Еще не прощай, оружие!
Если верить мировой прессе, в том числе и американской, 13 октября Сенат соединенных Штатов покрыл себя несмываемым позором, безоговорочно отвергнув договор о полном запрещении ядерных испытаний - несмотря на то, что за него ратовали в специальном письме Тони Блер и Жак Ширак, и что ведущие ядерные державы, такие как Россия и Китай, ожидали решения США как сигнала для собственных действий.
Сенат состоит из людей, а людям свойственно ошибаться - порой даже ошибаться трагически. Тем не менее, существует аргументированное мнение, что в случае договора о запрещении ядерных испытаний Сенат принял единственно правильное, мужественное и ответственное решение.
Уже несколько лет ведущие ядерные державы мира в добровольном порядке не проводят испытаний ядерного оружия, в том числе подземных, которые пока официально разрешены действующим международным законодательством. Этот мораторий был недавно нарушен сначала Индией, а затем Пакистаном - не столько из военных соображений, сколько из политических, чтобы продемонстрировать друг другу свою мощь и официально заявить о своей принадлежности к "ядерному клубу".
Договор о полном запрещении ядерных испытаний имеет целью узаконить действующий мораторий и не допустить в дальнейшем подобной локальной эскалации.
Договор, уже подписанный сотней с лишним держав, вступает в силу после ратификации сорока одной из этих стран. Незачем подчеркивать, что именно ратификация в американском Сенате имеет ключевое значение. Тот факт, что Сенат отверг этот договор и, несмотря на оптимистические прогнозы президента Клинтона, фактически похоронил его, многие объясняют циничной и безответственной политической игрой, не имеющей практически никакого отношения к содержанию самого договора и ставящей под угрозу всю мировую систему контроля над вооружениями.
В журнале "Уикли стандард" опубликована статья одного из ведущих политических комментаторов США Чарлза Краутхаммера под названием "Контроль над вооружениями: конец иллюзии". Автор утверждает, что, вопреки редакционным статьям большинства ведущих газет, Сенат принял одно из самых взвешенных, трудных и обдуманных решений за последнее время. Кроме того, как видно из самого заголовка, Краутхаммер согласен, что контролю над вооружениями действительно нанесен удар. Но он считает этот удар своевременным и правильным.
По словам Краутхаммера, первый такой удар по концепции контроля над вооружениями нанес Роналд Рейган на встрече в верхах с Михаилом Горбачевым в Рейкьявике. Он отверг предложение Горбачева о полном ядерном разоружении. За это Рейган подвергся резкой критике в международных сферах, которые в ту пору было принято именовать "прогрессивными". Согласно мнению, господствовавшему и до сих пор господствующему в этих кругах, отказ от любого соглашения по контролю над вооружениями ведет к нестабильности.
"В действительности, результаты Рейкьявика были совершенно противоположными. Они содействовали крушению Советского Союза и таким парадоксальным образом ликвидировали саму нужду в американо-советском контроле над вооружениями. Этот результат сделал очевидным то, что критики контроля над вооружениями утверждали уже на протяжении целого поколения: настоящая проблема ядерного оружия заключается не в самом оружии, а в намерении им воспользоваться. Оружие не стреляет само. Проблема - в природе нации, готовой к нему прибегнуть.
Ведь в конце концов, у русских до сих пор есть достаточно ядерного оружия, чтобы многократно уничтожить Соединенные Штаты. Но мы не проводим бессонных ночей, тревожась об этом... Почему? Оружие осталось, но угроза исчезла, потому что сменился режим.
Проблема всегда была в режиме, а не в оружии".
Чарлз Краутхаммер приравнивает значение октябрьского решения Сената к результатам Рейкьявика, считая, что оно нанесло мифу о контроле над вооружениями сравнимый по силе удар и тем самым, вопреки всем крикам журналистского и дипломатического отчаяния, сделало мир более безопасным.
Для того, чтобы понять, почему американский обозреватель считает благотворным крах договора о полном запрещении ядерного оружия, необходимо немного разобраться в сути этого документа.
Страны, ратифицировавшие договор, обязуются отказаться от всех видов ядерных испытаний, включая подземные, космические и любые другие. Для контроля над выполнением этих обязательств они соглашаются по требованию или в порядке регулярных инспекций допускать на свои ядерные объекты представителей специально учрежденных международных организаций. Почему такие инспекции вообще нужны вскоре станет понятно.
Страны, уже располагающие запасом ядерного оружия, по этому договору не обязаны его уничтожать. Предполагается, что они в состоянии поддерживать его боеготовность с помощью компьютерной симуляции испытаний.
Цели, преследуемые этим договором, кажутся вполне гуманными, и тем не менее они не столь уж очевидны. Думаю, что если спросить о них прохожего на улице, он затруднится дать вразумительный ответ и, скорее всего, скажет какие-нибудь теплые слова о контроле над вооружениями.
Во-первых, договор должен воспрепятствовать разработке новых видов ядерного оружия, поскольку их теперь нельзя испытывать реально и, следовательно, нельзя составить программу виртуальных испытаний на компьютере.
Во-вторых, договор должен воспрепятствовать распространению ядерного оружия, ибо ни одна страна - участница договора не может провести испытания и, следовательно, приобрести отсутствующий ядерный арсенал.
Согласно анализу, на который ссылается Краутхаммер, ни одна из этих целей достигнута не будет. Тем не менее, договор, будучи ратифицирован Соединенными Штатами, может нанести реальный ущерб их военной мощи и статусу сверхдержавы.
Возьмем пункт, который практически ни у кого не вызывает возражений: о нераспространении ядерного оружия. Хорошо известна по крайней мере одна страна, которая, по общему мнению, располагает ядерным оружием, но никогда не проводила зарегистрированных ядерных испытаний - Израиль. Кроме того, Южно-Африканская Республика несколько лет назад объявила о существовании у нее программы разработки ядерного оружия, которую она добровольно закрыла. Уже эти немногие факты доказывают, что условия договора о полном запрещении ядерного оружия можно будет обойти.
Но как же быть с утверждением, что взрывы можно будет зарегистрировать с помощью сейсмографического оборудования?
"...Никакой договор не должен запрещать то, чего он не может обнаружить. Но этот договор запрещает любые ядерные взрывы, хотя он не в состоянии регистрировать взрывы малой мощности. Это означает, что такие страны как Соединенные Штаты, где существует открытое общество и свободная пресса, будут выполнять договор и не станут проводить испытаний, в то время как те, где этих институтов нет - Северная Корея, Ирак, Иран, возможно даже Китай или Россия, - смогут проводить необходимые им испытания малой можности безнаказанно".
Тот факт, что некоторые из них не только смогут, но и будут это делать, доказывают хорошо известные примеры Южной Кореи и Ирака.
Бывший сотрудник министерства обороны США Ричард Перл сравнил отвергнутый накануне договор с соглашением между полицейскими и преступниками о том, что преступности больше не будет. Полицейские, представляющие закон, будут его придерживаться и соблюдать, но проблема ведь и прежде была не в них. Что же касается преступников, то они, конечно, будут вести себя по-прежнему.
Сторонники договора отметят, что он предусматривает инструмент проверки. Но достаточно указать на опыт прошлого в Ираке и Северной Корее, которые внешне всегда соблюдали договор о нераспространении ядерного оружия, и тем не менее подошли вплотную к его разработке.
Программы компьютерных испытаний существующего ядерного оружия, позволяющие поддерживать его боеготовность, на поверку оказываются фикцией. Все эксперты утверждают, что эффективные программы такого рода будут разработаны лишь через 10-20 лет, а за это время существующие арсеналы безнадежно устареют и потеряют эффективность. В результате мы окажемся в мире, вывернутом наизнанку, где ядерным оружием, не говоря о других видах оружия массового уничтожения, обладают лишь страны, ни в грош не ставящие международные нормы и мнение собственного населения.
Вот как оценивает Чарлз Краутхаммер возможный эффект договора о полном запрещении ядерных испытаний, если ему будет позволено вступить в силу.
"...Режимы, считающие себя врагами Соединенных Штатов, либо не станут подписывать этот договор, либо, подобно Ираку, будут прибегать к обману - или же, как Северная Корея с договором о нераспространении, станут нарушать его по своему усмотрению.
Так поведут себя наши враги. А как же друзья? Здесь аргумент о нераспространении разбивается вдребезги. Ведь именно надежность и мощь американского ядерного арсенала удерживает дружественные страны от попыток обзавестись собственным ядерным оружием. Если Соединенные Штаты безоглядно подпишутся под запрещением испытаний, и тем самым под медленной эрозией надежности своего арсенала, гарантия, которую мы предоставляем нашим друзьям, подвергнется аналогичной эрозией".
Иными словами, этот новый и радикальный шаг в контроле над вооружениями приведет отнюдь не к стабильности, а к новому и опасному витку дестабилизации. Япония, живущая в соседстве с Северной Кореей и лишенная американского ядерного зонтика, скорее всего откажется от своей безъядерной политики, независимо от своего статуса по отношению к договору, и так же поведет себя Тайвань. Перед лицом подавляющей угрозы любые дипломатические документы имеют тенденцию превращаться в простую бумагу.
В конечном счете договор о полном запрещении ядерных испытаний, каковы бы ни были его сформулированные цели - это договор о разоружении, причем о разоружении в одностороннем порядке, капитуляции законопослушных стран перед теми, для которых любые международные соглашения представляют собой просто уловки для достижения собственных целей, и которые совершенно не стеснены внутренними ограничениями. Договор невыполним в том пункте, где он касается сохранения существующих арсеналов ведущих ядерных держав Запада. Кроме того, его соблюдение совершенно не поддается контролю - и Ирак, и Северная Корея уже многократно продемонстрировали полную неэффективность международных инспекций.
Теперь я позволю себе на минуту отвлечься от аргументов американского публициста и сказать пару слов в защиту контроля над вооружениями.
Дело в том, что контроль над вооружениями будет существовать всегда, и всегда будет вполне эффективен. Я имею в виду не дипломатические мероприятия и не документы, подписанные высокими договаривающимися сторонами, а естественный баланс желаний и возможностей каждой отдельной страны.
Очевиднее всего это в странах, где существует открытое общество, где бюджет принимается гласно, и где доля военных расходов в бюджете контролируется электоратом. Все пересуды о негласной власти военно-промышленного комплекса в США не выдержали проверки реальностью: с окончанием холодной войны предприятиям, выполняющие оборонные заказы, пришлось затягивать пояса.
Иными словами, естественный контроль над вооружениями в либерально-демократических государствах осуществляется посредством внутреннего компромисса, равновесия между объективной необходимостью и фактической допустимостью с учетом экономических и социальных факторов.
Легко возразить, что такой механизм контроля не работает в странах с деспотическими режимами или, если взять в пример современную Россию, с населением, недостаточно организованным для обуздания собственного правительства. Тем не менее, естественный контроль над вооружениями срабатывает и в этих случаях, но не посредством равновесного социально-экономического механизма, а путем катастрофического срыва. В случае Ирака дело дошло до военной авантюры, но обычно срыв дает себя знать гораздо раньше, ибо чрезмерная милитаризация всегда свидетельствует о поврежденной экономике. Советские вожди сами запустили этот механизм контроля, доведя страну до банкротства, и понимание неизбежности такого результата позволило Рейгану в Рейкьявике отвергнуть предложение Горбачева: незачем платить за то, что имеешь все шансы получить бесплатно.
Анализируя сеть международных договоров, которые нарушаются повсеместно и повседневно (не в последнюю очередь и Россией в Чечне), Чарлз Краутхаммер приходит к выводу, что ее единственный реальный и ощутимый эффект - это подрыв военной и дипломатической мощи самой сильной из договаривающихся сторон, в данном случае Соединенных Штатов.
"Будь то сознательно или бессознательно, из утопической иллюзии или из неистребимого недоверия к американской мощи, результат этой спутывающей сети - ограничение свободы действий и подавление силы Соединенных Штатов. Ведь в конечном счете, для достижения идеала международной системы, преображенной в гражданское общество с большой буквы и управляемой не властью, а бумагой, необходимо стреножить сверхдержаву. Отсюда возникает удушающая паутина взаимозависимости, связывающая Гулливера тысячью нитей. Кого, в конечном счете, серьезно ограничит конвенция о химическом оружии, протокол Киото о глобальном потеплении, договор о противопехотных минах? Габон? Иран? Словакию?".
Кому-то может показаться, что такое открытое презрение к контролю над вооружениями отдает цинизмом. Что ж, глобальная политика на раз вступала в видимый и реальный конфликт с абстрактными нравственными нормами. Но в данном случае, как мне кажется, дело не в цинизме, а в усмотренной Чарлзом Краутхаммером попытке лишить народ его страны плодов его труда. В отличие от других государств, претендующих на статус великой страны исключительно на основании своего ядерного арсенала, Соединенные Штаты добились своего доминирующего положения в мире с помощью эффективной экономики. Армия и арсенал - это лишь один из результатов богатства, свидетельство того, что может позволить себе страна, эффективно распоряжаясь ресурсами и минимально стесняя инициативу своих граждан.
В конечном счете, войну ведет не оружие, войну ведут режимы, и их поведение внутри собственной страны убедительнее всего демонстрирует, насколько у мирового сообщества есть основание им доверять, с договором и без договора. Ядерный арсенал США на протяжении сорока лет служил сдерживающим фактором, препятствием на пути к возможной мировой катастрофе. Тот факт, что Советский Союз прекратил свое существование, и что нынешняя Россия больше не является врагом, совсем не отменяет сдерживающей функции ядерного арсенала свердержавы: попробуйте представить себе мир, где оружием массового уничтожения располагают только Ирак, Северная Корея и им подобные.
В период союзной акции в Косово во всем мире, в том числе и в России, высказывались мнения о том, что такие односторонние действия недопустимы, и что контроль над ситуацие следовало вверить международным органам, в первую очередь ООН. Авторы этого мнения, порой люди с репутацией либералов, страдают изъяном памяти. В пору Боснийской войны ООН имела полный контроль над городом Сребреница, объявленным неприкосновенной зоной безопасности. Миротворческие войска без колебаний передали этот город сербскому гарнизону, который немедленно учинил резню, не виданную в Европе со времени Второй Мировой войны.
Горе тому миропорядку, пусть и основанному на самых либеральных принципах, который в силах противопоствить кровавому деспоту только дипломата в голубой ленте и с документом в руке, составленном в выражениях глубокого беспокойства. Бумага в состоянии победить только другую бумагу; там, где до сих пор действует сила, необходима другая сила, способная ей противостать.
Если верить мировой прессе, в том числе и американской, 13 октября Сенат соединенных Штатов покрыл себя несмываемым позором, безоговорочно отвергнув договор о полном запрещении ядерных испытаний - несмотря на то, что за него ратовали в специальном письме Тони Блер и Жак Ширак, и что ведущие ядерные державы, такие как Россия и Китай, ожидали решения США как сигнала для собственных действий.
Сенат состоит из людей, а людям свойственно ошибаться - порой даже ошибаться трагически. Тем не менее, существует аргументированное мнение, что в случае договора о запрещении ядерных испытаний Сенат принял единственно правильное, мужественное и ответственное решение.
Уже несколько лет ведущие ядерные державы мира в добровольном порядке не проводят испытаний ядерного оружия, в том числе подземных, которые пока официально разрешены действующим международным законодательством. Этот мораторий был недавно нарушен сначала Индией, а затем Пакистаном - не столько из военных соображений, сколько из политических, чтобы продемонстрировать друг другу свою мощь и официально заявить о своей принадлежности к "ядерному клубу".
Договор о полном запрещении ядерных испытаний имеет целью узаконить действующий мораторий и не допустить в дальнейшем подобной локальной эскалации.
Договор, уже подписанный сотней с лишним держав, вступает в силу после ратификации сорока одной из этих стран. Незачем подчеркивать, что именно ратификация в американском Сенате имеет ключевое значение. Тот факт, что Сенат отверг этот договор и, несмотря на оптимистические прогнозы президента Клинтона, фактически похоронил его, многие объясняют циничной и безответственной политической игрой, не имеющей практически никакого отношения к содержанию самого договора и ставящей под угрозу всю мировую систему контроля над вооружениями.
В журнале "Уикли стандард" опубликована статья одного из ведущих политических комментаторов США Чарлза Краутхаммера под названием "Контроль над вооружениями: конец иллюзии". Автор утверждает, что, вопреки редакционным статьям большинства ведущих газет, Сенат принял одно из самых взвешенных, трудных и обдуманных решений за последнее время. Кроме того, как видно из самого заголовка, Краутхаммер согласен, что контролю над вооружениями действительно нанесен удар. Но он считает этот удар своевременным и правильным.
По словам Краутхаммера, первый такой удар по концепции контроля над вооружениями нанес Роналд Рейган на встрече в верхах с Михаилом Горбачевым в Рейкьявике. Он отверг предложение Горбачева о полном ядерном разоружении. За это Рейган подвергся резкой критике в международных сферах, которые в ту пору было принято именовать "прогрессивными". Согласно мнению, господствовавшему и до сих пор господствующему в этих кругах, отказ от любого соглашения по контролю над вооружениями ведет к нестабильности.
"В действительности, результаты Рейкьявика были совершенно противоположными. Они содействовали крушению Советского Союза и таким парадоксальным образом ликвидировали саму нужду в американо-советском контроле над вооружениями. Этот результат сделал очевидным то, что критики контроля над вооружениями утверждали уже на протяжении целого поколения: настоящая проблема ядерного оружия заключается не в самом оружии, а в намерении им воспользоваться. Оружие не стреляет само. Проблема - в природе нации, готовой к нему прибегнуть.
Ведь в конце концов, у русских до сих пор есть достаточно ядерного оружия, чтобы многократно уничтожить Соединенные Штаты. Но мы не проводим бессонных ночей, тревожась об этом... Почему? Оружие осталось, но угроза исчезла, потому что сменился режим.
Проблема всегда была в режиме, а не в оружии".
Чарлз Краутхаммер приравнивает значение октябрьского решения Сената к результатам Рейкьявика, считая, что оно нанесло мифу о контроле над вооружениями сравнимый по силе удар и тем самым, вопреки всем крикам журналистского и дипломатического отчаяния, сделало мир более безопасным.
Для того, чтобы понять, почему американский обозреватель считает благотворным крах договора о полном запрещении ядерного оружия, необходимо немного разобраться в сути этого документа.
Страны, ратифицировавшие договор, обязуются отказаться от всех видов ядерных испытаний, включая подземные, космические и любые другие. Для контроля над выполнением этих обязательств они соглашаются по требованию или в порядке регулярных инспекций допускать на свои ядерные объекты представителей специально учрежденных международных организаций. Почему такие инспекции вообще нужны вскоре станет понятно.
Страны, уже располагающие запасом ядерного оружия, по этому договору не обязаны его уничтожать. Предполагается, что они в состоянии поддерживать его боеготовность с помощью компьютерной симуляции испытаний.
Цели, преследуемые этим договором, кажутся вполне гуманными, и тем не менее они не столь уж очевидны. Думаю, что если спросить о них прохожего на улице, он затруднится дать вразумительный ответ и, скорее всего, скажет какие-нибудь теплые слова о контроле над вооружениями.
Во-первых, договор должен воспрепятствовать разработке новых видов ядерного оружия, поскольку их теперь нельзя испытывать реально и, следовательно, нельзя составить программу виртуальных испытаний на компьютере.
Во-вторых, договор должен воспрепятствовать распространению ядерного оружия, ибо ни одна страна - участница договора не может провести испытания и, следовательно, приобрести отсутствующий ядерный арсенал.
Согласно анализу, на который ссылается Краутхаммер, ни одна из этих целей достигнута не будет. Тем не менее, договор, будучи ратифицирован Соединенными Штатами, может нанести реальный ущерб их военной мощи и статусу сверхдержавы.
Возьмем пункт, который практически ни у кого не вызывает возражений: о нераспространении ядерного оружия. Хорошо известна по крайней мере одна страна, которая, по общему мнению, располагает ядерным оружием, но никогда не проводила зарегистрированных ядерных испытаний - Израиль. Кроме того, Южно-Африканская Республика несколько лет назад объявила о существовании у нее программы разработки ядерного оружия, которую она добровольно закрыла. Уже эти немногие факты доказывают, что условия договора о полном запрещении ядерного оружия можно будет обойти.
Но как же быть с утверждением, что взрывы можно будет зарегистрировать с помощью сейсмографического оборудования?
"...Никакой договор не должен запрещать то, чего он не может обнаружить. Но этот договор запрещает любые ядерные взрывы, хотя он не в состоянии регистрировать взрывы малой мощности. Это означает, что такие страны как Соединенные Штаты, где существует открытое общество и свободная пресса, будут выполнять договор и не станут проводить испытаний, в то время как те, где этих институтов нет - Северная Корея, Ирак, Иран, возможно даже Китай или Россия, - смогут проводить необходимые им испытания малой можности безнаказанно".
Тот факт, что некоторые из них не только смогут, но и будут это делать, доказывают хорошо известные примеры Южной Кореи и Ирака.
Бывший сотрудник министерства обороны США Ричард Перл сравнил отвергнутый накануне договор с соглашением между полицейскими и преступниками о том, что преступности больше не будет. Полицейские, представляющие закон, будут его придерживаться и соблюдать, но проблема ведь и прежде была не в них. Что же касается преступников, то они, конечно, будут вести себя по-прежнему.
Сторонники договора отметят, что он предусматривает инструмент проверки. Но достаточно указать на опыт прошлого в Ираке и Северной Корее, которые внешне всегда соблюдали договор о нераспространении ядерного оружия, и тем не менее подошли вплотную к его разработке.
Программы компьютерных испытаний существующего ядерного оружия, позволяющие поддерживать его боеготовность, на поверку оказываются фикцией. Все эксперты утверждают, что эффективные программы такого рода будут разработаны лишь через 10-20 лет, а за это время существующие арсеналы безнадежно устареют и потеряют эффективность. В результате мы окажемся в мире, вывернутом наизнанку, где ядерным оружием, не говоря о других видах оружия массового уничтожения, обладают лишь страны, ни в грош не ставящие международные нормы и мнение собственного населения.
Вот как оценивает Чарлз Краутхаммер возможный эффект договора о полном запрещении ядерных испытаний, если ему будет позволено вступить в силу.
"...Режимы, считающие себя врагами Соединенных Штатов, либо не станут подписывать этот договор, либо, подобно Ираку, будут прибегать к обману - или же, как Северная Корея с договором о нераспространении, станут нарушать его по своему усмотрению.
Так поведут себя наши враги. А как же друзья? Здесь аргумент о нераспространении разбивается вдребезги. Ведь именно надежность и мощь американского ядерного арсенала удерживает дружественные страны от попыток обзавестись собственным ядерным оружием. Если Соединенные Штаты безоглядно подпишутся под запрещением испытаний, и тем самым под медленной эрозией надежности своего арсенала, гарантия, которую мы предоставляем нашим друзьям, подвергнется аналогичной эрозией".
Иными словами, этот новый и радикальный шаг в контроле над вооружениями приведет отнюдь не к стабильности, а к новому и опасному витку дестабилизации. Япония, живущая в соседстве с Северной Кореей и лишенная американского ядерного зонтика, скорее всего откажется от своей безъядерной политики, независимо от своего статуса по отношению к договору, и так же поведет себя Тайвань. Перед лицом подавляющей угрозы любые дипломатические документы имеют тенденцию превращаться в простую бумагу.
В конечном счете договор о полном запрещении ядерных испытаний, каковы бы ни были его сформулированные цели - это договор о разоружении, причем о разоружении в одностороннем порядке, капитуляции законопослушных стран перед теми, для которых любые международные соглашения представляют собой просто уловки для достижения собственных целей, и которые совершенно не стеснены внутренними ограничениями. Договор невыполним в том пункте, где он касается сохранения существующих арсеналов ведущих ядерных держав Запада. Кроме того, его соблюдение совершенно не поддается контролю - и Ирак, и Северная Корея уже многократно продемонстрировали полную неэффективность международных инспекций.
Теперь я позволю себе на минуту отвлечься от аргументов американского публициста и сказать пару слов в защиту контроля над вооружениями.
Дело в том, что контроль над вооружениями будет существовать всегда, и всегда будет вполне эффективен. Я имею в виду не дипломатические мероприятия и не документы, подписанные высокими договаривающимися сторонами, а естественный баланс желаний и возможностей каждой отдельной страны.
Очевиднее всего это в странах, где существует открытое общество, где бюджет принимается гласно, и где доля военных расходов в бюджете контролируется электоратом. Все пересуды о негласной власти военно-промышленного комплекса в США не выдержали проверки реальностью: с окончанием холодной войны предприятиям, выполняющие оборонные заказы, пришлось затягивать пояса.
Иными словами, естественный контроль над вооружениями в либерально-демократических государствах осуществляется посредством внутреннего компромисса, равновесия между объективной необходимостью и фактической допустимостью с учетом экономических и социальных факторов.
Легко возразить, что такой механизм контроля не работает в странах с деспотическими режимами или, если взять в пример современную Россию, с населением, недостаточно организованным для обуздания собственного правительства. Тем не менее, естественный контроль над вооружениями срабатывает и в этих случаях, но не посредством равновесного социально-экономического механизма, а путем катастрофического срыва. В случае Ирака дело дошло до военной авантюры, но обычно срыв дает себя знать гораздо раньше, ибо чрезмерная милитаризация всегда свидетельствует о поврежденной экономике. Советские вожди сами запустили этот механизм контроля, доведя страну до банкротства, и понимание неизбежности такого результата позволило Рейгану в Рейкьявике отвергнуть предложение Горбачева: незачем платить за то, что имеешь все шансы получить бесплатно.
Анализируя сеть международных договоров, которые нарушаются повсеместно и повседневно (не в последнюю очередь и Россией в Чечне), Чарлз Краутхаммер приходит к выводу, что ее единственный реальный и ощутимый эффект - это подрыв военной и дипломатической мощи самой сильной из договаривающихся сторон, в данном случае Соединенных Штатов.
"Будь то сознательно или бессознательно, из утопической иллюзии или из неистребимого недоверия к американской мощи, результат этой спутывающей сети - ограничение свободы действий и подавление силы Соединенных Штатов. Ведь в конечном счете, для достижения идеала международной системы, преображенной в гражданское общество с большой буквы и управляемой не властью, а бумагой, необходимо стреножить сверхдержаву. Отсюда возникает удушающая паутина взаимозависимости, связывающая Гулливера тысячью нитей. Кого, в конечном счете, серьезно ограничит конвенция о химическом оружии, протокол Киото о глобальном потеплении, договор о противопехотных минах? Габон? Иран? Словакию?".
Кому-то может показаться, что такое открытое презрение к контролю над вооружениями отдает цинизмом. Что ж, глобальная политика на раз вступала в видимый и реальный конфликт с абстрактными нравственными нормами. Но в данном случае, как мне кажется, дело не в цинизме, а в усмотренной Чарлзом Краутхаммером попытке лишить народ его страны плодов его труда. В отличие от других государств, претендующих на статус великой страны исключительно на основании своего ядерного арсенала, Соединенные Штаты добились своего доминирующего положения в мире с помощью эффективной экономики. Армия и арсенал - это лишь один из результатов богатства, свидетельство того, что может позволить себе страна, эффективно распоряжаясь ресурсами и минимально стесняя инициативу своих граждан.
В конечном счете, войну ведет не оружие, войну ведут режимы, и их поведение внутри собственной страны убедительнее всего демонстрирует, насколько у мирового сообщества есть основание им доверять, с договором и без договора. Ядерный арсенал США на протяжении сорока лет служил сдерживающим фактором, препятствием на пути к возможной мировой катастрофе. Тот факт, что Советский Союз прекратил свое существование, и что нынешняя Россия больше не является врагом, совсем не отменяет сдерживающей функции ядерного арсенала свердержавы: попробуйте представить себе мир, где оружием массового уничтожения располагают только Ирак, Северная Корея и им подобные.
В период союзной акции в Косово во всем мире, в том числе и в России, высказывались мнения о том, что такие односторонние действия недопустимы, и что контроль над ситуацие следовало вверить международным органам, в первую очередь ООН. Авторы этого мнения, порой люди с репутацией либералов, страдают изъяном памяти. В пору Боснийской войны ООН имела полный контроль над городом Сребреница, объявленным неприкосновенной зоной безопасности. Миротворческие войска без колебаний передали этот город сербскому гарнизону, который немедленно учинил резню, не виданную в Европе со времени Второй Мировой войны.
Горе тому миропорядку, пусть и основанному на самых либеральных принципах, который в силах противопоствить кровавому деспоту только дипломата в голубой ленте и с документом в руке, составленном в выражениях глубокого беспокойства. Бумага в состоянии победить только другую бумагу; там, где до сих пор действует сила, необходима другая сила, способная ей противостать.