Программу ведет Мелани Бачина. Участвуют: корреспонденты Радио Свобода Наталья Голицына, Ян Рунов, Марина Тимашева и Любовь Чижова, депутат Московской городской думы Евгений Бунимович, директор театра "Сатирикон" Анатолий Полянкин.
Мелани Бачина: В фокусе внимания программы "Liberty Live" защита прав творческих людей в России и на Западе. На прошлой неделе во Франции прокатились акции протеста работников культуры, которые выражали свое недовольство решением правительства урезать пособия по безработице культурным деятелям. В Нью-Йорке на этой неделе продолжаются интенсивные переговоры между театральными продюсерами и профсоюзом музыкантов бродвейских театров. Музыканты готовы начать забастовку, если не будет возобновлен контракт на их условиях. В этом конфликте каждая из сторон отстаивает не только свое право на труд, но и право на творчество. С подробностями - Ян Рунов из Нью-Йорка:
Ян Рунов: Уже более месяца стороны не могут прийти к соглашению. Камнем преткновения стал вопрос о минимальном количестве музыкантов в театре. Сначала Лига Американских Театров и Продюсеров настаивала на исключении из контракта самого понятия "минимум" музыкантов, обещая при этом занимать в мюзиклах минимум 7 музыкантов вместо гарантированного по старому контракту минимума в 26 музыкантов. Американская федерация Музыкантов на эти условия не пошла, и теперь под вопросом само существование 18 мюзиклов, идущих на Бродвее. Пытаясь спасти спектакли, продюсеры срочно проводят репетиции под так называемые "виртуальные" оркестры, то есть под фонограммы, введенные в компьютер. По данным опроса общественного мнения большинство зрителей против того, чтобы спектакли шли под фонограмму. Продюсеры заявляют, что не собираются вообще отказываться от так сказать "живого" оркестра, и что профсоюз музыкантов борется не за качество музыки и спектаклей, а исключительно за рабочие места. Музыканты спорят: о каком качестве музыки может идти речь, если составом из 7 музыкантов хотят заменить целый оркестр? Они обвиняют продюсеров в том, что те, ради экономии, хотят полностью перейти на записанное на фонограмму музыкальное сопровождение.
В своем официальном заявлении Лига Американских театров и продюсеров клянется, что не думает отказываться от "живой" музыки, без которой невозможно существование бродвейского музыкального театра. Бродвейские театры обеспечивают работой 6 тысяч человек. Заработки сотен тысяч нью-йоркцев связаны с бродвейскими театрами, которые приносят городу ежегодно около 4,5 миллиардов долларов. Но кроме экономических интересов у продюсеров есть и творческие. В своем разъяснении, опубликованном во всех театральных программках, они пишут, что профсоюзы отбросили вопрос творчества, коли настаивают, чтобы было занято 26 музыкантов независимо от того, что нужно спектаклю и что хочет композитор. Продюсеры говорят, что профсоюз руководствуется устаревшей практикой и пытается навязать композиторам, как их музыка должна исполняться. Борясь за право на творчество, музыканты отказывают в таком же праве композиторам, аранжировщикам, дирижерам, режиссерам и продюсерам. Обе стороны в равной степени заинтересованы в том, чтобы бродвейские театры оставались лучшими в мире и продолжали привлекать зрителей. Но нельзя заставлять работодателей платить зарплату работникам, в которых нет необходимости. На это музыканты отвечают, что на самом деле продюсеры руководствуются в своих требованиях исключительно экономическими соображениями в ущерб творческим, они приписывают себе право определять, сколько музыкантов должно быть в театральном оркестре, хотя частично ничего не смыслят в музыке. Решать это могут только личности творческие, а не коммерсанты. Споры продолжаются.
Мелани Бачина: Впервые в британской истории провел забастовку хор английской Национальной оперы, который протестовал против планов администрации театра сократить на треть численность хористов. Забастовка вызвала широкий резонанс в кругах английской творческой интеллигенции. С подробностями из Лондона Наталья Голицына:
Наталья Голицына: Забастовка хористов прошла в день, когда в Английской национальной опере давали "Троянцев" Берлиоза. Спектакль пришлось отменить. Однако в тот же вечер 60 объявивших забастовку хористов пригласили публику на свой бесплатный концерт в церковь Святого Павла, находящейся неподалеку от здания оперы. Там в сопровождении поддержавших их музыкантов и солистов театра они исполнили "Реквием" Верди. Церковь в этот вечер была переполнена, слушатели стояли даже в проходах.
Очередные однодневные акции протеста в связи с предстоящим сокращением штатов профсоюз оперных певцов и хористов запланировал также на 3-е и 16-е апреля и на 8-е и 25-е мая.
За продолжение забастовок единодушно проголосовали все 60 хористов Английской национальной оперы. Генеральный секретарь их профсоюза Иэн Макгэрри заявил, что участники оперного хора решились на акцию протеста только потому, что не хотят приносить искусство в жертву бухгалтерским расчетам. Мартин Смит, директор Английской национальной оперы выразил глубокое разочарование действиями забастовщиков, подчеркнув, что финансовые затруднения, которые переживает сейчас театр, невозможно разрешить без серьезных преобразований и сокращения штатов. В ответ на это один из хористов, Дэвид Дайер, от имени своих коллег заявил, что если каждый третий член хора, как планирует администрация, будет уволен, это станет "беспрецедентным актом культурного вандализма". Опрос слушателей, которые стояли в очереди в кассу оперного театра, показал, что в целом они сочувствуют забастовщикам и поддерживают их акцию. Забастовка хористов Английской национальной оперы широко обсуждается в кругах английской творческой интеллигенции. Общественное мнение явно склоняется к тому, что государство в лице Британского совета по делам искусств обязано изыскивать необходимые средства для поддержки серьезного национального искусства.
Мелани Бачина: Как уже было сказано в материале нашего корреспондента Яна Рунова, в США и других западных странах в любой конфликтной ситуации права творческих людей защищают профсоюзные организации, в России таких профсоюзов нет. Впрочем, многие российские творческие личности считают, что в этом нет необходимости. О том, как защищаются права деятелей культуры в России, куда обращаться актерам и музыкантам в случае конфликта с руководством, существуют ли какие-то механизмы решения конфликтных ситуаций, таких, как, например, сложились в бродвейских театрах - об этом моя коллега Марина Тимашева беседовала с директором московского театра "Сатирикон" Анатолием Полянкиным.
Марина Тимашева: Анатолий Алексеевич, есть ли какие-то законы, которые охраняют права творческой личности на сегодняшний день?
Анатолий Полянкин: В нашей стране, кроме закона об авторских правах и смежных правах, больше, по-моему, никакого закона не существует. Это, конечно, закон, касающийся собственно произведений. А вот чтобы сам творец защищался... Но честно скажу, я всех этих законов несколько побаиваюсь. Потому что они, как правило, они вносят сумятицу, они разрушают существующий беспорядок законов, не порядок, а беспорядок, но они еще более создают этот беспорядок.
Марина Тимашева: Мне самой, как это представляется, что существуют в принципе нормативные законы, которые охраняют всякую личность, а не только творческую в государстве. Но когда эти права грубо попираются или нарушаются, или эти законы не исполняются, то, скажем, на Западе мы имеем много таких примеров - на защиту творческого работника и вообще работника встают профсоюзные организации.
Анатолий Полянкин: У нас профсоюзы к правам творческих работников вообще не имеют никакого отношения. У нас профсоюзы в лучшем случае защищают права человека на его трудовых местах. Ну, как бы, защищают, это лихо сказано, потому что на самом деле никакого инструмента, нормативной базы, что такое защита прав профсоюзами, в нашей стране вообще не создано, вернее что-то такое существовало в советские времена, а на сегодняшний день ничего этого нет. Поэтому, конечно, никакие профсоюзы нас защитить не могут. Все это, в конечном итоге, у нас и кончается профсоюзами, потому что все наши союзы разных деятелей - все это никакого отношения к защите действительно прав не имеет. Потому что, на самом деле, Союз театральных деятелей сегодня никого защитить не может.
Марина Тимашева: Анатолий Алексеевич, а мне известно, что Калягину удается очень часто защитить какого-то творческого работника?
Анатолий Полянкин: Да, я слышал тоже, что кто-то из каких-то комиссий ездит по местам и защищает главных режиссеров, художественных руководителей, но что это за форма защиты? Грубо говоря, это личная инициатива.
Марина Тимашева: Вот если, например, вы уволили, артиста что ему остается?
Анатолий Полянкин: Этому человеку остается обратиться в суд. Сегодня суд - самый сильный защитник.
Марина Тимашева: И вот эта судебная ситуация - она регулируется какими документами?
Анатолий Полянкин: Она регулируется КЗОТ-ом. Во-вторых, она регулируется инструкциями по КЗОТу, в третьих, она регулируется судебной практикой, и в четвертых, она регулируется служебной установкой, где сказано: в любой спорной ситуации нанимателя с трудящимся прерогатива отдается трудящемуся.
Марина Тимашева: То есть, до сих пор, если не считать каких-то личных влияний, связей того же Константина Райкина или Александра Калягина, их возможности как бы за счет своей знаменитости, славы известности влиять на решение того или иного коллектива, у нас главным защитником творческой личности остается Кодекс законов о труде?
Анатолий Полянкин: Совершенно верно. Вы знаете, я все время бы делал пометку - у нас нет понятия "творческой личности". У нас есть понятие "трудящийся человек". У нас нет такого понятия - "творческая личность".
Марина Тимашева: А должно быть, на ваш взгляд?
Анатолий Полянкин: Думаю, что этого не надо. Потому что, либо мы чего-то не умеем делать, вот понастрогали всевозможных специфических законов, которые имеют отношение к какому-либо конкретному виду деятельности, и в нашем деле, например, в области культуры и искусства, мы столько набузили, что теперь это все выходит боком. Ведь мы сегодня, прямо скажем, попали в такие вилки, что говорить вообще не только о творческой личности пока не очень понятно, как нужно, но и вообще говорить, как дальше мы будем существовать с точки зрения, вот, организационно-правовой. Театры сегодня просто стали заложниками, с одной стороны, людей, которым казалось, что они чего-то хорошее придумывают, а с другой стороны чиновников, которые все сами по себе придумали безотносительно к тому, что придумал до этого кто-то. Я бы не придумывал никаких новых законов, честно вам скажу. Во всем цивилизованном мире четко и ясно существуют два понятия в области человеческой деятельности. Это - коммерческая деятельность, предпринимательская, и некоммерческая. Так вот, к некоммерческой отнесли понятия - творчество, благотворительность. Коммерческая, предпринимательская - это вся деятельность, которая направлена на добывание денег, на получение прибыли. Все. Вот так во всем цивилизованном мире. Все, что некоммерческое - там все, те, кто создают вот этот творческо-морально-нравственно-духовный объем жизни общества - все понятно. Когда мы начинаем придумывать закон о театре, закон о творческой личности, ну, не надо, давайте усовершенствуем то, что уже есть. Есть Конституция, нужно все четко там сформулировать, отношения к личности вообще. А почему творческая личность - какая-то особенная личность? Или что у нее какие то другие органы пристроены, чтобы считать ее отдельно от другой личности? И что такое творческая личность? Нам придется очень много и долго формулировать правовые вещи. Давайте усовершенствуем закон о некоммерческих организациях, давайте усовершенствуем налоговую систему, которая сегодня просто нашу жизнь превратила в какой-то кромешный ад, и мы сегодня просто чуть ли не пойдем в конфронтацию с налоговой системой нашего отечества.
Марина Тимашева: Анатолий Алексеевич, я тоже уверена, что надо не писать новые законы, а исполнять уже имеющиеся, и что проблема, на самом деле, не в дурных законах, а в дурном их исполнении, и я вам очень благодарна.
Мелани Бачина: И все-таки, несмотря на то, что Анатолий Полянкин не уверен в необходимости законов, защищающих права творческих деятелей, тем не менее, в России идут разговоры о разработке федерального закона о защите творческой личности. Этим занимается депутат Московской городской думы Евгений Бунимович. По его инициативе проект закона внесен на рассмотрение столичной Думы. О том, почему возникла необходимость принятия данного документа, с Евгением Бунимовичем побеседовала корреспондент Радио Свобода Любовь Чижова.
Евгений Бунимович: Обсуждение этого вопроса идет уже лет 10 и всех он очень беспокоит. Ситуация очень простая. Она заключается в том, что в тоталитарном обществе, например, в Советском Союзе была своя защита идеологически выдержанных творческих работников, социальная защита, и довольно крепкая. У нас изменилась ситуация. Мы оказались совершенно в другой политической, социальной и экономической среде, и вот возникает вопрос: у нас есть творческие работники, люди имеются, прежде всего, не приписанные ни к журналам, ни к оркестрам, ни к кому, а просто работающие, творящие, в хоре, где-то еще. Должно ли общество, страна, регион каким-то образом брать на себя ответственность за их социальную защиту? Сегодня ситуация очень путаная. Она связана с тем, что какие-то законы остались от советского времени. Например, закон о праве на дополнительную жилплощадь, если она есть. В свое время было очень много болезненных вопросов, связанных с мастерскими художников. Я все время, так или иначе, отстаиваю какую-то очередную мастерскую художников. Недавно это была мастерская Давида Воровского и Ольги Твардовской, знаменитых наших театральных художников... Но дело даже не в этом, просто должны быть какие-то общие законодательные нормы. Конечно, это должен быть федеральный закон, а не московский, о котором мы сейчас говорим. Но федеральный закон в недрах Госдумы, уже восьмой или девятый вариант обсуждается, чуть ли не 10 лет. Все эти годы он обсуждается. Мы вынуждены думать о своем региональном законе, хотя это, конечно, немножко странно, потому что такое впечатление, что как только творческая личность переедет через МКАД в Подмосковье, она таковой быть перестает.
Любовь Чижова: А на какой стадии сейчас находится этот закон в Московской городской думе? И есть ли у него противники?
Евгений Бунимович: Он был обсужден на комиссии по социальной политике. Поддержан в принципе, концептуально, но с огромным количеством замечаний юридических, в том числе я сам выставил к этому законопроекту, наверное, 5 страниц замечаний. Довольно смешная ситуация, хотя и сквозь слезы - смешная. Здесь редкая ситуация, когда самое трудное - это понятийный аппарат, сформулировать, что такое творческий работник. Поэтому все время было две концепции. Либо говорить о творческих союзах. Вот, член союза, значит, творческий работник, как при советской власти это было. Но здесь возникает очень простая ситуация, которую люди из творческих союзов, которые, естественно, поддерживают эту идею не понимают, что завтра с утра, как только появятся какие-то социальные гарантии для тех, кто является членом творческого союза, немедленно будет создаваться огромное количество общественных организаций, поскольку любые два человека собрались, три, и сделали еще один самый новый творческий союз. И как его отличать от нынешних союзов писателей, композиторов и так далее - да никак. Поэтому мы перешли от идеи союзов к идее конкретной творческой личности. Но и здесь большие проблемы. Вот у писателей - Лев Толстой в данном случае перестает быть творческим работником, потому что он 5 лет пишет роман, и в это время за него, естественно, ежемесячно деньги не получает, то есть, здесь очень сложный вопрос, и формальный, и неформальный, в том, кто получит этот статус.
Любовь Чижова: От кого же, прежде всего, стоит защищать, охранять творческую личность?
Евгений Бунимович: Творческую личность, на самом деле, надо защищать от нее самой. Помните, как у одного поэта было сказано: "С кем протекли мои боренья - с самим собой, с самим собой". Но здесь никакая законодательная деятельность невозможна.
Мелани Бачина: В фокусе внимания программы "Liberty Live" защита прав творческих людей в России и на Западе. На прошлой неделе во Франции прокатились акции протеста работников культуры, которые выражали свое недовольство решением правительства урезать пособия по безработице культурным деятелям. В Нью-Йорке на этой неделе продолжаются интенсивные переговоры между театральными продюсерами и профсоюзом музыкантов бродвейских театров. Музыканты готовы начать забастовку, если не будет возобновлен контракт на их условиях. В этом конфликте каждая из сторон отстаивает не только свое право на труд, но и право на творчество. С подробностями - Ян Рунов из Нью-Йорка:
Ян Рунов: Уже более месяца стороны не могут прийти к соглашению. Камнем преткновения стал вопрос о минимальном количестве музыкантов в театре. Сначала Лига Американских Театров и Продюсеров настаивала на исключении из контракта самого понятия "минимум" музыкантов, обещая при этом занимать в мюзиклах минимум 7 музыкантов вместо гарантированного по старому контракту минимума в 26 музыкантов. Американская федерация Музыкантов на эти условия не пошла, и теперь под вопросом само существование 18 мюзиклов, идущих на Бродвее. Пытаясь спасти спектакли, продюсеры срочно проводят репетиции под так называемые "виртуальные" оркестры, то есть под фонограммы, введенные в компьютер. По данным опроса общественного мнения большинство зрителей против того, чтобы спектакли шли под фонограмму. Продюсеры заявляют, что не собираются вообще отказываться от так сказать "живого" оркестра, и что профсоюз музыкантов борется не за качество музыки и спектаклей, а исключительно за рабочие места. Музыканты спорят: о каком качестве музыки может идти речь, если составом из 7 музыкантов хотят заменить целый оркестр? Они обвиняют продюсеров в том, что те, ради экономии, хотят полностью перейти на записанное на фонограмму музыкальное сопровождение.
В своем официальном заявлении Лига Американских театров и продюсеров клянется, что не думает отказываться от "живой" музыки, без которой невозможно существование бродвейского музыкального театра. Бродвейские театры обеспечивают работой 6 тысяч человек. Заработки сотен тысяч нью-йоркцев связаны с бродвейскими театрами, которые приносят городу ежегодно около 4,5 миллиардов долларов. Но кроме экономических интересов у продюсеров есть и творческие. В своем разъяснении, опубликованном во всех театральных программках, они пишут, что профсоюзы отбросили вопрос творчества, коли настаивают, чтобы было занято 26 музыкантов независимо от того, что нужно спектаклю и что хочет композитор. Продюсеры говорят, что профсоюз руководствуется устаревшей практикой и пытается навязать композиторам, как их музыка должна исполняться. Борясь за право на творчество, музыканты отказывают в таком же праве композиторам, аранжировщикам, дирижерам, режиссерам и продюсерам. Обе стороны в равной степени заинтересованы в том, чтобы бродвейские театры оставались лучшими в мире и продолжали привлекать зрителей. Но нельзя заставлять работодателей платить зарплату работникам, в которых нет необходимости. На это музыканты отвечают, что на самом деле продюсеры руководствуются в своих требованиях исключительно экономическими соображениями в ущерб творческим, они приписывают себе право определять, сколько музыкантов должно быть в театральном оркестре, хотя частично ничего не смыслят в музыке. Решать это могут только личности творческие, а не коммерсанты. Споры продолжаются.
Мелани Бачина: Впервые в британской истории провел забастовку хор английской Национальной оперы, который протестовал против планов администрации театра сократить на треть численность хористов. Забастовка вызвала широкий резонанс в кругах английской творческой интеллигенции. С подробностями из Лондона Наталья Голицына:
Наталья Голицына: Забастовка хористов прошла в день, когда в Английской национальной опере давали "Троянцев" Берлиоза. Спектакль пришлось отменить. Однако в тот же вечер 60 объявивших забастовку хористов пригласили публику на свой бесплатный концерт в церковь Святого Павла, находящейся неподалеку от здания оперы. Там в сопровождении поддержавших их музыкантов и солистов театра они исполнили "Реквием" Верди. Церковь в этот вечер была переполнена, слушатели стояли даже в проходах.
Очередные однодневные акции протеста в связи с предстоящим сокращением штатов профсоюз оперных певцов и хористов запланировал также на 3-е и 16-е апреля и на 8-е и 25-е мая.
За продолжение забастовок единодушно проголосовали все 60 хористов Английской национальной оперы. Генеральный секретарь их профсоюза Иэн Макгэрри заявил, что участники оперного хора решились на акцию протеста только потому, что не хотят приносить искусство в жертву бухгалтерским расчетам. Мартин Смит, директор Английской национальной оперы выразил глубокое разочарование действиями забастовщиков, подчеркнув, что финансовые затруднения, которые переживает сейчас театр, невозможно разрешить без серьезных преобразований и сокращения штатов. В ответ на это один из хористов, Дэвид Дайер, от имени своих коллег заявил, что если каждый третий член хора, как планирует администрация, будет уволен, это станет "беспрецедентным актом культурного вандализма". Опрос слушателей, которые стояли в очереди в кассу оперного театра, показал, что в целом они сочувствуют забастовщикам и поддерживают их акцию. Забастовка хористов Английской национальной оперы широко обсуждается в кругах английской творческой интеллигенции. Общественное мнение явно склоняется к тому, что государство в лице Британского совета по делам искусств обязано изыскивать необходимые средства для поддержки серьезного национального искусства.
Мелани Бачина: Как уже было сказано в материале нашего корреспондента Яна Рунова, в США и других западных странах в любой конфликтной ситуации права творческих людей защищают профсоюзные организации, в России таких профсоюзов нет. Впрочем, многие российские творческие личности считают, что в этом нет необходимости. О том, как защищаются права деятелей культуры в России, куда обращаться актерам и музыкантам в случае конфликта с руководством, существуют ли какие-то механизмы решения конфликтных ситуаций, таких, как, например, сложились в бродвейских театрах - об этом моя коллега Марина Тимашева беседовала с директором московского театра "Сатирикон" Анатолием Полянкиным.
Марина Тимашева: Анатолий Алексеевич, есть ли какие-то законы, которые охраняют права творческой личности на сегодняшний день?
Анатолий Полянкин: В нашей стране, кроме закона об авторских правах и смежных правах, больше, по-моему, никакого закона не существует. Это, конечно, закон, касающийся собственно произведений. А вот чтобы сам творец защищался... Но честно скажу, я всех этих законов несколько побаиваюсь. Потому что они, как правило, они вносят сумятицу, они разрушают существующий беспорядок законов, не порядок, а беспорядок, но они еще более создают этот беспорядок.
Марина Тимашева: Мне самой, как это представляется, что существуют в принципе нормативные законы, которые охраняют всякую личность, а не только творческую в государстве. Но когда эти права грубо попираются или нарушаются, или эти законы не исполняются, то, скажем, на Западе мы имеем много таких примеров - на защиту творческого работника и вообще работника встают профсоюзные организации.
Анатолий Полянкин: У нас профсоюзы к правам творческих работников вообще не имеют никакого отношения. У нас профсоюзы в лучшем случае защищают права человека на его трудовых местах. Ну, как бы, защищают, это лихо сказано, потому что на самом деле никакого инструмента, нормативной базы, что такое защита прав профсоюзами, в нашей стране вообще не создано, вернее что-то такое существовало в советские времена, а на сегодняшний день ничего этого нет. Поэтому, конечно, никакие профсоюзы нас защитить не могут. Все это, в конечном итоге, у нас и кончается профсоюзами, потому что все наши союзы разных деятелей - все это никакого отношения к защите действительно прав не имеет. Потому что, на самом деле, Союз театральных деятелей сегодня никого защитить не может.
Марина Тимашева: Анатолий Алексеевич, а мне известно, что Калягину удается очень часто защитить какого-то творческого работника?
Анатолий Полянкин: Да, я слышал тоже, что кто-то из каких-то комиссий ездит по местам и защищает главных режиссеров, художественных руководителей, но что это за форма защиты? Грубо говоря, это личная инициатива.
Марина Тимашева: Вот если, например, вы уволили, артиста что ему остается?
Анатолий Полянкин: Этому человеку остается обратиться в суд. Сегодня суд - самый сильный защитник.
Марина Тимашева: И вот эта судебная ситуация - она регулируется какими документами?
Анатолий Полянкин: Она регулируется КЗОТ-ом. Во-вторых, она регулируется инструкциями по КЗОТу, в третьих, она регулируется судебной практикой, и в четвертых, она регулируется служебной установкой, где сказано: в любой спорной ситуации нанимателя с трудящимся прерогатива отдается трудящемуся.
Марина Тимашева: То есть, до сих пор, если не считать каких-то личных влияний, связей того же Константина Райкина или Александра Калягина, их возможности как бы за счет своей знаменитости, славы известности влиять на решение того или иного коллектива, у нас главным защитником творческой личности остается Кодекс законов о труде?
Анатолий Полянкин: Совершенно верно. Вы знаете, я все время бы делал пометку - у нас нет понятия "творческой личности". У нас есть понятие "трудящийся человек". У нас нет такого понятия - "творческая личность".
Марина Тимашева: А должно быть, на ваш взгляд?
Анатолий Полянкин: Думаю, что этого не надо. Потому что, либо мы чего-то не умеем делать, вот понастрогали всевозможных специфических законов, которые имеют отношение к какому-либо конкретному виду деятельности, и в нашем деле, например, в области культуры и искусства, мы столько набузили, что теперь это все выходит боком. Ведь мы сегодня, прямо скажем, попали в такие вилки, что говорить вообще не только о творческой личности пока не очень понятно, как нужно, но и вообще говорить, как дальше мы будем существовать с точки зрения, вот, организационно-правовой. Театры сегодня просто стали заложниками, с одной стороны, людей, которым казалось, что они чего-то хорошее придумывают, а с другой стороны чиновников, которые все сами по себе придумали безотносительно к тому, что придумал до этого кто-то. Я бы не придумывал никаких новых законов, честно вам скажу. Во всем цивилизованном мире четко и ясно существуют два понятия в области человеческой деятельности. Это - коммерческая деятельность, предпринимательская, и некоммерческая. Так вот, к некоммерческой отнесли понятия - творчество, благотворительность. Коммерческая, предпринимательская - это вся деятельность, которая направлена на добывание денег, на получение прибыли. Все. Вот так во всем цивилизованном мире. Все, что некоммерческое - там все, те, кто создают вот этот творческо-морально-нравственно-духовный объем жизни общества - все понятно. Когда мы начинаем придумывать закон о театре, закон о творческой личности, ну, не надо, давайте усовершенствуем то, что уже есть. Есть Конституция, нужно все четко там сформулировать, отношения к личности вообще. А почему творческая личность - какая-то особенная личность? Или что у нее какие то другие органы пристроены, чтобы считать ее отдельно от другой личности? И что такое творческая личность? Нам придется очень много и долго формулировать правовые вещи. Давайте усовершенствуем закон о некоммерческих организациях, давайте усовершенствуем налоговую систему, которая сегодня просто нашу жизнь превратила в какой-то кромешный ад, и мы сегодня просто чуть ли не пойдем в конфронтацию с налоговой системой нашего отечества.
Марина Тимашева: Анатолий Алексеевич, я тоже уверена, что надо не писать новые законы, а исполнять уже имеющиеся, и что проблема, на самом деле, не в дурных законах, а в дурном их исполнении, и я вам очень благодарна.
Мелани Бачина: И все-таки, несмотря на то, что Анатолий Полянкин не уверен в необходимости законов, защищающих права творческих деятелей, тем не менее, в России идут разговоры о разработке федерального закона о защите творческой личности. Этим занимается депутат Московской городской думы Евгений Бунимович. По его инициативе проект закона внесен на рассмотрение столичной Думы. О том, почему возникла необходимость принятия данного документа, с Евгением Бунимовичем побеседовала корреспондент Радио Свобода Любовь Чижова.
Евгений Бунимович: Обсуждение этого вопроса идет уже лет 10 и всех он очень беспокоит. Ситуация очень простая. Она заключается в том, что в тоталитарном обществе, например, в Советском Союзе была своя защита идеологически выдержанных творческих работников, социальная защита, и довольно крепкая. У нас изменилась ситуация. Мы оказались совершенно в другой политической, социальной и экономической среде, и вот возникает вопрос: у нас есть творческие работники, люди имеются, прежде всего, не приписанные ни к журналам, ни к оркестрам, ни к кому, а просто работающие, творящие, в хоре, где-то еще. Должно ли общество, страна, регион каким-то образом брать на себя ответственность за их социальную защиту? Сегодня ситуация очень путаная. Она связана с тем, что какие-то законы остались от советского времени. Например, закон о праве на дополнительную жилплощадь, если она есть. В свое время было очень много болезненных вопросов, связанных с мастерскими художников. Я все время, так или иначе, отстаиваю какую-то очередную мастерскую художников. Недавно это была мастерская Давида Воровского и Ольги Твардовской, знаменитых наших театральных художников... Но дело даже не в этом, просто должны быть какие-то общие законодательные нормы. Конечно, это должен быть федеральный закон, а не московский, о котором мы сейчас говорим. Но федеральный закон в недрах Госдумы, уже восьмой или девятый вариант обсуждается, чуть ли не 10 лет. Все эти годы он обсуждается. Мы вынуждены думать о своем региональном законе, хотя это, конечно, немножко странно, потому что такое впечатление, что как только творческая личность переедет через МКАД в Подмосковье, она таковой быть перестает.
Любовь Чижова: А на какой стадии сейчас находится этот закон в Московской городской думе? И есть ли у него противники?
Евгений Бунимович: Он был обсужден на комиссии по социальной политике. Поддержан в принципе, концептуально, но с огромным количеством замечаний юридических, в том числе я сам выставил к этому законопроекту, наверное, 5 страниц замечаний. Довольно смешная ситуация, хотя и сквозь слезы - смешная. Здесь редкая ситуация, когда самое трудное - это понятийный аппарат, сформулировать, что такое творческий работник. Поэтому все время было две концепции. Либо говорить о творческих союзах. Вот, член союза, значит, творческий работник, как при советской власти это было. Но здесь возникает очень простая ситуация, которую люди из творческих союзов, которые, естественно, поддерживают эту идею не понимают, что завтра с утра, как только появятся какие-то социальные гарантии для тех, кто является членом творческого союза, немедленно будет создаваться огромное количество общественных организаций, поскольку любые два человека собрались, три, и сделали еще один самый новый творческий союз. И как его отличать от нынешних союзов писателей, композиторов и так далее - да никак. Поэтому мы перешли от идеи союзов к идее конкретной творческой личности. Но и здесь большие проблемы. Вот у писателей - Лев Толстой в данном случае перестает быть творческим работником, потому что он 5 лет пишет роман, и в это время за него, естественно, ежемесячно деньги не получает, то есть, здесь очень сложный вопрос, и формальный, и неформальный, в том, кто получит этот статус.
Любовь Чижова: От кого же, прежде всего, стоит защищать, охранять творческую личность?
Евгений Бунимович: Творческую личность, на самом деле, надо защищать от нее самой. Помните, как у одного поэта было сказано: "С кем протекли мои боренья - с самим собой, с самим собой". Но здесь никакая законодательная деятельность невозможна.
