В 1982 году, когда Израиль ввел войска в Ливан в ходе злополучной операции "Мир для Галилеи", израильтяне, имевшие до этого дело лишь с суннитской ветвью ислама, практически не имели представления о том, кто такие шииты. Арабское население Ливана, где в ту пору шла кровопролитная гражданская война, исповедует различные религии: там живут христиане-марониты, друзы, а также мусульмане, сунниты и шииты, причем последние составляют относительное большинство. Не понимая существенных различий между двумя основными разновидностями ислама, Израиль допустил ряд грубых бестактностей в отношении шиитов, и тем самым резко восстановил их против себя, хотя поначалу они были настроены довольно мирно, полагая, что израильтяне покончат с произволом, который творили в стране палестинцы. Операция "Мир в Галилее" закончилась полным провалом - отчасти потому, что шииты довольно скоро обратили оружие против интервентов, и нынешняя террористическая группировка Хезболла - наследие тех времен.
Урок, содержащийся в этой истории, давно вызубрен, и войскам коалиции, дислоцированным сегодня в Ираке, объяснять разницу между суннитами и шиитами не надо. И они, и тем более их военное и гражданское руководство хорошо понимают и эту разницу, и роковые последствия, к которым может привести невежество, хотя и знание не обязательно спасет.
Но в любом подобном уроке есть опасность - его можно выучить слишком хорошо и применять выводы, бесспорные для частного случая, к общим обстоятельствам, где они бесполезны. Нечто подобное произошло, судя по всему, после 11 сентября 2001, когда все наперебой, независимо от компетенции, принялись рассуждать о природе и истории ислама и о том, есть ли в этой природе нечто, предрасполагающее к экстремальному насилию. Обратились, конечно же, к священным книгам, указывая на контраст между агрессивностью некоторых заповедей Корана и евангельскими проповедями, исполненными смирения и всепрощения, хотя в Ветхом Завете можно найти много другого. Совсем недавно лорд Кэри, бывший глава англиканской церкви, говорил о "нетерпимых и деспотических верованиях" некоторых разновидностей ислама, вызвав очередную бурю споров.
Между тем, социальная история обеих религий полна внутренних контрастов, эпизоды массового насилия сменяются периодами терпимости и расцвета культуры, эпохи культурного оптимизма - временами массового отчаяния. Вполне возможно, что имеет смысл говорить не о встроенной в религию тенденции, а об общих закономерностях человеческой психологии. И даже не обязательно придумывать что-то новое - можно вспомнить то, о чем другие догадались прежде нас.
В прошлом году прошло почти незамеченным двадцатилетие смерти одного из самых оригинальных мыслителей XX столетия, американского философа-докера Эрика Хоффера. Хоффер родился в 1902 году в Бронксе, в благополучной еврейской семье. 7 лет от роду он по невыясненным причинам ослеп, а в 15 лет столь же неожиданно вновь прозрел. Опасаясь, что он может снова потерять зрение, Хоффер принялся жадно читать, и занимался этим всю жизнь. Никакого формального образования он не получил - после смерти отца в 1920 году он перебрался на Западный Берег США и до 1941 года вел жизнь бродячего разнорабочего, а затем вступил в профсоюз докеров и стал портовым грузчиком. Его первая и, по общему мнению, лучшая книга, вышла в 1951 году под названием "Истинно верующий: мысли о природе массовых движений".
Этот вопрос интересовал специалистов давно - труд французского социолога Гюстава Ле Бона "Психология толпы" вышел еще в XIX веке и до сих пор считается классическим. Работа Зигмунда Фрейда под тем же названием - фактически перепев Ле Бона на психоаналитический манер.
Хоффер совершенно игнорировал модный в то время фрейдистский подход и подошел к психологии массового движения как бы с противоположной стороны, анализируя позицию индивида, атома толпы. Каким образом вчера еще "нормальный" человек становится фанатиком? Он становится им в результате самоотчуждения, презрения к своему ничтожеству и к тупику, в который упирается его жизнь. Он принимает идеологию массового движения, даже самую нелепую, потому что в нем его жизнь обретает смысл и вес.
Эрик Хоффер писал свою книгу, имея перед глазами такие типичные для прошлого столетия массовые движения как фашизм и коммунизм, но его аргументы вполне применимы и к исламскому обществу - вовсе незачем заглядывать в Коран. В отличие от классиков марксизма, этих самоотчужденных интеллигентов, Хоффер был рабочим, но он категорически отрицал, что в основе революционных движений лежит бедность. Бедный человек полностью занят своим пропитанием - революции начинаются тогда, когда появляется досуг для рефлексии и разочарования в самом себе.
Но почему именно ислам, и почему сегодня? На это у Хоффера нет прямого ответа, но для нас он очевиден. Дело тут не в бедности - в XIX веке основная масса населения мусульманских стран была гораздо беднее. Катализатором истории стало молниеносное развитие средств массовой информации. Люмпены Османской империи сто лет назад не имели понятия, как живут люди в более зажиточных странах. Сегодня они видят это ежедневно на экране телевизора, видят всю пропасть между этой жизнью и их собственной, и ревность разжигает ненависть. И дело, конечно же, не в том, что одни могут читать книги Хоффера, а другие нет. Предмет зависти и фрустрации - самые примитивные атрибуты красивой жизни. Не зря талибские муллы истребили в стране телевидение, но сохранили для себя видеомагнитофоны. И не Коран выгнал на улицы толпы поклонников Бин Ладена, а Мадонна, Playboy и "Терминатор".
Нынешний пакистанский люмпен - прямой потомок вчерашнего немецкого. По словам Эрика Хоффера, "страстная ненависть придает смысл и цель опустошенной жизни".
Урок, содержащийся в этой истории, давно вызубрен, и войскам коалиции, дислоцированным сегодня в Ираке, объяснять разницу между суннитами и шиитами не надо. И они, и тем более их военное и гражданское руководство хорошо понимают и эту разницу, и роковые последствия, к которым может привести невежество, хотя и знание не обязательно спасет.
Но в любом подобном уроке есть опасность - его можно выучить слишком хорошо и применять выводы, бесспорные для частного случая, к общим обстоятельствам, где они бесполезны. Нечто подобное произошло, судя по всему, после 11 сентября 2001, когда все наперебой, независимо от компетенции, принялись рассуждать о природе и истории ислама и о том, есть ли в этой природе нечто, предрасполагающее к экстремальному насилию. Обратились, конечно же, к священным книгам, указывая на контраст между агрессивностью некоторых заповедей Корана и евангельскими проповедями, исполненными смирения и всепрощения, хотя в Ветхом Завете можно найти много другого. Совсем недавно лорд Кэри, бывший глава англиканской церкви, говорил о "нетерпимых и деспотических верованиях" некоторых разновидностей ислама, вызвав очередную бурю споров.
Между тем, социальная история обеих религий полна внутренних контрастов, эпизоды массового насилия сменяются периодами терпимости и расцвета культуры, эпохи культурного оптимизма - временами массового отчаяния. Вполне возможно, что имеет смысл говорить не о встроенной в религию тенденции, а об общих закономерностях человеческой психологии. И даже не обязательно придумывать что-то новое - можно вспомнить то, о чем другие догадались прежде нас.
В прошлом году прошло почти незамеченным двадцатилетие смерти одного из самых оригинальных мыслителей XX столетия, американского философа-докера Эрика Хоффера. Хоффер родился в 1902 году в Бронксе, в благополучной еврейской семье. 7 лет от роду он по невыясненным причинам ослеп, а в 15 лет столь же неожиданно вновь прозрел. Опасаясь, что он может снова потерять зрение, Хоффер принялся жадно читать, и занимался этим всю жизнь. Никакого формального образования он не получил - после смерти отца в 1920 году он перебрался на Западный Берег США и до 1941 года вел жизнь бродячего разнорабочего, а затем вступил в профсоюз докеров и стал портовым грузчиком. Его первая и, по общему мнению, лучшая книга, вышла в 1951 году под названием "Истинно верующий: мысли о природе массовых движений".
Этот вопрос интересовал специалистов давно - труд французского социолога Гюстава Ле Бона "Психология толпы" вышел еще в XIX веке и до сих пор считается классическим. Работа Зигмунда Фрейда под тем же названием - фактически перепев Ле Бона на психоаналитический манер.
Хоффер совершенно игнорировал модный в то время фрейдистский подход и подошел к психологии массового движения как бы с противоположной стороны, анализируя позицию индивида, атома толпы. Каким образом вчера еще "нормальный" человек становится фанатиком? Он становится им в результате самоотчуждения, презрения к своему ничтожеству и к тупику, в который упирается его жизнь. Он принимает идеологию массового движения, даже самую нелепую, потому что в нем его жизнь обретает смысл и вес.
"Разжигая и раздувая неистовые страсти в сердцах своих последователей, массовые движения предотвращают установление внутреннего равновесия. Они также употребляют прямые средства для реализации прочного самоотчуждения. Они характеризуют автономное, самодостаточное существование не только как бесплодное и бессмысленное, но также как развращенное и порочное. Человек сам по себе - беспомощное, жалкое и грешное существо. Его единственное спасение - это отказ от своего "я" и обретение новой жизни в лоне священного корпоративного тела - будь то церковь, нация или партия".
Эрик Хоффер писал свою книгу, имея перед глазами такие типичные для прошлого столетия массовые движения как фашизм и коммунизм, но его аргументы вполне применимы и к исламскому обществу - вовсе незачем заглядывать в Коран. В отличие от классиков марксизма, этих самоотчужденных интеллигентов, Хоффер был рабочим, но он категорически отрицал, что в основе революционных движений лежит бедность. Бедный человек полностью занят своим пропитанием - революции начинаются тогда, когда появляется досуг для рефлексии и разочарования в самом себе.
Но почему именно ислам, и почему сегодня? На это у Хоффера нет прямого ответа, но для нас он очевиден. Дело тут не в бедности - в XIX веке основная масса населения мусульманских стран была гораздо беднее. Катализатором истории стало молниеносное развитие средств массовой информации. Люмпены Османской империи сто лет назад не имели понятия, как живут люди в более зажиточных странах. Сегодня они видят это ежедневно на экране телевизора, видят всю пропасть между этой жизнью и их собственной, и ревность разжигает ненависть. И дело, конечно же, не в том, что одни могут читать книги Хоффера, а другие нет. Предмет зависти и фрустрации - самые примитивные атрибуты красивой жизни. Не зря талибские муллы истребили в стране телевидение, но сохранили для себя видеомагнитофоны. И не Коран выгнал на улицы толпы поклонников Бин Ладена, а Мадонна, Playboy и "Терминатор".
Нынешний пакистанский люмпен - прямой потомок вчерашнего немецкого. По словам Эрика Хоффера, "страстная ненависть придает смысл и цель опустошенной жизни".