Елена Коломийченко:
В воскресенье, 9 декабря, вблизи границы Ирландии с Северной Ирландией произошли столкновения католиков и протестантов с силами правопорядка. Два десятка полицейских и трое военных ранены, как утверждают, вину за случившееся несет партия "Шинн Фейн" - политическое крыло "Ирландской Республиканской Армии"... Трудная дорога к миру или разделенная страна - об этом Кирилл Кобрин:
Кирилл Кобрин:
В Дублине на меня самое большое впечатления произвело кладбище. Католическое Гласневинское кладбище, самые ранние могилы которого датируются девятнадцатым веком. Расположено оно довольно далеко от центра, на севере, среди одинаковых аккуратных домиков вполне британского вида. Папизм среди протестантизма. Оно действительно волнует - Гласневинское кладбище: ее мощная ограда, каменный лес кельтских крестов, тонны отборных католических останков гниют в сырой земле. Семейные склепы, напоминающие восточные мавзолеи. Заброшенные участки, усыпанные мелким камнем, похожие на фантастический лунный пейзаж. Если вам повезет, то вы увидите все это в лучах заходящего солнца, нечастого в этих краях. Тогда очертания надгробий окрасятся кроваво-красным и станет понятной старинная католическая эпитафия, где есть слова о пламенеющем сердце: "coer ardens". Кстати говоря, на Гласневинском кладбище есть могила, в которой похоронено тело без сердца. Пламенный католик и патриот Дэниэл О'Коннел, умерший в 1847-м году в Италии, завещал сердце свое похоронить в Риме, а тело - в Дублине. Тело его принадлежит Родине, а сердце - Католической церкви.
Это и есть классическое представление о жителе Зеленого острова: ирландское тело и душа, католическое сердце. Типичный ирландец - католик и патриот; он проводит дни в молитве, борьбе за свободу, а вечером - пьет "Гиннесс" и распевает песни. Этот стереотип сыграл чуть ли не роковую роль в истории страны.
Но вернемся на кладбище. При входе я наткнулся на огромный обелиск, у подножия которого - только что установленные могильные плиты, еще не совсем сгнившие цветы, едва утоптанная земля. На мраморе - разные даты рождения, но примерно одни и те же даты смерти - между третьим и восьмым мая 1916-го года. Я спросил, кто это. Мне ответили: герои Пасхального восстания 1916-го года в Дублине, перезахороненные за неделю до моего приезда в присутствии всех высших чинов Ирландской республики. Те самые герои, что были расстреляны англичанами.
Я никогда не видел в Европе столь свежих могил героев национально-освободительного движения и гражданской войны. Эпоха борьбы за независимость и свободное волеизъявление закончилась на континенте довольно давно; точнее - в Западной Европе. На Балканах она еще полыхает, а Восточная Европа только отходит от тяжелых и кровавых метаний первой половины прошлого столетия. Но здесь, на западном краю Европы... К тому же, последние подлинно исторические события закончились в Ирландии почти восемьдесят лет назад. и с тех пор страна живет тихой жизнью островного захолустья. Есть, конечно, Северная Ирландия, - подумалось мне, - но все же это другая страна. В любом случае, я не был готов к тому, насколько жива для ирландцев эпоха освободительной борьбы против британского владычества.
Только потом я понял смысл выражения "Разделенная Ирландия". Ирландия действительно разделена, не только территориально - на, собственно, Ирландию и Ольстер, принадлежащий британской короне. Она разделена на католиков и некатоликов, на живущих прошлыми враждами людей старше 35-ти и молодежь, которая игнорирует конфессиональные и национальные тонкости. На "старых ирландцев", по-прежнему живущих в вечно нейтральной, скудной, патриархальной стране и немногочисленных "новых", вкушающих плоды быстрого экономического роста последнего десятилетия. Особый контраст - между бесконечными памятниками героям борьбы за независимость от Британии и совершенно британским видом ирландских городов: копия, только более бедная и бледная. Как мне показалось, граница, разделяющая Ирландцев, точнее - отделяющая одних ирландцев от других - проходит не между южной частью острова и севером, а в национальном сознании. В сознании каждого отдельно взятого жителя Зеленого острова.
И я решил спросить нескольких ирландцев об этой роковой черте. Из ответов выросла эта передача. Когда мы с продюсером Ильей Бобчинецким делали ее, я держал в голове образ Гласневинского кладбища: пламенеющие кельтские кресты, свежие могилы патриотов, расстрелянных почти 86 лет тому назад.
Но начнем с истории. Что же такое Ирландия? Как в течение последних двух тысяч лет складывалась жизнь этого дальнего изумрудного уголка Запада? Чем, кроме друидов, фей, портера, виски и великих писателей, он славен?
Очертания Ирландии, самого западного острова Евразии, впервые детально появляются на карте Клавдия Птоломея, классического географа античности. Говорящие на кельтских диалектах племена к этому времени уже несколько веков населяли эту страну, находящуюся на самом краю ойкумены. С конца третьего века начинаются набеги ирландцев на соседний остров; в результате одного из них в Ирландию попадает в качестве пленника британец Патрик, с именем которого связана история крещения этой страны. С 30-х годов пятого века христианство распространяется по всему острову, преодолевая границы между племенами и королевствами. Ирландские миссионеры основывают религиозные центры в Британии и на континенте. С конца восьмого века начинаются набеги викингов; вскоре, впрочем, часть из них оседает на ирландской земле. Появляются города. Совместные ирландско-скандинавские отряды совершают вылазки в Британию, и дублинские короли чеканят свои монеты в Йорке. Ирландские вожди то заключают перемирия с викингами Дублина и Лимирика, то сражаются с ними. Начало второго тысячелетия в истории Ирландии - попытка Брайана Бору объединить страну. В битве при Клонтарфе в Страстную Пятницу 1014-го года отряды этого южноирландского короля разбивают войско Маэля Морда и Ярла Сигурда. Однако и сам победитель погибает в битве.
В 70-х годах двенадцатого века - при Генрихе Втором - начинается англо-норманская экспансия, значительная часть земель на востоке острова оказывается в подчинении короны и баронов. Оставшаяся независимой часть страны, населенная как викингами, так и ирландцами, пытается сопротивляться. В 1261-м году ирландские предводители даже предлагают королю Норвегии Хакону Четвертому вытеснить норманов с острова. За это ему обещают верховную власть над Ирландией. Союзы чередуются с предательством, а созывы местных парламентов - с бесконечным разбоем. В 1541-м году актом ирландского парламента Генрих Восьмой провозглашается Королем Ирландии. К короне присоединяют все новые и новые земли. Восстания то и дело вспыхивают в различных уголках Ирландии в течении и последующих веков.
В 1649-м году в Ирландии появляется Кромвель, который в весьма короткий срок устанавливает "новый порядок". Современные местные историки называют кромвелевское "завоевание Ирландии" то геноцидом, то национальной катастрофой. Через двадцать лет страна лишается многих привилегий, и британский рынок надолго закрывается для ее товаров. С конца семнадцатого века в преимущественно католической стране проводится тотальная антикатолическая политика. Протестантизм навязывается населению, впрочем, так же, как и английский язык. Ирландские говоры вытесняются в глубинку, на обочину культурной жизни.
Прервемся здесь на судьбах ирландского языка. Читая в Дублине ирландскую англоязычную прессу, я то и дело натыкался на неизвестное мне ирландское слово "Ти Шок". Что это? Я спросил об этом Джудит Дэвлин, преподавательницу исторического департамента Университета Дублина:
Джудит Дэвлин:
Ти Шок - это тоже с 30-х годов. Ти Шок, это очень интересно, это значит премьер-министр. У нас все названия, когда де Валера и его партия "Фил Фол", самая большая националистическая партия, пришли у нас к власти, начиная с 1932-го года, они пользовались вот националистическими и ирландскими названиями для всех должностей. Парламент у нас называется "Дойль", премьер-министр - "Ти Шок". Несмотря на то, что большинство населения не говорит и не хочет говорить по-ирландски...
Кирилл Кобрин:
Вернемся к судьбам ирландской истории... Первую половину девятнадцатого века часто называют эпохой Дэниэла О'Коннелла, борца за права католического большинства. Середина века - очередная катастрофа, "великий голод", к концу которого население Ирландии уменьшается вдвое. Тогда же начинается массовая эмиграция ирландцев за океан. Конец века ознаменован движением за самоуправление, возглавляемым великим Чарльзом Стюартом Парнеллом. Поначалу требования патриотов были вполне умеренными - автономия, однако в начало двадцатого века возникают тайные общества, цель которых - независимость. Это и существующая поныне "Шинн Фейн", "Ирландская гражданская армия" и "Ирландские Добровольцы"... Я спросил у Джудит Дэвлин, почему "Шинн Фейн" использует только ирландский язык в качестве официального?
Джудит Дэвлин:
Южная Ирландия - первый официальный язык у нас - ирландский, а большинство ирландцев, как я, например, не говорят по-ирландски. Я должна была изучать ирландский язык в течение 12 лет, в школе, но после этого мы не знали язык. Нам неинтересно было просто заниматься этим... Зачем "Шинн Фейн" пользуется ирландским - поскольку это имеет, конечно, символическое значение. Это просто значит, что мы отличаемся от протестантов, от англичан. Вы знаете, очень смешно, потому что "Шинн Фейн", левая партия, на самом деле, очень много имеет общего с английскими консерваторами. Когда у нас был референдум по поводу сближения европейских стран в рамках ЕС, "Шинн Фейн" и английские консерваторы были согласны в том, что надо сопротивляться и голосовать против договора. Это значит, конечно, что есть очень большая разница между символами и настоящей политикой. Риторически идеология одна, а реальная политика другая немножко. Во всяком случае, они говорят: "Мы националисты", - но, на самом деле, они, в большинстве своем, сами не говорят по-ирландски и имеют много общего с другими националистами, как и с консерваторами. Зачем тогда пользоваться ирландским языком? Чтобы отличаться от, например, "Фил Фойл" и других партий.
Кирилл Кобрин:
В самый разгар Первой мировой войны, на Пасху 1916-го года, в Дублине вспыхивает восстание. Лидеры сепаратистов публикуют в газетах воззвание, которое начинается так: "Именем Бога и прошлых поколений, благодаря которым Ирландия стала нацией, она зовет своих детей под свой стяг, для битвы за ее свободу". В течение нескольких дней так называемое "Пасхальное восстание" было подавлено. Авторы воззвания и лидеры повстанцев расстреляны как изменники.
1919-й год. Декларация независимости была объявлена вновь и началась англо-ирландская война. Через два года Британия признает независимость Ирландии без северной части - Ольстера. Лидером нового государственного образования становится политический долгожитель Эмон де Валера. Впрочем, уже через год вспыхивает гражданская война между радикальными сторонниками объединения всей Ирландии и умеренными, закончившаяся в 1923-м. Наступает период успокоения и легализации новой власти. Ирландия вступает в Лигу Наций. В 1931 - "Ирландская Республиканская Армия", выступающая за присоединение Ольстера к Ирландии, объявлена вне закона дублинским правительством; на севере она была запрещена несколькими годами ранее.
В годы Второй мировой войны страна остается нейтральной, хотя ненависть к англичанам столь сильна, что вызывает довольно распространенные прогерманские симпатии. В 1949 году наконец-то провозглашается Ирландская Республика, до этого жители острова довольствовались странным названием "Free State" - "Свободное государство". Впрочем, партия де Валеры так и остается у власти, кстати говоря, уже после смерти лидера, до сегодняшнего дня. История начинает замирать в этой стране, которую все реже вспоминают политики и экономисты (но не литературоведы!).
Десять лет назад началась эпоха резкого экономического взлета, модернизации, в результате которой Ирландию - по аналогии со странами Юго-Восточной Азии - окрестили "Кельтским тигром". Несбалансированный скачок превратил Ирландию в одну из самых дорогих стран Западной Европы.
Вот он главный вопрос, Ирландия и Европа. Я спросил о том, является ли Ирландия европейской страной, француза Доминика, который преподает французский язык в ирландской школе.
Доминик:
Да, есть много различий, действительно, во Франции мы не ездим на двухэтажных автобусах, часто автобусы гораздо длиннее, и я думаю, что система общественного транспорта в целом работает во Франции намного лучше. Люди в Ирландии очень гостеприимны в отношении большинства иностранцев. Климат в Ирландии намного холоднее, чем там во Франции, где я живу. Но Дублин - это как-никак европейская столица, и в социально-экономической области нет большой разницы между Дублином и большинством французских городов. Хотя, мне кажется, что ирландское население в большинстве своем все еще население молодое, много молодых людей. Жизнь на селе, наверное, очень сильно отличается от жизни в Дублине.
Я здесь преподаю, и надо сказать, что система образования в Ирландии не такая, как во Франции. Мы во Франции не слишком привыкли носить форму, ее фактически уже нигде нет. В Ирландии в школах все еще большую роль играет религиозное обучение, в то время, как во Франции в большинстве школ его нет, религиозных школ очень мало. Во Франции все школы смешанные, а здесь еще есть школы только для мальчиков и только для девочек.
Отличается и еда. Завтрак здесь более-менее классический, такой же, как во Франции. Обед - во Франции мы привыкли к полноценному обеду с закуской, главным блюдом и десертом, а здесь часто обедают просто сэндвичем, а ужин... В Ирландии, вся кухня построена на картошке. Хлеб тоже не такой как во Франции - там мы привыкли к батонам, багетам, круассанам на завтрак, а здесь - хлопья с молоком. В Ирландии пьют намного больше чая. А вообще, ирландская кухня достаточно богата, с учетом, конечно, более холодного климата.
Ну и о политике. Политически действительно Северная Ирландия относится к Великобритании, но я думаю, что для многих ирландцев Северная Ирландия - часть Ирландии. Есть много вопросов, особенно на уровне спорта - нельзя ли создать единую команду Ирландии и Северной Ирландии в футболе, или в регби. И вообще, если не вдаваться в теологию, то между Ирландией и Ольстером нет большой разницы, люди везде ирландцы и особенной разницы между ними нет.
Кирилл Кобрин:
А что же на севере? Ольстер так и остается в составе Соединенного Королевства. К концу шестидесятых противоречия между протестантским большинством населения колонии и католическим меньшинством обостряются до крайности. В 1966 году там формируется "Ольстерская добровольческая дружина", первая из многочисленных протестантских военизированных групп; в том же году ее объявляют незаконной. 1969-й год: беспорядки в нескольких городах Северной Ирландии; Лондон вводит туда войска. Через три года - печально знаменитое "Кровавое воскресенье" в североирландском городе Дерри: 13 участников мирной (но запрещенной властями) демонстрации погибают от пуль британских солдат. В ответ прокатывается волна террора, организованного "ИРА" - взрывы в Белфасте, Лондоне, поджог британского посольства в Дублине; католические террористы объявляют всех полицейских и военных в Ольстере "законными мишенями". Знаки "Осторожно: работает снайпер" на дорогах Северной Ирландии. Вылазки протестантских ультра. Кровь. Много крови. И еще больше - ненависти. Если ты - атеист или агностик, тебя спросят: "католический" или "протестантский"?
Каково это было - католику или протестанту - служить в полиции Северной Ирландии? Я спросил об этом Дэвида. Дэвид пять лет назад закончил свою службу полицейским в Северной Ирландии. Сейчас он учится на протестантского священника.
Дэвид:
Это было возможно, но было нелегко, потому что часто требовалось сохранять в тайне свою работу. И это подразумевало жизнь в семье, только в своей семье, только дома, а не в обществе, потому что вернуться в общество католиков полицейскому-католику было бы небезопасно, хотя, наверное, это не было невозможно. Действительно были католики, были люди, которые шли в полицию, несмотря на эти проблемы. За пять лет, когда я не был в Северной Ирландии, насколько я знаю, ничего не изменилось, и по-прежнему в полиции есть католики, и есть протестанты, и полицейский по-прежнему оказывается между двух огней. Я думаю, это несправедливо. Мы не защищали ни одну из сторон, наша задача была - борьба с террористами, независимо от их религиозных или культурных убеждений
И в среде протестантов, и у католиков в Северной Ирландии всегда были преступные элементы. Люди, связанные с преступной деятельностью. Военизированные формирования занимались отчасти преступной деятельностью, и во многом общий уровень преступности в Северной Ирландии определялся именно их наличием. Поэтому в Ольстере общий уровень преступности всегда был ниже, чем в Великобритании, где велика так называемая "случайная, неорганизованная преступность". Но когда начался мирный процесс и влияние военизированных формирований стало ослабевать, перед полицией встала задача удержать преступность на прежнем низком уровне.
Вы можете спросить, так почему же я занимался этой опасной работой, почему я был полицейским в Северной Ирландии? Первая и главная причина: я хотел послужить местному сообществу и, естественно, защищать правопорядок. И я не знаю, что двигало моими коллегами, но я находил определенное удовлетворение в том, что останавливал тех, кто нарушает закон.
Кирилл Кобрин:
Наконец, к середине девяностых напряженность начинает спадать. В 1994-м году "Ирландская Республиканская Армия" объявляет о прекращении огня. В апреле 1998-го подписано "Соглашение Страстной Пятницы" - последняя и пока - несмотря ни на что - самая успешная попытка урегулировать северноирландский конфликт. Наконец, в конце октября 2001-го года "ИРА" впервые уничтожает часть своего вооружения. Что это: начало новой эры ирландской истории?
Действительно, что же впереди? Останется ли Ирландия разделенной навсегда? Является ли она сейчас разделенной? Я спросил об этом Джона, студента археологического факультета университета Дублина:
Джон:
Я думаю, что на самом деле это действительно две страны, разделенные как экономически, так и политически. Конечно, слабые экономические связи существуют, но ирландцы по обе стороны границы по-прежнему погрязли в политике, каждые - в своей. Да и духовно они, по-моему, тоже отличаются друг от друга. У многих на юге жизнь крутится вокруг вопроса, который по-прежнему ими активно обсуждается - проблемы присоединения севера. Им кажется, что республика уже достигла независимости, но на севере борьба продолжается. В самом Ольстере, я думаю, слишком важное значение придают религии, а на юге этого гораздо меньше. Это совершенно другая страна. На севере я себя всегда чувствую не на своем месте. Почему? Я уже сказал: там большая сосредоточенность на политике, я думаю, и гораздо больший политический раскол жизни на севере. Люди чаще связаны с другими людьми религиозными чувствами, а не национальными.
Кирилл Кобрин:
И, наконец, Джудит Дэвлин - что она думает по поводу проблемы разделенной Ирландии?
Джудит Дэвлин:
Я думаю, что можно и сейчас говорить об объединении Ирландии, но в рамках Европейского сообщества. Границы, которые существуют у нас формально, не очень значительны, и это благодаря изменению договоренностей в рамках Европы. А граница у нас в голове...
В воскресенье, 9 декабря, вблизи границы Ирландии с Северной Ирландией произошли столкновения католиков и протестантов с силами правопорядка. Два десятка полицейских и трое военных ранены, как утверждают, вину за случившееся несет партия "Шинн Фейн" - политическое крыло "Ирландской Республиканской Армии"... Трудная дорога к миру или разделенная страна - об этом Кирилл Кобрин:
Кирилл Кобрин:
В Дублине на меня самое большое впечатления произвело кладбище. Католическое Гласневинское кладбище, самые ранние могилы которого датируются девятнадцатым веком. Расположено оно довольно далеко от центра, на севере, среди одинаковых аккуратных домиков вполне британского вида. Папизм среди протестантизма. Оно действительно волнует - Гласневинское кладбище: ее мощная ограда, каменный лес кельтских крестов, тонны отборных католических останков гниют в сырой земле. Семейные склепы, напоминающие восточные мавзолеи. Заброшенные участки, усыпанные мелким камнем, похожие на фантастический лунный пейзаж. Если вам повезет, то вы увидите все это в лучах заходящего солнца, нечастого в этих краях. Тогда очертания надгробий окрасятся кроваво-красным и станет понятной старинная католическая эпитафия, где есть слова о пламенеющем сердце: "coer ardens". Кстати говоря, на Гласневинском кладбище есть могила, в которой похоронено тело без сердца. Пламенный католик и патриот Дэниэл О'Коннел, умерший в 1847-м году в Италии, завещал сердце свое похоронить в Риме, а тело - в Дублине. Тело его принадлежит Родине, а сердце - Католической церкви.
Это и есть классическое представление о жителе Зеленого острова: ирландское тело и душа, католическое сердце. Типичный ирландец - католик и патриот; он проводит дни в молитве, борьбе за свободу, а вечером - пьет "Гиннесс" и распевает песни. Этот стереотип сыграл чуть ли не роковую роль в истории страны.
Но вернемся на кладбище. При входе я наткнулся на огромный обелиск, у подножия которого - только что установленные могильные плиты, еще не совсем сгнившие цветы, едва утоптанная земля. На мраморе - разные даты рождения, но примерно одни и те же даты смерти - между третьим и восьмым мая 1916-го года. Я спросил, кто это. Мне ответили: герои Пасхального восстания 1916-го года в Дублине, перезахороненные за неделю до моего приезда в присутствии всех высших чинов Ирландской республики. Те самые герои, что были расстреляны англичанами.
Я никогда не видел в Европе столь свежих могил героев национально-освободительного движения и гражданской войны. Эпоха борьбы за независимость и свободное волеизъявление закончилась на континенте довольно давно; точнее - в Западной Европе. На Балканах она еще полыхает, а Восточная Европа только отходит от тяжелых и кровавых метаний первой половины прошлого столетия. Но здесь, на западном краю Европы... К тому же, последние подлинно исторические события закончились в Ирландии почти восемьдесят лет назад. и с тех пор страна живет тихой жизнью островного захолустья. Есть, конечно, Северная Ирландия, - подумалось мне, - но все же это другая страна. В любом случае, я не был готов к тому, насколько жива для ирландцев эпоха освободительной борьбы против британского владычества.
Только потом я понял смысл выражения "Разделенная Ирландия". Ирландия действительно разделена, не только территориально - на, собственно, Ирландию и Ольстер, принадлежащий британской короне. Она разделена на католиков и некатоликов, на живущих прошлыми враждами людей старше 35-ти и молодежь, которая игнорирует конфессиональные и национальные тонкости. На "старых ирландцев", по-прежнему живущих в вечно нейтральной, скудной, патриархальной стране и немногочисленных "новых", вкушающих плоды быстрого экономического роста последнего десятилетия. Особый контраст - между бесконечными памятниками героям борьбы за независимость от Британии и совершенно британским видом ирландских городов: копия, только более бедная и бледная. Как мне показалось, граница, разделяющая Ирландцев, точнее - отделяющая одних ирландцев от других - проходит не между южной частью острова и севером, а в национальном сознании. В сознании каждого отдельно взятого жителя Зеленого острова.
И я решил спросить нескольких ирландцев об этой роковой черте. Из ответов выросла эта передача. Когда мы с продюсером Ильей Бобчинецким делали ее, я держал в голове образ Гласневинского кладбища: пламенеющие кельтские кресты, свежие могилы патриотов, расстрелянных почти 86 лет тому назад.
Но начнем с истории. Что же такое Ирландия? Как в течение последних двух тысяч лет складывалась жизнь этого дальнего изумрудного уголка Запада? Чем, кроме друидов, фей, портера, виски и великих писателей, он славен?
Очертания Ирландии, самого западного острова Евразии, впервые детально появляются на карте Клавдия Птоломея, классического географа античности. Говорящие на кельтских диалектах племена к этому времени уже несколько веков населяли эту страну, находящуюся на самом краю ойкумены. С конца третьего века начинаются набеги ирландцев на соседний остров; в результате одного из них в Ирландию попадает в качестве пленника британец Патрик, с именем которого связана история крещения этой страны. С 30-х годов пятого века христианство распространяется по всему острову, преодолевая границы между племенами и королевствами. Ирландские миссионеры основывают религиозные центры в Британии и на континенте. С конца восьмого века начинаются набеги викингов; вскоре, впрочем, часть из них оседает на ирландской земле. Появляются города. Совместные ирландско-скандинавские отряды совершают вылазки в Британию, и дублинские короли чеканят свои монеты в Йорке. Ирландские вожди то заключают перемирия с викингами Дублина и Лимирика, то сражаются с ними. Начало второго тысячелетия в истории Ирландии - попытка Брайана Бору объединить страну. В битве при Клонтарфе в Страстную Пятницу 1014-го года отряды этого южноирландского короля разбивают войско Маэля Морда и Ярла Сигурда. Однако и сам победитель погибает в битве.
В 70-х годах двенадцатого века - при Генрихе Втором - начинается англо-норманская экспансия, значительная часть земель на востоке острова оказывается в подчинении короны и баронов. Оставшаяся независимой часть страны, населенная как викингами, так и ирландцами, пытается сопротивляться. В 1261-м году ирландские предводители даже предлагают королю Норвегии Хакону Четвертому вытеснить норманов с острова. За это ему обещают верховную власть над Ирландией. Союзы чередуются с предательством, а созывы местных парламентов - с бесконечным разбоем. В 1541-м году актом ирландского парламента Генрих Восьмой провозглашается Королем Ирландии. К короне присоединяют все новые и новые земли. Восстания то и дело вспыхивают в различных уголках Ирландии в течении и последующих веков.
В 1649-м году в Ирландии появляется Кромвель, который в весьма короткий срок устанавливает "новый порядок". Современные местные историки называют кромвелевское "завоевание Ирландии" то геноцидом, то национальной катастрофой. Через двадцать лет страна лишается многих привилегий, и британский рынок надолго закрывается для ее товаров. С конца семнадцатого века в преимущественно католической стране проводится тотальная антикатолическая политика. Протестантизм навязывается населению, впрочем, так же, как и английский язык. Ирландские говоры вытесняются в глубинку, на обочину культурной жизни.
Прервемся здесь на судьбах ирландского языка. Читая в Дублине ирландскую англоязычную прессу, я то и дело натыкался на неизвестное мне ирландское слово "Ти Шок". Что это? Я спросил об этом Джудит Дэвлин, преподавательницу исторического департамента Университета Дублина:
Джудит Дэвлин:
Ти Шок - это тоже с 30-х годов. Ти Шок, это очень интересно, это значит премьер-министр. У нас все названия, когда де Валера и его партия "Фил Фол", самая большая националистическая партия, пришли у нас к власти, начиная с 1932-го года, они пользовались вот националистическими и ирландскими названиями для всех должностей. Парламент у нас называется "Дойль", премьер-министр - "Ти Шок". Несмотря на то, что большинство населения не говорит и не хочет говорить по-ирландски...
Кирилл Кобрин:
Вернемся к судьбам ирландской истории... Первую половину девятнадцатого века часто называют эпохой Дэниэла О'Коннелла, борца за права католического большинства. Середина века - очередная катастрофа, "великий голод", к концу которого население Ирландии уменьшается вдвое. Тогда же начинается массовая эмиграция ирландцев за океан. Конец века ознаменован движением за самоуправление, возглавляемым великим Чарльзом Стюартом Парнеллом. Поначалу требования патриотов были вполне умеренными - автономия, однако в начало двадцатого века возникают тайные общества, цель которых - независимость. Это и существующая поныне "Шинн Фейн", "Ирландская гражданская армия" и "Ирландские Добровольцы"... Я спросил у Джудит Дэвлин, почему "Шинн Фейн" использует только ирландский язык в качестве официального?
Джудит Дэвлин:
Южная Ирландия - первый официальный язык у нас - ирландский, а большинство ирландцев, как я, например, не говорят по-ирландски. Я должна была изучать ирландский язык в течение 12 лет, в школе, но после этого мы не знали язык. Нам неинтересно было просто заниматься этим... Зачем "Шинн Фейн" пользуется ирландским - поскольку это имеет, конечно, символическое значение. Это просто значит, что мы отличаемся от протестантов, от англичан. Вы знаете, очень смешно, потому что "Шинн Фейн", левая партия, на самом деле, очень много имеет общего с английскими консерваторами. Когда у нас был референдум по поводу сближения европейских стран в рамках ЕС, "Шинн Фейн" и английские консерваторы были согласны в том, что надо сопротивляться и голосовать против договора. Это значит, конечно, что есть очень большая разница между символами и настоящей политикой. Риторически идеология одна, а реальная политика другая немножко. Во всяком случае, они говорят: "Мы националисты", - но, на самом деле, они, в большинстве своем, сами не говорят по-ирландски и имеют много общего с другими националистами, как и с консерваторами. Зачем тогда пользоваться ирландским языком? Чтобы отличаться от, например, "Фил Фойл" и других партий.
Кирилл Кобрин:
В самый разгар Первой мировой войны, на Пасху 1916-го года, в Дублине вспыхивает восстание. Лидеры сепаратистов публикуют в газетах воззвание, которое начинается так: "Именем Бога и прошлых поколений, благодаря которым Ирландия стала нацией, она зовет своих детей под свой стяг, для битвы за ее свободу". В течение нескольких дней так называемое "Пасхальное восстание" было подавлено. Авторы воззвания и лидеры повстанцев расстреляны как изменники.
1919-й год. Декларация независимости была объявлена вновь и началась англо-ирландская война. Через два года Британия признает независимость Ирландии без северной части - Ольстера. Лидером нового государственного образования становится политический долгожитель Эмон де Валера. Впрочем, уже через год вспыхивает гражданская война между радикальными сторонниками объединения всей Ирландии и умеренными, закончившаяся в 1923-м. Наступает период успокоения и легализации новой власти. Ирландия вступает в Лигу Наций. В 1931 - "Ирландская Республиканская Армия", выступающая за присоединение Ольстера к Ирландии, объявлена вне закона дублинским правительством; на севере она была запрещена несколькими годами ранее.
В годы Второй мировой войны страна остается нейтральной, хотя ненависть к англичанам столь сильна, что вызывает довольно распространенные прогерманские симпатии. В 1949 году наконец-то провозглашается Ирландская Республика, до этого жители острова довольствовались странным названием "Free State" - "Свободное государство". Впрочем, партия де Валеры так и остается у власти, кстати говоря, уже после смерти лидера, до сегодняшнего дня. История начинает замирать в этой стране, которую все реже вспоминают политики и экономисты (но не литературоведы!).
Десять лет назад началась эпоха резкого экономического взлета, модернизации, в результате которой Ирландию - по аналогии со странами Юго-Восточной Азии - окрестили "Кельтским тигром". Несбалансированный скачок превратил Ирландию в одну из самых дорогих стран Западной Европы.
Вот он главный вопрос, Ирландия и Европа. Я спросил о том, является ли Ирландия европейской страной, француза Доминика, который преподает французский язык в ирландской школе.
Доминик:
Да, есть много различий, действительно, во Франции мы не ездим на двухэтажных автобусах, часто автобусы гораздо длиннее, и я думаю, что система общественного транспорта в целом работает во Франции намного лучше. Люди в Ирландии очень гостеприимны в отношении большинства иностранцев. Климат в Ирландии намного холоднее, чем там во Франции, где я живу. Но Дублин - это как-никак европейская столица, и в социально-экономической области нет большой разницы между Дублином и большинством французских городов. Хотя, мне кажется, что ирландское население в большинстве своем все еще население молодое, много молодых людей. Жизнь на селе, наверное, очень сильно отличается от жизни в Дублине.
Я здесь преподаю, и надо сказать, что система образования в Ирландии не такая, как во Франции. Мы во Франции не слишком привыкли носить форму, ее фактически уже нигде нет. В Ирландии в школах все еще большую роль играет религиозное обучение, в то время, как во Франции в большинстве школ его нет, религиозных школ очень мало. Во Франции все школы смешанные, а здесь еще есть школы только для мальчиков и только для девочек.
Отличается и еда. Завтрак здесь более-менее классический, такой же, как во Франции. Обед - во Франции мы привыкли к полноценному обеду с закуской, главным блюдом и десертом, а здесь часто обедают просто сэндвичем, а ужин... В Ирландии, вся кухня построена на картошке. Хлеб тоже не такой как во Франции - там мы привыкли к батонам, багетам, круассанам на завтрак, а здесь - хлопья с молоком. В Ирландии пьют намного больше чая. А вообще, ирландская кухня достаточно богата, с учетом, конечно, более холодного климата.
Ну и о политике. Политически действительно Северная Ирландия относится к Великобритании, но я думаю, что для многих ирландцев Северная Ирландия - часть Ирландии. Есть много вопросов, особенно на уровне спорта - нельзя ли создать единую команду Ирландии и Северной Ирландии в футболе, или в регби. И вообще, если не вдаваться в теологию, то между Ирландией и Ольстером нет большой разницы, люди везде ирландцы и особенной разницы между ними нет.
Кирилл Кобрин:
А что же на севере? Ольстер так и остается в составе Соединенного Королевства. К концу шестидесятых противоречия между протестантским большинством населения колонии и католическим меньшинством обостряются до крайности. В 1966 году там формируется "Ольстерская добровольческая дружина", первая из многочисленных протестантских военизированных групп; в том же году ее объявляют незаконной. 1969-й год: беспорядки в нескольких городах Северной Ирландии; Лондон вводит туда войска. Через три года - печально знаменитое "Кровавое воскресенье" в североирландском городе Дерри: 13 участников мирной (но запрещенной властями) демонстрации погибают от пуль британских солдат. В ответ прокатывается волна террора, организованного "ИРА" - взрывы в Белфасте, Лондоне, поджог британского посольства в Дублине; католические террористы объявляют всех полицейских и военных в Ольстере "законными мишенями". Знаки "Осторожно: работает снайпер" на дорогах Северной Ирландии. Вылазки протестантских ультра. Кровь. Много крови. И еще больше - ненависти. Если ты - атеист или агностик, тебя спросят: "католический" или "протестантский"?
Каково это было - католику или протестанту - служить в полиции Северной Ирландии? Я спросил об этом Дэвида. Дэвид пять лет назад закончил свою службу полицейским в Северной Ирландии. Сейчас он учится на протестантского священника.
Дэвид:
Это было возможно, но было нелегко, потому что часто требовалось сохранять в тайне свою работу. И это подразумевало жизнь в семье, только в своей семье, только дома, а не в обществе, потому что вернуться в общество католиков полицейскому-католику было бы небезопасно, хотя, наверное, это не было невозможно. Действительно были католики, были люди, которые шли в полицию, несмотря на эти проблемы. За пять лет, когда я не был в Северной Ирландии, насколько я знаю, ничего не изменилось, и по-прежнему в полиции есть католики, и есть протестанты, и полицейский по-прежнему оказывается между двух огней. Я думаю, это несправедливо. Мы не защищали ни одну из сторон, наша задача была - борьба с террористами, независимо от их религиозных или культурных убеждений
И в среде протестантов, и у католиков в Северной Ирландии всегда были преступные элементы. Люди, связанные с преступной деятельностью. Военизированные формирования занимались отчасти преступной деятельностью, и во многом общий уровень преступности в Северной Ирландии определялся именно их наличием. Поэтому в Ольстере общий уровень преступности всегда был ниже, чем в Великобритании, где велика так называемая "случайная, неорганизованная преступность". Но когда начался мирный процесс и влияние военизированных формирований стало ослабевать, перед полицией встала задача удержать преступность на прежнем низком уровне.
Вы можете спросить, так почему же я занимался этой опасной работой, почему я был полицейским в Северной Ирландии? Первая и главная причина: я хотел послужить местному сообществу и, естественно, защищать правопорядок. И я не знаю, что двигало моими коллегами, но я находил определенное удовлетворение в том, что останавливал тех, кто нарушает закон.
Кирилл Кобрин:
Наконец, к середине девяностых напряженность начинает спадать. В 1994-м году "Ирландская Республиканская Армия" объявляет о прекращении огня. В апреле 1998-го подписано "Соглашение Страстной Пятницы" - последняя и пока - несмотря ни на что - самая успешная попытка урегулировать северноирландский конфликт. Наконец, в конце октября 2001-го года "ИРА" впервые уничтожает часть своего вооружения. Что это: начало новой эры ирландской истории?
Действительно, что же впереди? Останется ли Ирландия разделенной навсегда? Является ли она сейчас разделенной? Я спросил об этом Джона, студента археологического факультета университета Дублина:
Джон:
Я думаю, что на самом деле это действительно две страны, разделенные как экономически, так и политически. Конечно, слабые экономические связи существуют, но ирландцы по обе стороны границы по-прежнему погрязли в политике, каждые - в своей. Да и духовно они, по-моему, тоже отличаются друг от друга. У многих на юге жизнь крутится вокруг вопроса, который по-прежнему ими активно обсуждается - проблемы присоединения севера. Им кажется, что республика уже достигла независимости, но на севере борьба продолжается. В самом Ольстере, я думаю, слишком важное значение придают религии, а на юге этого гораздо меньше. Это совершенно другая страна. На севере я себя всегда чувствую не на своем месте. Почему? Я уже сказал: там большая сосредоточенность на политике, я думаю, и гораздо больший политический раскол жизни на севере. Люди чаще связаны с другими людьми религиозными чувствами, а не национальными.
Кирилл Кобрин:
И, наконец, Джудит Дэвлин - что она думает по поводу проблемы разделенной Ирландии?
Джудит Дэвлин:
Я думаю, что можно и сейчас говорить об объединении Ирландии, но в рамках Европейского сообщества. Границы, которые существуют у нас формально, не очень значительны, и это благодаря изменению договоренностей в рамках Европы. А граница у нас в голове...