Ведущая петербургского часа программы "Liberty Live" Татьяна Валович: В последние дни тема блокады Ленинграда в связи с 60-летием ее полного снятия занимает первое место во всех городских средствах массовой информации. Однако, как показывает практика, все меньшее число людей знает имя Тани Савичевой, ленинградской школьницы, чей дневник был использован для обличения фашизма на Нюрнбергском процессе. Забывая хорошо известные факты, россияне не интересуются малоизвестными, ставшими доступными не так давно, в связи с рассекречиванием архивов. О таких малоизвестных фактах мы поговорим с историком Григорием Набойщиковым.
Сначала давайте послушаем репортаж на тему, которую мы будем обсуждать. В преддверии празднования 60-летия полного снятия блокады Ленинграда в Петербурге прошла конференция "Влияние блокады на здоровье поколений". О том, какие данные были представлены на ней, расскажет Татьяна Вольтская:
Татьяна Вольтская: Сколько ни прославлялся подвиг Ленинграда, пережившего 900-дневную блокаду, о количестве ее жертв до сих пор ведутся споры, а сведений о жертвах, так сказать, отсроченного действия практически нет. Доктор медицинских наук Лидия Харашинина с начала 90-х годов занимается исследованием того, как голод действует на детский организм. Она утверждает, что люди, в детстве перенесшие элементарную дистрофию, болеют многими болезнями во много раз чаще других людей.
Лидия Харашинина: Голодание в детском или подростковом возрасте - его последствия в очень значительной степени зависят от пола человека, от того или иного критического периода, в котором он находится. Если это попадает на такой период, то возникает дисфункция регуляторных систем, гипоталямуса, гипофиза, эндокринных систем.
Татьяна Вольтская: Если посмотреть на последующие поколения, то больше болеют не дети блокадников, а их внуки.
Лидия Харашинина: 30 процентов внуков уже имеют установленные диагнозы той или иной хронической патологии, а в группе сравнения эта цифра была совсем иная. Она была от 10 до 15 процентов. Мировой науке известен любопытный факт: если мужчина европейского вида маленького роста, и нет в его роду людей, имеющих низкий рост, это значит, что либо мать, либо бабушка этого человека попали в тяжелый голод.
Татьяна Вольтская: Только в январе 1942-го года в Ленинграде умерло от голода 12 тысяч детей до года. Дети, пережившие блокаду, позже начинали ходить и говорить, раньше уходили на пенсию, получали инвалидность. Дети, рожденные в конце 1943-го года, не считаются блокадниками. Это Лидия Харашинина считает своей личной проблемой.
Лидия Харашинина: Депутаты Законодательного собрания принимали такое решение - чтобы включить в группу жителей блокадного Ленинграда детей, рожденных в конце 1943-го года, но губернатор Яковлев наложил вето, и надо все начинать сначала. Эти люди не пережили 4 месяца в блокаде, они внутриутробно пережили блокаду Ленинграда. Этих людей не так много, и они умирают, потому что не получают достаточно той помощи, которую могли бы получить, если бы были присоединены к этой социальной группе.
Татьяна Вольтская: Исследования доктора наук Лидии Харашининой не интересуют городские власти, она не имеет никаких грантов, и книгу со своими уникальными данными издала на собственные деньги. Блокада замалчивалась в советские годы, но и теперешние чиновники равнодушны к этой беспримерной трагедии.
Татьяна Валович: Григорий Юрьевич, вы блокадник?
Григорий Набойщиков: Нет.
Татьяна Валович: А кто-нибудь из ваших родственников?
Григорий Набойщиков: Да, многие.
Татьяна Валович: Вы только что слышали репортаж о том исследовании, которая провела Лидия Харашинина о влиянии блокады на здоровье последующих поколений и о том, что ее исследования не востребованы в современном обществе. Как бы вы это прокомментировали?
Григорий Набойщиков: Ну, не востребованы не только ее изыскания медицинские. Не востребованы многие исторические факты, которые, в общем-то, сейчас историкам, исследователям становятся известными. Тут какое-то, я не знаю, бюрократическое поведение, или это мне просто непонятна психология этих людей, которыми все это замалчивается, которые не интересуются.
Татьяна Валович: Или это безразличие общества?
Григорий Набойщиков: Безразличие общества, по-видимому.
Татьяна Валович: Вы знаете, очень интересный опрос был проведен как раз накануне даты 60-летия снятия блокады среди школьников Петербурга. Выяснилось, что имя Тани Савичевой, ленинградской школьницы, чей дневник был использован для обличения фашизма на Нюрнбергском процессе, мало кто знает. Как вы полагаете, отчего в истории блокады больше белых пятен, от того, что не все архивы рассекречены, или из-за того, что уже многое забывается и не востребовано?
Григорий Набойщиков: Что касается школьников, с которыми я в последние 20 с лишним лет работаю, только со старшеклассниками, 11-й класс, 10-й, которые по программе изучают блокаду, вернее, должны изучать - вы знаете, 35-40-летние учителя истории совершенно этим не интересуются, никакого уважения и любви детям не прививают. Директора школ не контролируют этих учителей истории. Есть у нас университет педмастерства - то же самое. Главк образования города имеет инспекцию – непонятно, чем эта инспекция занимается. Где-то вечером по телевидению учительница истории что-то услышит, причем, я бы сказал, даже не с политической точки зрения искажено, а какой-то недобросовестный журналист факты переврал, перепутал даты, и прочее, а утром она несет это ребятам на урок. Вот такая история.
Татьяна Валович: Не будем обвинять всех учителей, потому что я знаю, что среди историков есть очень много достойных, и мне приходилось говорить с ними. Они с горечью отмечают, что из учебников, по которым им приходится преподавать и преподносить детям историю, выпадают целые куски периода Великой Отечественной войны. Это тоже является одной из тем обсуждения. Вот вы достаточно долго занимаетесь поиском различных интересных материалов, совсем недавно была опубликована ваша статья о плане Гитлера - все знают, что Гитлер хотел стереть Ленинград с лица земли, все считают, что 27 января 1944-го года - это окончательное снятие блокады, ликуют по этому поводу. Но ведь существовал еще план уничтожения Ленинграда с помощью беспилотных ракет "Фау". Эта тема, по-моему, тоже долго замалчивалась, потому что была секретной.
Григорий Набойщиков: Ну, и секретной была. В то же время, чиновники, 20-30-летней давности чиновники, и те, кто в газетах работал, рассуждали: "Вот пусть Москва сначала скажет что-то по этому поводу". Короче говоря, сдерживали, а на самом деле мне известно, что Гитлер хотел уничтожить наш город уже после исторической победы - снятия блокады. Об этом знало определенное количество людей, работавших в годы войны в Большом доме на Литейном, или в Управлении разведки Ленинградского фронта на нынешней Миллионной улице, они очень были обеспокоены, они ночами не спали, поступали разные разведанные о том, что Гитлер собирается делать, и как уничтожить, и как предотвратить эти его преступные планы.
Татьяна Валович: Но ведь пробный пуск "Фау" был произведен, по-моему, еще в 1942-м году, и тот полигон, который располагался на острове в Балтийском море - оттуда не могла исходить угроза для Ленинграда?
Григорий Набойщиков: С Пеннемюнде или острова Узедом такая угроза исходить не могла, потому что они были слишком далеко. Ракета имела скорость 1700 метров в секунду, она несла тонну взрывчатки, подлетное расстояние было 300 километров, больше она не брала, поэтому до Ленинграда с Пеннемюнде она не могла долететь. С Пеннемюнде и острова Узедом они терроризировали Лондон и немножко Бельгию, а вот летом 1943-го года, как раз в те дни, когда разворачивалась Курская битва, Гитлер вызвал к себе в ставку "Волчье Логово" барона фон Брауна, ракетного короля, который после войны служил у американцев по этой части, вызвал Гиммлера, которому были подчинены все лагеря советских военнопленных, они склонились над картой, Гитлер требовал, чтобы обстреляли ракетами "Фау" Москву. Фон Браун ему сказал: "Мой фюрер, это невозможно". 23 августа 1943-го года наши уже были в Харькове - расстояние. "А вот Ленинград" – сказал фюрер. Тогда возникла мысль со стороны города Гдова Псковской области, первая попытка была в начале 1944-го года, привезти туда конструкции для строительства ракетодрома, завезти туда ракеты, Гитлер считал, что 10 ракет "Фау-2" хватит, чтобы уничтожить наш город.
Татьяна Валович: Григорий Юрьевич, я знаю, что вам довольно часто приходится бывать за границей. Вас нынешний российский паспорт устраивает? То, что вам приходится еще и заграничный паспорт получать?
Григорий Набойщиков: Не устраивает, потому что желательно, чтобы это все было в одном документе. Меня пригласили норвежцы в Норвегию, а паспорт заграничный закончился. Вот из-за этого теперь и поездка откладывается.
Татьяна Валович: В ответах петербуржцев на вопросы о паспорте прозвучало интересное мнение, судя по голосу, явно говорил молодой человек, и, в общем-то, его ответ относится к теме исторической безграмотности, о которой мы говорили, - он сказал, что двуглавый орел напоминает ему символ фашизма, но никак не символ российской империи, которым он являлся со времени основания дома Романовых.
Григорий Набойщиков: Насколько мне известно, символом фашизма все-таки была свастика. Так что, по-видимому, этот молодой человек не совсем в ладах с историей.
Татьяна Валович: Почему все-таки ваше внимание привлекла тема планов уничтожения Ленинграда с помощью "Фау"?
Григорий Набойщиков: Естественно, тем, что можно поработать как историку, как исследователю, встретиться с интересными людьми, участниками этой героической секретной эпопеи. А с другой стороны, я работаю сейчас и над другими вопросами блокады, которые так же, в общем-то, освещения не нашли до сих пор, широкого освещения.
Татьяна Валович: Например?
Григорий Набойщиков: Там много чего. Вот, допустим, Попков, руководитель нашего города в годы войны, потом пострадавший в период ленинградского дела, он, объезжая как-то город, разговаривал с местными жителями, и был удивлен, - толпы женщин буквально окружили его и такой вопрос подняли, что, "товарищ Попков, жить невозможно, крысы нас загрызают", - и Попков дает телеграмму своему коллеге в Ярославскую область, чтобы собрать как можно больше, несколько тысяч дымчатых кошек, они наиболее ловко умеют ловить крыс, и этот эшелон с кошками прибыл в наш город, и распустили их по всем районам, по всем домам.
Татьяна Валович: Очень интересно, у меня возник комментарий. Сейчас в Петербурге крыс тоже огромное количество, но кошек почему-то уничтожают, а не размножают.
Григорий Набойщиков: Я и хочу сказать, что теперь нам к ярославским соседям не надо обращаться, сами можем этим заниматься, но жилищные организации почему-то считают это мелочью.
Татьяна Валович: Хорошо, вернемся к вопросу о "Фау-2". Ведь их могли запустить и с территории Финляндии, подлетное расстояние было достаточным. Почему этого не произошло?
Григорий Набойщиков: Да, Гитлер считал, что можно это сделать с территории его союзника. Главнокомандующим финской армией был Маннергейм. Я хочу, чтобы наши радиослушатели твердо знали: многие считают, что Маннергейм был главным человеком в Финляндии - нет, был еще премьер-министр, был президент, был финский парламент, с решениями которого Маннергейм был вынужден считаться. Но Маннергейм хитрил, он старался все-таки сблизиться со Сталиным, чтобы передать ему кое-какие секреты, которые он знал от Гитлера. Но Сталин ему не доверял, мы много ошибок совершили в отношениях с Маннергеймом, в конце Сталин уже, так сказать, исправил свое отношение к Маннергейму, Маннергейм ждал момента, чтобы, как он сам говорил, улизнуть из объятий Гитлера. И когда наша армия летом 1944-го года уже подошла к границам Финляндии, Маннергейм направился к нашему послу в Стокгольме, это была Александра Михайловна Коллонтай, - у нас в Невском районе была улица ее имени, - с предложением, что Красная армия не пойдет в Финляндию, а Маннергейм разоружит 8 гитлеровских дивизий, которые находятся в Финляндии, и передаст их как трофей, вместе с вооружениями, Красной армии. Когда немцы это услышали, они стали убегать через север Финляндии, через Лапландию и через нейтральную Швецию, они плевать хотели на этот нейтралитет шведский, убежали, по пути сжигая Лапландию. Там такой город Рованиеме - стоят на улице стенды с фотографиями, что сделал Гитлер с этим городом – похлеще Сталинграда. Маннергейм не дал им возможность развернуть ракетодром на своей территории.
Татьяна Валович: У нас в эфире слушатель.
Алексей Валерьевич: Меня зовут Алексей Валерьевич, у меня такой вопрос: ведь это не единственное оружие, которое гитлеровцы испытывали, я вот читал, что в концлагерях, например, испытывались газы и психотропные лекарства, чтобы сделать из завоеванных россиян, в том числе и ленинградцев, рабов, чтобы применять на них эти препараты и сделать из них рабов, и газы использовать, чтобы уничтожать наших солдат. А вот почему эти виды оружия, особенно газы, не применялись на фронте, в том числе у нас под Ленинградом? Ведь у Гитлера было очень много отравляющих веществ, но он их не применил.
Григорий Набойщиков: Вы правильно назвали виды оружия, которые у Гитлера были. Кстати, они были и у нас тоже. Если вы посмотрите по телевизору, время от времени показывают документальные съемки войны, строй солдат - все идут с противогазами. Постоянно наши воины были при противогазах, ожидали этого от Гитлера. Но ветер мог разнести эти же газы на его сторону. Особенно после 1944-го года, когда было покушение на Гитлера, когда гитлеровцы хотели вести войну с нами без Гитлера, это могло подорвать авторитет Гитлера. Этого он боялся. Но все эти психотропные средства Гитлер применял в концлагерях. У меня масса записей разговоров с узниками. У нас и в Питере живут дети - узники концлагерей, они могут рассказать, как все это было.
Татьяна Валович: У нас еще один вопрос от слушателя.
Слушательница: Моя фамилия Морозова. Мне 70 лет. У меня и вопрос, и просьба, чтобы прозвучало это. Вот мы отмечаем очень важные события, дорогие сердцу и больные. Почему наши дома остаются разрисованными фашистскими знаками? Годами они остаются на фасадах домов. Обращения в административные органы остаются без ответа. Сама закрашиваю их. Это первый вопрос. Это воспитание детей. Они не понимают этого, потому что ничего не делается. И второй вопрос: почему в эти дни добрым словом не вспомнят наших матерей, которые спасали нас в оккупации и прифронтовой полосе под бомбежками и разрывами. Скажите о них в эти дни хоть два добрых слова.
Григорий Набойщиков: По первому вопросу - собственно вы уже и ответили на него. Взрослые молчат, порой проходят мимо, знают, какие конкретно мальчишки это сделали, никто замечаний не делает. Школа тоже на это внимания сейчас не обращает, а второе - вспомнить матерей - я в своих материалах, в газете "Новый Петербург", в частности, вспоминаю, пишу об этом.
Татьяна Валович: Григорий Юрьевич, на ваш взгляд, почему в городе, пережившем блокаду, возможно существование фашистских организаций?
Григорий Набойщиков: То же самое: в общем, никому до этого нет дела. Я вот вспоминаю своих армейских командиров в ту эпоху, когда в послевоенные годы я в армию пришел - они бы этого не допустили. Какое-то безразличие, апатия наших людей, проходят мимо, мол, детские шалости - нет, это не шалости.
Сначала давайте послушаем репортаж на тему, которую мы будем обсуждать. В преддверии празднования 60-летия полного снятия блокады Ленинграда в Петербурге прошла конференция "Влияние блокады на здоровье поколений". О том, какие данные были представлены на ней, расскажет Татьяна Вольтская:
Татьяна Вольтская: Сколько ни прославлялся подвиг Ленинграда, пережившего 900-дневную блокаду, о количестве ее жертв до сих пор ведутся споры, а сведений о жертвах, так сказать, отсроченного действия практически нет. Доктор медицинских наук Лидия Харашинина с начала 90-х годов занимается исследованием того, как голод действует на детский организм. Она утверждает, что люди, в детстве перенесшие элементарную дистрофию, болеют многими болезнями во много раз чаще других людей.
Лидия Харашинина: Голодание в детском или подростковом возрасте - его последствия в очень значительной степени зависят от пола человека, от того или иного критического периода, в котором он находится. Если это попадает на такой период, то возникает дисфункция регуляторных систем, гипоталямуса, гипофиза, эндокринных систем.
Татьяна Вольтская: Если посмотреть на последующие поколения, то больше болеют не дети блокадников, а их внуки.
Лидия Харашинина: 30 процентов внуков уже имеют установленные диагнозы той или иной хронической патологии, а в группе сравнения эта цифра была совсем иная. Она была от 10 до 15 процентов. Мировой науке известен любопытный факт: если мужчина европейского вида маленького роста, и нет в его роду людей, имеющих низкий рост, это значит, что либо мать, либо бабушка этого человека попали в тяжелый голод.
Татьяна Вольтская: Только в январе 1942-го года в Ленинграде умерло от голода 12 тысяч детей до года. Дети, пережившие блокаду, позже начинали ходить и говорить, раньше уходили на пенсию, получали инвалидность. Дети, рожденные в конце 1943-го года, не считаются блокадниками. Это Лидия Харашинина считает своей личной проблемой.
Лидия Харашинина: Депутаты Законодательного собрания принимали такое решение - чтобы включить в группу жителей блокадного Ленинграда детей, рожденных в конце 1943-го года, но губернатор Яковлев наложил вето, и надо все начинать сначала. Эти люди не пережили 4 месяца в блокаде, они внутриутробно пережили блокаду Ленинграда. Этих людей не так много, и они умирают, потому что не получают достаточно той помощи, которую могли бы получить, если бы были присоединены к этой социальной группе.
Татьяна Вольтская: Исследования доктора наук Лидии Харашининой не интересуют городские власти, она не имеет никаких грантов, и книгу со своими уникальными данными издала на собственные деньги. Блокада замалчивалась в советские годы, но и теперешние чиновники равнодушны к этой беспримерной трагедии.
Татьяна Валович: Григорий Юрьевич, вы блокадник?
Григорий Набойщиков: Нет.
Татьяна Валович: А кто-нибудь из ваших родственников?
Григорий Набойщиков: Да, многие.
Татьяна Валович: Вы только что слышали репортаж о том исследовании, которая провела Лидия Харашинина о влиянии блокады на здоровье последующих поколений и о том, что ее исследования не востребованы в современном обществе. Как бы вы это прокомментировали?
Григорий Набойщиков: Ну, не востребованы не только ее изыскания медицинские. Не востребованы многие исторические факты, которые, в общем-то, сейчас историкам, исследователям становятся известными. Тут какое-то, я не знаю, бюрократическое поведение, или это мне просто непонятна психология этих людей, которыми все это замалчивается, которые не интересуются.
Татьяна Валович: Или это безразличие общества?
Григорий Набойщиков: Безразличие общества, по-видимому.
Татьяна Валович: Вы знаете, очень интересный опрос был проведен как раз накануне даты 60-летия снятия блокады среди школьников Петербурга. Выяснилось, что имя Тани Савичевой, ленинградской школьницы, чей дневник был использован для обличения фашизма на Нюрнбергском процессе, мало кто знает. Как вы полагаете, отчего в истории блокады больше белых пятен, от того, что не все архивы рассекречены, или из-за того, что уже многое забывается и не востребовано?
Григорий Набойщиков: Что касается школьников, с которыми я в последние 20 с лишним лет работаю, только со старшеклассниками, 11-й класс, 10-й, которые по программе изучают блокаду, вернее, должны изучать - вы знаете, 35-40-летние учителя истории совершенно этим не интересуются, никакого уважения и любви детям не прививают. Директора школ не контролируют этих учителей истории. Есть у нас университет педмастерства - то же самое. Главк образования города имеет инспекцию – непонятно, чем эта инспекция занимается. Где-то вечером по телевидению учительница истории что-то услышит, причем, я бы сказал, даже не с политической точки зрения искажено, а какой-то недобросовестный журналист факты переврал, перепутал даты, и прочее, а утром она несет это ребятам на урок. Вот такая история.
Татьяна Валович: Не будем обвинять всех учителей, потому что я знаю, что среди историков есть очень много достойных, и мне приходилось говорить с ними. Они с горечью отмечают, что из учебников, по которым им приходится преподавать и преподносить детям историю, выпадают целые куски периода Великой Отечественной войны. Это тоже является одной из тем обсуждения. Вот вы достаточно долго занимаетесь поиском различных интересных материалов, совсем недавно была опубликована ваша статья о плане Гитлера - все знают, что Гитлер хотел стереть Ленинград с лица земли, все считают, что 27 января 1944-го года - это окончательное снятие блокады, ликуют по этому поводу. Но ведь существовал еще план уничтожения Ленинграда с помощью беспилотных ракет "Фау". Эта тема, по-моему, тоже долго замалчивалась, потому что была секретной.
Григорий Набойщиков: Ну, и секретной была. В то же время, чиновники, 20-30-летней давности чиновники, и те, кто в газетах работал, рассуждали: "Вот пусть Москва сначала скажет что-то по этому поводу". Короче говоря, сдерживали, а на самом деле мне известно, что Гитлер хотел уничтожить наш город уже после исторической победы - снятия блокады. Об этом знало определенное количество людей, работавших в годы войны в Большом доме на Литейном, или в Управлении разведки Ленинградского фронта на нынешней Миллионной улице, они очень были обеспокоены, они ночами не спали, поступали разные разведанные о том, что Гитлер собирается делать, и как уничтожить, и как предотвратить эти его преступные планы.
Татьяна Валович: Но ведь пробный пуск "Фау" был произведен, по-моему, еще в 1942-м году, и тот полигон, который располагался на острове в Балтийском море - оттуда не могла исходить угроза для Ленинграда?
Григорий Набойщиков: С Пеннемюнде или острова Узедом такая угроза исходить не могла, потому что они были слишком далеко. Ракета имела скорость 1700 метров в секунду, она несла тонну взрывчатки, подлетное расстояние было 300 километров, больше она не брала, поэтому до Ленинграда с Пеннемюнде она не могла долететь. С Пеннемюнде и острова Узедом они терроризировали Лондон и немножко Бельгию, а вот летом 1943-го года, как раз в те дни, когда разворачивалась Курская битва, Гитлер вызвал к себе в ставку "Волчье Логово" барона фон Брауна, ракетного короля, который после войны служил у американцев по этой части, вызвал Гиммлера, которому были подчинены все лагеря советских военнопленных, они склонились над картой, Гитлер требовал, чтобы обстреляли ракетами "Фау" Москву. Фон Браун ему сказал: "Мой фюрер, это невозможно". 23 августа 1943-го года наши уже были в Харькове - расстояние. "А вот Ленинград" – сказал фюрер. Тогда возникла мысль со стороны города Гдова Псковской области, первая попытка была в начале 1944-го года, привезти туда конструкции для строительства ракетодрома, завезти туда ракеты, Гитлер считал, что 10 ракет "Фау-2" хватит, чтобы уничтожить наш город.
Татьяна Валович: Григорий Юрьевич, я знаю, что вам довольно часто приходится бывать за границей. Вас нынешний российский паспорт устраивает? То, что вам приходится еще и заграничный паспорт получать?
Григорий Набойщиков: Не устраивает, потому что желательно, чтобы это все было в одном документе. Меня пригласили норвежцы в Норвегию, а паспорт заграничный закончился. Вот из-за этого теперь и поездка откладывается.
Татьяна Валович: В ответах петербуржцев на вопросы о паспорте прозвучало интересное мнение, судя по голосу, явно говорил молодой человек, и, в общем-то, его ответ относится к теме исторической безграмотности, о которой мы говорили, - он сказал, что двуглавый орел напоминает ему символ фашизма, но никак не символ российской империи, которым он являлся со времени основания дома Романовых.
Григорий Набойщиков: Насколько мне известно, символом фашизма все-таки была свастика. Так что, по-видимому, этот молодой человек не совсем в ладах с историей.
Татьяна Валович: Почему все-таки ваше внимание привлекла тема планов уничтожения Ленинграда с помощью "Фау"?
Григорий Набойщиков: Естественно, тем, что можно поработать как историку, как исследователю, встретиться с интересными людьми, участниками этой героической секретной эпопеи. А с другой стороны, я работаю сейчас и над другими вопросами блокады, которые так же, в общем-то, освещения не нашли до сих пор, широкого освещения.
Татьяна Валович: Например?
Григорий Набойщиков: Там много чего. Вот, допустим, Попков, руководитель нашего города в годы войны, потом пострадавший в период ленинградского дела, он, объезжая как-то город, разговаривал с местными жителями, и был удивлен, - толпы женщин буквально окружили его и такой вопрос подняли, что, "товарищ Попков, жить невозможно, крысы нас загрызают", - и Попков дает телеграмму своему коллеге в Ярославскую область, чтобы собрать как можно больше, несколько тысяч дымчатых кошек, они наиболее ловко умеют ловить крыс, и этот эшелон с кошками прибыл в наш город, и распустили их по всем районам, по всем домам.
Татьяна Валович: Очень интересно, у меня возник комментарий. Сейчас в Петербурге крыс тоже огромное количество, но кошек почему-то уничтожают, а не размножают.
Григорий Набойщиков: Я и хочу сказать, что теперь нам к ярославским соседям не надо обращаться, сами можем этим заниматься, но жилищные организации почему-то считают это мелочью.
Татьяна Валович: Хорошо, вернемся к вопросу о "Фау-2". Ведь их могли запустить и с территории Финляндии, подлетное расстояние было достаточным. Почему этого не произошло?
Григорий Набойщиков: Да, Гитлер считал, что можно это сделать с территории его союзника. Главнокомандующим финской армией был Маннергейм. Я хочу, чтобы наши радиослушатели твердо знали: многие считают, что Маннергейм был главным человеком в Финляндии - нет, был еще премьер-министр, был президент, был финский парламент, с решениями которого Маннергейм был вынужден считаться. Но Маннергейм хитрил, он старался все-таки сблизиться со Сталиным, чтобы передать ему кое-какие секреты, которые он знал от Гитлера. Но Сталин ему не доверял, мы много ошибок совершили в отношениях с Маннергеймом, в конце Сталин уже, так сказать, исправил свое отношение к Маннергейму, Маннергейм ждал момента, чтобы, как он сам говорил, улизнуть из объятий Гитлера. И когда наша армия летом 1944-го года уже подошла к границам Финляндии, Маннергейм направился к нашему послу в Стокгольме, это была Александра Михайловна Коллонтай, - у нас в Невском районе была улица ее имени, - с предложением, что Красная армия не пойдет в Финляндию, а Маннергейм разоружит 8 гитлеровских дивизий, которые находятся в Финляндии, и передаст их как трофей, вместе с вооружениями, Красной армии. Когда немцы это услышали, они стали убегать через север Финляндии, через Лапландию и через нейтральную Швецию, они плевать хотели на этот нейтралитет шведский, убежали, по пути сжигая Лапландию. Там такой город Рованиеме - стоят на улице стенды с фотографиями, что сделал Гитлер с этим городом – похлеще Сталинграда. Маннергейм не дал им возможность развернуть ракетодром на своей территории.
Татьяна Валович: У нас в эфире слушатель.
Алексей Валерьевич: Меня зовут Алексей Валерьевич, у меня такой вопрос: ведь это не единственное оружие, которое гитлеровцы испытывали, я вот читал, что в концлагерях, например, испытывались газы и психотропные лекарства, чтобы сделать из завоеванных россиян, в том числе и ленинградцев, рабов, чтобы применять на них эти препараты и сделать из них рабов, и газы использовать, чтобы уничтожать наших солдат. А вот почему эти виды оружия, особенно газы, не применялись на фронте, в том числе у нас под Ленинградом? Ведь у Гитлера было очень много отравляющих веществ, но он их не применил.
Григорий Набойщиков: Вы правильно назвали виды оружия, которые у Гитлера были. Кстати, они были и у нас тоже. Если вы посмотрите по телевизору, время от времени показывают документальные съемки войны, строй солдат - все идут с противогазами. Постоянно наши воины были при противогазах, ожидали этого от Гитлера. Но ветер мог разнести эти же газы на его сторону. Особенно после 1944-го года, когда было покушение на Гитлера, когда гитлеровцы хотели вести войну с нами без Гитлера, это могло подорвать авторитет Гитлера. Этого он боялся. Но все эти психотропные средства Гитлер применял в концлагерях. У меня масса записей разговоров с узниками. У нас и в Питере живут дети - узники концлагерей, они могут рассказать, как все это было.
Татьяна Валович: У нас еще один вопрос от слушателя.
Слушательница: Моя фамилия Морозова. Мне 70 лет. У меня и вопрос, и просьба, чтобы прозвучало это. Вот мы отмечаем очень важные события, дорогие сердцу и больные. Почему наши дома остаются разрисованными фашистскими знаками? Годами они остаются на фасадах домов. Обращения в административные органы остаются без ответа. Сама закрашиваю их. Это первый вопрос. Это воспитание детей. Они не понимают этого, потому что ничего не делается. И второй вопрос: почему в эти дни добрым словом не вспомнят наших матерей, которые спасали нас в оккупации и прифронтовой полосе под бомбежками и разрывами. Скажите о них в эти дни хоть два добрых слова.
Григорий Набойщиков: По первому вопросу - собственно вы уже и ответили на него. Взрослые молчат, порой проходят мимо, знают, какие конкретно мальчишки это сделали, никто замечаний не делает. Школа тоже на это внимания сейчас не обращает, а второе - вспомнить матерей - я в своих материалах, в газете "Новый Петербург", в частности, вспоминаю, пишу об этом.
Татьяна Валович: Григорий Юрьевич, на ваш взгляд, почему в городе, пережившем блокаду, возможно существование фашистских организаций?
Григорий Набойщиков: То же самое: в общем, никому до этого нет дела. Я вот вспоминаю своих армейских командиров в ту эпоху, когда в послевоенные годы я в армию пришел - они бы этого не допустили. Какое-то безразличие, апатия наших людей, проходят мимо, мол, детские шалости - нет, это не шалости.
