Александр Костинский: Сегодня мы будем говорить о первом сентября. Первое сентября - это день начала учебного года, от которого мы многого ждем. Но "Первое сентября" - это еще и издательский дом и газета, которая пишет о проблемах образования. Издательский дом "Первое сентября" сегодня у нас в гостях. В студии Радио Свобода Артем Соловейчик - главный редактор издательского дома и газеты "Первое сентября" и Татьяна Щербакова, редактор социального отдела газеты. "Первое сентября" - это новое издание. Его основал Симон Соловейчик, отец Артема. Он был человеком, который поддерживал разнообразные новации в образовании, в частности, известного учителя Виктора Шаталова. Это издание всегда с большим интересом следило за тем новым, что произошло в нашем образовании после 1992 года. Вопрос Артему Соловейчику: расскажите, пожалуйста, о "Первом сентября", о том как менялась школа и как развивался ваш издательский дом?
Артем Соловейчик: 1992 год - это время больших надежд. Казалось, получим свободу и наших внутренних сил хватит на то, чтобы построить замечательную школу. Хотя многим сегодня кажется, что это не так, но удалось сделать очень много. Серьезные, глубинные изменения трудно заметить, и я к этому еще вернусь, они эти изменения в школьном образовании произошли.
Мой отец Симон Соловейчик, известный журналист, педагог, человек, который всегда находил новаторов в педагогике. У него был чудесный глаз, он умел увидеть этих людей. Он иногда понимал больше, чем они сами, понимал, что же такое они делают в классе, как рождается новая педагогика. Он сделал газету, но газету особенную, и он много об этом говорил. Он хотел сделать не "искру из которой возгорится пламя", а тихую, тонкую газету, которая явилась бы поддержкой тех учителей, которые готовы работать в классе день и ночь со своими учениками. Лозунг газеты сейчас известен всей стране, всем школам, но тогда он удивлял. На том месте, где в газете "Правда" было написано "Пролетарии всех стран соединяйтесь", в его газете стоит: "Вы блестящий учитель, у вас прекрасные ученики". В те годы ученики задавали вопрос: "Да какие же это блестящие учителя? Вот я знаю такую историю, другую историю". А учителя говорили: "Да какие же это прекрасные ученики? Да они такие-сякие". Этот девиз говорил о том, что если ты себя не почувствуешь учителем, который готов идти до конца, если ты не поверишь, что все дети, безо всякого отбора, - это люди будущего мира, ты не сможешь работать учителем. Это - отправная точка любой педагогики. И в этом ракурсе очень позитивно, с большими надеждами начиналась газета. Отец ушел из жизни через четыре года - в 1996 году. То, что газета существует до сегодняшнего дня, то что, она очень популярна, является подтверждением того, что идеи, заложенные отцом не только в газету, но и в педагогическое направление, были правильными.
За эти годы, конечно, школы много всего пережили. Появилась свобода, а с ней пришла растерянность: что же делать с этой свободой? Раньше был один учебник по предмету, а теперь выбирай из множества и решай сам, как преподавать. Раньше сверху спускали тематические планы, а теперь можно самому выстроить курс. В 1992 году был принят Закон Российской Федерации об образовании - может быть, самый передовой из всех мировых законов об образовании. Он предоставлял школе и экономическую и идеологическую автономию. Это очень важные пункты. Сегодня, кажется, еще никто не осознал, что 8 августа 2004 года был принят пакет поправок к Закону об образовании, который по сути перечеркнул Закон об образовании 1992 года и изменил его на совершенно другой, можно сказать, противоположный. Закона об образовании 1992 года уже не существует. Больше нет ни идеологической свободы, ни экономической, ни автономии школ, все эти статьи отменены. Не знаю, как реально изменится жизнь школы, но, по крайней мере, к существовавшему прежде Закону всегда можно было апеллировать. Конечно, все говорили, что Закон об образовании не выполняется. В нем, например, было сказано, что учителя должны получать зарплату не ниже средней по промышленности.
Александр Костинский: А они получают, по крайней мере, в два раза меньше.
Артем Соловейчик: Но эта статья была, а сейчас ее сняли, ее больше нет. С 1992 и до 8 августа 2004 был период теоретически возможной свободы для школы, когда директор мог сказать проверяющим: приходите со своими проверками, когда мы с вами договоримся. Такое право было у директора. Мало кто им пользовался. Замечательный директор одной из московских школ Александр Тубельский всегда говорил директорам школ на своих семинарах: почему вы не пользуетесь законом об образовании? Там все написано, там перечислены ваши немалые права. У вас есть возможность развиваться самостоятельно. Но теперь даже теоретически такой возможности нет. Есть какие-то варианты, но они все не имеют законодательной гарантии, они практически незаконны. Источники финансирования также изменились, деньги ушли в регионы, а федеральная власть больше ни за что не отвечает. Ситуация радикально изменилась. Но все-таки за годы свободы, которые всегда очень сложны, многие школы научились жить самостоятельно. Появилось понимание того, что школа, родители, дети - эта одна связка, и она стала реальной. Школы стали крепкими, самостоятельными, и все меньше им требуются какие-то указки сверху. Я в своих путешествиях по стране встретил замечательную школу где-то между Улан-Удэ и Читой. Она в поселке строилась 25 лет. А другой школы в этом маленьком поселке не было. И тогда люди решили: давайте мы сначала одно крыло построим. Достроили одно крыло, открыли школу. Директор появился. И достроили, сделали школу сами, самую настоящую государственную школу. Дети перестали за семь километров ездить на автобусе или ходить пешком, стали ходить в свою школу. Всего за одно лето десятиклассники вместе с тремя учителями это крыло отстроили так, что оно и теплое, и уютное, там и учиться можно и красоты невероятной. В образовании появляется все больше людей, которые понимают, что мы своими руками можем очень многое сделать.
Есть много таких примеров. Школа Щетинина - очень противоречивая школа, там дети сами и строят, и преподают, и пишут учебники, и составляют планы. Но как бы ни было противоречиво наше отношение к тому, что делается в школе у Щетинина, всем известно, что уровень образования в его школе один из самых высоких в стране. Поразительно, но у детей есть время на все: и построить школу, и паркет положить, и спроектировать и написать учебники. Это умение - многое делать самим очень важно.
И государство, конечно, вкладывает в образование с каждым годом все больше и больше средств. Это тоже отчетливо видимая тенденция. Мы можем спорить о том, верны ли идеи и направления модернизации, и мы много спорим. Наша газета для того и существует, чтобы обсуждать и анализировать результаты, публиковать и учитывать мнения конкретных учителей. Но то, что огромные средства вкладывались в последнее время в образование - очевидно. Опять-таки можно спорить, туда ли они вкладывались, но то, что это есть - это существенный факт, это изменения образовательного ландшафта, в котором мы живем.
Интерес к образованию вырос. Очень многие семьи стали заботиться о своих детях. И есть ли в семье деньги, нет ли, но на образование они добываются, чтобы мой ребенок мог учиться, чтобы с ним было все в подряде.
Я думаю, что за десять лет мы сделали большой рывок. Появилась вариативность образования и новое понимание учителем своей роли в обществе, появилось и новое поколение детей, с которым старыми методами работать уже нельзя, и надо быть более терпимыми, необходимо внимательно прислушиваться к голосу этого поколения и уметь говорить на его языке - и это все происходит. Увеличение финансирования и государственного, и за счет средств родителей увеличилось в школах в несколько раз. Конечно, в школах, где нет никаких финансов ни у родителей, ни у муниципалитетов, ситуация очень сложная. Но я знаю, что везде пытаются всем миром помочь школе.
Александр Костинский: Вопрос Татьяне Щербаковой: Татьяна, какие наиболее острые социальные проблемы стоят сегодня перед школой и как помогает газета их решать?
Татьяна Щербакова: Сейчас Артем замечательно и интересно говорил о позитивной стороне того, что происходит в школе, но дело в том, что это происходит тогда, когда и в семье, где есть школьник, все в порядке, и с самим школьником все нормально. Но вот наступает трудный подростковый период, и ни один ребенок не застрахован, и он может попасть в беду. И этой семье и этому ребенку очень нужна помощь, чтобы остаться в обществе, а иногда и чтобы вообще остаться в живых. И в этот острейший момент школа очень часто не находит ни чувств, ни сил, ни времени и любая - хорошая, плохая, старается избавиться от ребенка и оставляет эту семью один на один с бедой. Изо всех сил, невзирая на Закон об образовании, так или иначе от этого ребенка отодвигаются. И мы в своей газете попробовали стать другом таким семьям, помощником, советником.
Сначала мы стали выпускать семь социальных полос по основным тематикам этих подростковых несчастий: полосу "Имя беды - наркотики", "Семейный интерес", "Забытые дети" - про беспризорников, "Лечебная педагогика" - проблемы детей-инвалидов. Сначала нам казалось, что все замечательно, у нас все получается, мы такие умные, и все правильно пишем. Но потом обратили внимание, проводя "круглые столы" с родителями, педагогами, на то, что мы замкнулись в виртуальной реальности, которую сами выдумали. Учителя говорят правильные слова, мы пишем замечательные статьи, а дети остаются там, где они и были. Они просто не читают эту газету, они вообще ничего не читают. Но стоит какой-то газете или журналу заговорить, например, о возможности легализации легких наркотиков или просто не чисто негативно, как эти же подростки каким-то чудом узнают об этом. И эту статью обязательно прочитают, откопируют, будут передавать ее из рук в руки. Они говорят: вот видите, если журналисты, если специалисты, если взрослые лояльно к этому относятся, значит все это можно, это не так страшно, и можно и нужно все попробовать. Как же без этого опыта обойтись? И тогда мы решили пойти по пути, который обычно не свойственен прессе. Мы решили взять на себя такую несколько странную роль. В нашем творческом коллективе в социальном отделе газеты мы как-то собрались и придумали плакаты опять же по основным детским проблемам. Мы придумали 16 таких плакатов. Мы старались быть ближе к подросткам. Мы писали не на сленге, конечно, но все-таки на их языке. Мы хотели, чтобы им было интересно, любопытно. В этих плакатах мы говорили и о законах, и о том, как можно спастись от беды самому и как помочь своему другу. Мы опубликовали наши плакаты сначала на страницах газеты. А потом даже смогли выиграть два гранта, и напечатали цветные плакаты. Мы разослали плакаты по стране вместе с анкетой, которая была направлена директорам школ. Мы просили ответить, как пошли плакаты, читали ли их дети. А они их, как оказалось, читали. Может быть оттого, что им было скучно, когда их выгоняли с уроков. Но мы-то как раз к таким детям и обращались.
Александр Костинский: То есть это - ваша целевая аудитория.
Татьяна Щербакова: Конечно. Их никто читать не заставляет, но когда они болтаются в длинном пустом коридоре поликлиники, сидят часами возле подросткового кабинета, им скучно. И здесь же висят наши цветные плакаты, с картинками и фотографиями. Мы придумали заголовки, которые сразу должны были привлечь внимание. Например, "Тебе нужны наркотики? Нет, это наркотикам нужен ты". Подросток подходит посмотреть, почему это он нужен наркотикам. Или: "Ты попал в милицию? Как не навредить себе еще больше". Или такой плакат: "Секрет выживания в семье" - об отношениях между детьми и родителями. Ребята просто-таки рвались к этому плакату: а вдруг там такой секрет, который поможет, наконец, им и дома жить мирно, и в школе по-хорошему себя проявить.
Гранты, которые мы получали, это небольшие гранты, и мы смогли выпустить только небольшое количество экземпляров. А слух об этих плакатах прошел широкий. Еще мы выпустили справочник для родителей и учителей, который назывался "Ребенок попал в беду. Что делать, куда обратиться за помощью?" Когда приходят плачущие родители и просят помочь в беде, зачастую учитель и сам не знает, что делать. Он ведет свой урок, и ему очень трудно решить, что делать с наркоманом, что делать с ребенком, который ворует или с тем, кто убегает из дома. В этом справочнике как раз было написано, как правильно поступить, с каким специалистом связаться. Учитель открывает справочник на нужной странице, например: "Если ребенок ворует", "Если ребенок убежал из дома". Родители переписывали телефоны. Мы проверяли, родители действительно обращались к специалистам. Конечно, не всем, но кому-то это помогало. Я считаю, что если мы смогли помочь хотя бы одному ребенку или одной семье, то это уже здорово, и мы, и наша газета уже молодцы.
Александр Костинский: Мой вопрос Артему Соловейчику: у вас не просто одна газета "Первое сентября", у вас много приложений: математика, информатика. Расскажите об этих - боковых ветвях вашей газеты.
Артем Соловейчик: Для нас эти направления вовсе не боковые, а центральные. Когда Симон Соловейчик задумывал газету, он хотел ее сделать по принципу устройства "Нью-Йорк Таймс" - состоящей из множества секторов. Он думал: приходит газета в школу, а там учителя физики, учителя иностранного языка, географии - и это очень разные сферы и разные интересы. Есть, конечно, что-то общее, но разного больше. Он думал, что одна секция будет общей, а дальше будет секция для учителей математики, учителей химии, учителей физики и так далее. Именно такую еженедельную газету он хотел делать, когда обговаривался бизнес-план. Единственное "но", которое возникло и оказалось очень серьезным: в стране просто не было таких больших почтовых ящиков и не было культуры чтения таких очень толстых газет. И тогда мы пришли к идее, что будем делать не одну газету "Первое сентября", а много газет: каждому учителю-предметнику - свою газету. Эта идея была почти бредовой. Но мы сделали основную газету "Первое сентября", которая выходила три раза в неделю, и еженедельные газеты для учителей физики, математики, химии, биологии. Сегодня у нас таких газет уже 20. Они все выходят, они существуют, это потрясающий проект, ничего даже похожего в мире нет. У нас есть и выходящие два раза в месяц газеты по искусству, по управлению школой - для директоров, газета "Школьный психолог", и даже "Библиотека в школе" - и это все газеты издательского дома "Первое сентября". Каждая из них самостоятельна в смысле общения с подписчиком, и все они существуют и живут, создавая единое информационное пространство. Мы связаны со всеми школами России. Мы пытаемся создать для учителя избыток интересного материала. Когда учитель приходит к ученику, у него должен быть избыток всего: очень интересных материалов, избыток взаимопонимания с детьми и денег. Избыток денег мы создать не можем, но избыток материалов мы создать пытаемся.
Александр Костинский: А каковы тиражи ваших изданий?
Артем Соловейчик: Считается, что в стране 68 тысяч школ. Я отношусь к этой цифре с юмором. Потому что реальных школ, похожих на школы, таких к которым подходишь и видишь, что это действительно школа, таких школ, наверное, тысяч 30-40, не больше. Есть, например, совсем маленькие школы при гарнизонах. И все они числятся в общем списке: и вечерние, и дневные, и маленькие, и крохотные. Но реально в стране таких школ, которые могут подписаться на какие-то издания, в которых идет своя жизнь, я считаю, что их тысяч 30. Я пытаюсь создать банк данных адресов всех школ страны - пытаюсь уже 12 лет. У меня в этом банке данных есть 36 тысяч школ. И министерство мне больше предоставить не может. Я думаю, это та же история, что и с мертвыми душами у Гоголя. Чем больше школ у тебя в регионе, тем большее финансирование ты получаешь, и надо пару школ добавить, а то и пару десятков. Я просто не знаю механизма получения цифры 68 тысяч. Но в любом случае максимальные тиражи, которые у нас есть, это - 30 тысяч, и они покрывают все практически действующие школы. Где-то меньше, где-то больше, это зависит от количества учителей-предметников. Суммарный тираж всех наших изданий приближается к двумстам тысячам, что, конечно же, для подписного издания уникальный тираж для любой страны.
Александр Костинский: Издательский дом издает как газету "Первое сентября" так и тематические приложения, которые фактически являются методическими газетами, для учителя конкретного предмета.
Артем Соловейчик: И для учителя физики, и для учителя химии, это - его клубная газета, и каждую неделю у себя в учительской каждый учитель получает свою газету. Кому-то нравится, а бывает, что и не нравится. Но как говорят учителя, мы все равно выписываем, потому что это наша газета и в ней всегда есть что прочитать. Учителя очень разного уровня и мы пытаемся помогать обогащать каждого.
Александр Костинский: Вы проехали всю страну и были в очень многих школах. То, что вы рассказываете очень отличается от того, что говорят другие. Вы настроены оптимистично. Когда мы беседовали при подготовке передачи, вы говорили: "В реальном образовании, в реальных школах, дело обстоит, может быть вопреки тому, что делает и говорит руководство, гораздо лучше, чем это кажется, если читать прессу и слушать разговоры".
Артем Соловейчик: Если мы профессионально что-то анализируем, то мы понимаем тенденции, понимаем зависимости и связи. И, несмотря на то, что я оптимист по натуре, конечно, у нас сердце болит и за наши школы, и за наших детей. Мы понимаем, какое огромное количество проблем еще стоит перед школами. Я бы сказал прямо: как мы не понимаем детей. У отца была замечательная фраза, я ее часто вспоминаю: "Педагогическое всегда мешает человеческому". Это был педагог, который любил школу и все для школы делал. Это ведь жесткая ситуация - помогать людям вырастать. Я объехал на машине в течение двух лет с перерывами очень много школ. Мы появлялись на пороге, не предупреждая и не выбирая школу. Я проехал от Москвы до Читы - дальше просто дороги нет, и увидел, что на самом деле, все школы, которые я видел, уникальны, все они по-своему хороши. Лучше или хуже, но не было такой школы, про которую я бы сказал, что мой ребенок сюда ходить не будет никогда, здесь все разрушено.
Александр Костинский: Вы выбирали школы именно случайно?
Артем Соловейчик: Да, да. Причем я искал, где плохо. Мужики в поэме Некрасова спрашивали "Кому на Руси жить хорошо?", так я искал те школы, где совсем все плохо, куда войти страшно. Я таких школ не нашел. Хотя по вызову мы в такие школы ездим и видели. Школа - это очень сложное взаимодействие. Дети разных возрастов, родители с их собственными интересами, которые часто не совпадают с интересами детей. Потому что родители, которые хотят, чтобы ребенок во что бы то ни стало выучился, и часто бывают бессознательно деспотичны по отношению к ребенку. Сейчас в стране есть база для того, чтобы нам всем друг друга попытаться понять и двигаться к настоящей школе. Отличных школ не бывает, все школы в движении. Все меняется, это - жизнь. Было "правило бревна", которое отец применял по отношению к педагогике. Он спрашивал: сколько нужно людей, для того чтобы нести бревно? Предположим, десять. Предположим, что один человек отлынивает, и бревно нести не хочет. Смогут девять человек донести бревно? Смогут. А если двое откажутся? Все равно, наверное, смогут. Критичная цифра, видимо, 6-7 человек, если останется меньше работников - бревно упадет. Так вот в образовании, говорил отец, закон "один в поле не воин" не работает, а как раз наоборот. Мы все знаем, что у нас в жизни была встреча с каким-то человеком, это мог быть кто-то из родителей или даже случайный попутчик, но это был тот, кто изменил нашу жизнь. Мы ведем отсчет самих себя, таких, какие мы есть, от встречи с этим человеком. Встреча с хорошим учителем в школе дорогого стоит. И если в школе есть хотя бы один учитель, который подходит данному ученику, ситуация школа-ребенок спасена. Отец говорил про то, что все дети разные, и нет панацеи, нет общего правила в педагогике. Но тем и сильна педагогика, что, слава Богу, она не полностью эффективна. Потому что, если бы она была эффективна на все сто, у нас не было бы перестройки, мы бы воспитали всех детей, как требовалось, и не осталось бы никаких сомнений. Как только мы хотим создать эффективную педагогику, мы получаем обратный результат, у нас опять начинается перестройка. Педагогика - это удивительная сфера. Нам нужно открывать сердца друг другу. Это не просто слова восточного тоста, за ними есть методика, есть умения и навыки, образование и культура, но при этом сердца важнее.
Александр Костинский: Послушаем звонок. Георгий из Петербурга. Георгий, пожалуйста.
Слушатель: Здравствуйте. Есть ли у вас обратная связь, чтобы вам кто-то позвонил из школы с какой-то идеей, какие-то активные любознательные учащиеся?
Александр Костинский: Спасибо большое.
Артем Соловейчик: У нас есть, конечно, обратная связь. Телефоны редакции всегда работают и открыты - 095-249-31-38. Нам все интересно, поэтому звоните нам, пожалуйста. И есть наш сайт и электронная почта. Сайт этот очень простой: www.1September.ru.
Артем Соловейчик: 1992 год - это время больших надежд. Казалось, получим свободу и наших внутренних сил хватит на то, чтобы построить замечательную школу. Хотя многим сегодня кажется, что это не так, но удалось сделать очень много. Серьезные, глубинные изменения трудно заметить, и я к этому еще вернусь, они эти изменения в школьном образовании произошли.
Мой отец Симон Соловейчик, известный журналист, педагог, человек, который всегда находил новаторов в педагогике. У него был чудесный глаз, он умел увидеть этих людей. Он иногда понимал больше, чем они сами, понимал, что же такое они делают в классе, как рождается новая педагогика. Он сделал газету, но газету особенную, и он много об этом говорил. Он хотел сделать не "искру из которой возгорится пламя", а тихую, тонкую газету, которая явилась бы поддержкой тех учителей, которые готовы работать в классе день и ночь со своими учениками. Лозунг газеты сейчас известен всей стране, всем школам, но тогда он удивлял. На том месте, где в газете "Правда" было написано "Пролетарии всех стран соединяйтесь", в его газете стоит: "Вы блестящий учитель, у вас прекрасные ученики". В те годы ученики задавали вопрос: "Да какие же это блестящие учителя? Вот я знаю такую историю, другую историю". А учителя говорили: "Да какие же это прекрасные ученики? Да они такие-сякие". Этот девиз говорил о том, что если ты себя не почувствуешь учителем, который готов идти до конца, если ты не поверишь, что все дети, безо всякого отбора, - это люди будущего мира, ты не сможешь работать учителем. Это - отправная точка любой педагогики. И в этом ракурсе очень позитивно, с большими надеждами начиналась газета. Отец ушел из жизни через четыре года - в 1996 году. То, что газета существует до сегодняшнего дня, то что, она очень популярна, является подтверждением того, что идеи, заложенные отцом не только в газету, но и в педагогическое направление, были правильными.
За эти годы, конечно, школы много всего пережили. Появилась свобода, а с ней пришла растерянность: что же делать с этой свободой? Раньше был один учебник по предмету, а теперь выбирай из множества и решай сам, как преподавать. Раньше сверху спускали тематические планы, а теперь можно самому выстроить курс. В 1992 году был принят Закон Российской Федерации об образовании - может быть, самый передовой из всех мировых законов об образовании. Он предоставлял школе и экономическую и идеологическую автономию. Это очень важные пункты. Сегодня, кажется, еще никто не осознал, что 8 августа 2004 года был принят пакет поправок к Закону об образовании, который по сути перечеркнул Закон об образовании 1992 года и изменил его на совершенно другой, можно сказать, противоположный. Закона об образовании 1992 года уже не существует. Больше нет ни идеологической свободы, ни экономической, ни автономии школ, все эти статьи отменены. Не знаю, как реально изменится жизнь школы, но, по крайней мере, к существовавшему прежде Закону всегда можно было апеллировать. Конечно, все говорили, что Закон об образовании не выполняется. В нем, например, было сказано, что учителя должны получать зарплату не ниже средней по промышленности.
Александр Костинский: А они получают, по крайней мере, в два раза меньше.
Артем Соловейчик: Но эта статья была, а сейчас ее сняли, ее больше нет. С 1992 и до 8 августа 2004 был период теоретически возможной свободы для школы, когда директор мог сказать проверяющим: приходите со своими проверками, когда мы с вами договоримся. Такое право было у директора. Мало кто им пользовался. Замечательный директор одной из московских школ Александр Тубельский всегда говорил директорам школ на своих семинарах: почему вы не пользуетесь законом об образовании? Там все написано, там перечислены ваши немалые права. У вас есть возможность развиваться самостоятельно. Но теперь даже теоретически такой возможности нет. Есть какие-то варианты, но они все не имеют законодательной гарантии, они практически незаконны. Источники финансирования также изменились, деньги ушли в регионы, а федеральная власть больше ни за что не отвечает. Ситуация радикально изменилась. Но все-таки за годы свободы, которые всегда очень сложны, многие школы научились жить самостоятельно. Появилось понимание того, что школа, родители, дети - эта одна связка, и она стала реальной. Школы стали крепкими, самостоятельными, и все меньше им требуются какие-то указки сверху. Я в своих путешествиях по стране встретил замечательную школу где-то между Улан-Удэ и Читой. Она в поселке строилась 25 лет. А другой школы в этом маленьком поселке не было. И тогда люди решили: давайте мы сначала одно крыло построим. Достроили одно крыло, открыли школу. Директор появился. И достроили, сделали школу сами, самую настоящую государственную школу. Дети перестали за семь километров ездить на автобусе или ходить пешком, стали ходить в свою школу. Всего за одно лето десятиклассники вместе с тремя учителями это крыло отстроили так, что оно и теплое, и уютное, там и учиться можно и красоты невероятной. В образовании появляется все больше людей, которые понимают, что мы своими руками можем очень многое сделать.
Есть много таких примеров. Школа Щетинина - очень противоречивая школа, там дети сами и строят, и преподают, и пишут учебники, и составляют планы. Но как бы ни было противоречиво наше отношение к тому, что делается в школе у Щетинина, всем известно, что уровень образования в его школе один из самых высоких в стране. Поразительно, но у детей есть время на все: и построить школу, и паркет положить, и спроектировать и написать учебники. Это умение - многое делать самим очень важно.
И государство, конечно, вкладывает в образование с каждым годом все больше и больше средств. Это тоже отчетливо видимая тенденция. Мы можем спорить о том, верны ли идеи и направления модернизации, и мы много спорим. Наша газета для того и существует, чтобы обсуждать и анализировать результаты, публиковать и учитывать мнения конкретных учителей. Но то, что огромные средства вкладывались в последнее время в образование - очевидно. Опять-таки можно спорить, туда ли они вкладывались, но то, что это есть - это существенный факт, это изменения образовательного ландшафта, в котором мы живем.
Интерес к образованию вырос. Очень многие семьи стали заботиться о своих детях. И есть ли в семье деньги, нет ли, но на образование они добываются, чтобы мой ребенок мог учиться, чтобы с ним было все в подряде.
Я думаю, что за десять лет мы сделали большой рывок. Появилась вариативность образования и новое понимание учителем своей роли в обществе, появилось и новое поколение детей, с которым старыми методами работать уже нельзя, и надо быть более терпимыми, необходимо внимательно прислушиваться к голосу этого поколения и уметь говорить на его языке - и это все происходит. Увеличение финансирования и государственного, и за счет средств родителей увеличилось в школах в несколько раз. Конечно, в школах, где нет никаких финансов ни у родителей, ни у муниципалитетов, ситуация очень сложная. Но я знаю, что везде пытаются всем миром помочь школе.
Александр Костинский: Вопрос Татьяне Щербаковой: Татьяна, какие наиболее острые социальные проблемы стоят сегодня перед школой и как помогает газета их решать?
Татьяна Щербакова: Сейчас Артем замечательно и интересно говорил о позитивной стороне того, что происходит в школе, но дело в том, что это происходит тогда, когда и в семье, где есть школьник, все в порядке, и с самим школьником все нормально. Но вот наступает трудный подростковый период, и ни один ребенок не застрахован, и он может попасть в беду. И этой семье и этому ребенку очень нужна помощь, чтобы остаться в обществе, а иногда и чтобы вообще остаться в живых. И в этот острейший момент школа очень часто не находит ни чувств, ни сил, ни времени и любая - хорошая, плохая, старается избавиться от ребенка и оставляет эту семью один на один с бедой. Изо всех сил, невзирая на Закон об образовании, так или иначе от этого ребенка отодвигаются. И мы в своей газете попробовали стать другом таким семьям, помощником, советником.
Сначала мы стали выпускать семь социальных полос по основным тематикам этих подростковых несчастий: полосу "Имя беды - наркотики", "Семейный интерес", "Забытые дети" - про беспризорников, "Лечебная педагогика" - проблемы детей-инвалидов. Сначала нам казалось, что все замечательно, у нас все получается, мы такие умные, и все правильно пишем. Но потом обратили внимание, проводя "круглые столы" с родителями, педагогами, на то, что мы замкнулись в виртуальной реальности, которую сами выдумали. Учителя говорят правильные слова, мы пишем замечательные статьи, а дети остаются там, где они и были. Они просто не читают эту газету, они вообще ничего не читают. Но стоит какой-то газете или журналу заговорить, например, о возможности легализации легких наркотиков или просто не чисто негативно, как эти же подростки каким-то чудом узнают об этом. И эту статью обязательно прочитают, откопируют, будут передавать ее из рук в руки. Они говорят: вот видите, если журналисты, если специалисты, если взрослые лояльно к этому относятся, значит все это можно, это не так страшно, и можно и нужно все попробовать. Как же без этого опыта обойтись? И тогда мы решили пойти по пути, который обычно не свойственен прессе. Мы решили взять на себя такую несколько странную роль. В нашем творческом коллективе в социальном отделе газеты мы как-то собрались и придумали плакаты опять же по основным детским проблемам. Мы придумали 16 таких плакатов. Мы старались быть ближе к подросткам. Мы писали не на сленге, конечно, но все-таки на их языке. Мы хотели, чтобы им было интересно, любопытно. В этих плакатах мы говорили и о законах, и о том, как можно спастись от беды самому и как помочь своему другу. Мы опубликовали наши плакаты сначала на страницах газеты. А потом даже смогли выиграть два гранта, и напечатали цветные плакаты. Мы разослали плакаты по стране вместе с анкетой, которая была направлена директорам школ. Мы просили ответить, как пошли плакаты, читали ли их дети. А они их, как оказалось, читали. Может быть оттого, что им было скучно, когда их выгоняли с уроков. Но мы-то как раз к таким детям и обращались.
Александр Костинский: То есть это - ваша целевая аудитория.
Татьяна Щербакова: Конечно. Их никто читать не заставляет, но когда они болтаются в длинном пустом коридоре поликлиники, сидят часами возле подросткового кабинета, им скучно. И здесь же висят наши цветные плакаты, с картинками и фотографиями. Мы придумали заголовки, которые сразу должны были привлечь внимание. Например, "Тебе нужны наркотики? Нет, это наркотикам нужен ты". Подросток подходит посмотреть, почему это он нужен наркотикам. Или: "Ты попал в милицию? Как не навредить себе еще больше". Или такой плакат: "Секрет выживания в семье" - об отношениях между детьми и родителями. Ребята просто-таки рвались к этому плакату: а вдруг там такой секрет, который поможет, наконец, им и дома жить мирно, и в школе по-хорошему себя проявить.
Гранты, которые мы получали, это небольшие гранты, и мы смогли выпустить только небольшое количество экземпляров. А слух об этих плакатах прошел широкий. Еще мы выпустили справочник для родителей и учителей, который назывался "Ребенок попал в беду. Что делать, куда обратиться за помощью?" Когда приходят плачущие родители и просят помочь в беде, зачастую учитель и сам не знает, что делать. Он ведет свой урок, и ему очень трудно решить, что делать с наркоманом, что делать с ребенком, который ворует или с тем, кто убегает из дома. В этом справочнике как раз было написано, как правильно поступить, с каким специалистом связаться. Учитель открывает справочник на нужной странице, например: "Если ребенок ворует", "Если ребенок убежал из дома". Родители переписывали телефоны. Мы проверяли, родители действительно обращались к специалистам. Конечно, не всем, но кому-то это помогало. Я считаю, что если мы смогли помочь хотя бы одному ребенку или одной семье, то это уже здорово, и мы, и наша газета уже молодцы.
Александр Костинский: Мой вопрос Артему Соловейчику: у вас не просто одна газета "Первое сентября", у вас много приложений: математика, информатика. Расскажите об этих - боковых ветвях вашей газеты.
Артем Соловейчик: Для нас эти направления вовсе не боковые, а центральные. Когда Симон Соловейчик задумывал газету, он хотел ее сделать по принципу устройства "Нью-Йорк Таймс" - состоящей из множества секторов. Он думал: приходит газета в школу, а там учителя физики, учителя иностранного языка, географии - и это очень разные сферы и разные интересы. Есть, конечно, что-то общее, но разного больше. Он думал, что одна секция будет общей, а дальше будет секция для учителей математики, учителей химии, учителей физики и так далее. Именно такую еженедельную газету он хотел делать, когда обговаривался бизнес-план. Единственное "но", которое возникло и оказалось очень серьезным: в стране просто не было таких больших почтовых ящиков и не было культуры чтения таких очень толстых газет. И тогда мы пришли к идее, что будем делать не одну газету "Первое сентября", а много газет: каждому учителю-предметнику - свою газету. Эта идея была почти бредовой. Но мы сделали основную газету "Первое сентября", которая выходила три раза в неделю, и еженедельные газеты для учителей физики, математики, химии, биологии. Сегодня у нас таких газет уже 20. Они все выходят, они существуют, это потрясающий проект, ничего даже похожего в мире нет. У нас есть и выходящие два раза в месяц газеты по искусству, по управлению школой - для директоров, газета "Школьный психолог", и даже "Библиотека в школе" - и это все газеты издательского дома "Первое сентября". Каждая из них самостоятельна в смысле общения с подписчиком, и все они существуют и живут, создавая единое информационное пространство. Мы связаны со всеми школами России. Мы пытаемся создать для учителя избыток интересного материала. Когда учитель приходит к ученику, у него должен быть избыток всего: очень интересных материалов, избыток взаимопонимания с детьми и денег. Избыток денег мы создать не можем, но избыток материалов мы создать пытаемся.
Александр Костинский: А каковы тиражи ваших изданий?
Артем Соловейчик: Считается, что в стране 68 тысяч школ. Я отношусь к этой цифре с юмором. Потому что реальных школ, похожих на школы, таких к которым подходишь и видишь, что это действительно школа, таких школ, наверное, тысяч 30-40, не больше. Есть, например, совсем маленькие школы при гарнизонах. И все они числятся в общем списке: и вечерние, и дневные, и маленькие, и крохотные. Но реально в стране таких школ, которые могут подписаться на какие-то издания, в которых идет своя жизнь, я считаю, что их тысяч 30. Я пытаюсь создать банк данных адресов всех школ страны - пытаюсь уже 12 лет. У меня в этом банке данных есть 36 тысяч школ. И министерство мне больше предоставить не может. Я думаю, это та же история, что и с мертвыми душами у Гоголя. Чем больше школ у тебя в регионе, тем большее финансирование ты получаешь, и надо пару школ добавить, а то и пару десятков. Я просто не знаю механизма получения цифры 68 тысяч. Но в любом случае максимальные тиражи, которые у нас есть, это - 30 тысяч, и они покрывают все практически действующие школы. Где-то меньше, где-то больше, это зависит от количества учителей-предметников. Суммарный тираж всех наших изданий приближается к двумстам тысячам, что, конечно же, для подписного издания уникальный тираж для любой страны.
Александр Костинский: Издательский дом издает как газету "Первое сентября" так и тематические приложения, которые фактически являются методическими газетами, для учителя конкретного предмета.
Артем Соловейчик: И для учителя физики, и для учителя химии, это - его клубная газета, и каждую неделю у себя в учительской каждый учитель получает свою газету. Кому-то нравится, а бывает, что и не нравится. Но как говорят учителя, мы все равно выписываем, потому что это наша газета и в ней всегда есть что прочитать. Учителя очень разного уровня и мы пытаемся помогать обогащать каждого.
Александр Костинский: Вы проехали всю страну и были в очень многих школах. То, что вы рассказываете очень отличается от того, что говорят другие. Вы настроены оптимистично. Когда мы беседовали при подготовке передачи, вы говорили: "В реальном образовании, в реальных школах, дело обстоит, может быть вопреки тому, что делает и говорит руководство, гораздо лучше, чем это кажется, если читать прессу и слушать разговоры".
Артем Соловейчик: Если мы профессионально что-то анализируем, то мы понимаем тенденции, понимаем зависимости и связи. И, несмотря на то, что я оптимист по натуре, конечно, у нас сердце болит и за наши школы, и за наших детей. Мы понимаем, какое огромное количество проблем еще стоит перед школами. Я бы сказал прямо: как мы не понимаем детей. У отца была замечательная фраза, я ее часто вспоминаю: "Педагогическое всегда мешает человеческому". Это был педагог, который любил школу и все для школы делал. Это ведь жесткая ситуация - помогать людям вырастать. Я объехал на машине в течение двух лет с перерывами очень много школ. Мы появлялись на пороге, не предупреждая и не выбирая школу. Я проехал от Москвы до Читы - дальше просто дороги нет, и увидел, что на самом деле, все школы, которые я видел, уникальны, все они по-своему хороши. Лучше или хуже, но не было такой школы, про которую я бы сказал, что мой ребенок сюда ходить не будет никогда, здесь все разрушено.
Александр Костинский: Вы выбирали школы именно случайно?
Артем Соловейчик: Да, да. Причем я искал, где плохо. Мужики в поэме Некрасова спрашивали "Кому на Руси жить хорошо?", так я искал те школы, где совсем все плохо, куда войти страшно. Я таких школ не нашел. Хотя по вызову мы в такие школы ездим и видели. Школа - это очень сложное взаимодействие. Дети разных возрастов, родители с их собственными интересами, которые часто не совпадают с интересами детей. Потому что родители, которые хотят, чтобы ребенок во что бы то ни стало выучился, и часто бывают бессознательно деспотичны по отношению к ребенку. Сейчас в стране есть база для того, чтобы нам всем друг друга попытаться понять и двигаться к настоящей школе. Отличных школ не бывает, все школы в движении. Все меняется, это - жизнь. Было "правило бревна", которое отец применял по отношению к педагогике. Он спрашивал: сколько нужно людей, для того чтобы нести бревно? Предположим, десять. Предположим, что один человек отлынивает, и бревно нести не хочет. Смогут девять человек донести бревно? Смогут. А если двое откажутся? Все равно, наверное, смогут. Критичная цифра, видимо, 6-7 человек, если останется меньше работников - бревно упадет. Так вот в образовании, говорил отец, закон "один в поле не воин" не работает, а как раз наоборот. Мы все знаем, что у нас в жизни была встреча с каким-то человеком, это мог быть кто-то из родителей или даже случайный попутчик, но это был тот, кто изменил нашу жизнь. Мы ведем отсчет самих себя, таких, какие мы есть, от встречи с этим человеком. Встреча с хорошим учителем в школе дорогого стоит. И если в школе есть хотя бы один учитель, который подходит данному ученику, ситуация школа-ребенок спасена. Отец говорил про то, что все дети разные, и нет панацеи, нет общего правила в педагогике. Но тем и сильна педагогика, что, слава Богу, она не полностью эффективна. Потому что, если бы она была эффективна на все сто, у нас не было бы перестройки, мы бы воспитали всех детей, как требовалось, и не осталось бы никаких сомнений. Как только мы хотим создать эффективную педагогику, мы получаем обратный результат, у нас опять начинается перестройка. Педагогика - это удивительная сфера. Нам нужно открывать сердца друг другу. Это не просто слова восточного тоста, за ними есть методика, есть умения и навыки, образование и культура, но при этом сердца важнее.
Александр Костинский: Послушаем звонок. Георгий из Петербурга. Георгий, пожалуйста.
Слушатель: Здравствуйте. Есть ли у вас обратная связь, чтобы вам кто-то позвонил из школы с какой-то идеей, какие-то активные любознательные учащиеся?
Александр Костинский: Спасибо большое.
Артем Соловейчик: У нас есть, конечно, обратная связь. Телефоны редакции всегда работают и открыты - 095-249-31-38. Нам все интересно, поэтому звоните нам, пожалуйста. И есть наш сайт и электронная почта. Сайт этот очень простой: www.1September.ru.
