Сегодня в программе:
- Российских журналистов охватывают Антитеррористической конвенцией.
- Две оппозиционные газеты Карачаево-Черкессии распространили обращение по поводу давления на них власти. Репортажи наших корреспондентов из Екатеринбурга, Ростова-на-Дону и Черкесска.
- Что такое женская журналистика? Комментарий председателя Ассоциации журналисток России Надежды Ажгихиной.
Олег Панфилов: Помните пионерскую речевку советских времен: "Кто шагает дружно в ряд? - Пионерский наш отряд". Может быть, не совсем корректное сравнение, но иначе объяснить ситуацию с подписанием Антитеррористической конвенции трудно. В конце прошлого года после событий в Москве с захватом театрального центра на Дубровке, по инициативе власти был создан Индустриальный комитет. В данном случае под властью подразумевается Министерство печати, кремлевская администрация и другие проправительственные структуры, прежде всего "Медиасоюз". В Индустриальный комитет вошли более 20-ти руководителей московских средств массовой информации, по большей части государственные. Кто-то из журналистов назвал этот комитет "Эрнст и компания". Поводом для создания этого с промышленным названием комитета стала резкая реакция Кремля в отношении журналистов, которые, с точки зрения власти, неправильно освещали события на Дубровке.
Почти сразу комитетчики заговорили о неких правилах поведения журналистов, особенно об их взаимоотношениях со спецслужбами во время терактов. Надо отметить, что подобный документ был подготовлен Союзом журналистов России еще два года назад, но Индустриальный комитет на него просто не обратил внимания. 8-го апреля Анттеррористическая конвенция была принята и была подписана в присутствии министра печати и его заместителя. И только один из подписантов (главный редактор радиостанции "Эхо Москвы" Алексей Венедиктов) честно сказал: "Обсуждение в регионах шло через структуры "Медиасоюза", и сейчас мы просим наших коллег опубликовать этот документ, чтобы регионы ознакомились с ним перед открытым подписанием. СМИ могут по-разному соблюдать эту конвенцию". Он же добавил: "Эта конвенция документ не юридический, а этический". Я сказал бы: и политический. Это понятно, потому что этические обязательства журналистской деятельности необходимы власти. Обязательства власти перед журналистами (оперативное предоставление информации, честные комментарии, не препятствование в распространении информации) данной конвенцией не предусматривается. На самом деле, с чего бы это власть в лице министра участвует в мероприятии, которое на самом деле должно инициироваться самими журналистами, поскольку речь идет об этике, то есть о совести журналиста?
Я проверил информационную базу 708-ми региональных газет, не было в них обсуждения конвенции, тем более с подачи "Медиасоюза". Подавляющее большинство журналистов узнавало о существовании конвенции из передач центральных телеканалов. Сразу же после московского "одобрямса" и церемонии подписания текста конвенции в присутствии министра Лесина началась кампания подписания конвенции в регионах: в Екатеринбурге, Ростове-на-Дону, Новосибирске. Везде инициаторами выступали отделения "Медиасоюза".
Как это происходило, рассказывают корреспонденты Радио Свобода. Первый репортаж из Ростова-на-Дону.
Григорий Бочкарев: 18-го апреля некоторые средства массовой информации Ростова-на-Дону и области подписали так называемую Антитеррористическую конвенцию. Мероприятие прошло под эгидой местных представительств Министерства по делам печати и "Медиасоюза". Данное событие не вызвало особого интереса у широкой журналистской общественности Дона. Те, кто не стал принимать в нем участие, особо отмечали, что угроза терроризма не должна использоваться как повод и оправдание для введения ограничений в отношении прав на свободу слова, мнений и средств массовой информации. К тому же организаторы приглашали далеко не всех, только ведущие, по их определению, региональные СМИ. "Данная конвенция это серьезный шаг в процессе саморегулирования СМИ. Хорошо, что мы его сделали", - сказала в начале мероприятия начальник Южного окружного территориального управления Министерства по делам печати и по совместительству председатель Ростовской областной организации Союза журналистов России Татьяна Селенцова. Предполагалось, что перед подписанием текста конвенции журналисты выскажут свое мнение об ее положениях и ее духе, но дискуссии не получилось. То ли потому что этот вопрос неоднократно уже публично обсуждался, то ли еще по какой причине. Директор региональных программ "Медиасоюза" Александр Щипков заявил, что хотя многие пункты конвенции вызывают споры, единственной альтернативой ее принятию может быть только полное уничтожение свободы слова в России. "Мы понимаем, что невозможно сделать идеальный документ, но что-то делать нужно, нужные какие-то шаги, - сказал Щипков. - Мы не можем бездействовать, потому что если мы будем молчать, и не будет инициативы с нашей стороны, тогда будет подавление свободы слова. Это сложный и противоречивый документ, в нем можно найти массу огрехов и даже неточностей, тем не менее это наша журналистская инициатива. У нас нет другого выхода: или мы возьмем в свои руки, или власть все возьмет в свои руки. А вы понимаете, что если власть возьмет все в свои руки, она нас задавит". Так или иначе, документ был подписан, несмотря на спорность пунктов, формулировок и определений данной конвенции. Туманным для многих присутствовавших остался пункт, в котором журналистам напоминают, что "все сообщения в средствах массовой информации являются общедоступными, в том числе и для тех, кто намеренно создает критическую ситуацию". Кроме того, непонятно, какая информация представляет угрозу для общества, а какая не является таковой, и кто эту информацию будет оценивать, кто будет решать, что можно знать гражданам России, а о чем нужно умолчать. Во всем цивилизованном мире правила поведения журналистов определяются профессиональными этическими кодексами. В нашей стране неоднократно предпринимались попытки их создания, вариантов существует не менее десятка, тем не менее ни один из них не действует. Поэтому приходится принимать самые различные документы, регламентирующие деятельность журналистов в тех или иных ситуациях. Возможно, в будущем на их основе и будет создан единый этический профессиональный кодекс журналистов России.
Олег Панфилов: В Екатеринбурге церемония подписания конвенции прошла более гладко. В репортаже корреспондента Радио Свобода есть одна маленькая, но весьма важная деталь: руководитель свердловского "Медиасоюза" Олег Ракович не скрывает цели подписания. Он говорит: "Дальше подписные листы пойдут в администрацию президента".
Григорий Гилевич: В Екатеринбурге инициативу подписания конвенции взял на себя областной "Медиасоюз". По словам председателя областного отделения "Медиасоюза" Свердловской области Олега Раковича, руководители самых влиятельных местных теле- и радиокомпаний, а также информационных агентств, которых успели оповестить, взяли на себя обязательства, обусловленные конвенцией.
Олег Ракович: Я думаю, что подписание документа, церемония, это тот повод, чтобы продемонстрировать свою состоятельность, свою взрослость, то, что средства массовой информации способствуют созданию в России гражданского общества. Дальше подписные листы, а также протоколы электронного голосования пойдут в администрацию президента. Президент не будет все вычитывать, но просто дадут цифры, сколько СМИ из каких регионов поставили свои подписи. То, что власть это приветствует, это показатель того, что власть поняла, что запретительные механизмы по отношению к прессе не работают, что информация помогает формировать у людей понимание, что такое власть, насколько она открыта для диалога и в какой стране мы живем.
Григорий Гилевич: В Екатеринбурге не особенно обольщаются относительно действенности подписанного документа. Конвенция всего лишь добровольный кодекс поведения журналистов, который едва ли как-то повлияет на освещение контртеррористических операций, а отступления от которого не вызовут никакой правовой ответственности. Вместе с тем редкая по нынешним временам цеховая солидарность, причем без видимого давления властей, уже хотя бы какой-то противовес ограничительным поправкам к закону о СМИ, которые предлагает Государственная дума. При условии, правда, что власть в принципе захочет считаться с мнением медиасообщества.
Олег Панфилов: Следующий сюжет из Черкесска. 10-го апреля редакции двух оппозиционных газет Карачаево-Черкессии распространили обращение к органам государственной власти, правозащитным и общественным организациям, средствам массовой информации. Поводом стали действия республиканской власти, делающей многое для того, чтобы жители Карачаево-Черкессии не могли получать другую информацию, альтернативную правительственной.
Лада Леденева: Несмотря на ранее заключенные договоры, руководитель управления федеральной почтовой службы по Карачаево-Черкесской республике Сагид Хубиев наотрез отказался доставлять газету "Возрождение республики" по почте более чем двум с половиной тысячам подписчиков. Газета с момента создания подвергалась постоянному прессингу властей за свою самостоятельную позицию. За два с половиной года существования газеты было совершено три нападения на сотрудников редакции, была уничтожена офисная техника, избит главный редактор газеты Владимир Панов, застрелен в упор постоянный автор издания, политик Кирам Семенов, журналист Ян Свидер был избит с особой жестокостью.
Говорит редактор газеты "Возрождение республики" Ян Свидер.
Ян Свидер: Это не первый случай со стороны Хубиев, при правлении его однофамильца Владимира Хубиева. Когда Хубиев был главой республики, вот этот самый почтарь Хубиев, являясь депутатом народного собрания Карачаево-Черкессии, с трибуны сессии открыто заявил, что мы не будем распространять вредные для нашей власти газеты. И делал все, чтобы не распространять. В свое время была такая газета "Наше дело", он ее тоже отказался распространять, и никто его не мог заставить. Сейчас он уже на службе у другого президента опять делает то же самое.
Лада Леденева: Аналогичное решение принято начальником почтовой связи республики в отношении одной из старейших газет "Джамагат", после того как она позволила себе честно дать оценку негативным процессам, разворачивающимся в Карачаево-Черкессии при попустительстве властей.
Вот как прокомментировал действия управления республиканской почтовой связи редактор газеты "Джамагат" Хусей Какушев.
Хусей Какушев: Ничего не хочет объяснить, просто сказал: "Не хочу, и все. Хотите, в суд подавайте, не буду доставлять вашу газету к адресатам!" Разговор такой был. А лично с нашими товарищами он сказал, что сверху давят, я не могу против идти.
Лада Леденева: Однако самой парадоксальной в этой ситуации, на мой взгляд, можно считать позицию руководителя почтовой связи Карачаево-Черкессии Сагита Хубиева, заявившего, что редакции газет "Возрождение республики" и "Джамагат" не заключили с почто договор о распространении изданий по собственному упущению, а теперь дезинформируют прессу о якобы существующей проблеме со свободой слова в республике.
Олег Панфилов: Надежда Ажгихина - известный публицист, член Союза журналистов и Союза российских писателей. Для многих она запомнилась работой в московской "Независимой газете" и журнале "Огонек". Сейчас Надежда Ажгихина секретарь Союза журналистов России и руководитель Ассоциации журналисток России. Надежда Ильинична, что такое женская журналистика?
Надежда Ажгихина: Если исходить из нашей сегодняшней реальности, можно сказать, что вся наша журналистика женская. Потому что если 15 лет назад примерно половина всех наших коллег были мужчины и половина женщины, то сейчас, по последним оценкам Союза журналистов России, до 80-ти процентов всех действующих журналистов - это женщины, а в региональной печати женщин еще больше. Есть такие редакции, где вообще нет мужчин. Или есть один, например, водитель. То есть феминизация профессии - это характерное явление в жизни российской журналистки. Конечно, это ненормально. Когда в любом деле слишком много одного пола, это всегда сказывается на результате, но примеров очень много. Если говорить, что такое женская журналистка как часть нашей профессии, то это очень интересное явление, которое активно изучается в мире.
Известно, что на каждый сюжет существует несколько точек зрения, взгляд мужчин и взгляд женщин на многие вопросы несколько отличается. Например, женский военный репортаж, это любопытнейшее явление.
Олег Панфилов: Вы говорили о том, что журналистки возглавляют средства массовой информации, но в московской прессе очень мало женщин-руководителей средств массовой информации. Почему?
Надежда Ажгихина: Мне кажется, это очень просто объясняется: в московской прессе на порядок (а иногда и больше) выше заработные платы, выше гонорары, ближе степень приближенности к власти. Естественно, такие места занимают больше мужчины, не только в России, но и в мире.
Действительно, среди руководителей московских средств массовой информации женщин меньшинство. Но даже и они, занимая руководящие позиции, далеко не всегда продвигают такие темы, которые традиционно связывают с женским творчеством, женской работой. Как, например, темы социальные, темы защиты обиженных, неимущих и так далее.
Олег Панфилов: Военная журналистика - не женское дело, как утверждает многие коллеги-мужчины. Тем не менее мы знаем много примеров когда именно журналистки стали известны своей работой в горячих точках: Кристина Аманпур из Си-эн-эн, София Шихаб из французской "Либерасьон", Анна Политковская из московской "Новой газеты". Чем отличается, как вы думаете, их работа на войне от работы мужчин-репортеров?
Надежда Ажгихина: По этому поводу в Италии написана целая книга, она, правда, посвящена событиям немножко от нас отошедшим, это события войны на Балканах. Дело в том, что это была, наверное, в истории журналистики война, на которой работали очень много корреспондентов в юбках. Их репортажи вызвали море эмоций читателей, не только эмоций, они были очень яркие, они были очень интересные. И как раз после их массового появления стали говорить о том, что женский военный репортаж сосредоточен не только и не столько на количестве захваченных орудий, на занятых городах, на количестве пленных, убитых и так далее, в центре этих репортажей всегда была человеческая судьба, будь то солдат, будь то повстанец, будь то мирный житель, в том числе женщина, ребенок, старик. Любой человек, который волею судеб оказался в этой драматической ситуации. Я должна сказать, что тот факт, что массовые изнасилования по этническому принципу в бывшей Югославии были признаны преступлением против человечности, это один из итогов женской журналистки, потому что они на этом обстоятельстве делали акцент последовательно и постоянно. Мужчины-журналисты об этом писали вскользь, просто это традиционно не входило в мужской военный репортаж. Женщины изменили стиль репортажа, стиль разговора о войне. Далеко ходить не надо, те же репортажи Анны Политковской, будь то "Дом престарелых" или судьбы каких-то конкретных детей, людей, пленных, - в центре внимания. Мне кажется, это очень позитивно, это гуманизирует нашу журналистику, это приближает ее не к политическим баталиям на верху, не к какой-то виртуальной реальности, но к реальной жизни людей, которые со всем этим сталкиваются.
Олег Панфилов: Легко ли работать женщинам-журналисткам? Я возвращаюсь к основной теме, к работе Ассоциации журналисток России. Чем вы занимаетесь?
Надежда Ажгихина: Ассоциация возникла десять с лишним лет назад, это была реакция своего рода на то, что наша журналистика, глотнув первой свободы, которую понимали превратно, как свободу в том числе и бульварщины, она отошла от интересов человека. О женщинах в начале 90-х годов начали говорить очень стереотипно. Два были любимых образа: либо это интердевочка с панели (или с обложки "Плейбоя"), либо это жена успешного бизнесмена, никаких других образов найти было практически невозможно. Нас это не устраивало, нас не устраивало то, что масса проблем, с которыми люди сталкиваются повседневно, от которых зависит наша жизнь, они уходили безвозвратно из газет, из журналов, из теле- и радиопередач. Нам казалось, что важно повернуться лицом к человеку. И вторая задача была, защита журналисток. К сожалению, когда идея равноправия женщин была вычеркнута из повестки дня наших реформ, это тут же сказалось на жизни страны в целом, это отдельный сюжет, но на журналистках в частности.
Маленький пример дискриминации. У нас действительно есть дискриминация в профессии, несмотря на то, что женщины составляют большинство, это оплата труда, это основа всего. Не секрет, что женщины в большинстве работают в бюджетных изданиях, где официально зарплата на 30 процентов меньше, чем в частных. А в частных изданиях, где основная сумма получается в конверте в виде премии главного редактора или какой-то еще дополнительной премии, женщины получают примерно вполовину меньше, чем мужчины. Многие редакторы, в том числе и однокурсники, это хорошо знакомые люди, совершенно не скрывают, говорят, что для женщины этого и так достаточно. Есть такой стереотип, который, к сожалению, сказывается практически. С этим тоже пытаемся сражаться, пытаемся доказывать. В прошлом году было специальное расширенное заседание секретариата Союза журналистов России с участием руководителя международной федерации журналистов Айдена Уайта. Надо сказать, что международная федерация журналистов серьезно относится к положению женщин в профессии, была специальная конференция созвана в прошлом году по этому поводу. Были приняты документы, которые нашей ассоциацией были переведены на русский язык и опубликованы, иначе бы просто никто о них, к сожалению, не узнали. Как раз направленные на то, чтобы положение женщин в профессии укреплялось, чтобы женщины имели поддержку. Союз журналистов России при участии нашей ассоциации создал специальный документ, который называется "Женщины в редакции", который посвящен прежде всего социальной защите журналисток у нас в России.
Олег Панфилов: Вы выпускаете журнал, или, точнее, бюллетень, и один из этих бюллетеней был посвящен цензуре в гендерной теме. То есть существует эта проблема?
Надежда Ажгихина: Гендерная цензура - это цензура по признаку пола, это цензура по принципу темы. Действительно, материалы, связанные с положением женщин, так же как голоса самих женщин, они подвергаются цензуре в массовой культуре, в журналистке в том числе. Маленький пример, у нас в России только 2 процента всех публикаций, всех газетных площадей, точнее, посвящены материалам о женщинах или связаны с женщинами так или иначе, будь то материалы о рок-звездах, о проститутках, преступницах или женах политиков. Это, согласитесь, все-таки не совсем справедливо.
Олег Панфилов: Мартиролог погибших журналистов составляет в том числе, может быть, не большую часть, но все-таки большую часть погибших женщин-журналисток: Лариса Юдина, в прошлом году погибла Наталья Скрыль из Ростовской области. Где женщинам-журналисткам тяжелее всего работать в России?
Надежда Ажгихина: В каждом месте, в каждой теме и в каждой области есть свои сложности. Я думаю, быть главным редактором независимой честной газеты в небольшом районе в середине России, заниматься расследованиями, в том числе экономическими, политическими. Это в какой-то степени не менее тяжело, чем быть военным корреспондентом. У нас состоялось награждение лауреатов одной из премий всероссийских, и буквально мы сидели за столом, и у четверых из наших лауреаток была социальная проблематика, не было политического расследования, но они подвергались избиениям, арестам, нападкам и угрозам. Это у нас в середине России, это довольно далеко от горячих точек. Более того, на конкурс одна газета уральская прислала цикл материалов, посвященных непосредственно тому, как преследуются журналистки этого издания. Они занимались экономическими расследованиями. Быть честным журналистом одинаково тяжело.
Олег Панфилов: Одна из главных пробелам журналистов - отсутствие солидарности, а также неспособность и неумение журналистов защищать свои права. Мне кажется, что женщины-журналистки более активны в деле защиты своих прав.
Надежда Ажгихина: Вы недалеки от истины. Наше сообщество разрознено, разобщено, разделено, и это беда, которая какое-то время будет с нами. Но, глядя на то, как работают наши отделения в регионах России, клубы журналисток, можно говорить о том, что удается достичь каких-то результатов. Например, в Татарстане совсем недавно молодой клуб "Журналистка" стал бороться с рекламой пива в молодежных изданиях. Они очень смешные организовали у себя кампании в газетах. И они достигли результата, они добились успеха, хотя, понятно, что это очень сложная задача. Я думаю, у женщин это получается, потому что это безумно привлекательно, это новое приключение, в том числе и профессиональное.
- Российских журналистов охватывают Антитеррористической конвенцией.
- Две оппозиционные газеты Карачаево-Черкессии распространили обращение по поводу давления на них власти. Репортажи наших корреспондентов из Екатеринбурга, Ростова-на-Дону и Черкесска.
- Что такое женская журналистика? Комментарий председателя Ассоциации журналисток России Надежды Ажгихиной.
Олег Панфилов: Помните пионерскую речевку советских времен: "Кто шагает дружно в ряд? - Пионерский наш отряд". Может быть, не совсем корректное сравнение, но иначе объяснить ситуацию с подписанием Антитеррористической конвенции трудно. В конце прошлого года после событий в Москве с захватом театрального центра на Дубровке, по инициативе власти был создан Индустриальный комитет. В данном случае под властью подразумевается Министерство печати, кремлевская администрация и другие проправительственные структуры, прежде всего "Медиасоюз". В Индустриальный комитет вошли более 20-ти руководителей московских средств массовой информации, по большей части государственные. Кто-то из журналистов назвал этот комитет "Эрнст и компания". Поводом для создания этого с промышленным названием комитета стала резкая реакция Кремля в отношении журналистов, которые, с точки зрения власти, неправильно освещали события на Дубровке.
Почти сразу комитетчики заговорили о неких правилах поведения журналистов, особенно об их взаимоотношениях со спецслужбами во время терактов. Надо отметить, что подобный документ был подготовлен Союзом журналистов России еще два года назад, но Индустриальный комитет на него просто не обратил внимания. 8-го апреля Анттеррористическая конвенция была принята и была подписана в присутствии министра печати и его заместителя. И только один из подписантов (главный редактор радиостанции "Эхо Москвы" Алексей Венедиктов) честно сказал: "Обсуждение в регионах шло через структуры "Медиасоюза", и сейчас мы просим наших коллег опубликовать этот документ, чтобы регионы ознакомились с ним перед открытым подписанием. СМИ могут по-разному соблюдать эту конвенцию". Он же добавил: "Эта конвенция документ не юридический, а этический". Я сказал бы: и политический. Это понятно, потому что этические обязательства журналистской деятельности необходимы власти. Обязательства власти перед журналистами (оперативное предоставление информации, честные комментарии, не препятствование в распространении информации) данной конвенцией не предусматривается. На самом деле, с чего бы это власть в лице министра участвует в мероприятии, которое на самом деле должно инициироваться самими журналистами, поскольку речь идет об этике, то есть о совести журналиста?
Я проверил информационную базу 708-ми региональных газет, не было в них обсуждения конвенции, тем более с подачи "Медиасоюза". Подавляющее большинство журналистов узнавало о существовании конвенции из передач центральных телеканалов. Сразу же после московского "одобрямса" и церемонии подписания текста конвенции в присутствии министра Лесина началась кампания подписания конвенции в регионах: в Екатеринбурге, Ростове-на-Дону, Новосибирске. Везде инициаторами выступали отделения "Медиасоюза".
Как это происходило, рассказывают корреспонденты Радио Свобода. Первый репортаж из Ростова-на-Дону.
Григорий Бочкарев: 18-го апреля некоторые средства массовой информации Ростова-на-Дону и области подписали так называемую Антитеррористическую конвенцию. Мероприятие прошло под эгидой местных представительств Министерства по делам печати и "Медиасоюза". Данное событие не вызвало особого интереса у широкой журналистской общественности Дона. Те, кто не стал принимать в нем участие, особо отмечали, что угроза терроризма не должна использоваться как повод и оправдание для введения ограничений в отношении прав на свободу слова, мнений и средств массовой информации. К тому же организаторы приглашали далеко не всех, только ведущие, по их определению, региональные СМИ. "Данная конвенция это серьезный шаг в процессе саморегулирования СМИ. Хорошо, что мы его сделали", - сказала в начале мероприятия начальник Южного окружного территориального управления Министерства по делам печати и по совместительству председатель Ростовской областной организации Союза журналистов России Татьяна Селенцова. Предполагалось, что перед подписанием текста конвенции журналисты выскажут свое мнение об ее положениях и ее духе, но дискуссии не получилось. То ли потому что этот вопрос неоднократно уже публично обсуждался, то ли еще по какой причине. Директор региональных программ "Медиасоюза" Александр Щипков заявил, что хотя многие пункты конвенции вызывают споры, единственной альтернативой ее принятию может быть только полное уничтожение свободы слова в России. "Мы понимаем, что невозможно сделать идеальный документ, но что-то делать нужно, нужные какие-то шаги, - сказал Щипков. - Мы не можем бездействовать, потому что если мы будем молчать, и не будет инициативы с нашей стороны, тогда будет подавление свободы слова. Это сложный и противоречивый документ, в нем можно найти массу огрехов и даже неточностей, тем не менее это наша журналистская инициатива. У нас нет другого выхода: или мы возьмем в свои руки, или власть все возьмет в свои руки. А вы понимаете, что если власть возьмет все в свои руки, она нас задавит". Так или иначе, документ был подписан, несмотря на спорность пунктов, формулировок и определений данной конвенции. Туманным для многих присутствовавших остался пункт, в котором журналистам напоминают, что "все сообщения в средствах массовой информации являются общедоступными, в том числе и для тех, кто намеренно создает критическую ситуацию". Кроме того, непонятно, какая информация представляет угрозу для общества, а какая не является таковой, и кто эту информацию будет оценивать, кто будет решать, что можно знать гражданам России, а о чем нужно умолчать. Во всем цивилизованном мире правила поведения журналистов определяются профессиональными этическими кодексами. В нашей стране неоднократно предпринимались попытки их создания, вариантов существует не менее десятка, тем не менее ни один из них не действует. Поэтому приходится принимать самые различные документы, регламентирующие деятельность журналистов в тех или иных ситуациях. Возможно, в будущем на их основе и будет создан единый этический профессиональный кодекс журналистов России.
Олег Панфилов: В Екатеринбурге церемония подписания конвенции прошла более гладко. В репортаже корреспондента Радио Свобода есть одна маленькая, но весьма важная деталь: руководитель свердловского "Медиасоюза" Олег Ракович не скрывает цели подписания. Он говорит: "Дальше подписные листы пойдут в администрацию президента".
Григорий Гилевич: В Екатеринбурге инициативу подписания конвенции взял на себя областной "Медиасоюз". По словам председателя областного отделения "Медиасоюза" Свердловской области Олега Раковича, руководители самых влиятельных местных теле- и радиокомпаний, а также информационных агентств, которых успели оповестить, взяли на себя обязательства, обусловленные конвенцией.
Олег Ракович: Я думаю, что подписание документа, церемония, это тот повод, чтобы продемонстрировать свою состоятельность, свою взрослость, то, что средства массовой информации способствуют созданию в России гражданского общества. Дальше подписные листы, а также протоколы электронного голосования пойдут в администрацию президента. Президент не будет все вычитывать, но просто дадут цифры, сколько СМИ из каких регионов поставили свои подписи. То, что власть это приветствует, это показатель того, что власть поняла, что запретительные механизмы по отношению к прессе не работают, что информация помогает формировать у людей понимание, что такое власть, насколько она открыта для диалога и в какой стране мы живем.
Григорий Гилевич: В Екатеринбурге не особенно обольщаются относительно действенности подписанного документа. Конвенция всего лишь добровольный кодекс поведения журналистов, который едва ли как-то повлияет на освещение контртеррористических операций, а отступления от которого не вызовут никакой правовой ответственности. Вместе с тем редкая по нынешним временам цеховая солидарность, причем без видимого давления властей, уже хотя бы какой-то противовес ограничительным поправкам к закону о СМИ, которые предлагает Государственная дума. При условии, правда, что власть в принципе захочет считаться с мнением медиасообщества.
Олег Панфилов: Следующий сюжет из Черкесска. 10-го апреля редакции двух оппозиционных газет Карачаево-Черкессии распространили обращение к органам государственной власти, правозащитным и общественным организациям, средствам массовой информации. Поводом стали действия республиканской власти, делающей многое для того, чтобы жители Карачаево-Черкессии не могли получать другую информацию, альтернативную правительственной.
Лада Леденева: Несмотря на ранее заключенные договоры, руководитель управления федеральной почтовой службы по Карачаево-Черкесской республике Сагид Хубиев наотрез отказался доставлять газету "Возрождение республики" по почте более чем двум с половиной тысячам подписчиков. Газета с момента создания подвергалась постоянному прессингу властей за свою самостоятельную позицию. За два с половиной года существования газеты было совершено три нападения на сотрудников редакции, была уничтожена офисная техника, избит главный редактор газеты Владимир Панов, застрелен в упор постоянный автор издания, политик Кирам Семенов, журналист Ян Свидер был избит с особой жестокостью.
Говорит редактор газеты "Возрождение республики" Ян Свидер.
Ян Свидер: Это не первый случай со стороны Хубиев, при правлении его однофамильца Владимира Хубиева. Когда Хубиев был главой республики, вот этот самый почтарь Хубиев, являясь депутатом народного собрания Карачаево-Черкессии, с трибуны сессии открыто заявил, что мы не будем распространять вредные для нашей власти газеты. И делал все, чтобы не распространять. В свое время была такая газета "Наше дело", он ее тоже отказался распространять, и никто его не мог заставить. Сейчас он уже на службе у другого президента опять делает то же самое.
Лада Леденева: Аналогичное решение принято начальником почтовой связи республики в отношении одной из старейших газет "Джамагат", после того как она позволила себе честно дать оценку негативным процессам, разворачивающимся в Карачаево-Черкессии при попустительстве властей.
Вот как прокомментировал действия управления республиканской почтовой связи редактор газеты "Джамагат" Хусей Какушев.
Хусей Какушев: Ничего не хочет объяснить, просто сказал: "Не хочу, и все. Хотите, в суд подавайте, не буду доставлять вашу газету к адресатам!" Разговор такой был. А лично с нашими товарищами он сказал, что сверху давят, я не могу против идти.
Лада Леденева: Однако самой парадоксальной в этой ситуации, на мой взгляд, можно считать позицию руководителя почтовой связи Карачаево-Черкессии Сагита Хубиева, заявившего, что редакции газет "Возрождение республики" и "Джамагат" не заключили с почто договор о распространении изданий по собственному упущению, а теперь дезинформируют прессу о якобы существующей проблеме со свободой слова в республике.
Олег Панфилов: Надежда Ажгихина - известный публицист, член Союза журналистов и Союза российских писателей. Для многих она запомнилась работой в московской "Независимой газете" и журнале "Огонек". Сейчас Надежда Ажгихина секретарь Союза журналистов России и руководитель Ассоциации журналисток России. Надежда Ильинична, что такое женская журналистика?
Надежда Ажгихина: Если исходить из нашей сегодняшней реальности, можно сказать, что вся наша журналистика женская. Потому что если 15 лет назад примерно половина всех наших коллег были мужчины и половина женщины, то сейчас, по последним оценкам Союза журналистов России, до 80-ти процентов всех действующих журналистов - это женщины, а в региональной печати женщин еще больше. Есть такие редакции, где вообще нет мужчин. Или есть один, например, водитель. То есть феминизация профессии - это характерное явление в жизни российской журналистки. Конечно, это ненормально. Когда в любом деле слишком много одного пола, это всегда сказывается на результате, но примеров очень много. Если говорить, что такое женская журналистка как часть нашей профессии, то это очень интересное явление, которое активно изучается в мире.
Известно, что на каждый сюжет существует несколько точек зрения, взгляд мужчин и взгляд женщин на многие вопросы несколько отличается. Например, женский военный репортаж, это любопытнейшее явление.
Олег Панфилов: Вы говорили о том, что журналистки возглавляют средства массовой информации, но в московской прессе очень мало женщин-руководителей средств массовой информации. Почему?
Надежда Ажгихина: Мне кажется, это очень просто объясняется: в московской прессе на порядок (а иногда и больше) выше заработные платы, выше гонорары, ближе степень приближенности к власти. Естественно, такие места занимают больше мужчины, не только в России, но и в мире.
Действительно, среди руководителей московских средств массовой информации женщин меньшинство. Но даже и они, занимая руководящие позиции, далеко не всегда продвигают такие темы, которые традиционно связывают с женским творчеством, женской работой. Как, например, темы социальные, темы защиты обиженных, неимущих и так далее.
Олег Панфилов: Военная журналистика - не женское дело, как утверждает многие коллеги-мужчины. Тем не менее мы знаем много примеров когда именно журналистки стали известны своей работой в горячих точках: Кристина Аманпур из Си-эн-эн, София Шихаб из французской "Либерасьон", Анна Политковская из московской "Новой газеты". Чем отличается, как вы думаете, их работа на войне от работы мужчин-репортеров?
Надежда Ажгихина: По этому поводу в Италии написана целая книга, она, правда, посвящена событиям немножко от нас отошедшим, это события войны на Балканах. Дело в том, что это была, наверное, в истории журналистики война, на которой работали очень много корреспондентов в юбках. Их репортажи вызвали море эмоций читателей, не только эмоций, они были очень яркие, они были очень интересные. И как раз после их массового появления стали говорить о том, что женский военный репортаж сосредоточен не только и не столько на количестве захваченных орудий, на занятых городах, на количестве пленных, убитых и так далее, в центре этих репортажей всегда была человеческая судьба, будь то солдат, будь то повстанец, будь то мирный житель, в том числе женщина, ребенок, старик. Любой человек, который волею судеб оказался в этой драматической ситуации. Я должна сказать, что тот факт, что массовые изнасилования по этническому принципу в бывшей Югославии были признаны преступлением против человечности, это один из итогов женской журналистки, потому что они на этом обстоятельстве делали акцент последовательно и постоянно. Мужчины-журналисты об этом писали вскользь, просто это традиционно не входило в мужской военный репортаж. Женщины изменили стиль репортажа, стиль разговора о войне. Далеко ходить не надо, те же репортажи Анны Политковской, будь то "Дом престарелых" или судьбы каких-то конкретных детей, людей, пленных, - в центре внимания. Мне кажется, это очень позитивно, это гуманизирует нашу журналистику, это приближает ее не к политическим баталиям на верху, не к какой-то виртуальной реальности, но к реальной жизни людей, которые со всем этим сталкиваются.
Олег Панфилов: Легко ли работать женщинам-журналисткам? Я возвращаюсь к основной теме, к работе Ассоциации журналисток России. Чем вы занимаетесь?
Надежда Ажгихина: Ассоциация возникла десять с лишним лет назад, это была реакция своего рода на то, что наша журналистика, глотнув первой свободы, которую понимали превратно, как свободу в том числе и бульварщины, она отошла от интересов человека. О женщинах в начале 90-х годов начали говорить очень стереотипно. Два были любимых образа: либо это интердевочка с панели (или с обложки "Плейбоя"), либо это жена успешного бизнесмена, никаких других образов найти было практически невозможно. Нас это не устраивало, нас не устраивало то, что масса проблем, с которыми люди сталкиваются повседневно, от которых зависит наша жизнь, они уходили безвозвратно из газет, из журналов, из теле- и радиопередач. Нам казалось, что важно повернуться лицом к человеку. И вторая задача была, защита журналисток. К сожалению, когда идея равноправия женщин была вычеркнута из повестки дня наших реформ, это тут же сказалось на жизни страны в целом, это отдельный сюжет, но на журналистках в частности.
Маленький пример дискриминации. У нас действительно есть дискриминация в профессии, несмотря на то, что женщины составляют большинство, это оплата труда, это основа всего. Не секрет, что женщины в большинстве работают в бюджетных изданиях, где официально зарплата на 30 процентов меньше, чем в частных. А в частных изданиях, где основная сумма получается в конверте в виде премии главного редактора или какой-то еще дополнительной премии, женщины получают примерно вполовину меньше, чем мужчины. Многие редакторы, в том числе и однокурсники, это хорошо знакомые люди, совершенно не скрывают, говорят, что для женщины этого и так достаточно. Есть такой стереотип, который, к сожалению, сказывается практически. С этим тоже пытаемся сражаться, пытаемся доказывать. В прошлом году было специальное расширенное заседание секретариата Союза журналистов России с участием руководителя международной федерации журналистов Айдена Уайта. Надо сказать, что международная федерация журналистов серьезно относится к положению женщин в профессии, была специальная конференция созвана в прошлом году по этому поводу. Были приняты документы, которые нашей ассоциацией были переведены на русский язык и опубликованы, иначе бы просто никто о них, к сожалению, не узнали. Как раз направленные на то, чтобы положение женщин в профессии укреплялось, чтобы женщины имели поддержку. Союз журналистов России при участии нашей ассоциации создал специальный документ, который называется "Женщины в редакции", который посвящен прежде всего социальной защите журналисток у нас в России.
Олег Панфилов: Вы выпускаете журнал, или, точнее, бюллетень, и один из этих бюллетеней был посвящен цензуре в гендерной теме. То есть существует эта проблема?
Надежда Ажгихина: Гендерная цензура - это цензура по признаку пола, это цензура по принципу темы. Действительно, материалы, связанные с положением женщин, так же как голоса самих женщин, они подвергаются цензуре в массовой культуре, в журналистке в том числе. Маленький пример, у нас в России только 2 процента всех публикаций, всех газетных площадей, точнее, посвящены материалам о женщинах или связаны с женщинами так или иначе, будь то материалы о рок-звездах, о проститутках, преступницах или женах политиков. Это, согласитесь, все-таки не совсем справедливо.
Олег Панфилов: Мартиролог погибших журналистов составляет в том числе, может быть, не большую часть, но все-таки большую часть погибших женщин-журналисток: Лариса Юдина, в прошлом году погибла Наталья Скрыль из Ростовской области. Где женщинам-журналисткам тяжелее всего работать в России?
Надежда Ажгихина: В каждом месте, в каждой теме и в каждой области есть свои сложности. Я думаю, быть главным редактором независимой честной газеты в небольшом районе в середине России, заниматься расследованиями, в том числе экономическими, политическими. Это в какой-то степени не менее тяжело, чем быть военным корреспондентом. У нас состоялось награждение лауреатов одной из премий всероссийских, и буквально мы сидели за столом, и у четверых из наших лауреаток была социальная проблематика, не было политического расследования, но они подвергались избиениям, арестам, нападкам и угрозам. Это у нас в середине России, это довольно далеко от горячих точек. Более того, на конкурс одна газета уральская прислала цикл материалов, посвященных непосредственно тому, как преследуются журналистки этого издания. Они занимались экономическими расследованиями. Быть честным журналистом одинаково тяжело.
Олег Панфилов: Одна из главных пробелам журналистов - отсутствие солидарности, а также неспособность и неумение журналистов защищать свои права. Мне кажется, что женщины-журналистки более активны в деле защиты своих прав.
Надежда Ажгихина: Вы недалеки от истины. Наше сообщество разрознено, разобщено, разделено, и это беда, которая какое-то время будет с нами. Но, глядя на то, как работают наши отделения в регионах России, клубы журналисток, можно говорить о том, что удается достичь каких-то результатов. Например, в Татарстане совсем недавно молодой клуб "Журналистка" стал бороться с рекламой пива в молодежных изданиях. Они очень смешные организовали у себя кампании в газетах. И они достигли результата, они добились успеха, хотя, понятно, что это очень сложная задача. Я думаю, у женщин это получается, потому что это безумно привлекательно, это новое приключение, в том числе и профессиональное.
