Виктор Нехезин: Субботнее интервью. 30 мая в Петербурге прошла церемония ежегодного вручения литературной премии "Национальный бестселлер". Премию получил компьютерный триллер "Головоломка". Его авторы – два молодых рижских журналиста Александр Гарус и Алексей Евдокимов. Их биографии еще очень краткие: школа, институт, газета. Оба они работают в рижской газете "Час", сидят за одним столом, пользуются одним компьютером. С Александром Гарусом и Алексеем Евдокимовым беседует в петербургской студии Татьяна Вольтская:
Татьяна Вольтская: Как вы работаете вместе? Вы пишете за одним компьютером каждый одним пальцем?
Алексей Евдокимов: Скорее, один стучит по клавиатуре, другой стоит за плечом и критикует написанное.
Александр Гарус: За правым или за левым – тоже по настроению и по обстоятельствам.
Татьяна Вольтская: То есть, как ангел или как бес. Расскажите немножко о себе. Из какой вы семьи, Александр?
Александр Гарус: Из семьи стопроцентно советских людей класса средней интеллигенции, потому что мать у меня – врач, отец – преподаватель немецкого. Кровей во мне намешано три штуки. Русской среди них, как это ни забавно, нет. Есть грузинская, латышская и эстонская. Тем не менее, родной язык – русский. Я, наверное, образец советского человека, каким он начал становиться.
Алексей Евдокимов: У меня, наверное, классовая принадлежность еще хрестоматийнее - оба родителя инженеры были в свое время и оба потеряли работу после известных событий, году где-то в 91-м.
Татьяна Вольтская: Каким образом получилось так, что вы пишете вместе?
Александр Гарус: Сначала мы познакомились в 8-ом классе школы – мы пришли в одну и ту же школу, в один и тот же класс, быстро подружились, оба интересовались журналистикой. Это была филологического направления школа, поэтому естественно получилось, что сначала я стал заниматься газетным делом, потом Лешка тоже, закончив филфак, подключился – и работаем тоже вместе. У меня образование среднее специальное. Я учился в МГУ на заочном, но потом забросил, потому что ездить стало сложно. Вот со средним специальным и пребываю. Младший редактор средств информации – так значится в моем лицейском дипломе.
Татьяна Вольтская: Ну, и как получилось, что вместе?
Александр Гарус: Естественным образом, потому что дружили, потому что привыкли все обсуждать. Интересы, примерно, одни, вкусы тоже. Все проговаривается вслух. Соответственно, начали писать довольно часто вместе журналистские тексты. По сей день большую часть журналистских текстов мы пишем на пару. Когда пришла идея написать текст не журналистский, тоже логично получилось, что вместе.
Татьяна Вольтская: Еще немного о газете. Не мешает ли газетная работа писательской?
Алексей Евдокимов: Рижская ежедневная газета "Час"... Мешает – не мешает... Нет, не мешала, потому что мы для себя довольно четко распределили рабочий день. Мы занимались литературой после газетной работы.
Татьяна Вольтская: У вас, наверное, очень хорошо организована газетная работа, потому что я не знаю такой газеты, где очень четко заканчивается рабочий день и начинается что-то другое.
Алексей Евдокимов: У нас культурная тематика. Как правило, мы до глубокого вечера не сидим, новости не отслеживаем. У нас великой императивности нет, мы довольно быстро разбираемся с делами, так что времени хватает.
Александр Гарус: Что касается, чисто в творческом плане... Иногда говорят, что заниматься одновременно газетчиной и литературой трудно. Но мы себя как литераторов всерьез не рассматриваем. В конце концов, это первый серьезный беллетристический текст, который мы написали. И к нему тоже, в большой степени, подходили как журналисты. Тут, наверное, журналистская закваска не мешала, даже наоборот.
Татьяна Вольтская: Давайте тогда приблизимся к вашей книге. Скажите, пожалуйста, о чем она?
Александр Гарус: Мы попытались написать по сюжету достаточно жесткий триллер, а по заряду, скорее, что-то социально-провокационное. Такой синтез, которого, как нам кажется, маловато в России. Триллеров много, но это, как правило, чистый жанр. Социальная провокация встречается реже. Есть, например, замечательный роман Пелевина "Дженерейшн- Р". Но там с жестким сюжетом обычно никак. Мы попытались совместить, как это довольно часто делают на Западе. Никаких "Америк" мы не открывали, наверное. Но для российского книжного рынка это, может быть, чуть-чуть в новинку. У нас так пока мало кто делает. Сюжет там очень простой. Мелкий банковский пиарщик, в прошлом – журналист, который случайно убивает своего непосредственного начальника. Потом как-то входит во вкус и понимает, что решать свои проблемы все более и более нарастающим насильственным путем это и просто и приятно и выгоднее. Ну, в чем провокационность, наверное, понятно. Плюс там достаточно вольная лексика. Много почти прямой социальной критики. И все это немножко зарифмовано с довольно модной темой – компьютерной игрой. Надеемся, у нас получилось поиграть чуть-чуть, запутать читателя (это журналистский опыт) заставить его увлечься.
Алексей Евдокимов: Сюжет достаточно простой и прямолинейный. Начинается все, как детектив. Случайное убийство, которое, как это часто бывает в детективах, непредумышленное ведет за собой несколько вынужденных убийств. Потом наш герой, будучи человеком совершенно мирным и не агрессивным, и интеллигентным по сути своей, понимает, что чем более жестко, насильственно, кроваво он подходит к жизни, тем у него все больше получается, все удается. Чем более кроваво он поступает, тем более удача на его стороне. Чем это заканчивается, мы, честно говоря, не знаем сами. Финал предполагает разные возможности трактовки. Нам казалось, что завершить совершенно однозначно было бы неинтересно. Сюжет достаточно простой, однозначная концовка в нем не предполагается.
Татьяна Вольтская: Какие же это варианты?
Александр Гарус: Читатель, если ему хочется думать, что все кончилось хорошо для героя, может предполагать, что он улетает на остров Таити с полной сумкой американских рублей и двумя красавицами подмышкой. А если читателю хочется думать, что все закончилось плохо, то он может счесть, что героя убили незадолго до финала.
Татьяна Вольтская: Какими средствами вам удалось достигнуть такой противоположной концовки?
Александр Гарус: Для этого введен элемент компьютерной игры. В стрелялке-то можно перезагрузить уровень, запустить заново, сохраниться и так далее. В жизни этого, к сожалению, сделать нельзя...
Алексей Евдокимов: Зато можно в литературе.
Татьяна Вольтская: Ваша книга ведь начинается с того, что герой – неудачник, совершенно провалившийся писатель и некогда блестящий журналист – сидит и за компьютером убивает своих недругов, то есть начальников. Не значит ли это, что вы хотите сказать, что время такое - компьютерный век, что именно это толкает на такие вещи?
Александр Гарус: Этого мы, наверное, в виду не имели. Тут компьютер, скорее, во-первых, как актуальное средство коммуникации, а, во-вторых, как определенная метафора.
Алексей Евдокимов: Виртуальная простота и искусственность. Виртуальная реальность здесь перекликается с упрощением, как нам кажется, происходящим сейчас очень активно и пугающе. Упрощением реальности. Первичных реалий. И поэтому нам кажется, что наша реальность, наша жизнь упрощается и становится все более и более похожей на реальность компьютерной игры. И поэтому в нашем сюжете герой ведет себя как в простой игре-стрелялке, и реальность ему не противоречит, а наоборот, всячески способствует.
Татьяна Вольтская: Я понимаю, что ваше произведение несколько из другой сказки, но все-таки так и подмывает задать традиционные русские вопросы: кто виноват? и что делать? Предполагает ли ваше произведение хотя бы каким-то боком нахождение в контексте этих вопросов и ответ на них?
Александр Гарус: Я думаю, что наша книга предполагает и даже провоцирует, как мне хочется верить, подумать о том, что вообще происходит. Ну, и, наверное, о том, кто виноват и что делать. Естественно, ответов на эти вопросы мы не знаем, как их не знает, наверное, никто. Но просто иногда хочется не называть теми условными именами, которыми сейчас принято многие вещи называть. Нам кажется неправильным, когда воровство может называться бизнесом, терроризм может называться еще каким-нибудь красивым словом и так далее. Нам кажется, что одна из задач искусства и литературы, в частности, выбивать человека из этой колеи и иногда заставлять посмотреть на что-то со стороны, заставлять немножко подумать. В этом, как нам кажется, состоит смысл правильной литературной провокации.
Алексей Евдокимов: Да, конечно, надо называть вещи своими именами. Если наш текст местами очень резок, может быть, мы местами употребляем совсем радикальные эпитеты, но именно для того, чтобы на этом заострить внимание. Не надо смягчать, надо, наоборот, заострять. Просто помнить о том, что черное – это черное.
Татьяна Вольтская: Таким образом, вы как-то подразумеваете, что ваше творение может быть вписано в контекст русской литературы?
Александр Гарус: Коль скоро оно написано по-русски и перекликается с другими текстами, написанными по-русски, с тем же Пелевиным, то, наверное, оно как-то в него вписано. Может быть, дело в том, что не так много прямых аналогов, их гораздо больше, скажем, в англоязычной литературе модной, чем в русской. Да, но эта тенденция будет прививаться и на древо русской литературы, безусловно.
Алексей Евдокимов: Тем лучше будет для русской литературы, чем она будет разнообразнее. Специально поэтому мы придумывали нашу вещь как определенную адаптацию уже существующей давно и признанной на Западе определенной литературной моды на русскую почву.
Татьяна Вольтская: Это нормально. В конце концов, во времена Пушкина новая литература и родилась путем привития, скажем, французской литературы, немецкой. Это широко известно. Вы обронили такую фразу, Александр, что компьютер – это основное средство коммуникации. Извините за банальный вопрос, не значит ли это, что книга перестает быть значимой для нас?
Александр Гарус: Конечно, всегда меняется удельный вес разных искусств. С появлением кино стало меньше театра, грубо говоря. Он стал занимать немножко другую нишу. С появлением сетевых средство коммуникации – Интернета – наверное, чуть-чуть изменился вес печатного слова. Хотя я не думаю, что книге и газете что-то угрожает, просто потому, что человеку нравится взаимодействовать с вещью, а не только с символами.
Татьяна Вольтская: Ну, а теперь я бы хотела вас спросить поподробнее: как вы работаете вместе? Потому что я, кроме Вайля и Гениса, в общем, знаю только примеры, в основном, из фантастической литературы. Как-то у фантастов принято работать вместе. Это со Стругацких уже повелось. В другой литературе этого нет. Как вам удается?
Александр Гарус: Может быть, дело в том, что мы, как Вайль с Генисом, рижане... А если серьезно, то нам несложно писать вместе именно потому, что мы написали вместе массу журналистских текстов. Мы привыкли обсуждать что-то увиденное, прочитанное, происходящее и даже приходить к какому-то общему мнению. Тем более, что при сходстве вкусов и биографий, это довольно несложно. Поэтому для нас было совершенно естественно начать вместе писать эту книжку. Нам так интереснее, нам так веселее. В конце концов, спарринг и парная игра – это всегда динамичнее, чем стук мячиком по стенке в гордом одиночестве.
Татьяна Вольтская: Вы пишете дома или на работе?
Алексей Евдокимов: Этот текст был написан, в основном, за рабочим компьютером.
Татьяна Вольтская: А вы вне работы общаетесь семьями?
Александр Гарус: Ну, естественно. У нас полно и других друзей, с которыми мы тоже общаемся и выбираемся куда-то общими компаниями. И друг с другом, естественно, общаемся.
Татьяна Вольтская: Не сталкивались ли вы с какими-то, может быть, неудачами или, наоборот, оглушительными удачами на пути написания, в процессе работы?
Александр Гарус: Наверное, ничего такого оглушительного не происходило, потому что друг с другом мы как-нибудь договоримся, благо опыт большой – 14 лет знакомы. А так все шло достаточно традиционным путем. Мы дописали книжку и начали ее посылать в разные издательства, получили серию отказов, более или менее аргументированных. Потом получили согласие. А потом произошло то, о чем вы уже знаете...
Алексей Евдокимов: Но к чему мы уже не имели никакого отношения.
Татьяна Вольтская: Вы ожидали получить эту премию?
Александр Гарус: Честно? Нет, не ожидали. Мы как журналисты и критики полагали, что роман Быкова "Орфография" весомее нашего. Мы полагали, что он достоин того, чтобы получить нацбест. Мы полагали, что у него преимущественные шансы, и в этом вряд ли были оригинальны – его, действительно, рассматривали как фаворита. Тем более, что Быков наше добрый приятель, мы искренне желали ему победы и впредь всяческих побед. Поэтому ни как аналитики, ни как друзья Димы Быкова мы не думали, что выиграем...
Татьяна Вольтская: Вас не смущает несколько скандальная специфическая окраска премии, что ее в прошлый раз получил Проханов и судил в этот раз?
Алексей Евдокимов: Скорее, даже наоборот. Потому что литературных премий в России огромное количество, но они очень скучные, очень предсказуемые, потому что, как правило, это премии, которые вручаются внутри каких-то своих тусовок. Просто люди дают премии друг другу. А "Национальный бестселлер" – он почему такой скандальный, почему привлекает такое внимание СМИ? Потому что он не тусовочный. В его вручении участвуют люди вообще не имеющие никакого отношения к литературе, тем более к литературным тусовкам в жюри. Они специально туда включаются. Поэтому, если в шорт-лист попадают какие-то тексты, это, как правило, это тексты довольно актуальные, привлекающие внимание – не только внутрилитературное, но и какое-то общественное. И поэтому неизбежная скандальность – это хорошо. Это говорит об актуальности.
Татьяна Вольтская: Что вы собираетесь делать с такими большими деньгами?
Александр Гарус: Если мы правильно понимаем, то деньги там будут не такие уж и большие, потому что основной бон – это издание книжки большим тиражом. У нас был сепаратный договор с Быковым о том, что если кто-то из нас выигрывает, то деньги мы потратим каким-нибудь совместным образом. Например, в большой компании отправимся в какую-то милую европейскую страну. И мы не видим особых оснований отказываться от этой договоренности.
Алексей Евдокимов: Более того. Теперь мы решили, что если Быков получит какую-нибудь другую литературную премию, то ее мы тоже распилим между собой
Татьяна Вольтская: Так это можно считать, что у вас это альянс по получению премий?
Алексей Евдокимов: К счастью, пока только по получению, а не вручению. Когда мы начнем друг другу вручать, тут что-то начнется не то, что, к сожалению, слишком часто происходит в России.
Татьяна Вольтская: Как вы работаете вместе? Вы пишете за одним компьютером каждый одним пальцем?
Алексей Евдокимов: Скорее, один стучит по клавиатуре, другой стоит за плечом и критикует написанное.
Александр Гарус: За правым или за левым – тоже по настроению и по обстоятельствам.
Татьяна Вольтская: То есть, как ангел или как бес. Расскажите немножко о себе. Из какой вы семьи, Александр?
Александр Гарус: Из семьи стопроцентно советских людей класса средней интеллигенции, потому что мать у меня – врач, отец – преподаватель немецкого. Кровей во мне намешано три штуки. Русской среди них, как это ни забавно, нет. Есть грузинская, латышская и эстонская. Тем не менее, родной язык – русский. Я, наверное, образец советского человека, каким он начал становиться.
Алексей Евдокимов: У меня, наверное, классовая принадлежность еще хрестоматийнее - оба родителя инженеры были в свое время и оба потеряли работу после известных событий, году где-то в 91-м.
Татьяна Вольтская: Каким образом получилось так, что вы пишете вместе?
Александр Гарус: Сначала мы познакомились в 8-ом классе школы – мы пришли в одну и ту же школу, в один и тот же класс, быстро подружились, оба интересовались журналистикой. Это была филологического направления школа, поэтому естественно получилось, что сначала я стал заниматься газетным делом, потом Лешка тоже, закончив филфак, подключился – и работаем тоже вместе. У меня образование среднее специальное. Я учился в МГУ на заочном, но потом забросил, потому что ездить стало сложно. Вот со средним специальным и пребываю. Младший редактор средств информации – так значится в моем лицейском дипломе.
Татьяна Вольтская: Ну, и как получилось, что вместе?
Александр Гарус: Естественным образом, потому что дружили, потому что привыкли все обсуждать. Интересы, примерно, одни, вкусы тоже. Все проговаривается вслух. Соответственно, начали писать довольно часто вместе журналистские тексты. По сей день большую часть журналистских текстов мы пишем на пару. Когда пришла идея написать текст не журналистский, тоже логично получилось, что вместе.
Татьяна Вольтская: Еще немного о газете. Не мешает ли газетная работа писательской?
Алексей Евдокимов: Рижская ежедневная газета "Час"... Мешает – не мешает... Нет, не мешала, потому что мы для себя довольно четко распределили рабочий день. Мы занимались литературой после газетной работы.
Татьяна Вольтская: У вас, наверное, очень хорошо организована газетная работа, потому что я не знаю такой газеты, где очень четко заканчивается рабочий день и начинается что-то другое.
Алексей Евдокимов: У нас культурная тематика. Как правило, мы до глубокого вечера не сидим, новости не отслеживаем. У нас великой императивности нет, мы довольно быстро разбираемся с делами, так что времени хватает.
Александр Гарус: Что касается, чисто в творческом плане... Иногда говорят, что заниматься одновременно газетчиной и литературой трудно. Но мы себя как литераторов всерьез не рассматриваем. В конце концов, это первый серьезный беллетристический текст, который мы написали. И к нему тоже, в большой степени, подходили как журналисты. Тут, наверное, журналистская закваска не мешала, даже наоборот.
Татьяна Вольтская: Давайте тогда приблизимся к вашей книге. Скажите, пожалуйста, о чем она?
Александр Гарус: Мы попытались написать по сюжету достаточно жесткий триллер, а по заряду, скорее, что-то социально-провокационное. Такой синтез, которого, как нам кажется, маловато в России. Триллеров много, но это, как правило, чистый жанр. Социальная провокация встречается реже. Есть, например, замечательный роман Пелевина "Дженерейшн- Р". Но там с жестким сюжетом обычно никак. Мы попытались совместить, как это довольно часто делают на Западе. Никаких "Америк" мы не открывали, наверное. Но для российского книжного рынка это, может быть, чуть-чуть в новинку. У нас так пока мало кто делает. Сюжет там очень простой. Мелкий банковский пиарщик, в прошлом – журналист, который случайно убивает своего непосредственного начальника. Потом как-то входит во вкус и понимает, что решать свои проблемы все более и более нарастающим насильственным путем это и просто и приятно и выгоднее. Ну, в чем провокационность, наверное, понятно. Плюс там достаточно вольная лексика. Много почти прямой социальной критики. И все это немножко зарифмовано с довольно модной темой – компьютерной игрой. Надеемся, у нас получилось поиграть чуть-чуть, запутать читателя (это журналистский опыт) заставить его увлечься.
Алексей Евдокимов: Сюжет достаточно простой и прямолинейный. Начинается все, как детектив. Случайное убийство, которое, как это часто бывает в детективах, непредумышленное ведет за собой несколько вынужденных убийств. Потом наш герой, будучи человеком совершенно мирным и не агрессивным, и интеллигентным по сути своей, понимает, что чем более жестко, насильственно, кроваво он подходит к жизни, тем у него все больше получается, все удается. Чем более кроваво он поступает, тем более удача на его стороне. Чем это заканчивается, мы, честно говоря, не знаем сами. Финал предполагает разные возможности трактовки. Нам казалось, что завершить совершенно однозначно было бы неинтересно. Сюжет достаточно простой, однозначная концовка в нем не предполагается.
Татьяна Вольтская: Какие же это варианты?
Александр Гарус: Читатель, если ему хочется думать, что все кончилось хорошо для героя, может предполагать, что он улетает на остров Таити с полной сумкой американских рублей и двумя красавицами подмышкой. А если читателю хочется думать, что все закончилось плохо, то он может счесть, что героя убили незадолго до финала.
Татьяна Вольтская: Какими средствами вам удалось достигнуть такой противоположной концовки?
Александр Гарус: Для этого введен элемент компьютерной игры. В стрелялке-то можно перезагрузить уровень, запустить заново, сохраниться и так далее. В жизни этого, к сожалению, сделать нельзя...
Алексей Евдокимов: Зато можно в литературе.
Татьяна Вольтская: Ваша книга ведь начинается с того, что герой – неудачник, совершенно провалившийся писатель и некогда блестящий журналист – сидит и за компьютером убивает своих недругов, то есть начальников. Не значит ли это, что вы хотите сказать, что время такое - компьютерный век, что именно это толкает на такие вещи?
Александр Гарус: Этого мы, наверное, в виду не имели. Тут компьютер, скорее, во-первых, как актуальное средство коммуникации, а, во-вторых, как определенная метафора.
Алексей Евдокимов: Виртуальная простота и искусственность. Виртуальная реальность здесь перекликается с упрощением, как нам кажется, происходящим сейчас очень активно и пугающе. Упрощением реальности. Первичных реалий. И поэтому нам кажется, что наша реальность, наша жизнь упрощается и становится все более и более похожей на реальность компьютерной игры. И поэтому в нашем сюжете герой ведет себя как в простой игре-стрелялке, и реальность ему не противоречит, а наоборот, всячески способствует.
Татьяна Вольтская: Я понимаю, что ваше произведение несколько из другой сказки, но все-таки так и подмывает задать традиционные русские вопросы: кто виноват? и что делать? Предполагает ли ваше произведение хотя бы каким-то боком нахождение в контексте этих вопросов и ответ на них?
Александр Гарус: Я думаю, что наша книга предполагает и даже провоцирует, как мне хочется верить, подумать о том, что вообще происходит. Ну, и, наверное, о том, кто виноват и что делать. Естественно, ответов на эти вопросы мы не знаем, как их не знает, наверное, никто. Но просто иногда хочется не называть теми условными именами, которыми сейчас принято многие вещи называть. Нам кажется неправильным, когда воровство может называться бизнесом, терроризм может называться еще каким-нибудь красивым словом и так далее. Нам кажется, что одна из задач искусства и литературы, в частности, выбивать человека из этой колеи и иногда заставлять посмотреть на что-то со стороны, заставлять немножко подумать. В этом, как нам кажется, состоит смысл правильной литературной провокации.
Алексей Евдокимов: Да, конечно, надо называть вещи своими именами. Если наш текст местами очень резок, может быть, мы местами употребляем совсем радикальные эпитеты, но именно для того, чтобы на этом заострить внимание. Не надо смягчать, надо, наоборот, заострять. Просто помнить о том, что черное – это черное.
Татьяна Вольтская: Таким образом, вы как-то подразумеваете, что ваше творение может быть вписано в контекст русской литературы?
Александр Гарус: Коль скоро оно написано по-русски и перекликается с другими текстами, написанными по-русски, с тем же Пелевиным, то, наверное, оно как-то в него вписано. Может быть, дело в том, что не так много прямых аналогов, их гораздо больше, скажем, в англоязычной литературе модной, чем в русской. Да, но эта тенденция будет прививаться и на древо русской литературы, безусловно.
Алексей Евдокимов: Тем лучше будет для русской литературы, чем она будет разнообразнее. Специально поэтому мы придумывали нашу вещь как определенную адаптацию уже существующей давно и признанной на Западе определенной литературной моды на русскую почву.
Татьяна Вольтская: Это нормально. В конце концов, во времена Пушкина новая литература и родилась путем привития, скажем, французской литературы, немецкой. Это широко известно. Вы обронили такую фразу, Александр, что компьютер – это основное средство коммуникации. Извините за банальный вопрос, не значит ли это, что книга перестает быть значимой для нас?
Александр Гарус: Конечно, всегда меняется удельный вес разных искусств. С появлением кино стало меньше театра, грубо говоря. Он стал занимать немножко другую нишу. С появлением сетевых средство коммуникации – Интернета – наверное, чуть-чуть изменился вес печатного слова. Хотя я не думаю, что книге и газете что-то угрожает, просто потому, что человеку нравится взаимодействовать с вещью, а не только с символами.
Татьяна Вольтская: Ну, а теперь я бы хотела вас спросить поподробнее: как вы работаете вместе? Потому что я, кроме Вайля и Гениса, в общем, знаю только примеры, в основном, из фантастической литературы. Как-то у фантастов принято работать вместе. Это со Стругацких уже повелось. В другой литературе этого нет. Как вам удается?
Александр Гарус: Может быть, дело в том, что мы, как Вайль с Генисом, рижане... А если серьезно, то нам несложно писать вместе именно потому, что мы написали вместе массу журналистских текстов. Мы привыкли обсуждать что-то увиденное, прочитанное, происходящее и даже приходить к какому-то общему мнению. Тем более, что при сходстве вкусов и биографий, это довольно несложно. Поэтому для нас было совершенно естественно начать вместе писать эту книжку. Нам так интереснее, нам так веселее. В конце концов, спарринг и парная игра – это всегда динамичнее, чем стук мячиком по стенке в гордом одиночестве.
Татьяна Вольтская: Вы пишете дома или на работе?
Алексей Евдокимов: Этот текст был написан, в основном, за рабочим компьютером.
Татьяна Вольтская: А вы вне работы общаетесь семьями?
Александр Гарус: Ну, естественно. У нас полно и других друзей, с которыми мы тоже общаемся и выбираемся куда-то общими компаниями. И друг с другом, естественно, общаемся.
Татьяна Вольтская: Не сталкивались ли вы с какими-то, может быть, неудачами или, наоборот, оглушительными удачами на пути написания, в процессе работы?
Александр Гарус: Наверное, ничего такого оглушительного не происходило, потому что друг с другом мы как-нибудь договоримся, благо опыт большой – 14 лет знакомы. А так все шло достаточно традиционным путем. Мы дописали книжку и начали ее посылать в разные издательства, получили серию отказов, более или менее аргументированных. Потом получили согласие. А потом произошло то, о чем вы уже знаете...
Алексей Евдокимов: Но к чему мы уже не имели никакого отношения.
Татьяна Вольтская: Вы ожидали получить эту премию?
Александр Гарус: Честно? Нет, не ожидали. Мы как журналисты и критики полагали, что роман Быкова "Орфография" весомее нашего. Мы полагали, что он достоин того, чтобы получить нацбест. Мы полагали, что у него преимущественные шансы, и в этом вряд ли были оригинальны – его, действительно, рассматривали как фаворита. Тем более, что Быков наше добрый приятель, мы искренне желали ему победы и впредь всяческих побед. Поэтому ни как аналитики, ни как друзья Димы Быкова мы не думали, что выиграем...
Татьяна Вольтская: Вас не смущает несколько скандальная специфическая окраска премии, что ее в прошлый раз получил Проханов и судил в этот раз?
Алексей Евдокимов: Скорее, даже наоборот. Потому что литературных премий в России огромное количество, но они очень скучные, очень предсказуемые, потому что, как правило, это премии, которые вручаются внутри каких-то своих тусовок. Просто люди дают премии друг другу. А "Национальный бестселлер" – он почему такой скандальный, почему привлекает такое внимание СМИ? Потому что он не тусовочный. В его вручении участвуют люди вообще не имеющие никакого отношения к литературе, тем более к литературным тусовкам в жюри. Они специально туда включаются. Поэтому, если в шорт-лист попадают какие-то тексты, это, как правило, это тексты довольно актуальные, привлекающие внимание – не только внутрилитературное, но и какое-то общественное. И поэтому неизбежная скандальность – это хорошо. Это говорит об актуальности.
Татьяна Вольтская: Что вы собираетесь делать с такими большими деньгами?
Александр Гарус: Если мы правильно понимаем, то деньги там будут не такие уж и большие, потому что основной бон – это издание книжки большим тиражом. У нас был сепаратный договор с Быковым о том, что если кто-то из нас выигрывает, то деньги мы потратим каким-нибудь совместным образом. Например, в большой компании отправимся в какую-то милую европейскую страну. И мы не видим особых оснований отказываться от этой договоренности.
Алексей Евдокимов: Более того. Теперь мы решили, что если Быков получит какую-нибудь другую литературную премию, то ее мы тоже распилим между собой
Татьяна Вольтская: Так это можно считать, что у вас это альянс по получению премий?
Алексей Евдокимов: К счастью, пока только по получению, а не вручению. Когда мы начнем друг другу вручать, тут что-то начнется не то, что, к сожалению, слишком часто происходит в России.
