Ведущий петербургского часа Виктор Резунков: Сегодня в гостях американские художники Эвелина Домнич и Джмитрий Гельфант. Эвелина, я бы хотел сначала с вами познакомиться, чтобы вы рассказали нашим слушателям немножко о своей биографии и чем вы занимаетесь.
Эвелина Домнич: Меня зовут Эвелина Домнич. Я эмигрировала в Америку из города Минска, из Белоруссии в 94-м году. И с 98-го вместе с Дмитрием мы занимаемся совместным творчеством в таком жанре как инсталляция. Мы используем очень много современного научного материала в наших инсталляциях, потому что мы считаем, что наука на данном историческом этапе представляет самые передовые открытия и самую передовую деятельность человечества.
Дмитрий Гельфант: Доброе утро. Меня зовут Дмитрий Гельфант. Я родился в Ленинграде в 74-м году, и два года спустя оказался в Америке. В Америке я закончил киноинститут и с тех пор занимаюсь инсталляционным искусством, в основном связанным с волновыми образованиями, начиная с инфразвука, кончая электромагнетическими явлениями люминесценции и так далее.
Виктор Резунков: Эвелина, расскажите немного поподробнее о "научизме".
Эвелина Домнич: Да, мы придумали для себя такое рабочее название "научизм". Это не такое уж новое направление, потому что такое движение во Франции как патофизика, которое появилось в начале 20-го века, в литературе являлось попыткой совмещения литературного текста и какого-то научного дискурса, но, выводя это все на метафизический уровень, на уровень патофизики, того, что за физикой и за метафизикой. Допустим, если рассматривать такое явление как свет или электромагнетическое излучение в рамках физики, то мы имеем один дискурс, в рамках метафизики свет тоже можно описать немножко в другом ракурсе. И также в рамках патофизики свет можно описать как, например, в творчестве Альфреда де Жари он представлялся как такой более эсхатологический момент конца Вселенной. У него такой образ Цезаря-Антихриста. И вот эти процессы, процесс великого взрыва и апокалипсиса также могут рассматриваться в рамках физики, метафизики и патофизики. В России мы считаем себя в каком-то смысле последователями Хлебникова, Маяковского, конструктивистов. Движение, предложенное Хлебниковым, нам очень близко. И мы смотрим в будущее, Также, глядя в прошлое, потрясающим было в России неимоверный интерес к науке, к развитию космоса. И, к сожалению, очень многие мои одноклассники, которые получили фундаментальное образование в области физики, химии, перешли в вэб-дизайн, в рекламную деятельность. И хотелось бы как-то развернуть этот процесс и опять вернуть интерес к науке, которая является самым прогрессивным человеческим знанием на сегодняшний день, не банковское дело.
Виктор Резунков: Дмитрий, а у вас есть какой-то манифест?
Дмитрий Гельфант: Есть манифест, безусловно, есть. Конечно, наша миссия в Эвелиной связана с тем, чтобы размыть определенные фундаментальные барьеры, существующие между учеными и всеми остальными мыслителями. На днях мы обсуждали с физиком проблематику вечного электрогенератора. И физик сразу решил, игнорируя появление тех или иных патентов, что вечный двигатель невозможен. Но каким образом возможен космос? - спросила Эвелина. На что он немножечко неожиданно среагировал, сказал, что это вопрос либо для большого дилетанта, либо для большого эксперта. И как раз подобный подход создает фундаментальные барьеры опять же между учеными и, тем более, между учеными и всеми остальными мыслителями. Мы считаем, что все человеческое знание вместе взятое является единым организмом, нет изолированных областей знаний.
Эвелина Домнич: Возвращаясь к теме манифеста "научизма", у нас есть такой грандиозный проект, который разработал и инициатором которого явился другой "научист" Дмитрий Гаев, художник, который живет и работает в Москве и Нью-Йорке. Он выдвинул такую идею - построить Центр науки и искусства, главным пунктом которого будет огромный сферический зал, на внутреннюю поверхность которого будет проецироваться в реальном времени поверхность планеты Земля, взятая со спутников. Потому что на современном этапе такое количество спутников существует на орбите и в метеорологии и в других областях, вся эта информация существует и собирается, она существует на каких-то экранах. Но сложить все это планеты, где посетитель, необязательно метеоролог, а любой человек может войти и увидеть, не вылетая на орбиту, всю планету Земля со светом и тенью, с движением атмосферных образований. На наш взгляд, это было бы грандиозным проектом.
Дмитрий Гельфант: С возможностью мотать вперед и назад и приближаться.
Эвелина Домнич: И каждый день, приходя в такое помещение, ты будешь видеть новую картину, ты будешь видеть состояние планеты. И какие-то процессы, увидев их в целом, проще понять и осознать даже не подготовленному человеку. И вот этот Центр науки и искусства является для нас воплощением идей "научизма". Этот проект мы также представили в Нью-Йорке на рассмотрение мэра Блумберга. Так как после 11-го сентября и падения "близнецов" Нью-Йорк ищет новые проекты архитектурные.
Виктор Резунков: Эвелина, я хотел бы вас попросить рассказать о вашем проекте.
Эвелина Домнич: Наш новейший проект называется Камера Люсида. Это трехмерная звуковая обсерватория, где можно наблюдать в трехмерном пространстве движение и интерференцию звуковолн. Это наблюдение возможно с помощью двух явлений, которые мы использовали - звкуколюминесценция и гравитация. Инсталляция выглядит следующим образом: в огромной стеклянной колбе, размером от двух до трех метров, наполненной газом, через нее пропускаются ультразвуковые частоты, и прохождение ультразвука сквозь газ заставляет его светиться, но не равномерным образом, а именно на пиках волн. И это за счет такого явления как гравитация, которое до сих пор очень мало изучено и не объяснено, не описано математически. И получается такая световая обрисовка волн, их рисунка и интерференции. Мы хотим даже создать такую интерактивную звуковую композицию, где зритель может сам управлять изменением звуковых частот и наблюдать в пространстве, каким образом он влияет на звук.
Дмитрий Гельфант: Я также хотел добавить, что на уровне фактурных изменений плотности газа также рисуется перемещение звукообразований внутри стеклянной камеры. Камера Лусида - обозначает "световая камера", это игра слов как раз противоположная камере-обскуре, что является механизмом глаза и фотокамеры. Когда сквозь маленькое отверстие свет проникает и создает изображение вверх ногами. В данном случае свет создается внутри камеры и сферическим путем рассматривается зрителями.
Виктор Резунков: То есть практически можно слушать самую разную музыку и ее визуально наблюдать?
Эвелина Домнич: Единственное, что частоты, вызывающие это явление, являются ультразвуковыми, то есть вне слышимого спектра. Мы хотим создать, чтобы переводило ультразвуковой спектр в слышимый спектр. И у нас уже был опыт работы с французским химиком, который выпустил диск "Песни молекул", где он записал с помощью интраферометра колебания различных молекул различных веществ и потом перевел их на 33 октавы ниже. То есть молекулы колеблются на частоте, на 33 октавы превышающей наши слуховые способности. Тем не менее, переведя это в более низкий регистр, эти колебания становятся слышимыми, и мы можем судить о поведении молекул, слыша их вибрацию.
Эвелина Домнич: Меня зовут Эвелина Домнич. Я эмигрировала в Америку из города Минска, из Белоруссии в 94-м году. И с 98-го вместе с Дмитрием мы занимаемся совместным творчеством в таком жанре как инсталляция. Мы используем очень много современного научного материала в наших инсталляциях, потому что мы считаем, что наука на данном историческом этапе представляет самые передовые открытия и самую передовую деятельность человечества.
Дмитрий Гельфант: Доброе утро. Меня зовут Дмитрий Гельфант. Я родился в Ленинграде в 74-м году, и два года спустя оказался в Америке. В Америке я закончил киноинститут и с тех пор занимаюсь инсталляционным искусством, в основном связанным с волновыми образованиями, начиная с инфразвука, кончая электромагнетическими явлениями люминесценции и так далее.
Виктор Резунков: Эвелина, расскажите немного поподробнее о "научизме".
Эвелина Домнич: Да, мы придумали для себя такое рабочее название "научизм". Это не такое уж новое направление, потому что такое движение во Франции как патофизика, которое появилось в начале 20-го века, в литературе являлось попыткой совмещения литературного текста и какого-то научного дискурса, но, выводя это все на метафизический уровень, на уровень патофизики, того, что за физикой и за метафизикой. Допустим, если рассматривать такое явление как свет или электромагнетическое излучение в рамках физики, то мы имеем один дискурс, в рамках метафизики свет тоже можно описать немножко в другом ракурсе. И также в рамках патофизики свет можно описать как, например, в творчестве Альфреда де Жари он представлялся как такой более эсхатологический момент конца Вселенной. У него такой образ Цезаря-Антихриста. И вот эти процессы, процесс великого взрыва и апокалипсиса также могут рассматриваться в рамках физики, метафизики и патофизики. В России мы считаем себя в каком-то смысле последователями Хлебникова, Маяковского, конструктивистов. Движение, предложенное Хлебниковым, нам очень близко. И мы смотрим в будущее, Также, глядя в прошлое, потрясающим было в России неимоверный интерес к науке, к развитию космоса. И, к сожалению, очень многие мои одноклассники, которые получили фундаментальное образование в области физики, химии, перешли в вэб-дизайн, в рекламную деятельность. И хотелось бы как-то развернуть этот процесс и опять вернуть интерес к науке, которая является самым прогрессивным человеческим знанием на сегодняшний день, не банковское дело.
Виктор Резунков: Дмитрий, а у вас есть какой-то манифест?
Дмитрий Гельфант: Есть манифест, безусловно, есть. Конечно, наша миссия в Эвелиной связана с тем, чтобы размыть определенные фундаментальные барьеры, существующие между учеными и всеми остальными мыслителями. На днях мы обсуждали с физиком проблематику вечного электрогенератора. И физик сразу решил, игнорируя появление тех или иных патентов, что вечный двигатель невозможен. Но каким образом возможен космос? - спросила Эвелина. На что он немножечко неожиданно среагировал, сказал, что это вопрос либо для большого дилетанта, либо для большого эксперта. И как раз подобный подход создает фундаментальные барьеры опять же между учеными и, тем более, между учеными и всеми остальными мыслителями. Мы считаем, что все человеческое знание вместе взятое является единым организмом, нет изолированных областей знаний.
Эвелина Домнич: Возвращаясь к теме манифеста "научизма", у нас есть такой грандиозный проект, который разработал и инициатором которого явился другой "научист" Дмитрий Гаев, художник, который живет и работает в Москве и Нью-Йорке. Он выдвинул такую идею - построить Центр науки и искусства, главным пунктом которого будет огромный сферический зал, на внутреннюю поверхность которого будет проецироваться в реальном времени поверхность планеты Земля, взятая со спутников. Потому что на современном этапе такое количество спутников существует на орбите и в метеорологии и в других областях, вся эта информация существует и собирается, она существует на каких-то экранах. Но сложить все это планеты, где посетитель, необязательно метеоролог, а любой человек может войти и увидеть, не вылетая на орбиту, всю планету Земля со светом и тенью, с движением атмосферных образований. На наш взгляд, это было бы грандиозным проектом.
Дмитрий Гельфант: С возможностью мотать вперед и назад и приближаться.
Эвелина Домнич: И каждый день, приходя в такое помещение, ты будешь видеть новую картину, ты будешь видеть состояние планеты. И какие-то процессы, увидев их в целом, проще понять и осознать даже не подготовленному человеку. И вот этот Центр науки и искусства является для нас воплощением идей "научизма". Этот проект мы также представили в Нью-Йорке на рассмотрение мэра Блумберга. Так как после 11-го сентября и падения "близнецов" Нью-Йорк ищет новые проекты архитектурные.
Виктор Резунков: Эвелина, я хотел бы вас попросить рассказать о вашем проекте.
Эвелина Домнич: Наш новейший проект называется Камера Люсида. Это трехмерная звуковая обсерватория, где можно наблюдать в трехмерном пространстве движение и интерференцию звуковолн. Это наблюдение возможно с помощью двух явлений, которые мы использовали - звкуколюминесценция и гравитация. Инсталляция выглядит следующим образом: в огромной стеклянной колбе, размером от двух до трех метров, наполненной газом, через нее пропускаются ультразвуковые частоты, и прохождение ультразвука сквозь газ заставляет его светиться, но не равномерным образом, а именно на пиках волн. И это за счет такого явления как гравитация, которое до сих пор очень мало изучено и не объяснено, не описано математически. И получается такая световая обрисовка волн, их рисунка и интерференции. Мы хотим даже создать такую интерактивную звуковую композицию, где зритель может сам управлять изменением звуковых частот и наблюдать в пространстве, каким образом он влияет на звук.
Дмитрий Гельфант: Я также хотел добавить, что на уровне фактурных изменений плотности газа также рисуется перемещение звукообразований внутри стеклянной камеры. Камера Лусида - обозначает "световая камера", это игра слов как раз противоположная камере-обскуре, что является механизмом глаза и фотокамеры. Когда сквозь маленькое отверстие свет проникает и создает изображение вверх ногами. В данном случае свет создается внутри камеры и сферическим путем рассматривается зрителями.
Виктор Резунков: То есть практически можно слушать самую разную музыку и ее визуально наблюдать?
Эвелина Домнич: Единственное, что частоты, вызывающие это явление, являются ультразвуковыми, то есть вне слышимого спектра. Мы хотим создать, чтобы переводило ультразвуковой спектр в слышимый спектр. И у нас уже был опыт работы с французским химиком, который выпустил диск "Песни молекул", где он записал с помощью интраферометра колебания различных молекул различных веществ и потом перевел их на 33 октавы ниже. То есть молекулы колеблются на частоте, на 33 октавы превышающей наши слуховые способности. Тем не менее, переведя это в более низкий регистр, эти колебания становятся слышимыми, и мы можем судить о поведении молекул, слыша их вибрацию.
