Ведущая петербургского часа программы "Liberty Live" Татьяна Валович: Пожалуй, ни одна область социокультурной жизни не обходится сейчас без психолога. Его можно встретить и в школе, и в крупной компании, их привлекают для работы в избирательных кампаниях. Какова же роль психолога в современном обществе? Это одна из тем, которую будут обсуждать в эти дни в Петербурге собравшиеся со всей России и из стран СНГ психологи. Поговорим об этом и мы с нашим сегодняшним гостем, президентом петербургского Психологического общества, профессором факультета психологии Петербургского государственного университета Виктором Алахвердовым. Виктор Михайлович, скажите пожалуйста, почему, на ваш взгляд, в последние годы, десятилетия, можно так сказать, психология, не только в России, но и во всем мире, привлекает все больше внимания? К ней все больше и больше обращаются и говорят в обществе. Что это, просто мода, такое течение - хорошо бы иметь своего психолога, как своего дантиста, или же это действительно потребность общества в том, чтобы ему объяснили, сказали, что происходит?
Виктор Алахвердов: Во всем мире, на самом деле, психология уже давно весьма популярная профессия, еще в 60-е-70-е годы она занимала в Штатах третье место, по численности психологи занимали. В России все было, конечно, как у нас часто бывает, немножко шиворот-навыворот, мы начинали очень активно, были одной из ведущих психологических держав, но уже в 1936-м году было принято решение ЦК ВКП( б) о запрещении педологии, психотехники, и так далее, людей лишали чинов, званий, отправляли в соответствующие места, поэтому все боялись что-либо делать. Психологов было очень мало, когда я начинал учиться, мои родители страшно изумлялись, кто я такой буду по профессии, что такое психолог. Сегодня психология становится в России массовой профессией, это одна из серьезных проблем, потому что если раньше был один факультет психологии, готовящий, скажем, в Питере психологов, то сейчас в Питере около 30 учебных заведений, готовящих психологов, в Москве около 60, а по стране официально зарегистрировано свыше 400. Вообще, скорее всего, около 800.
Татьяна Валович: А как вы относитесь к модности такой профессии? Понятно, что гонорары, которые иногда получают психологи, привлекают молодых людей, и не получается ли, что в психологию идут все, кому не лень, рассчитывая на легкие заработки, и есть ли какой-то барьер отсева, можно ли каждого человека, который хочет, чтобы он стал психологом, сделать психологом настоящим?
Виктор Алахвердов: К сожалению, в психологию часто идут люди, которые даже не столько хотят очень много заработать, сколько хотят решать свои личные проблемы. У них есть свои какие-то проблемы, не знают, как с ними справиться и идут в психологию. Не всегда это самый эффективный способ для работы с другими людьми, тут еще, надо сказать, в широком обществе воспринимаются психологи скорее под эгидой имиджмейкеров, участия в грязных рекламных кампаниях, и чем-то подобном. Скорее всего, это неправильное представление о психологах. Тем не менее, конечно, какие-то отдельные ребята идут именно потому, что таким путем можно заработать много денег.
Татьяна Валович: А вы сказали о большом количестве учебных заведений, которые готовят психологов. Я знаю, что в Петербурге есть несколько учебных заведений, которые называют себя высшими, однако, лицензии у них достаточно сомнительные, и вот тоже такое, с одной стороны, популярность профессии приводит к тому, что появляются все новые и новые учебные заведения, а будет ли толк с того количества людей, которые имеют дипломы? Какой вес этого диплома?
Виктор Алахвердов: Это серьезная, весьма серьезная проблема, и одна из тем, которые будут обсуждаться на съезде. Не только в Питере, но и в разных городах, в самых неожиданных местах возникают идеи подготовки психологов. Скажем, в маленьком городке вообще нет психологов, но они начинают их готовить, потому что философы, историки, еще кто-нибудь, считают, что они вполне достойны этой возможности. Это серьезная проблема.
Татьяна Валович: Вы упомянули съезд, который откроется завтра в Петербурге, насколько действительно важно собираться на такой съезд? Не будет ли это просто номенклатурным событием? Будут ли какие-то практические результаты того, что психологи встретятся и обсудят какие то проблемы?
Виктор Алахвердов: Психологи по своей самой сути люди скорее камерные, чем публичные. Они призваны внимательно беседовать с людьми, уметь правильно задавать вопросы, ни в коем случае не советовать, а пытаться понять, к чему человек призван сам по себе. Тем не менее, очень важно, если бы психологи, объединившись, могли высказывать своим мнения по каким-то серьезным проблемам общества. Сегодня, пока мы этого не умеем делать, мы достаточно разобщены, разобщены теоретики и практики, разобщены практики в разных зонах своей работы. И одна из самых важных задач - объединительная, всем вместе договориться. Это во-первых. Во-вторых, у нас нет даже этического кодекса. До сих пор психологов было мало, не возникало проблем. Сейчас они возникают. Скажем, есть телепередачи весьма популярные, которые лучше было бы вообще не делать. Психологи знают результаты этой работы, но мы ничего не можем сделать, потому что эти же телепередачи обслуживают другие психологи. Надо, в конце концов, договориться ввести этические правила - это одна из задач съезда - создание экспертного совета, чтобы можно было давать какие-то квалифицированные оценки тем или иным психологическим технологиям, тем или иным задачам, идеям, это тоже одна из задач, которая стоит, и, наконец - договориться о некоторых базовых основаниях науки. Мы только что вышли из советской психологии. Мы до сих пор не знаем, что оттуда мы должны все вместе взять, а от чего следует отказаться. Сейчас полное разнообразие мнений. С одной стороны, это очень хорошо, потому что способствует поиску нового, а с другой стороны, это ужасно, потому что все может быть объявлено какой-то научной идей, новым научным направлением, и чем угодно. Надо договариваться,
Татьяна Валович: Вы упомянули советскую психологию, а есть оттуда что взять, или нужно отказаться полностью?
Виктор Алахвердов: Советская психология имеет достаточно серьезную традицию. Конечно, наши учителя находились в условиях идеологического прессинга, и не всегда могли высказать то, что они думают на самом деле, тем не менее, это были весьма талантливые люди. У них были свои идеи. Даже удивительно, но учебник общей психологии, написанный в середине ХХ века Сергеем Леонидовичем Рубинштейном, был признан лучшей книгой по психологии в ХХ веке в России. Мы до сих пор по нему учим студентов. То есть, взять есть что, но есть и от чего отказаться.
Татьяна Валович: То есть, идеология, которая подпитывала психологию, это, наверное, был главный минус в советское врем?
Виктор Алахвердов: Сама идеология, подпитывавшая психологию, может, это и не вредно, в каком-то смысле слова, но то, что люди не могли высказать свое мнение, должны были всячески, если они думали чуть-чуть иначе, одевать это в привычные клише и шаблоны, в итоге, иногда читаешь книжки и просто поражаешься тому, что они писали.
Татьяна Валович: Виктор Михайлович, как бы вы могли оценить изменения психологии российского общества за последние десятилетия, происходят ли они?
Виктор Алахвердов: Конечно. происходят. Мне кажется, что одна из самых важных вещей, которая произошла - это то, что все во всем запутались. В частности, как пример, экономисты нам говорят банальность, которая известно любому ребенку на базаре: что товар стоит столько, сколько за него платят. Но когда они говорят, они же приписывают этому некую теоретическую мысль, а когда вдумаешься в нее, оказывается, что они призывают к манипулированию сознанием. Они говорят - вместо того, чтобы улучшать качество товара, надо изменить сознание человека, чтобы он этот товар покупал все дороже и дороже. И отсюда массовый наплыв рекламы и прочей ерунды, потому что мы занимаемся манипуляцией сознанием. Вот эта тенденция в обществе к манипулированию сознанием - она стала отчетливее и наглее. Раньше манипулировали, конечно, но там был идеологический прессинг, и манипуляция в этом направлении. А сейчас все пытаются, манипулируя сознанием, получить то, что они хотят. Это ужасно. И это влияет разрушительно, конечно, на людей. Это - во-первых. Во-вторых, совершенно новые технологии, которые появились. Скажем, дети, которые играют в компьютерные игры, или смотрят телепередачи, а не читают книги и не наблюдают за природой, у них теряется умение строить зрительный образ. За них это уже все сделано, подготовлено режиссером. У них теряются наблюдательность и прочие вещи. Я как бы взял примеры из двух явлений, но таких примеров, конечно, множество.
Татьяна Валович: А вот вы упоминаете идеологическое, политическое - насколько прибегает к помощи психологов сейчас политическая власть в российском обществе?
Виктор Алахвердов: К сожалению, наша политика во многом цинична, и когда люди прибегают к помощи психологов, пытаясь заниматься политикой, они ставят в основном циничные задачи - любыми средствами обеспечь мне, скажем, выигрыш на выборах. Что ты там делаешь - абсолютно не важно. Целый ряд настоящих психологов просто уходят из этой сферы, потому что так невозможно работать, это нечестно и непорядочно. В то же время, иногда политики пользуются психологами правильно, научаются делать некоторые правильные вещи, это хорошо.
Татьяна Валович: Можно ли составить психологический портрет нынешней политической власти российской?
Виктор Алахвердов: Составить можно, хотя здесь тоже проблема - как составлять психологический портрет, вообще и портрет власти в частности, думаю, разные психологи составят разные портреты.
Татьяна Валович: Ангажированность вот тоже можно наблюдать в этом?
Виктор Алахвердов: Мы же все люди, и мы все время занимаемся тем, что пытаемся доказать самому себе, что мы думаем правильно. Поэтому если мы ангажированы сами собой всегда, то вообще можно иногда договориться и быть ангажированным кем-то другим.
Татьяна Валович: Виктор Михайлович, вы говорили, что существует разрыв между теоретической и практической психологией. Практическая психология, которая вошла уже очень прочно в жизнь и иногда вызывает очень многие нарекания со стороны людей, которые воспользовались этими услугами, так можно сказать, многие открыто заявляют, что попали просто к шарлатанам, это тоже, видимо, издержки сегодняшнего состояния, как вы считаете, насколько действительно человек, пришедший к психологу, к психотерапевту на прием, может получить то чего он хочет? И - понимает ли сейчас гражданин в России - он хочет прийти, чтобы за него все сразу решили, а что же действительно психолог, какова основная задача практической психологии?
Виктор Алахвердов: Я все-таки начну с теоретической. Дело в том, что мы ведь думаем, и не знаем, почему мы думаем. Мысли западают нам в голову, не спрашивая нас. Мы не понимаем, почему мы думаем эту мысль, а не другую, и главный вопрос теоретической психологии - попытаться найти те ненаблюдаемые, непонимаемые нами причины, которые приводят к тем или иным нашим мыслям. К сожалению, здесь много неясного, я не хочу увлекаться примерами, хотя крайне много интересного. Совершено неожиданные экспериментальные данные. Журналисты, как правило, интересуются скандальными подробностями типа 25-го кадра, или еще что-нибудь подобное, но там уникальные данные, совершенно невероятные. Когда практики начинают заниматься психологией они, в общем, работают с достаточно простыми, понятными приемами. И общая идея практической работы заключается в том, чтобы помочь человеку понять самого себя. Для этого надо, на самом деле, просто уметь правильно ставить вопросы, открыть человеку перед его внутренним взором, что он сам хочет. Техники достаточно простые, к сожалению, я тоже не могу привести примеры.
Татьяна Валович: Виктор Михайлович, психологическое состояние человека накладывает отпечаток на все, на его работоспособность, на его здоровье, вообще, на ощущение полноты жизни, с этой стороны вы бы могли дать оценку психологического состояния российского общества сейчас?
Виктор Алахвердов: Я думаю, что ничего особо оригинального здесь не скажу. На самом деле, состояние не очень хорошее, это все понимают. Но здесь, думаю, тоже важный момент - мы воспринимаем мир и себя в этом мире в зависимости от того, как мы на себя смотрим и как этот мир видим. Кстати, к разговору о шарлатанах, если человек приходит к шарлатану и верит, что тот ему сможет помочь, тот ему может помочь, чтобы он ни вытворял. Поэтому можно, скажем, лечиться методом изгнания дьявола, это может быть эффективно, если человек верит, что это произойдет. Мне кажется, что и по отношению к вопросу о состоянии общества – если мы будем верить, что у нас все хорошо, что мы оптимисты, то вообще станет лучше.
Татьяна Валович: Как верить, если, например, только что прозвучали цифры - 70 процентов семей, где есть дети, живут за чертой бедност,и как в этих условиях верить во что-то светлое, хорошее, доброе7
Виктор Алахвердов: Наверное, действительно не просто верить в хорошее, светлое, доброе, но это не зависит от материального достатка, Будда, как известно, питался 6 семечками в день и верил в нечто высокое и светлое. Это вопрос выбора в большей степени, чем конкретных обстоятельств, в которых мы живем. К сожалению, мы зачастую почему-то принимаем обстоятельства, которые нам предлагает жизнь, за неотвратимые, у нас всегда есть право выбора, даже если нас ведут на казнь, говорят психологи, у нас есть право выбора - идти более или менее веселыми. Так что, весь вопрос - как смотреть, и мне кажется, что для нашего сегодняшнего состояния надо учиться смотреть, во-первых, реалистически, не надевать счастливую улыбку, в ситуации, когда 70 процентов живет с чертой бедности. Но, с другой стороны, и люди, которые находятся в тяжелом положении, не должны чувствовать, что их кто-то придавил железной рукой плохих обстоятельств. На самом деле, каждый из нас вправе в любой ситуации иметь выбор, и, с одной стороны, выходить из этих ситуаций, с другой - по-разному к ним относиться.
Виктор Алахвердов: Во всем мире, на самом деле, психология уже давно весьма популярная профессия, еще в 60-е-70-е годы она занимала в Штатах третье место, по численности психологи занимали. В России все было, конечно, как у нас часто бывает, немножко шиворот-навыворот, мы начинали очень активно, были одной из ведущих психологических держав, но уже в 1936-м году было принято решение ЦК ВКП( б) о запрещении педологии, психотехники, и так далее, людей лишали чинов, званий, отправляли в соответствующие места, поэтому все боялись что-либо делать. Психологов было очень мало, когда я начинал учиться, мои родители страшно изумлялись, кто я такой буду по профессии, что такое психолог. Сегодня психология становится в России массовой профессией, это одна из серьезных проблем, потому что если раньше был один факультет психологии, готовящий, скажем, в Питере психологов, то сейчас в Питере около 30 учебных заведений, готовящих психологов, в Москве около 60, а по стране официально зарегистрировано свыше 400. Вообще, скорее всего, около 800.
Татьяна Валович: А как вы относитесь к модности такой профессии? Понятно, что гонорары, которые иногда получают психологи, привлекают молодых людей, и не получается ли, что в психологию идут все, кому не лень, рассчитывая на легкие заработки, и есть ли какой-то барьер отсева, можно ли каждого человека, который хочет, чтобы он стал психологом, сделать психологом настоящим?
Виктор Алахвердов: К сожалению, в психологию часто идут люди, которые даже не столько хотят очень много заработать, сколько хотят решать свои личные проблемы. У них есть свои какие-то проблемы, не знают, как с ними справиться и идут в психологию. Не всегда это самый эффективный способ для работы с другими людьми, тут еще, надо сказать, в широком обществе воспринимаются психологи скорее под эгидой имиджмейкеров, участия в грязных рекламных кампаниях, и чем-то подобном. Скорее всего, это неправильное представление о психологах. Тем не менее, конечно, какие-то отдельные ребята идут именно потому, что таким путем можно заработать много денег.
Татьяна Валович: А вы сказали о большом количестве учебных заведений, которые готовят психологов. Я знаю, что в Петербурге есть несколько учебных заведений, которые называют себя высшими, однако, лицензии у них достаточно сомнительные, и вот тоже такое, с одной стороны, популярность профессии приводит к тому, что появляются все новые и новые учебные заведения, а будет ли толк с того количества людей, которые имеют дипломы? Какой вес этого диплома?
Виктор Алахвердов: Это серьезная, весьма серьезная проблема, и одна из тем, которые будут обсуждаться на съезде. Не только в Питере, но и в разных городах, в самых неожиданных местах возникают идеи подготовки психологов. Скажем, в маленьком городке вообще нет психологов, но они начинают их готовить, потому что философы, историки, еще кто-нибудь, считают, что они вполне достойны этой возможности. Это серьезная проблема.
Татьяна Валович: Вы упомянули съезд, который откроется завтра в Петербурге, насколько действительно важно собираться на такой съезд? Не будет ли это просто номенклатурным событием? Будут ли какие-то практические результаты того, что психологи встретятся и обсудят какие то проблемы?
Виктор Алахвердов: Психологи по своей самой сути люди скорее камерные, чем публичные. Они призваны внимательно беседовать с людьми, уметь правильно задавать вопросы, ни в коем случае не советовать, а пытаться понять, к чему человек призван сам по себе. Тем не менее, очень важно, если бы психологи, объединившись, могли высказывать своим мнения по каким-то серьезным проблемам общества. Сегодня, пока мы этого не умеем делать, мы достаточно разобщены, разобщены теоретики и практики, разобщены практики в разных зонах своей работы. И одна из самых важных задач - объединительная, всем вместе договориться. Это во-первых. Во-вторых, у нас нет даже этического кодекса. До сих пор психологов было мало, не возникало проблем. Сейчас они возникают. Скажем, есть телепередачи весьма популярные, которые лучше было бы вообще не делать. Психологи знают результаты этой работы, но мы ничего не можем сделать, потому что эти же телепередачи обслуживают другие психологи. Надо, в конце концов, договориться ввести этические правила - это одна из задач съезда - создание экспертного совета, чтобы можно было давать какие-то квалифицированные оценки тем или иным психологическим технологиям, тем или иным задачам, идеям, это тоже одна из задач, которая стоит, и, наконец - договориться о некоторых базовых основаниях науки. Мы только что вышли из советской психологии. Мы до сих пор не знаем, что оттуда мы должны все вместе взять, а от чего следует отказаться. Сейчас полное разнообразие мнений. С одной стороны, это очень хорошо, потому что способствует поиску нового, а с другой стороны, это ужасно, потому что все может быть объявлено какой-то научной идей, новым научным направлением, и чем угодно. Надо договариваться,
Татьяна Валович: Вы упомянули советскую психологию, а есть оттуда что взять, или нужно отказаться полностью?
Виктор Алахвердов: Советская психология имеет достаточно серьезную традицию. Конечно, наши учителя находились в условиях идеологического прессинга, и не всегда могли высказать то, что они думают на самом деле, тем не менее, это были весьма талантливые люди. У них были свои идеи. Даже удивительно, но учебник общей психологии, написанный в середине ХХ века Сергеем Леонидовичем Рубинштейном, был признан лучшей книгой по психологии в ХХ веке в России. Мы до сих пор по нему учим студентов. То есть, взять есть что, но есть и от чего отказаться.
Татьяна Валович: То есть, идеология, которая подпитывала психологию, это, наверное, был главный минус в советское врем?
Виктор Алахвердов: Сама идеология, подпитывавшая психологию, может, это и не вредно, в каком-то смысле слова, но то, что люди не могли высказать свое мнение, должны были всячески, если они думали чуть-чуть иначе, одевать это в привычные клише и шаблоны, в итоге, иногда читаешь книжки и просто поражаешься тому, что они писали.
Татьяна Валович: Виктор Михайлович, как бы вы могли оценить изменения психологии российского общества за последние десятилетия, происходят ли они?
Виктор Алахвердов: Конечно. происходят. Мне кажется, что одна из самых важных вещей, которая произошла - это то, что все во всем запутались. В частности, как пример, экономисты нам говорят банальность, которая известно любому ребенку на базаре: что товар стоит столько, сколько за него платят. Но когда они говорят, они же приписывают этому некую теоретическую мысль, а когда вдумаешься в нее, оказывается, что они призывают к манипулированию сознанием. Они говорят - вместо того, чтобы улучшать качество товара, надо изменить сознание человека, чтобы он этот товар покупал все дороже и дороже. И отсюда массовый наплыв рекламы и прочей ерунды, потому что мы занимаемся манипуляцией сознанием. Вот эта тенденция в обществе к манипулированию сознанием - она стала отчетливее и наглее. Раньше манипулировали, конечно, но там был идеологический прессинг, и манипуляция в этом направлении. А сейчас все пытаются, манипулируя сознанием, получить то, что они хотят. Это ужасно. И это влияет разрушительно, конечно, на людей. Это - во-первых. Во-вторых, совершенно новые технологии, которые появились. Скажем, дети, которые играют в компьютерные игры, или смотрят телепередачи, а не читают книги и не наблюдают за природой, у них теряется умение строить зрительный образ. За них это уже все сделано, подготовлено режиссером. У них теряются наблюдательность и прочие вещи. Я как бы взял примеры из двух явлений, но таких примеров, конечно, множество.
Татьяна Валович: А вот вы упоминаете идеологическое, политическое - насколько прибегает к помощи психологов сейчас политическая власть в российском обществе?
Виктор Алахвердов: К сожалению, наша политика во многом цинична, и когда люди прибегают к помощи психологов, пытаясь заниматься политикой, они ставят в основном циничные задачи - любыми средствами обеспечь мне, скажем, выигрыш на выборах. Что ты там делаешь - абсолютно не важно. Целый ряд настоящих психологов просто уходят из этой сферы, потому что так невозможно работать, это нечестно и непорядочно. В то же время, иногда политики пользуются психологами правильно, научаются делать некоторые правильные вещи, это хорошо.
Татьяна Валович: Можно ли составить психологический портрет нынешней политической власти российской?
Виктор Алахвердов: Составить можно, хотя здесь тоже проблема - как составлять психологический портрет, вообще и портрет власти в частности, думаю, разные психологи составят разные портреты.
Татьяна Валович: Ангажированность вот тоже можно наблюдать в этом?
Виктор Алахвердов: Мы же все люди, и мы все время занимаемся тем, что пытаемся доказать самому себе, что мы думаем правильно. Поэтому если мы ангажированы сами собой всегда, то вообще можно иногда договориться и быть ангажированным кем-то другим.
Татьяна Валович: Виктор Михайлович, вы говорили, что существует разрыв между теоретической и практической психологией. Практическая психология, которая вошла уже очень прочно в жизнь и иногда вызывает очень многие нарекания со стороны людей, которые воспользовались этими услугами, так можно сказать, многие открыто заявляют, что попали просто к шарлатанам, это тоже, видимо, издержки сегодняшнего состояния, как вы считаете, насколько действительно человек, пришедший к психологу, к психотерапевту на прием, может получить то чего он хочет? И - понимает ли сейчас гражданин в России - он хочет прийти, чтобы за него все сразу решили, а что же действительно психолог, какова основная задача практической психологии?
Виктор Алахвердов: Я все-таки начну с теоретической. Дело в том, что мы ведь думаем, и не знаем, почему мы думаем. Мысли западают нам в голову, не спрашивая нас. Мы не понимаем, почему мы думаем эту мысль, а не другую, и главный вопрос теоретической психологии - попытаться найти те ненаблюдаемые, непонимаемые нами причины, которые приводят к тем или иным нашим мыслям. К сожалению, здесь много неясного, я не хочу увлекаться примерами, хотя крайне много интересного. Совершено неожиданные экспериментальные данные. Журналисты, как правило, интересуются скандальными подробностями типа 25-го кадра, или еще что-нибудь подобное, но там уникальные данные, совершенно невероятные. Когда практики начинают заниматься психологией они, в общем, работают с достаточно простыми, понятными приемами. И общая идея практической работы заключается в том, чтобы помочь человеку понять самого себя. Для этого надо, на самом деле, просто уметь правильно ставить вопросы, открыть человеку перед его внутренним взором, что он сам хочет. Техники достаточно простые, к сожалению, я тоже не могу привести примеры.
Татьяна Валович: Виктор Михайлович, психологическое состояние человека накладывает отпечаток на все, на его работоспособность, на его здоровье, вообще, на ощущение полноты жизни, с этой стороны вы бы могли дать оценку психологического состояния российского общества сейчас?
Виктор Алахвердов: Я думаю, что ничего особо оригинального здесь не скажу. На самом деле, состояние не очень хорошее, это все понимают. Но здесь, думаю, тоже важный момент - мы воспринимаем мир и себя в этом мире в зависимости от того, как мы на себя смотрим и как этот мир видим. Кстати, к разговору о шарлатанах, если человек приходит к шарлатану и верит, что тот ему сможет помочь, тот ему может помочь, чтобы он ни вытворял. Поэтому можно, скажем, лечиться методом изгнания дьявола, это может быть эффективно, если человек верит, что это произойдет. Мне кажется, что и по отношению к вопросу о состоянии общества – если мы будем верить, что у нас все хорошо, что мы оптимисты, то вообще станет лучше.
Татьяна Валович: Как верить, если, например, только что прозвучали цифры - 70 процентов семей, где есть дети, живут за чертой бедност,и как в этих условиях верить во что-то светлое, хорошее, доброе7
Виктор Алахвердов: Наверное, действительно не просто верить в хорошее, светлое, доброе, но это не зависит от материального достатка, Будда, как известно, питался 6 семечками в день и верил в нечто высокое и светлое. Это вопрос выбора в большей степени, чем конкретных обстоятельств, в которых мы живем. К сожалению, мы зачастую почему-то принимаем обстоятельства, которые нам предлагает жизнь, за неотвратимые, у нас всегда есть право выбора, даже если нас ведут на казнь, говорят психологи, у нас есть право выбора - идти более или менее веселыми. Так что, весь вопрос - как смотреть, и мне кажется, что для нашего сегодняшнего состояния надо учиться смотреть, во-первых, реалистически, не надевать счастливую улыбку, в ситуации, когда 70 процентов живет с чертой бедности. Но, с другой стороны, и люди, которые находятся в тяжелом положении, не должны чувствовать, что их кто-то придавил железной рукой плохих обстоятельств. На самом деле, каждый из нас вправе в любой ситуации иметь выбор, и, с одной стороны, выходить из этих ситуаций, с другой - по-разному к ним относиться.
