Ведущая Петербургского часа программы "Liberty Live" Татьяна Валович: Сегодня у нас в гостях проректор по внешним связям Петербургской Академии Художеств Семен Михайловский. Семен Ильич, вот сейчас очень часто можно услышать тезис о необходимости сохранять исторический архитектурный облик Петербурга, на ваш взгляд, в чем это, в первую очередь, должно быть выражено, в запрещении строить в центре, то есть, создать какой-то купол такой над историческим центром и не позволять туда вмешиваться архитекторам, или все же находить какие-то компромиссные решения?
Семен Михайловский: Мне кажется, прежде всего, нужно понять, что такое Петербург, и как работать в этом городе, существует регламент, разрабатывать регламент, разрабатывать законодательную базу, и на этом основании строить все отношения между заказчиком, архитектором, горожанами, и это самое главное для нас, сегодня.
Татьяна Валович: Вот такой регламент - сейчас разрабатывается, он существует, если да, то кем?
Семен Михайловский: Да, он существует, существует ГИОП, и здесь целый ряд запретительных мер. Но, к сожалению, не всегда это способствует рождению хорошей архитектуры.
Татьяна Валович: Как действительно разрешить такую проблему? Ведь, наверное, на протяжении истории города можно было наблюдать, что многие проекты, даже которые создавали Росси, Растрелли, наверняка иногда вызывали вопросы у современников. То же самое происходит и сейчас. Кто оценивает положение сейчас в Петербурге, и только ли нужно действовать на основании постановлений правительства, как это мы видим, сейчас происходит. Как может архитектор современный отстоять свое решение, свое видение проблемы?
Семен Михайловский: Ну мы понимаем, что архитектура - это сложная связь различных проблем, которые связаны не только с художественными чисто решениями, но и с финансовыми отношениями в городе, и мне кажется важным... Да, есть такой тезис, звучит все чаще и чаще о том, что и Росси, и Растрелли - были революционерами в свое время и также отвергались городом, как сегодня, может, вызывает негативную реакцию проект Эрика Оуэна Мосса, но мне кажется, есть разница между тем, что происходило в XVIII-XIX веках, между их поступками, их действиями, и тем, что теперь предлагает Мосс для Мариинского театра.
Татьяна Валович: Вот вы затронули очень интересный вопрос. Весной была очень бурная дискуссия в Петербурге, связанная с реконструкцией Мариинского театра, и вообще с этим местом, где реконструкция должна быть и "Новой Голландии", и проект Эрика Мосса. Как вы считаете, такие негативные суждения об его архитектурном проекте вызваны только тем, что он такой эпатажный, или это еще и ситуация в городе сложилась такая, что был преподнесен именно так этот проект?
Семен Михайловский: Я считаю, что история с Моссом, это сложные маневры, которые идут между разными институциями Госстроя, которые всячески пытаются навязать проект Мосса городу. Отсутствие взаимодействия между главным архитектором города Олегом Андреевичем Харченко и госстроевскими чиновниками, чиновниками Министерства культуры, тем, что Мосс приехал сюда,, не имея достаточной базы в Петербурге и закрытым обсуждением - свидетельство его неподготовленности, было закрытое обсуждение, которое вызывало разночтения, и в прессе появились негативные статьи, просто этот проект, прохождение этого проекта было не подготовлено. Что касается самого проекта, то он был сделан архитектором который живет в Лос-Анджелесе, в других обстоятельствах в других условиях. Это не европейская, это американская скорее традиция, и он не совсем понимает этот город. Его рассуждения о Петербурге - человека, живущего именно в Лос-Анджелесе и очень далекого от европейской культуры, от Петербурга, вероятно, ему следовало бы больше времени посвятить изучению этого города, исследованию контекста, встречам с людьми, с чиновниками, с нечиновниками, интеллектуалами, теми, кто здесь живет, тогда это прохождение, может быть, было бы гораздо более легким, а не каким-то сложным. Хотя общее отношение к его проекту у меня крайне негативное, я в свое время сказал, что это крысиный яд для Санкт-Петербурга, и сегодня по-прежнему так считаю.
Татьяна Валович: А есть ли российские архитекторы, которые, как вы говорите, могли бы понять Петербург, которые, может, и живут в Петербурге, чтобы создать интересный новый, и в то же время не такой эпатажный проект?
Семен Михайловский: Позитивный здесь есть смысл приезда Мосса, потому что это спровоцировало такую ситуацию, что сегодня понятно, что русские архитекторы предложить тот проект, который принял бы сегодня маэстро Гергиев, который хочет создать действительно шедевр, яркую какую-то вещь, эффектную вещь, создать, наверное, не могут. И поэтому это должен быть, конечно, на мой взгляд, заказной международный конкурс с участием звезд мировой архитектуры, потому что Мариинский театр - это очень высокое имя. Эрмитаж, Мариинский театр - это те институции, которые могут себе позволить привлечь звезд мировой архитектуры, нам было бы интересно посмотреть на их соревнование, потому что Эрику Моссу обеспечил Госстрой свободное прохождение без конкурса. То есть, был здесь конкурс, конечно, тендер, но только на бумаге, а по сути - конкурса не было.
Татьяна Валович: А будут ли приходить на российский рынок зарубежные архитекторы, как вы считаете, для них это престижно, или нет?
Семен Михайловский: Я думаю, что для зарубежных архитекторов работать в таком действительно благородном потрясающе просто по архитектуре городе, как Петербург, это престижно, интересно, но это вопрос согласования. Это не то, что мы посылаем письма, и тут же все архитекторы мира бегут сюда в Петербург работать. Это довольно долгая, сложная работа, которую должны проводить чиновники, интеллектуалы, путем согласований достигать какого-то компромисса, и стремиться к тому, чтобы Петербург все-таки был открыт для архитектурного сообщества.
Татьяна Валович: Исторически сложилось так, что Петербург во многом строили приглашенные зарубежные архитекторы, но сейчас, как вы говорили, должно быть какое-то понимание именно духа Петербурга. Будет ли такое понимание со стороны зарубежных архитекторов?
Семен Михайловский: Я думаю, что это просто нужно обсуждать с архитекторами, которые приедут сюда, если они приедут, если это будет действительно заказной международный конкурс, связанный с Мариинским театром, то нужно обсуждать и объяснять это, и встречаться, и говорить, и постоянно ездить, и то, чем занимались как раз в XVIII веке, когда начинали строить Петербург, это был процесс долгих согласований, это не просто, что сюда архитекторы побежали, с ними встречались, с ними говорили.
Татьяна Валович: Семен Ильич, как бы вы оценили работу депутатов Госдумы, и знаете ли вы депутата, за которого голосовали?
Семен Михайловский: Вы знаете, я не помню депутата, за которого я голосовал, но за ними наблюдать любопытно.
Татьяна Валович: В каком плане?
Семен Михайловский: Просто это забавно.
Татьяна Валович: А вот в плане реконструкции архитектуры Петербурга - могут ли помочь депутаты, или все-таки это надо отдавать в руки профессионалов?
Семен Михайловский: Я думаю, что депутаты вообще могут помочь. Когда я смотрю на их лица, на их жизнь, наблюдаю со стороны, я думаю, что они могут помочь всем, и городу могут помочь, и людям отдельно могут помочь, и вообще - могут помочь...
Татьяна Валович: Вы - проректор по внешним связям Академии художеств, то есть в вашу компетенцию входит приглашение различных международных, зарубежных людей, которые смогли бы как-то влиять на изменение ситуации в городе и в Академии. Вы видите интерес, который проявляются сейчас к Академии художеств?
Семен Михайловский: Действительно, Академия художеств - это старейшая академия художеств в мире, вообще она была основана в середине XVIII века, у нас где-то в генах существуют невероятные амбиции. В ХХ веке все менялось, революция, Академия художеств была закрыта, потом она вновь возродилась, уже в сталинское время, потом была переименована в институт, и так далее. ХХ век - это сложное для нас время. С одной стороны, это амбиции, с другой стороны, на каком-то этапе мы стали закрыты просто для всего мира. Академия художеств была самодостаточна, и мы считали, что все так и должно быть, как существует. Был государственный заказ. Художник заканчивал академию, у него закупали просто картины, закупочные комиссии были, была система лоббирования, и так далее, сейчас мы совершенно в другом обществе существуем, совершенно другие обстоятельства, и, конечно, нам приходиться меняться, обстоятельства так складываются, выходить на внешний рынок, если можно так сказать, выходить к миру, и нам для этого нужно, прежде всего, сформировать свою внутреннюю позицию: что такое Академия художеств, чем она может заинтересовать европейцев, американцев, людей, которые приезжают сюда, какую помощь она может оказать городу, воспитанием архитекторов, воспитанием художников, как институция, как научный центр и так далее. Вот это как бы главное. У нас замечательное здание, очень красивое. У нас есть музей, библиотека, храм, в общем, это целый комплекс.
Татьяна Валович: Семен Ильич, а та закрытость, о которой вы говорили, к чему она привела? Не получилось ли так, что за тот период, когда Академия художеств была такой самодостаточной, российские художники, архитекторы - они как-то упустили что-то вообще в развитии мировых направлений, в новом развитии архитектурных тех же стилей?
Семен Михайловский: Мне кажется, что это как раз позитивный удивительный такой момент сложился, что мы задержались, все уже ушли вперед и опять вернулись назад, то есть, мы оказались как бы впереди тех, кто вернулся. И оказалось, что есть интерес с Академии художеств, к традиционной системе воспитания художников. Классическая традиция. Если мы сможем удержать эту традицию, заинтересовать этой традицией, то мы займем какое-то место на артсцене. Если мы будем пытаться изменить радикально Академию, пытаться приспособить ее под сегодняшние какие-то требования - быстро мы потеряем прошлое и не обретем будущее.
Татьяна Валович: Возвращаясь к теме проведения международных архитектурных конкурсов, есть ли у вас уверенность в том, что как бы эти конкурсы будут проводиться честно. То есть, что результаты конкурса не будут предопределены лоббированием той или иной структуры или больших денег?
Семен Михайловский: Я абсолютно убежден в том, что все международные конкурсы обязательно должны, то есть, не должны, а так получается, что есть партии, группы, интересы. Это сегодня - Мариинский театр - гигантские суммы сегодня уже называются, которые будут использоваться, и поэтому, конечно, все будут лоббировать, и все будут играть, и все будут защищать чьи-то интересы. И странно говорить о том, что это будет конкурс честный абсолютно, тут никаких партий не будет, никто не будет участвовать в лоббировании каких-то групп отдельных архитекторов, и так далее - это будет, чтобы мы ни говорили о прозрачности, открытости, честности и так далее, это будет, но главное - чтобы был результат, чтобы проект, который будет выбран, был действительно интересен, чтобы он заинтересовал Гергиева в первую очередь, потому что Гергиев - главное действующее лицо. Чтобы он соответствовал Петербургу, его облику, его стати. Третье обстоятельство - чтобы это проект вообще занимал какое-то место на архитектурной сцене.
Татьяна Валович: В Берлине существует такое понятие, как общественное обсуждение проектов, там любой гражданин, существует специальный такой центр, где представлены все новые проекты, которые разрабатываются, может высказать свое мнение. Как вы думаете, вот надо ли учитывать мнение горожан в вопросах реконструкции исторического облика Петербурга при таком глобальном строительстве?
Семен Михайловский: Знаете есть сейчас такая формула, говорят - "спасибо за вопрос". Вот, спасибо за вопрос, потому что то ,что вы сказали - абсолютно правильно. У нас мало происходит общественных обсуждений, мало общество знает о том, что происходит в архитектуре сегодня. Это очень болезненная тема, и городские власти не должны как бы замыкаться и проводить это закрыто, и с Мариинским театром то, что произошло, было закрытое обсуждение - это неправильно. Я предлагал, лично предлагал и Госстрою, и обращался в Мариинский театр, чтобы устроить открытое обсуждение в Академии художеств. Академия художеств в стороне стоит и от Мариинского театра, дирекции Мариинского театра, и от Госстроя - давайте, покажем проект Мосса в Академии художеств и пригласим общественность, чтобы она увидела этот проект.
Татьяна Валович: Семен Ильич, вот когда произносят слово "архитектура", у меня сразу возникает ассоциация с такими именами, как Растрелли, Росси, Кваренги, вот современная архитектура советской даже эпохи, она поделилась на какие-то периоды, сталинский, брежневский, хрущевский, вот нет таких имен, почему? Потому что архитектура как искусство не продолжает свое существование, или просто это такое отношение, что историю свою мы знаем, а современных архитекторов мы не видим?
Семен Михайловский: Прежде всего, я думаю, что все-таки авангард богат именами русских архитекторов, которые известны в мире и вошли во все книги по истории архитектуры - Мельников, Мяснины, Леонидов. В 30-е годы, конечно, тоже -сталинская архитектура - очень много имен, 50-е годы гораздо менее известны, в 60-е годы имена вообще не существовали, существовало несколько архитекторов -чиновников, которые работали в Москве, а сейчас вообще, мне кажется, не время архитектуры. Сейчас время других наук, исследования жизни города, как существует город, какие есть у него потребности, какие-то другие дисциплины, другие проблемы интересуют город. У архитекторов амбиции они приходят в город, чтобы реализовывать свои собственные амбиции, свои представления о мире, а сейчас наступает время, когда город должен сам вырабатывать в себе какие-то инструменты, сам должен выживать, и архитекторы должны более спокойно, трепетно и чувственно относиться к городу и его проблемам.
Татьяна Валович: Получается, что архитектура как искусство действительно умирает? А что же будут наши потомки вспоминать? Они тоже не будут помнить имен нынешних архитекторов?
Семен Михайловский: Просто мне кажется, что архитекторы должны смириться перед этим городом, понять свое место в этом городе, величие этого города, его аристократизм, и спокойнее чувствовать себя здесь, и прислушиваться к его течению, его потребностям.
Татьяна Валович: А если брать не только Петербург, а вообще Россию, мир в целом?
Семен Михайловский: Мир в целом - там другие обстоятельства, там, конечно, труднее, но здесь, мне кажется, что сейчас мы не можем действительно назвать петербургского архитектора. Спросите на улице человека - какой петербургский политик они могут назвать, с трудом, но назовут, а петербургского архитектора они не смогут назвать, музыканта назовут, архитектора не назовут, и может, это не так плохо. То есть, мы, конечно, можем произвести несколько архитекторов, дать им имена, раскрутить их, чтобы эти имена звучали, но вряд ли это нужно. Сейчас нужно другое.
Татьяна Валович: Но что же происходит, вот ведь у нас не только историческое ядро в Петербурге существует, но и новые кварталы, жилая застройка - как должна развиваться современная архитектура в этих кварталах?
Семен Михайловский: Меня больше волнует исторический центр, чтобы исторический центр Петербурга был сохранен, это самое главное, а то, что происходит на окраинах, в новых районах - это, наверное, должно быть комфортабельное, удобное для жизни жилье, а говорить о каких-то художественных достоинствах, наверное, преждевременно. Нужно просто сделать так, чтобы людям было комфортно, удобно жить.
Семен Михайловский: Мне кажется, прежде всего, нужно понять, что такое Петербург, и как работать в этом городе, существует регламент, разрабатывать регламент, разрабатывать законодательную базу, и на этом основании строить все отношения между заказчиком, архитектором, горожанами, и это самое главное для нас, сегодня.
Татьяна Валович: Вот такой регламент - сейчас разрабатывается, он существует, если да, то кем?
Семен Михайловский: Да, он существует, существует ГИОП, и здесь целый ряд запретительных мер. Но, к сожалению, не всегда это способствует рождению хорошей архитектуры.
Татьяна Валович: Как действительно разрешить такую проблему? Ведь, наверное, на протяжении истории города можно было наблюдать, что многие проекты, даже которые создавали Росси, Растрелли, наверняка иногда вызывали вопросы у современников. То же самое происходит и сейчас. Кто оценивает положение сейчас в Петербурге, и только ли нужно действовать на основании постановлений правительства, как это мы видим, сейчас происходит. Как может архитектор современный отстоять свое решение, свое видение проблемы?
Семен Михайловский: Ну мы понимаем, что архитектура - это сложная связь различных проблем, которые связаны не только с художественными чисто решениями, но и с финансовыми отношениями в городе, и мне кажется важным... Да, есть такой тезис, звучит все чаще и чаще о том, что и Росси, и Растрелли - были революционерами в свое время и также отвергались городом, как сегодня, может, вызывает негативную реакцию проект Эрика Оуэна Мосса, но мне кажется, есть разница между тем, что происходило в XVIII-XIX веках, между их поступками, их действиями, и тем, что теперь предлагает Мосс для Мариинского театра.
Татьяна Валович: Вот вы затронули очень интересный вопрос. Весной была очень бурная дискуссия в Петербурге, связанная с реконструкцией Мариинского театра, и вообще с этим местом, где реконструкция должна быть и "Новой Голландии", и проект Эрика Мосса. Как вы считаете, такие негативные суждения об его архитектурном проекте вызваны только тем, что он такой эпатажный, или это еще и ситуация в городе сложилась такая, что был преподнесен именно так этот проект?
Семен Михайловский: Я считаю, что история с Моссом, это сложные маневры, которые идут между разными институциями Госстроя, которые всячески пытаются навязать проект Мосса городу. Отсутствие взаимодействия между главным архитектором города Олегом Андреевичем Харченко и госстроевскими чиновниками, чиновниками Министерства культуры, тем, что Мосс приехал сюда,, не имея достаточной базы в Петербурге и закрытым обсуждением - свидетельство его неподготовленности, было закрытое обсуждение, которое вызывало разночтения, и в прессе появились негативные статьи, просто этот проект, прохождение этого проекта было не подготовлено. Что касается самого проекта, то он был сделан архитектором который живет в Лос-Анджелесе, в других обстоятельствах в других условиях. Это не европейская, это американская скорее традиция, и он не совсем понимает этот город. Его рассуждения о Петербурге - человека, живущего именно в Лос-Анджелесе и очень далекого от европейской культуры, от Петербурга, вероятно, ему следовало бы больше времени посвятить изучению этого города, исследованию контекста, встречам с людьми, с чиновниками, с нечиновниками, интеллектуалами, теми, кто здесь живет, тогда это прохождение, может быть, было бы гораздо более легким, а не каким-то сложным. Хотя общее отношение к его проекту у меня крайне негативное, я в свое время сказал, что это крысиный яд для Санкт-Петербурга, и сегодня по-прежнему так считаю.
Татьяна Валович: А есть ли российские архитекторы, которые, как вы говорите, могли бы понять Петербург, которые, может, и живут в Петербурге, чтобы создать интересный новый, и в то же время не такой эпатажный проект?
Семен Михайловский: Позитивный здесь есть смысл приезда Мосса, потому что это спровоцировало такую ситуацию, что сегодня понятно, что русские архитекторы предложить тот проект, который принял бы сегодня маэстро Гергиев, который хочет создать действительно шедевр, яркую какую-то вещь, эффектную вещь, создать, наверное, не могут. И поэтому это должен быть, конечно, на мой взгляд, заказной международный конкурс с участием звезд мировой архитектуры, потому что Мариинский театр - это очень высокое имя. Эрмитаж, Мариинский театр - это те институции, которые могут себе позволить привлечь звезд мировой архитектуры, нам было бы интересно посмотреть на их соревнование, потому что Эрику Моссу обеспечил Госстрой свободное прохождение без конкурса. То есть, был здесь конкурс, конечно, тендер, но только на бумаге, а по сути - конкурса не было.
Татьяна Валович: А будут ли приходить на российский рынок зарубежные архитекторы, как вы считаете, для них это престижно, или нет?
Семен Михайловский: Я думаю, что для зарубежных архитекторов работать в таком действительно благородном потрясающе просто по архитектуре городе, как Петербург, это престижно, интересно, но это вопрос согласования. Это не то, что мы посылаем письма, и тут же все архитекторы мира бегут сюда в Петербург работать. Это довольно долгая, сложная работа, которую должны проводить чиновники, интеллектуалы, путем согласований достигать какого-то компромисса, и стремиться к тому, чтобы Петербург все-таки был открыт для архитектурного сообщества.
Татьяна Валович: Исторически сложилось так, что Петербург во многом строили приглашенные зарубежные архитекторы, но сейчас, как вы говорили, должно быть какое-то понимание именно духа Петербурга. Будет ли такое понимание со стороны зарубежных архитекторов?
Семен Михайловский: Я думаю, что это просто нужно обсуждать с архитекторами, которые приедут сюда, если они приедут, если это будет действительно заказной международный конкурс, связанный с Мариинским театром, то нужно обсуждать и объяснять это, и встречаться, и говорить, и постоянно ездить, и то, чем занимались как раз в XVIII веке, когда начинали строить Петербург, это был процесс долгих согласований, это не просто, что сюда архитекторы побежали, с ними встречались, с ними говорили.
Татьяна Валович: Семен Ильич, как бы вы оценили работу депутатов Госдумы, и знаете ли вы депутата, за которого голосовали?
Семен Михайловский: Вы знаете, я не помню депутата, за которого я голосовал, но за ними наблюдать любопытно.
Татьяна Валович: В каком плане?
Семен Михайловский: Просто это забавно.
Татьяна Валович: А вот в плане реконструкции архитектуры Петербурга - могут ли помочь депутаты, или все-таки это надо отдавать в руки профессионалов?
Семен Михайловский: Я думаю, что депутаты вообще могут помочь. Когда я смотрю на их лица, на их жизнь, наблюдаю со стороны, я думаю, что они могут помочь всем, и городу могут помочь, и людям отдельно могут помочь, и вообще - могут помочь...
Татьяна Валович: Вы - проректор по внешним связям Академии художеств, то есть в вашу компетенцию входит приглашение различных международных, зарубежных людей, которые смогли бы как-то влиять на изменение ситуации в городе и в Академии. Вы видите интерес, который проявляются сейчас к Академии художеств?
Семен Михайловский: Действительно, Академия художеств - это старейшая академия художеств в мире, вообще она была основана в середине XVIII века, у нас где-то в генах существуют невероятные амбиции. В ХХ веке все менялось, революция, Академия художеств была закрыта, потом она вновь возродилась, уже в сталинское время, потом была переименована в институт, и так далее. ХХ век - это сложное для нас время. С одной стороны, это амбиции, с другой стороны, на каком-то этапе мы стали закрыты просто для всего мира. Академия художеств была самодостаточна, и мы считали, что все так и должно быть, как существует. Был государственный заказ. Художник заканчивал академию, у него закупали просто картины, закупочные комиссии были, была система лоббирования, и так далее, сейчас мы совершенно в другом обществе существуем, совершенно другие обстоятельства, и, конечно, нам приходиться меняться, обстоятельства так складываются, выходить на внешний рынок, если можно так сказать, выходить к миру, и нам для этого нужно, прежде всего, сформировать свою внутреннюю позицию: что такое Академия художеств, чем она может заинтересовать европейцев, американцев, людей, которые приезжают сюда, какую помощь она может оказать городу, воспитанием архитекторов, воспитанием художников, как институция, как научный центр и так далее. Вот это как бы главное. У нас замечательное здание, очень красивое. У нас есть музей, библиотека, храм, в общем, это целый комплекс.
Татьяна Валович: Семен Ильич, а та закрытость, о которой вы говорили, к чему она привела? Не получилось ли так, что за тот период, когда Академия художеств была такой самодостаточной, российские художники, архитекторы - они как-то упустили что-то вообще в развитии мировых направлений, в новом развитии архитектурных тех же стилей?
Семен Михайловский: Мне кажется, что это как раз позитивный удивительный такой момент сложился, что мы задержались, все уже ушли вперед и опять вернулись назад, то есть, мы оказались как бы впереди тех, кто вернулся. И оказалось, что есть интерес с Академии художеств, к традиционной системе воспитания художников. Классическая традиция. Если мы сможем удержать эту традицию, заинтересовать этой традицией, то мы займем какое-то место на артсцене. Если мы будем пытаться изменить радикально Академию, пытаться приспособить ее под сегодняшние какие-то требования - быстро мы потеряем прошлое и не обретем будущее.
Татьяна Валович: Возвращаясь к теме проведения международных архитектурных конкурсов, есть ли у вас уверенность в том, что как бы эти конкурсы будут проводиться честно. То есть, что результаты конкурса не будут предопределены лоббированием той или иной структуры или больших денег?
Семен Михайловский: Я абсолютно убежден в том, что все международные конкурсы обязательно должны, то есть, не должны, а так получается, что есть партии, группы, интересы. Это сегодня - Мариинский театр - гигантские суммы сегодня уже называются, которые будут использоваться, и поэтому, конечно, все будут лоббировать, и все будут играть, и все будут защищать чьи-то интересы. И странно говорить о том, что это будет конкурс честный абсолютно, тут никаких партий не будет, никто не будет участвовать в лоббировании каких-то групп отдельных архитекторов, и так далее - это будет, чтобы мы ни говорили о прозрачности, открытости, честности и так далее, это будет, но главное - чтобы был результат, чтобы проект, который будет выбран, был действительно интересен, чтобы он заинтересовал Гергиева в первую очередь, потому что Гергиев - главное действующее лицо. Чтобы он соответствовал Петербургу, его облику, его стати. Третье обстоятельство - чтобы это проект вообще занимал какое-то место на архитектурной сцене.
Татьяна Валович: В Берлине существует такое понятие, как общественное обсуждение проектов, там любой гражданин, существует специальный такой центр, где представлены все новые проекты, которые разрабатываются, может высказать свое мнение. Как вы думаете, вот надо ли учитывать мнение горожан в вопросах реконструкции исторического облика Петербурга при таком глобальном строительстве?
Семен Михайловский: Знаете есть сейчас такая формула, говорят - "спасибо за вопрос". Вот, спасибо за вопрос, потому что то ,что вы сказали - абсолютно правильно. У нас мало происходит общественных обсуждений, мало общество знает о том, что происходит в архитектуре сегодня. Это очень болезненная тема, и городские власти не должны как бы замыкаться и проводить это закрыто, и с Мариинским театром то, что произошло, было закрытое обсуждение - это неправильно. Я предлагал, лично предлагал и Госстрою, и обращался в Мариинский театр, чтобы устроить открытое обсуждение в Академии художеств. Академия художеств в стороне стоит и от Мариинского театра, дирекции Мариинского театра, и от Госстроя - давайте, покажем проект Мосса в Академии художеств и пригласим общественность, чтобы она увидела этот проект.
Татьяна Валович: Семен Ильич, вот когда произносят слово "архитектура", у меня сразу возникает ассоциация с такими именами, как Растрелли, Росси, Кваренги, вот современная архитектура советской даже эпохи, она поделилась на какие-то периоды, сталинский, брежневский, хрущевский, вот нет таких имен, почему? Потому что архитектура как искусство не продолжает свое существование, или просто это такое отношение, что историю свою мы знаем, а современных архитекторов мы не видим?
Семен Михайловский: Прежде всего, я думаю, что все-таки авангард богат именами русских архитекторов, которые известны в мире и вошли во все книги по истории архитектуры - Мельников, Мяснины, Леонидов. В 30-е годы, конечно, тоже -сталинская архитектура - очень много имен, 50-е годы гораздо менее известны, в 60-е годы имена вообще не существовали, существовало несколько архитекторов -чиновников, которые работали в Москве, а сейчас вообще, мне кажется, не время архитектуры. Сейчас время других наук, исследования жизни города, как существует город, какие есть у него потребности, какие-то другие дисциплины, другие проблемы интересуют город. У архитекторов амбиции они приходят в город, чтобы реализовывать свои собственные амбиции, свои представления о мире, а сейчас наступает время, когда город должен сам вырабатывать в себе какие-то инструменты, сам должен выживать, и архитекторы должны более спокойно, трепетно и чувственно относиться к городу и его проблемам.
Татьяна Валович: Получается, что архитектура как искусство действительно умирает? А что же будут наши потомки вспоминать? Они тоже не будут помнить имен нынешних архитекторов?
Семен Михайловский: Просто мне кажется, что архитекторы должны смириться перед этим городом, понять свое место в этом городе, величие этого города, его аристократизм, и спокойнее чувствовать себя здесь, и прислушиваться к его течению, его потребностям.
Татьяна Валович: А если брать не только Петербург, а вообще Россию, мир в целом?
Семен Михайловский: Мир в целом - там другие обстоятельства, там, конечно, труднее, но здесь, мне кажется, что сейчас мы не можем действительно назвать петербургского архитектора. Спросите на улице человека - какой петербургский политик они могут назвать, с трудом, но назовут, а петербургского архитектора они не смогут назвать, музыканта назовут, архитектора не назовут, и может, это не так плохо. То есть, мы, конечно, можем произвести несколько архитекторов, дать им имена, раскрутить их, чтобы эти имена звучали, но вряд ли это нужно. Сейчас нужно другое.
Татьяна Валович: Но что же происходит, вот ведь у нас не только историческое ядро в Петербурге существует, но и новые кварталы, жилая застройка - как должна развиваться современная архитектура в этих кварталах?
Семен Михайловский: Меня больше волнует исторический центр, чтобы исторический центр Петербурга был сохранен, это самое главное, а то, что происходит на окраинах, в новых районах - это, наверное, должно быть комфортабельное, удобное для жизни жилье, а говорить о каких-то художественных достоинствах, наверное, преждевременно. Нужно просто сделать так, чтобы людям было комфортно, удобно жить.
