Судьба генерала

Айя Куге: В девяностых годах трое из пяти новых государств, созданных на руинах Югославии, обвинили генерала Югославской народной армии Владо Трифуновича в преступлениях. Военный суд в Белграде приговорил его к одиннадцати годам заключения, суд в Хорватии - к пятнадцати годам, а в Словении против него выдвинуты обвинения, но судебный процесс пока не состоялся. Режим Слободана Милошевича провозгласил Трифуновича изменником государства за события в гарнизоне Вараждин. Генерал, дескать, сдал гарнизон противнику, то есть хорватской стороне. Режим Франье Туджмана в Хорватии, за то же деяние, заочно осудил генерала как военного преступника. Два судебных решения за одно и то же дело исключают друг друга: для одной стороны конфликта он виноват в том, что не разрушал и не убивал, а для другой, - что, якобы, и разрушал, и убивал.

Военный суд в Белграде судил генерала Трифуновича три раза. Дважды в 1992 году он был освобождён от всех обвинений. Два раза судьи, принявшие такое решение, были вынуждены немедленно уйти из военного правосудия. Их попросту уволили. Лишь новый, третий, судья в 1994 году вынес Трифуновичу и двум ему подчиненным офицерам приговор в измене Родине. Судья мотивировал решение тем, что офицеры и генерал подрывали военную и оборонительную мощь Югославии. Потом, когда были подписаны Дейтонские мирные соглашения и "патриотический" настрой в стране угас, президент малой Югославии Лилич под сильным давлением общественности подписал акт о помиловании Владо Трифуновича. Однако генерал до сих пор не реабилитирован. Обвинения, что генерал не выполнил свою задачу в Хорватии и сдался, оставив оружие противнику, остались в силе.

Что же произошло в гарнизоне Вараждине? Летом 1991-го года, в начале югославского кризиса, Трифунович с подчиненными, абсолютное большинство которых составляли новобранцы, по вине руководства Югославии был оставлен в городе Вараждин. Их было 220 человек, в возрасте восемнадцати-девятнадцати лет, не прошедших ещё и базовое военное обучение. Не хватало людей даже на то, чтобы нести караул на десяти крупных военных объектах, разбросанных к тому же в разных концах города. В обычные мирные времена в прошлом там служило около тысячи шестисот военных. Однако в Югославии в 91-м уже начались вооружённые столкновения. Хорватские силы организовали вооруженную блокаду казарм, прервали снабжение - отрезали доставку еды, даже хлеба, отключили электричество, телефон, воду. Вдруг, без повода и не ставя в известность генерала Трифуновича, югославские истребители, прилетевшие из Боснии, начали бомбить сельскохозяйственный аэродром возле города Вараждин, а хорватские военизированные формирования открыли в ответ огонь по казармам. Погибли два офицера. Десятки солдат были ранены. Не было медицинской помощи. Среди новобранцев началась паника. Они продержались семь дней. Обещанная помощь из Белграда не поступила. Генерал Владо Трифунович распорядился вывести из строя оружие и танки и вывести солдат из Вараждина.

С генералом Владо Трифуновичем я разговаривала в Белграде.

Вы приняли решение эвакуировать свои войска в Сербию, но здесь это было квалифицированно как добровольная сдача в плен.

Владо Трифунович: Я решился на это потому, что знал: если мы останемся в Вараждине и продолжим борьбу, нас ожидает только смерть. Как профессиональный военный я мог там погибнуть, я свою жизнь не сильно берег. Но если бы я погиб, что стало бы с моими солдатами? Я обязан был остаться в живых, чтобы командовать этой горстью людей, этими молодыми ребятами, чьими-то сыновьями (среди них были и единственные сыновья в семье), и вывести их живыми из ада родителям домой.

Айя Куге: Вы тяжело расплатились за то, что не согласились на абсурдное геройство.

Владо Трифунович: Я практически виноват в том, что не совершил военного преступления, что привёл солдат живыми в Сербию. В некоторых кругах сербских экстремистов существует мнение, что Сербии нужны не живые люди, а мёртвые герои - чтобы они позолотили историю, чтобы у Сербии было кем гордиться. Это мне потом в Белграде открыто говорили люди на высоких постах.

А с другой стороны, хорваты меня приговорили за совершение военных преступлений потому, что я им не сдался, не изменил своей профессии, своим войскам, офицерской этике и присяге.

Айя Куге: Во время судебного процесса в Белграде вас обвиняли в том, что вы не оказали сопротивления. Военные эксперты утверждали, что нужно было применять все доступные средства, в том числе, взорвать ГЭС - дамбу водохранилища над городом Вараждин.

Владо Трифунович: Это бы было верхом преступления! Не только против граждан и города, но и против собственных солдат. Основные блоки казарм находились как раз между водохранилищем и городом, в самой низкой точке. Первыми бы были затоплены казармы, потом весь город. Мне и в голову не пришло разрушать дамбу. Более того, допустим, что ее действительно надо было разрушить, что это было обосновано военной необходимость. Можно взорвать дамбу с помощью артиллерии? Нет. Да и просто физически мы не могли до нее добраться. Но военные эксперты предлагали и другое решение. Якобы, надо было вывести войска из казарм (а мы были в блокаде), разместить их с двух сторон вне Вараждина, и оттуда синхронно обстреливать город. Так они действовали в Мостаре, так действовали в Сараево.

Айя Куге: Вы, однако, завязали переговоры с местными хорватскими властями, двоих из них взяли в заложники и с их помощью везли солдат, офицеров и их семьи 400 километров через Хорватию в Сербию. Заложников вы отпустили на границе. Один из них, Радомир Чачич, после ухода режима Туджмана, был министром в правительстве уже независимой Хорватии. Он заявил, что судебный процесс в Вараждине был политическим процессом, и обвинение в совершении вами преступлений необоснованно. В Белграде, помню, были недовольны тем, что вы освободили заложников.

Владо Трифунович: На суде в Сербии меня упрекали в том, что я не уничтожил заложников. Я ответил, что я не военный преступник. Я ведь их взял, не для того, чтобы убивать, а чтобы спасти своих солдат, вывезти их на безопасную территорию. Моя цель состояла лишь в том, чтобы спасти жизнь солдат, которых государство бросило на произвол судьбы, жертвовало ими, даже не ставя нас об этом в известность. В армии могут возникнуть ситуации, когда приходится жертвовать людьми. Но только в стратегически важные моменты, например для кардинального перелома хода войны. Но тогда каждый человек отдельно должен быть уведомлён об этом решении и дать на него согласие. Нам же никто не сообщил, что мы должны были жертвовать своими жизнями. Нами решили пожертвовать подло, исподтешка.

Айя Куге: Владо Трифунович родился в многодетной сербской семье в Боснии. Двое его старших братьев сражались в Титовских партизанских отрядах против фашистской оккупации и были убиты во время второй мировой войны. В пятнадцатилетнем возрасте Владо поступил в военное училище. Служил по всей Федеративной Республике Югославии. Стал одним из самых молодых генералов югославской народной армии. Все отмечали его профессиональность, скромность и честность. Но его военная карьера окончилась в самом начале войны. Он был арестован и ещё до окончания первого процесса в 92-м году, спустя несколько месяцев после марш-броска с солдатами из Хорватии. Его досрочно отправили в отставку.

Владо Трифунович: Я убежден, что дело не должно было дойти до войны. Политика должна была решать политические проблемы. Армия должна была остаться в стороне. Если республики хотели отделиться от Югославии и создавать свои новые государства, надо было договариваться и искать соглашение, мирным путём определить границы, разделить общее имущество, в том числе, и военное. Не было бы мёртвых. Не было бы Гаагского трибунала. Не было бы инвалидов, не было бы массовых захоронений. Не было бы разрушений. И такой бедности. Велась война, которую никто не объявлял. А были люди, на которых лежала ответственность и за то, чтобы объявить войну, и за то, чтобы ее закончить. В этом - корень беды. Народы должны извлечь урок из этих событий. Если не извлекут, такие катастрофы случатся и в будущем.

Айя Куге: Чем вы объясняете лично свою историю, то, как обошлись с вами?

Владо Трифунович: Думаю, что на моем примере хотели запугать остальных офицеров, чтобы они не смели считаться с офицерской этикой, правилами ведения войны, гуманитарным правом, чтобы действовали так, как им приказывают, оправдано это или нет. Именно поэтому огромное количество офицеров - и в Хорватии, и из рядов Югославской народной армии в Боснии и в Сербии - совершили военные преступления. Меня держали в заключении до тех пор, пока не был подписан мир, пока длилась война. Следовательно: мой случай должен был вызвать страх. Но военных обманули. И некоторые из них вынуждены сегодня отвечать за то, что сделали. Кто-то в Гааге, другие скрываются, боятся национальных судов, которые должны будут во всём этом разобраться и судить. А кто-то испачкал свои руки в крови и не может спокойно заснуть. Всё, что я сделал, я сделал по своей совести, согласно правилам военной науки и этики офицера, согласно международному военному праву.

Айя Куге: Но ваша жизнь обернулась трагично, и вы всё ещё не можете добиться правды.

Владо Трифунович: Я ни о чем не сожалею. Если бы я сейчас оказался в такой же ситуации, я бы поступил так же. Мне не понятно одно: столько лет уже прошло после войны, столько стало известно, но по-прежнему нет сил - ни в Сербии, ни в Хорватии, ни Словении, - чтобы понять, что я поступил правильно. Я сделал всё возможное, чтобы отстоять свои казармы, военные объекты и солдат. Когда это было невозможно, я сделал всё, чтобы спасти людей. Я выбрал жизнь.

Айя Куге: Случаем генерала Владо Трифуновича много лет занимается известный белградский журналист независимого еженедельника "Время" Ненад Стефанович. Я спросила Ненада, почему бывший режим в Сербии с такой жестокостью обрушился на генерала Трифуновича. Ведь он - единственный генерал, против которого здесь были выдвинуты обвинения за действия во время войны.

Ненад Стефанович: Мне кажется, что сербской военной пропаганде тех времён нужна была такая жертва большого калибра, чтобы погиб генерал и вместе с его солдатами. Ведь они там действительно были в безвыходной ситуации. Суть обвинений состояла в том, что он не боролся до конца, не смотря на то, что у него было около 90 танков. Теоретически, на бумаге, этот так. Но генерал Трифунович располагал лишь 200 солдатами. У него было только 3-4 экипажа, которые могли управлять этими танками. Остальные были распущены решением Верховного командования из Белграда. Так его бросили на произвол судьбы, в окружении примерно 7-8 тысяч вооружённых хорватов. В те времена это была не регулярная армия Хорватии, а военизированные формирования, потому что всё ещё существовали союзное государство и Югославская армия. Генерал Трифунович просто кому-то испортил расчёты, и пропаганда не смогла использовать историю: смотрите, как хорваты-усташи убили невинных детей - молодых новобранцев. Мне удалось встретиться с некоторыми из этих солдат. Он рассказывали, как они боролись, оборонялись целую неделю. Продержаться дольше и спасти себя не было возможности. Генерал Трифунович на самом деле предпринял мудрый шаг. А потом, когда они вернулись в Белград, ему открыто сказали: ты предатель, ты был нужен нам не живым, а мёртвым, как и твои солдаты.

Айя Куге: Генерал Владо Трифунович уже двенадцать лет проживает в мрачной гостинице у вокзала в Белграде. Гостиница превращена в убежище для военных из бывшей Югославии, у которых нет жилплощади. У генерала комната - девять квадратных метров. Всё имущество в ней - старый диван, маленький холодильник, электрическая плитка и пишущая машинка. Готовит он себе сам, ему оставили маленькую пенсию. Он серьезно болен. Его коллеги-генералы получили от государства дома, квартиры и дачи, а его квартира осталась в Хорватии, в Загребе. Решением хорватского суда эта квартира у него, по решению хорватского суда - военного преступника, отнята. Судебное решение есть, но в квартире пока никто не поселился. Впрочем, поехать в Загреб он все равно не может - разве что в тюрьму на 15 лет. Жена уехала в Германию, работает уборщицей, чтобы как-то помочь мужу и детям. Дочь и сын остались в Хорватии, но их браки с партнёрами хорватской национальности, распались. Их дети живут у хорватских бабушек и дедушек. Так распорядились власти Хорватии. Увидеть внуков генерал Трифунович не может. Хотел бы перевезти всю семью сюда, но жить здесь негде.

Белградская неправительственная организация "Документационный центр войн 1991-1999 годов" организовала кампанию с требованием реабилитировать Владо Трифуновича. Я встретилась с сотрудницей этой организации Валентиной Делич.

Валентина Делич: Его проблема, на самом деле, имеет две части и два решения. Первое, это приговор, который всё ещё висит над ним, и который в значительной степени разрушает его здоровье. Этот приговор за три года пребывания у власти нового правительства мог быть отменен. Мог быть инициирован процесс по восстановлению законности, можно было рассмотреть легитимность решения суда.

Айя Куге: Кто тормозит?

Валентина Делич: Тормозят люди из судебной системы. И, конечно, власти не имеют право вмешиваться в работу суда, но все же, к сожалению, возникает вопрос: почему они не оказывают открытую поддержку генералу. Напрашивается вывод, что ни у властей, ни у правосудия нет желания реабилитировать генерала Трифуновича. Вторая его проблема - это квартира. Эту проблему можно было бы решить легко. Генерал сдал все нужные документы, по всем критериям он на первом месте в общем списке на выделение квартир. Власти пользуются предлогом, что военным и военным пенсионерам в данный момент выделение жилплощади приостановлено, квартиры не распределяются. Однако давайте тогда посмотрим, каким образом и какие квартиры получили другие высокопоставленные офицеры! Всегда есть возможность применить право выборочно. То есть видно, что власти просто не хотят дать этому многострадальному человеку то, что он заслуживает.

Айя Куге: В Сербии в разгаре предвыборная кампания перед парламентскими выборами в конце декабря. Те политики демократического блока, которые три года назад пришли на смену режима Милошевича, надеются сохранить власть, в том числе и обещаниями, что все старые неправды будут исправлены. Я обратилась к одному из них, к нынешнему министру обороны Сербии и Черногории, молодому и популярному Борису Тадичу.

На днях вы заявили, что политика должна заботиться о сохранении жизни людей...

Борис Тадич: Объясню вам следующее: почему я был против Слободана Милошевича? Потому, что я это воспринимал как свою политическую миссию, и миссию моей Демократической партии. Потому, что политика, которую вел Милошевич, была политикой смерти. Он постоянно направлял народ в ущелье смертельной опасности. Политика жизни - это единственное, что меня интересует. Поэтому я никогда бы не подписал решение, которое бы привело к потере человеческих жизней. Я по своему роду службы министра обороны обязан заботиться о том, как сохранить жизнь каждого человека.

Айя Куге: Объясните мне в таком случае, господин министр, почему государство забыло про человека, который действительно заботился о сохранении жизни людей - как редко кто в этой стране. Поговорим о генерале Трифуновиче!

Борис Тадич: Вопрос о генерале Трифуновиче? Очень просто. Генерал Трифунович заслуживает внимания государства. Я был бы счастлив, если бы мог сразу дать квартиру генералу Трифуновичу. Но тогда меня будут упрекать другие офицеры, пришедшие из бывших югославских республик: почему он получает, а они - нет. Вы должны знать, что генерал Трифунович имеет квартиру в Загребе. В этой квартире проживает его семья. Они не хотят переезжать в Белград. Генерал Трифунович много страдал, живёт очень тяжело. Но я не могу принимать решение, которое противоречит конституции, согласно которой все граждане имеют равные права. Его проблему может решить, например, городские власти Белграда. Не гоже это решать министру обороны. Ведь генерал Трифунович - офицер в отставке, он больше не военный. Поэтому мой ответ простой: я ему сочувствую, но должен соблюдать закон. Если я не буду соблюдать закон, то подорву основы государственной власти. Но генерал Трифунович измучен, и мы должны добиться для него элементарной правды.

Айя Куге: С тем же вопросом, почему власти не решают проблемы генерала Трифуновича, я обратилась к градоначальнице Белграда Радмиле Хрустанович.

Радмила Хрустанович: Должна напомнить, что когда мы были в оппозиции к режиму, мы устраивали протесты против вынесения приговора генералу Трифуновичу, у которого была своя профессиональная и человеческая позиция. Он доказал её, защищая молодых солдат. Он считал, что приказы Верховного командования не служат интересам стабильности и мира в регионе, напротив, и, в конце концов, он оказался прав. Однако мы обязаны следовать судебным решениям, несмотря на то, что считаем, что некоторые из них вынесены не по закону и не по правде. Я должна вам сказать...просто так...лично мне стыдно перед генералом.

Айя Куге: Почему новые власти забыли Владо Трифуновича? Вот мнение белградского журналиста Ненада Стефановича.

Ненад Стефанович: Когда он был в тюрьме, нынешним новым властям, а в те времена оппозиции, было удобно упражнять свою демократичность и показывать, что когда они будут привить, в Сербии такое будет невозможно. Нет ни одного политика из этих нынешних, теперь уже уходящих властей, кто тогда не утверждал бы, что генерал Трифунович честный человек. Вук Драшкович про него говорил, что он сербский Драйфус, ожидающий своего Эмиля Золя, который всё опишет. Нет политика, кто не заклинался, что в один день неправда по отношению к этому невинному человеку будет исправлена. А когда они пришли к власти, они, занимаясь какой-то, якобы, "большой политикой", вероятно, забыли об этих простых человеческих страданиях. Мой еженедельник, я лично, мы несколько раз пытались напомнить им о том, что они говорили и писали раньше. В какой-то момент премьер Живкович и обещал посмотреть, как можно Трифуновичу выделить квартиру. Министр обороны Тадич тоже что-то обещал. А потом наступил кризис правительства. И выборы. У всех дела поважнее. И все про него забыли...

Айя Куге: Может быть, в Сербии не так уж не многое изменилось в отношении к недавней войне в Югославии? Не об этом ли говорит судьба генерала Трифуновича? Валентина Делич из Центра по изучению войн 91-99 годов.

Валентина Делич: По-моему, нам не хватает детального анализа и фактов о том, что происходило во время войны. Мне кажется, что генерал Трифунович в этом контексте очень важен - чтобы стало яснее, каким образом страна разваливалась, кто и как реагировал, кто и что делал. Перед нами один человек, у которого была сила оружия и который восстал против доминировавшей в те времена политики всех сторон конфликта, политики, направленной на разжигание ненависти, уничтожение и разорение. Ведь генерал Трифунович наказан именно потому, что отказался, я хочу подчеркнуть, ОТКАЗАЛСЯ совершать преступления, уничтожать город, бомбить гражданские объекты, включать в состав своей воинской части сербские военизированные формирования, так называемых добровольцев, которых ему навязывала военная и политическая верхушка из Белграда.

Айя Куге: Может быть, правда: до тех пор, пока героями в бывшей Югославии будут считаться обвиняемые международным трибуналом в военных преступлениях генералы - в Сербии Ратко Младич, в Хорватии Анте Готовина, - нельзя ожидать правды для генерала жизни Владо Трифуновича...