Петр Вайль, Прага: 30 октября в России отмечается День памяти жертв политических репрессий. Этот мемориальный день, безусловно, самый народный и массовый в России. Вряд ли есть семья, которой эти самые репрессии не коснулись. Российская тоталитарная специфика заключается именно в тотальном охвате. Не уйти, не спрятаться, не избежать. Нигде и никому.

Моего деда Михаила раскулачили, потому что он в Ашхабаде держал извоз - этакий лошадиный таксопарк. Работящий и непьющий, как все русские молокане, он еще до революции перебрался в Туркмению, чтобы работать на земле, Жил в одной из деревень, которые молоканские поселенцы протянули цепочкой в отрогах Копет-Дага у самой иранской границы. Потомственный крестьянин, дед оказался трудолюбив и предприимчив, переехал в город, завел свое дело. Дело отняли, деда расстреляли. Его старший сын не стал дожидаться, когда придут за ним, и ушел с семьей в Персию. Там заново обзавелся хозяйством, но жизнь была неспокойная, время от времени возникали конфликты с местным населением. Во время такой кровавой русской резни дядька вынужден был бежать - назад в Россию. На границе его поймали, дали десять лет. Он вышел в 48-м, успел доехать до дому ровно в день Ашхабадского землетрясения и погиб, побыв с матерью полдня. Меня назвали Петром в его честь.

Повторю вопрос: есть ли семья, у которой нет оснований отмечать День памяти жертв политических репрессий в России?