же случай, когда мы с Олегом на обратном пути попали в обледенение. АН-2 машина, да и Яки, у нее нет системы антиобледенительной. Яки побыстрее ушли, а я держу штурвал, у меня все напряглись, но постепенно вышли. А это было за два часа до Москвы. Знаете, как было обидно, думал: сейчас шлепнешься за два часа. И такие моменты были. Но при определенной подготовке и организации можно летать. Я хочу вам сегодня по секрету сказать, что мы собираемся сделать на этих машинах кругосветный перелет.
Ольга Беклемищева: На этих же самых?
Валентин Перфильев: На этих же самых.
Борис Волков: Насчет трудностей перелета: одна из больших трудностей – это полеты над водой. Например, последний полет из Австралии с западного Тимора, расстояние там 557 километров, то есть это почти предел дальности, и из них 522 километра над Тиморским морем. Тиморское море, как я слышал, чемпион по акулам. Из спасательных средств у нас были плавки. Общее расстояние полета над морем 6870 километров, и это для одномоторного самолета.
Ольга Беклемищева: А как же вы полетите в кругосветку, там же вообще будет очень много воды?
Борис Волков: Не так много.
Ольга Беклемищева: Зависит от искусства штурмана.
Валентин Перфильев: Вы знаете, конечно, уже имея опыт, мы готовимся более серьезно. Здесь дальность увеличивается за счет дополнительных баков. В основном летит состав, который был в Австралии. Потому что для таких перелетов нужна команда, которая понимает друг друга с полуслова и в воздухе, и на земле.
Ольга Беклемищева: Радио Свобода желает вам удачи и надеется быть в первых рядах тех, кто сообщит о начале и благополучном завершении вашего кругосветного путешествия.
Ольга Беклемищева: Мы разговариваем о перелете Москва-Австралия-Москва, который состоялся в 91-м году. Эти замечательные люди вылетели на свой спортивный подвиг из Советского Союза, а вернулись уже в Россию.
Борис Волков: Перелет этот долго готовился. По своей протяженности он больше длины экватора. Мы пролетели 43828 километров. И нельзя сказать, что мы летели в Австралию в Дарвин, Дарвин –это только первый путь. Официальный полет в Австралии не до Камберы и обратно, а через всю Австралию с севера на юг, от Дарвина до Аделаиды с ночевкой в самом центре континента. А обратный путь уже по восточному побережью Австралии с посадками во всех городах.
Ольга Беклемищева: Валентин Викторович, скажите, пожалуйста. этот перелет осуществлялся на самолетах ЯК-18-Т, это такие небольшие самолеты. Почему появилась идея именно на них полететь, и откуда вы их взяли?
Валентин Перфильев: Потому что других машин этого класса просто не было у нас. И потом на этих машинах ребята в 90-м году совершили трансконтинентальный перелет из Москвы в Ванкувер, это был первый большой перелет, это была хорошая практика. Потому что такие перелеты, как в Австралию, они невозможны без соответствующей практики таких перелетов. И машина себя зарекомендовала, это действительно выносливая, хорошая машина, для перелетов единственная машина, на которой можно летать в любых условиях, и в жару, и в холод.
Ольга Беклемищева: Насколько мне известно, это тренировочный самолет гражданской авиации?
Борис Волков: Первоначально да.
Ольга Беклемищева: Но, то есть, их на самом деле должно был быть много?
Борис Волков: Их и было очень много. Все училища гражданской авиации обучали первый курс именно на этих самолетах. То есть каждый из подавляющего большинства ныне работающих летчиков первым своим самолетом помнит ЯК-18-Т. Я учился на ПУ-2 и Як-12 и перерыв в полетах на маленьком самолете у меня к тому времени был лет 20. С таким перерывом я сел на этот одномоторный самолет, впечатление просто потрясающее.
Ольга Беклемищева: А в чем разница между большим и маленьким самолетом?
Валентин Перфильев: Я когда был маленький, я лежал на траве и смотрел на небо. Облака пролетали, мне всегда хотелось рядом подлететь к облачку, раз – туда нырнуть. И это ощущение я испытал, когда мы летели на Яке, когда можно на этой высоте, высоте первых облаков, подлететь к облаку и, так сказать, обняться с ним. Это потрясающее ощущение, когда вы пролетаете территорию громадной России и дальше летите на высоте, допустим, 300-400 метров. Я, например, никогда не забуду, когда мы в Северный Китай летели, я понял, что земля вулканического происхождения - застывшие кратеры и каменные реки застывшие. Я нигде не видел, многие не видели, потому что все эту территорию пролетают, а на этой высоте практически никто не летает. И вот это ощущение первобытного состояния земного, оно, конечно, поражает только на этой высоте и только на этих машинах можно ощутить, что ты летишь. Не просто сидишь и тебя везут, а ты летишь. И это, конечно, потрясает. Очень многие летчики, заканчивающие профессиональный полет, стремятся придти в федерацию и продолжить летать. Ощущение первого ощущения полета. Прав я, Борис Андреевич?
Борис Волков: Да. В этом году весь мир отмечает столетие авиации, и всегда авиация стремилась летать как можно выше, как можно быстрее, как можно дальше. Это считается непреложной истиной. И вдруг оказывается, что летать пониже, потише намного интереснее, чем летать высоко и быстро.
Ольга Беклемищева: Наверное, это мудрость.
Борис Волков: То есть можно пролетать всю жизнь на больших высотах, ну и что видеть? Аэродром – взлет, аэродром – посадки, внизу облака или где-то далеко земля. И даже летая на двухмоторных самолетах, допустим, по Восточной Сибири, по Западной Сибири, по Чукотке, по Камчатке, где красоты такие, что глазам больно. Я все время завидовал вертолетчикам, которые летают низко и могут где угодно сесть. Маленький самолет дает такие возможности на всю эту красоту посмотреть с небольшой высоты.
Ольга Беклемищева: Наверное, от того, что вы посмотрели на такое большое количество земного шара с такой маленькой высоты, у вас, может быть, изменилось сознание или изменились оценки того, что бывает в жизни?
Валентин Перфильев: Вы знаете, вы очень интересный вопрос задали. Я не думал об этом, но в принципе – да. Когда вы летите и, извините, видите, как петух за курицей бегает во дворе какого-то дома, вот на такой высоте вы может это видеть. А когда вы пролетаете разные дома, разные культуры и даже, пролетая Китай с севера на юг - это совершенно разные национальности, разный быт, разная кухня. Потом вы начинаете ощущать, что мир настолько разнообразен, настолько интересен, что, конечно, это откладывается. Потом какая-то мудрость появляется, начинаешь по-другому оценивать жизнь.
Ольга Беклемищева: А какова дальность полета суточная в этом перелете была?
Борис Волков: Максимальная дальность – 600 километров. Больше самолет технически, ну можно пролететь до сухих баков, но до сухих баков никто никогда не летает и не должно такого быть. Максимальные перелеты в день – по три полета.
Ольга Беклемищева: То есть три раза по 600?
Борис Волков: По 600 не всегда получалось, потому что нет таких городов, расположенных друг от друга на удалении 600 километров, значит – не больше 600.
Ольга Беклемищева: Это все должно было быть невероятно организовано, насколько я понимаю, договориться со всеми аэродромами.
Валентин Перфильев: Как раз с аэродромами самое простое, самое сложное – в принципе организовать и вылететь из России. Потому что, во-первых, нужны средства, основные средства. Мы вылетели, не было средств, чтобы вернуться. И они только в Бангкок перечислили по 50 тысяч долларов, на которые мы вернулись. Во-вторых, такие перелеты без определенной помощи со стороны государственных служб просто невозможны, учитывая в то время специфику, да и сейчас тоже. У нас было письмо президента Бориса Николаевича Ельцина, приветствие в наш адрес.
Ольга Беклемищева: Письмо участникам международного трансконтинентального перелета Россия-Австралия-Россия имеет "шапку" – "Президент Российской Федеративной Социалистической Республики Ельцин".
Валентин Перфильев: Да, это было еще тогда. Ведь что такое прилететь в 91 году на этих маленьких самолетах? Вы помните 91-й год? Это же страшное время в России, и вдруг - русские летят. Это была такая мощная общественно-политическая акция, которая произвела колоссальнейшее впечатление на весь регион. Нас встречали на вертолетах с камерами и все спрашивали: что в России? Как в России? Фактически мы были проводниками, как говорят в народе.
Ольга Беклемищева: Послы доброй воли.
Валентин Перфильев: Кстати говоря, вы угадали девиз нашего полета, он и был - Миссия доброй воли России, так назывался. Действительно, сделали все, чтобы добрую волю России, молодой, новой, только родившейся России пронести по азиатскому континенту и Австралии. Встречали нас очень хорошо, особенно в Австралии русские. Русские плакали. Когда увидели, что на наших килях не красный флаг, а триколор, для них это было торжество момента, что опять та Россия, из которой они вернулись.
Ольга Беклемищева: Борис Андреевич начал рассказывать, что эти самолеты, на которых случился красивый перелет, были буквально спасены из-под бульдозера. Не так ли, Борис Андреевич?
Борис Волков: Так. Я не помню сейчас, конечно, на память номер приказа, но очень "умный" человек в Министерстве гражданской авиации подготовил этот приказ, и самолеты эти буквально были выброшены на помойку.
Ольга Беклемищева: А за что это?
Борис Волков: Не знаю. Логики этого поступка понять просто невозможно. Когда эти самолеты должны были вот-вот уничтожить, руководство федерации приложило очень много усилий, чтобы эти самолеты спасти. Более того, часть самолетов уже была приведена в нелетное состояние путем подпиливания полок лонжерона центроплана и силового набора фюзеляжа. Потом эти самолеты своими силами, с использованием технологии, разработанной КБ Яковлева, восстанавливались и вновь доводились до летного состояния. Все ЯК-18-Т, которые сейчас в России летают, существуют только благодаря федерации любителей авиации. Теперь опять вернемся к Австралии. Русская прослойка – она там далеко неоднородна. Часть людей хотела встречать, часть была категорически против, часть занимала нейтральную позицию. Все собирались, долго это обсуждали.
Ольга Беклемищева: Наверное, это и есть демократия в действии.
Борис Волков: Мы своим полетом их примирили.
Валентин Перфильев: Это действительно так. Они все говорили: вы знаете, вы примирили нас здесь. У нас были свои "красные", свои "зеленые". Мы объединили всех, не только русских, русскоязычных, я бы сказал.
Ольга Беклемищева: А почему вы решили именно до Австралии лететь, и сколько стран вы пересекли за этот перелет?
Борис Волков: После первого перелета у нашего вице-президента Громцева спросили: ну, а куда вы в следующий раз полетите? Он говорит: "Наша федерация может слетать хоть куда. Давайте, например, в Австралию". За это дело уцепились, и дальше пошла развиваться идея. Теперь сам перелет, вот вы спросили, в каких странах. По своей территории мы летели до Читы. И надо сказать, что эти перелеты по нашей территории – это наиболее трудный участок территории.
Ольга Беклемищева: Зима.
Борис Волков: Дело не в зиме, к зиме мы все привычны, и маленькие наши самолеты прекрасно к зиме присопоблены. Везде все запреты, все нельзя, да кто вы такие, да куда вы собрались, да зачем это надо. Немножко проще в Китае, но там тоже свои прелести примерно того же плана. А дальше Вьетнам, Лаос, Таиланд, Малайзия, Сингапур, Индонезия, в Индонезии острова Суматра, Ява, Западный Тимор, потом Австралия. Через все австралийские пустыни такого темно-красного цвета, точеного кирпича. А обратный путь практически по курортным местам.
Ольга Беклемищева: Вы летели над Россией, вы летели над Китаем, вы летели над Тимором, какие-то особенности полета были, именно полета?
Борис Волков: По России было страшно холодно, по Вьетнаму страшно жарко. Но самолет, именно этот самолет ЯК-18-Т, при соответствующей, конечно, подготовке, он прекрасно приспособлен к полетам в любых условиях.
Валентин Перфильев: Вы знаете, мы говорим, рассказываем, подумаешь: сел на самолетик, пролетел над Австралией – так хорошо, виды такие, лава. На самом деле все это достаточно сложно и небезопасно. Во-первых, мы вылетели на машинах, как бы мы их ни готовили, им по 30 лет, и движки уже после второго капремонта. Во-вторых, авионика старая. Мы летим по России, мне командир говорит: "Посмотрите, там с правой стороны железная дорога должна быть". Я смотрю: "Да нет, Олег, не вижу". "Да как же, вот на карте есть". То есть мы летели визуально. Был один момент, у Вадима Нестерова шасси не убралось. Мы летим, сопротивление большое. Вокруг него все собрались, начали давать советы – так сделай, так сделай, в конце концов шасси собралось. Мы летели группой, это не то, что каждый самолет, а мы летели группой. Когда садились в Сингапуре, все суда убрали, чтобы дать нам сесть. А мы сели практически одновременно, полоса большая, практически все одновременно сели за две минуты.
Ольга Беклемищева: Это было, наверное, просто пижонство.
Валентин Перфильев: Нет, это было нормально. А еще почему: денег-то мало. Мы вообще, честно говоря, полуголодные летели, мы не могли себе бутылку воды купить, копейки собрали, и на эти копейки летели. Тот же случай, когда мы с Олегом на обратном пути попали в обледенение. АН-2 машина, да и Яки, у нее нет системы антиобледенительной. Яки побыстрее ушли, а я держу штурвал, у меня все напряглись, но постепенно вышли. А это было за два часа до Москвы. Знаете, как было обидно, думал: сейчас шлепнешься за два часа. И такие моменты были. Но при определенной подготовке и организации можно летать. Я хочу вам сегодня по секрету сказать, что мы собираемся сделать на этих машинах кругосветный перелет.
Ольга Беклемищева: На этих же самых?
Валентин Перфильев: На этих же самых.
Борис Волков: Насчет трудностей перелета: одна из больших трудностей – это полеты над водой. Например, последний полет из Австралии с западного Тимора, расстояние там 557 километров, то есть это почти предел дальности, и из них 522 километра над Тиморским морем. Тиморское море, как я слышал, чемпион по акулам. Из спасательных средств у нас были плавки. Общее расстояние полета над морем 6870 километров, и это для одномоторного самолета.
Ольга Беклемищева: А как же вы полетите в кругосветку, там же вообще будет очень много воды?
Борис Волков: Не так много.
Ольга Беклемищева: Зависит от искусства штурмана.
Валентин Перфильев: Вы знаете, конечно, уже имея опыт, мы готовимся более серьезно. Здесь дальность увеличивается за счет дополнительных баков. В основном летит состав, который был в Австралии. Потому что для таких перелетов нужна команда, которая понимает друг друга с полуслова и в воздухе, и на земле.
Ольга Беклемищева: Радио Свобода желает вам удачи и надеется быть в первых рядах тех, кто сообщит о начале и благополучном завершении вашего кругосветного путешествия.
