Марина Катыс: 26 февраля этого года Комиссия по правам человека при президенте Российской Федерации рассмотрела вопрос "О соблюдении прав граждан Российской Федерации при исполнении Конвенции об уничтожении химического оружия".
Докладывал руководитель программы "Химическая безопасность" Международного социально-экологического союза доктор химических наук Лев Федоров. Комиссия приняла решение создать рабочую группу для детального изучения поставленных вопросов.
О том, как проходило обсуждение доклада на Комиссии по правам человека при президенте России, рассказывает Лев Федоров.
Лев Федоров: Со стороны правозащитников был я, а с официальной стороны был статс-секретарь "Росбоеприпасов". Я заявил в отчетливой форме, что - когда и если - произойдет утечка отправляющих веществ в точках хранения химического оружия или в момент его уничтожения на отдельных объектах, то даже если утечка во много раз превысит официальные гигиенические стандарты для населенных мест - сирены не заверещат и доблестное войско Сергея Кужугетовича Шойгу никуда не побежит, это - первое. Второе - мы все должны понимать, что полного набора средств защиты для жителей не существует и не запланировано.
А дальше - шло обсуждение. Но представители "Росбоеприпасов" сделали вид, что это мое официальное заявление они не заметили.
Марина Катыс: Другими словами, те приборы, которые должны фиксировать попадание отравляющих веществ в атмосферу и воду в населенных местах, в принципе не могут почувствовать многократное превышение норм предельно-допустимых концентраций?
Лев Федоров: 100-кратного не почувствуют. Дело в том, что наша армия никогда не планировала заниматься своим населением, и поэтому армия наша не готовила таких приборов. А больше некому было. Это был секрет такого уровня, что кроме армии, там рядом никто не стоял. Значит, этих приборов не было никогда, нет сейчас, и армия не способна их сделать, а больше - никто не способен.
Речь идет о населенных местах, а не о рабочей зоне. В рабочей зоне другая норма, она в 100 раз менее жесткая, потому что в рабочей зоне вы находитесь в защите, во-первых, а во-вторых, извините - вы на работе, то есть над вами страховки и все такое прочее. А жители-то снаружи причем? У них - другие нормы. У нас официально принято два типа норм, они подписаны Онищенко и опубликованы. Так что для населения защиты не будет.
Мы все привыкли реагировать на слово "газы". Чем мы реагируем? - Словом "противогазы". Так вот, слово "противогаз" - это прошлое. Мы на уроках гражданской обороны можем обсуждать слово "противогаз", не более того. Противогазы у нас действительно запасены, но дело в том, что на всех семи складах химического оружия, которые у нас сейчас официально объявлены, имеется химическое оружие, проникающее через кожу (зоман и советский V-газ). Они столь же эффективно проникают через кожу, как и через органы дыхания, а средства защиты запасены для всех - противогазы, а для начальников (специально подчеркиваю, для начальников!) - средства защиты кожи тоже запасены. Так и написано: "Для официальных лиц..."
Марина Катыс: "Официальных лиц" на этом обсуждении представлял статс-секретарь Российского агентства по боеприпасам Вячеслав Кулебякин, который сразу же попытался перевести разговор о защите прав человека в финансовую плоскость.
Лев Федоров: Я ни слова о деньгах не говорил. Человек должен быть защищен правовыми нормами - я говорил только об этом. А то, что официальные лица разводят руками и говорят: "Вот нам деньжат не дали, поэтому..." - население не интересует. Его интересует, чтобы оно было защищено - все.
Зачем с нами разговаривать о деньгах? - Идите в правительство, добывайте ровно столько денег, сколько нужно для защиты населения, потому что все это записано в Законе о химическом оружии, в двух программах о химическом оружии.
Кстати, о программах- они не проходили экологическую экспертизу. Ни первая, ни вторая. Государственную экологическую экспертизу не проходило ничто - не проходили законы (это положено), не проходили программы и не проходили технологии. Проходят только конкретные объекты.
И все заседание комиссии состояло из этого, и везде наш оппонент сворачивал на финансы и на очень ласковые, дипломатические формулы.
В позапрошлом году, весной, когда саратовский губернатора Аяцков думал, что он сумеет залучить президента Путина на пуск объекта уничтожения химического оружия в Горном, в администрации президента начали готовить вопрос. И обнаружилось, что для того, чтобы уничтожать химическое оружие по всем правилам, действующим в России, нужен 31 правовой документ. Первое - "Закон об уничтожении химического оружия", второе - "Закон о социальной защите лиц, работающих с химическим оружием" и - так далее. Так они обнаружили, что из 31 документа есть только 13, а 18-ти - нет. Так их и сейчас нет!
В Горном уничтожается химическое оружие, а Закон об уничтожении химического оружия требует, чтобы людям в зоне защитных мероприятий предоставлялись льготы и всяческие преимущества. И маленькая поправочка: все эти льготы реализуются в рамках постановления правительства. Но постановления правительства - не существует.
Что нам в ответ на это говорит статс-секретарь "Росбоеприпасов" Кулебякин? - Он назвал какую-то мифическую цифру: будто бы 2 миллиарда рублей потрачено на какие-то льготы.
У нас в стране рядовой человек получает только по закону. Если есть постановление правительства - значит ему скостят на 10 рублей плату за электричество, а если такого закона нет - ничего ему не скостят.
Значит, остался только один вопрос: куда делись эти 2 миллиарда, которые, разумеется, гражданское население не получило?
Марина Катыс: Итак, главным нарушение прав граждан является тот факт, что в настоящее время в России отсутствует необходимая законодательная база, которая обеспечивала бы населению, проживающему в непосредственной близости от существующих складов химического оружия и объектов по его уничтожению, выплату компенсаций за причиненный ущерб здоровью и имуществу.
Лев Федоров: В законе об уничтожении химического оружия написано - целая статья этому посвящена - о возмещении ущерба в случае аварий, катастроф (и - так далее) на объектах химического оружия. Но этого постановления - нет. То есть химическое оружие - уничтожается, а этого постановления нет. Значит, если сейчас произойдет утечка - никто ничего в принципе не может получить.
Особенно мы пикировались вокруг статей "Закона об уничтожении химического оружия", где говорится о праве населения на информацию. Право на информацию - это право социальное. Потому что если ты хочешь уничтожить химическое оружие нормально, ты должен с населением вплотную работать: оповещать его, рассказывать, виниться, если виноват, говорить, что все безопасно, если на самом деле все безопасно, и так далее.
Марина Катыс: В Брянской области неподалеку от города Почеп находится склад химического оружия и ведется строительство завода по его уничтожению.
Я позвонила депутату Законодательного собрания Брянской области Людмиле Комогорцевой и попросила оценить - насколько защищены законом права жителей области. Вот что она рассказала.
Людмила Комогорцева: По большинству позиций те или иные положения закона не выполняются. Это ощущают на себе люди, которые здесь живут - именно в Брянской области и непосредственно возле арсенала.
Есть такое право - право на информацию. Из юго-западных районов Брянской области 3,8 тысячи семей переселили под забор арсенала химического оружия, где располагается почти 20 процентов запасов химического оружия бывшего Советского Союза. Было жестко нарушено право людей на информацию о том, куда их переселяют. Этим людям нужно подавать исковые заявления в суд, это - раз.
Но и в данный момент, когда мы планируем производить уничтожение химического оружия, продолжается сокрытие достоверной информации.
Прежде всего, населению очень долго не говорили о том, что здесь будут строить именно завод и что здесь будут уничтожать химическое оружие. И только после того, как общественные экологи организовали 5-тысячный митинг, проблему химического оружия взялись решать непосредственно военные. Но методы у них также военные: максимально скрыть информацию от населения.
Марина Катыс: Статс-секретарь Российского агентства по боеприпасам господин Кулебякин на Комиссии по правам человека заявил, что гражданам не дают возможности посещать объекты химического оружия потому, что они (граждане) не желают оформлять через ФСБ допуски секретности. Но федеральный Закон "Об уничтожении химического оружия" 1997 года и Постановление правительства России N 143 от 8 февраля 1999 года, регулирующее порядок посещения складов химического оружия гражданами России, не требуют оформления каких-либо допусков секретности.
Продолжает депутат законодательного собрания Брянской области Людмила Комогорцева.
Людмила Комогорцева: В Законе о химическом оружии есть право граждан на доступ на объекты химического оружия. Это право в полном объеме не реализуется, в том числе - в отношении общественных организаций и граждан Брянской области.
У нас есть право в соответствии с 17-ой статьей того же закона на получение льгот и компенсаций. Большей частью это право просто декларируется, хотя местные власти уже сейчас пытаются требовать инвестиций в связи с предстоящим уничтожением химического оружия. Речь шла о зоне защитных мероприятий: мол, когда установят зону защитных мероприятий, тогда жителям, которые попадают в эту зону, что-то начнут платить или предоставлять бесплатное медицинское обслуживание в полном объеме...
Зону защитных мероприятий установили только 15 января 2004 года. Может быть, сейчас что-нибудь и сделают в плане социального обеспечения и каких-либо льгот для конкретных жителей. Но на 2004 год бюджеты уже сформированы (как федеральный, так и областной), и там не заложены средства на льготы населению.
Жителей успокоили: не волнуйтесь - химическое оружие здесь уничтожаться не будет, здесь только проведут детоксикацию, а все остальное куда-то увезут. Но дело в том, что сам процесс детоксикации - это и есть уничтожение химического оружия. А то, что останется - это уже отходы, это уже не оружие. Естественно, люди должны об этом знать: детоксикация - это и есть уничтожение химического оружия.
Марина Катыс: В настоящее время в России по официальным данным имеется 7 специализированных арсеналов c химическим оружием. Это склады в городе Камбарка и поселке Кизнер в Удмуртии, в поселке Горный Саратовской области, в городе Щучье Курганской области, в поселке Леонидовка Пензенской области, в селе Марадыково Кировской области и в городе Почеп Брянской области.
Ни одна из этих военно-химических баз никогда не имела и не имеет в настоящее время ни экологического паспорта, ни санитарно-защитной зоны. Все склады химического оружия расположены в самой непосредственной близости к населенным пунктам. В некоторых местах расстояние до жилых домов не превышает 500 метров.
Попытки скрыть от населения информацию о последствиях уничтожения химического оружия - явление распространенное.
В Кировской области рядом с поселком Марадыково находится склад химического оружия. Депутат Законодательного собрания Кировской области Андрей Таранов считает, что правовой основы для начала работ по уничтожению этого оружия нет.
Андрей Таранов: Наше население практически не защищено. В этом году мы приняли "Закон об обеспечении безопасности населения при работах по охранению, перевозке и уничтожению химического оружия". Конечно, наш закон несколько лучше, чем федеральный, но все равно полностью защитить население этот закон не может. Поэтому я считаю, что на сегодняшний день люди не защищены. К сожалению, информация дается однобоко. Население думает, что это все пройдет легко и безопасно, но фактически этого не будет.
Марина Катыс: Но ведь по закону до начала строительства объектов по уничтожению химического оружия населению должны быть предоставлены социальные льготы, особенно - тем людям, кто проживает в непосредственной близости от объектов по уничтожению химического оружия. Как этот вопрос решается в вашей области?
Андрей Таранов: На сегодняшний день для тех, кто живет в Кировской области, льгот практически нет. По части районов принята зона защитных мероприятий. Она включает Котельнический и Оричевский районы. Но на уровне Москвы эта зона не утверждена, то есть люди, которые живут рядом с арсеналом, не имеют средств защиты. Не разрабатывается никаких схем, не говоря уже о каких-то льготах. При желании человек не может выехать из этой зоны и получить компенсацию за оставляемое жилье и другое имущество.
Марина Катыс: Сейчас уже идет уничтожение химического оружия в поселке Горный, и уже совершенно ясно, что жители Горного как не получили, так и не получат никаких льгот в связи с процессом уничтожения химического оружия. Эта информация известна жителям Кировской области?
Андрей Таранов: Данная информация известна из наших источников, из нашей газеты, которая выходит тиражом 1000 экземпляров (конечно, до всех она дойти не может) и из моих выступлений. Что можем, мы пытаемся делать. В частности, тот закон, который был принят в области, включает много таких пунктов, которые расширяют права населения. Это, к примеру, мониторинг мест прошлых уничтожений химического оружия и еще несколько вопросов.
Марина Катыс: Ситуация в Кировской области будет развиваться по сценарию Саратовской области (я имею в виду поселок Горный)? Ведь там люди тоже сначала вели себя достаточно пассивно, а когда поняли, что никаких льгот им не будет и даже водопровод в дома не проведут - они только летом этого года провели пять больших митингов протеста. И в общем, нельзя сказать, что они многого этим добились, но, тем не менее - были услышаны властями.
Андрей Таранов: Я не хочу сказать, что мы сейчас спим. Потому что если бы мы не предпринимали никаких ответных шагов, то оружие могли бы уже начинать уничтожать, даже - без строительства завода. Такие попытки уже были, и остановлены они были только усилиями митингов и протестов нашего населения. Естественно, я понимаю, что если дело дойдет до строительства завода и уничтожения оружия - сценарий, конечно же, повторится. И крайним в этой ситуации окажется полностью незащищенное население. Конечно, это очень беспокоит.
Очень многие жители Котельнического, Оричевского и Халтуринского районов, которые находятся в непосредственной близости к арсеналу, действительно пострадали от старого уничтожения, то есть когда иприт и люизит просто сжигались на установке "Долина", когда уничтожался фосген способом затапливания в болотах. Последствия этого мы сейчас ощущаем на себе.
Не надо очередной делать шаг по уничтожению химического оружия, еще не зная, как его сделать. Я говорю об оружии последнего поколения - зарине, зомане и V-газе. Если мы повторим то, что уже было - мы поставим крест и на Кировской области, и на всем Волго-Вятском районе. Это - очень опасно, надо одуматься.
Марина Катыс: Таково мнение депутата Законодательного собрания Кировской области Андрея Таранова.
Город Щучье находится на западе Курганской области. Склад артиллерийских химических боеприпасов расположен на площади 16 гектаров в березовой роще в окружении трех озер. На складе хранятся 5400 тонн фосфорных отравляющих веществ, таких как зарин, зоман и V-газ. Кроме того, там же хранились по официальным данным - 5 тонн, а в действительности - 10 тонн фосгена.
Еще в 2001 году американская сторона подсчитала, что всего на строительство промышленной зоны в Щучьем потребуется 880 миллионов долларов. Российская сторона взяла на себя обязательства по строительству инфраструктуры для первой очереди, то есть - жилого городка вблизи Щучьего, а также газопровода, водопровода и линий электропередачи. Это должно было обойтись примерно в 400 миллионов долларов. Завершение строительства планировалось на 2008 год.
Людмила Первых - секретарь отделения Союза "За химическую безопасность" Щучанского района Курганской области.
Людмила Первых: В районе наблюдается очень сильное социальное напряжение, так как нет денег, нет газа, нет воды, отключают электроэнергию. Многие люди живут в аварийном жилье. Когда у нас распределяли новое жилье (построенные коттеджи) - эти коттеджи были распределены по двойным спискам. И на все наши требования предоставить нам списки: кто получил жилье - нам отказывают.
Предприятия у нас почти что все закрываются. То ли продукция из-за экологии не пользуется спросом, то ли никто не хочет вкладывать деньги в наше производство. Но даже из тех предприятий, которые у нас были, из них делают просто филиалы. В районе - огромная безработица т высокая социальная напряженность.
На весь город - хорошо, если работают максимум 6 колонок, то есть воды - нет.
Мы живем в экологически неблагоприятном районе, мы не получаем ни льгот, ни компенсаций, ни страховок - ничего этого у нас нет. Как не было, так и нет.
Медицинское обслуживание у нас очень дорогое. Больница у нас около 4 лет на ремонте, и там что творится - это кошмар. В ужаснейших условиях работают те врачи, которые еще остались. Строится диагностический центр, и, якобы, тат будут работать врачи. Но я вам так скажу, что врачей как не было, так и нет.
Зарплата у нас в Щучанском районе очень и очень маленькая. Буквально 700 рублей в месяц на человека - это наша средняя зарплата. Хвалиться нам, собственно говоря, нечем, район у нас на грани развала: скотины нет, колхозы развалены. Что тут творится, это ужас!
Разве может быть, чтобы в районе, где много-много лет хранится одно из самых ядовитых отравляющих веществ мира, все было чисто, не была заражена территория, не были заражены люди? - Такого просто быть не может. Никто здесь ничего не проверял и не проверяет.
Город стал хуже - это вам скажет любой житель города Щучье. Мы стали жить хуже, люди бегут отсюда, кто может.
Марина Катыс: И снова я обращаюсь с вопросом к президенту Союза "За химическую безопасность", доктору химических наук Льву Федорову.
Прошли слушания в Комиссии по правам человека, вы представили доклад, где были приведены конкретные примеры нарушения прав человека и перечислены все возможные из нарушений прав человека. И что дальше?
Лев Федоров: При таких обстоятельствах, когда Бог - свое, а черт - свое, разумеется, принять проект решения было невозможно. Конечно, мы могли бы проголосовать, но для этого надо, чтобы оппонент хотя бы признал - что вот здесь он ошибся, здесь он неправду сказал, здесь он слукавил.
Поэтому постановили создать рабочую группу с двух сторон: общественность и начальство. Со стороны правительства должны войти и Минздрав, и орган охраны природы (какой у нас будет после выборов президента), и, естественно, МЧС, и, естественно, охрана труда. Когда нас будет всего человек 15 в одной комнате - мы возьмем закон и прямо постатейно будем проверять: как выполняется каждая строчка закона. Это легче.
Марина Катыс: Ну и ваша оценка, каковы перспективы?
Лев Федоров: Перспективы, естественно, трудные, потому что наше общество понемногу "каменеет", становится монументальным, и все труднее и труднее доносить до начальства правду.
Марина Катыс: Вы сможете найти общий язык с руководством "Росбоеприпасов" и как-то нормализовать правовую ситуацию вокруг уничтожения химического оружия?
Лев Федоров: У меня задача - защитить права населения. На Комиссии по правам человека я был абсолютно понятен: ни на слово я не отошел в сторону от действующих правил, законов и процедур. Хотя, уверяю вас, у меня найдется что сказать и по поводу того - каковы эти законы, правила и процедуры. Но я ни слова не сказал - выполняйте хотя бы это. А они сплотились, чтобы этого не делать.
Все государственные экологические экспертизы у нас осуществляет закрытый клан людей (я бы сказал, не клан - а банда), который к тому же нам неизвестен. Все объекты по уничтожению химического оружия просмотрели, всем дали добро и объекты сейчас готовятся. Но я могу доказать (с точки зрения закона), что на 100 процентов это - нарушение. На всех объектах. Главное - это отсутствие декларации промышленной безопасности, санитарных правил и норм, отсутствие технологии и так далее. Начинаете перечислять и получаете, что не имели права эти юристы и химики (которые там сидят и фамилии которых мы не знаем), не имели они права поставить свои подписи и дать добро. - Дали!
Поэтому я и говорю, что не знаю - договоримся мы или нет.
Марина Катыс: Доклад Льва Федорова на Комиссии по правам человека при президенте России, содержит материалы, доказывающие, что в России при уничтожении химического оружия нарушаются права граждан. В частности - право на получение полной, достоверной и своевременной информации, на участие в управлении делами государства (то есть право на референдум), на благоприятную окружающую среду, на охрану здоровья и медицинскую помощь, а также на возмещение вреда вследствие чрезвычайных ситуаций.
Хотя строгое исполнение правил и процедур - практически единственная форма защиты людей, обреченных на жизнь под заборами опасных химических объектов.
Докладывал руководитель программы "Химическая безопасность" Международного социально-экологического союза доктор химических наук Лев Федоров. Комиссия приняла решение создать рабочую группу для детального изучения поставленных вопросов.
О том, как проходило обсуждение доклада на Комиссии по правам человека при президенте России, рассказывает Лев Федоров.
Лев Федоров: Со стороны правозащитников был я, а с официальной стороны был статс-секретарь "Росбоеприпасов". Я заявил в отчетливой форме, что - когда и если - произойдет утечка отправляющих веществ в точках хранения химического оружия или в момент его уничтожения на отдельных объектах, то даже если утечка во много раз превысит официальные гигиенические стандарты для населенных мест - сирены не заверещат и доблестное войско Сергея Кужугетовича Шойгу никуда не побежит, это - первое. Второе - мы все должны понимать, что полного набора средств защиты для жителей не существует и не запланировано.
А дальше - шло обсуждение. Но представители "Росбоеприпасов" сделали вид, что это мое официальное заявление они не заметили.
Марина Катыс: Другими словами, те приборы, которые должны фиксировать попадание отравляющих веществ в атмосферу и воду в населенных местах, в принципе не могут почувствовать многократное превышение норм предельно-допустимых концентраций?
Лев Федоров: 100-кратного не почувствуют. Дело в том, что наша армия никогда не планировала заниматься своим населением, и поэтому армия наша не готовила таких приборов. А больше некому было. Это был секрет такого уровня, что кроме армии, там рядом никто не стоял. Значит, этих приборов не было никогда, нет сейчас, и армия не способна их сделать, а больше - никто не способен.
Речь идет о населенных местах, а не о рабочей зоне. В рабочей зоне другая норма, она в 100 раз менее жесткая, потому что в рабочей зоне вы находитесь в защите, во-первых, а во-вторых, извините - вы на работе, то есть над вами страховки и все такое прочее. А жители-то снаружи причем? У них - другие нормы. У нас официально принято два типа норм, они подписаны Онищенко и опубликованы. Так что для населения защиты не будет.
Мы все привыкли реагировать на слово "газы". Чем мы реагируем? - Словом "противогазы". Так вот, слово "противогаз" - это прошлое. Мы на уроках гражданской обороны можем обсуждать слово "противогаз", не более того. Противогазы у нас действительно запасены, но дело в том, что на всех семи складах химического оружия, которые у нас сейчас официально объявлены, имеется химическое оружие, проникающее через кожу (зоман и советский V-газ). Они столь же эффективно проникают через кожу, как и через органы дыхания, а средства защиты запасены для всех - противогазы, а для начальников (специально подчеркиваю, для начальников!) - средства защиты кожи тоже запасены. Так и написано: "Для официальных лиц..."
Марина Катыс: "Официальных лиц" на этом обсуждении представлял статс-секретарь Российского агентства по боеприпасам Вячеслав Кулебякин, который сразу же попытался перевести разговор о защите прав человека в финансовую плоскость.
Лев Федоров: Я ни слова о деньгах не говорил. Человек должен быть защищен правовыми нормами - я говорил только об этом. А то, что официальные лица разводят руками и говорят: "Вот нам деньжат не дали, поэтому..." - население не интересует. Его интересует, чтобы оно было защищено - все.
Зачем с нами разговаривать о деньгах? - Идите в правительство, добывайте ровно столько денег, сколько нужно для защиты населения, потому что все это записано в Законе о химическом оружии, в двух программах о химическом оружии.
Кстати, о программах- они не проходили экологическую экспертизу. Ни первая, ни вторая. Государственную экологическую экспертизу не проходило ничто - не проходили законы (это положено), не проходили программы и не проходили технологии. Проходят только конкретные объекты.
И все заседание комиссии состояло из этого, и везде наш оппонент сворачивал на финансы и на очень ласковые, дипломатические формулы.
В позапрошлом году, весной, когда саратовский губернатора Аяцков думал, что он сумеет залучить президента Путина на пуск объекта уничтожения химического оружия в Горном, в администрации президента начали готовить вопрос. И обнаружилось, что для того, чтобы уничтожать химическое оружие по всем правилам, действующим в России, нужен 31 правовой документ. Первое - "Закон об уничтожении химического оружия", второе - "Закон о социальной защите лиц, работающих с химическим оружием" и - так далее. Так они обнаружили, что из 31 документа есть только 13, а 18-ти - нет. Так их и сейчас нет!
В Горном уничтожается химическое оружие, а Закон об уничтожении химического оружия требует, чтобы людям в зоне защитных мероприятий предоставлялись льготы и всяческие преимущества. И маленькая поправочка: все эти льготы реализуются в рамках постановления правительства. Но постановления правительства - не существует.
Что нам в ответ на это говорит статс-секретарь "Росбоеприпасов" Кулебякин? - Он назвал какую-то мифическую цифру: будто бы 2 миллиарда рублей потрачено на какие-то льготы.
У нас в стране рядовой человек получает только по закону. Если есть постановление правительства - значит ему скостят на 10 рублей плату за электричество, а если такого закона нет - ничего ему не скостят.
Значит, остался только один вопрос: куда делись эти 2 миллиарда, которые, разумеется, гражданское население не получило?
Марина Катыс: Итак, главным нарушение прав граждан является тот факт, что в настоящее время в России отсутствует необходимая законодательная база, которая обеспечивала бы населению, проживающему в непосредственной близости от существующих складов химического оружия и объектов по его уничтожению, выплату компенсаций за причиненный ущерб здоровью и имуществу.
Лев Федоров: В законе об уничтожении химического оружия написано - целая статья этому посвящена - о возмещении ущерба в случае аварий, катастроф (и - так далее) на объектах химического оружия. Но этого постановления - нет. То есть химическое оружие - уничтожается, а этого постановления нет. Значит, если сейчас произойдет утечка - никто ничего в принципе не может получить.
Особенно мы пикировались вокруг статей "Закона об уничтожении химического оружия", где говорится о праве населения на информацию. Право на информацию - это право социальное. Потому что если ты хочешь уничтожить химическое оружие нормально, ты должен с населением вплотную работать: оповещать его, рассказывать, виниться, если виноват, говорить, что все безопасно, если на самом деле все безопасно, и так далее.
Марина Катыс: В Брянской области неподалеку от города Почеп находится склад химического оружия и ведется строительство завода по его уничтожению.
Я позвонила депутату Законодательного собрания Брянской области Людмиле Комогорцевой и попросила оценить - насколько защищены законом права жителей области. Вот что она рассказала.
Людмила Комогорцева: По большинству позиций те или иные положения закона не выполняются. Это ощущают на себе люди, которые здесь живут - именно в Брянской области и непосредственно возле арсенала.
Есть такое право - право на информацию. Из юго-западных районов Брянской области 3,8 тысячи семей переселили под забор арсенала химического оружия, где располагается почти 20 процентов запасов химического оружия бывшего Советского Союза. Было жестко нарушено право людей на информацию о том, куда их переселяют. Этим людям нужно подавать исковые заявления в суд, это - раз.
Но и в данный момент, когда мы планируем производить уничтожение химического оружия, продолжается сокрытие достоверной информации.
Прежде всего, населению очень долго не говорили о том, что здесь будут строить именно завод и что здесь будут уничтожать химическое оружие. И только после того, как общественные экологи организовали 5-тысячный митинг, проблему химического оружия взялись решать непосредственно военные. Но методы у них также военные: максимально скрыть информацию от населения.
Марина Катыс: Статс-секретарь Российского агентства по боеприпасам господин Кулебякин на Комиссии по правам человека заявил, что гражданам не дают возможности посещать объекты химического оружия потому, что они (граждане) не желают оформлять через ФСБ допуски секретности. Но федеральный Закон "Об уничтожении химического оружия" 1997 года и Постановление правительства России N 143 от 8 февраля 1999 года, регулирующее порядок посещения складов химического оружия гражданами России, не требуют оформления каких-либо допусков секретности.
Продолжает депутат законодательного собрания Брянской области Людмила Комогорцева.
Людмила Комогорцева: В Законе о химическом оружии есть право граждан на доступ на объекты химического оружия. Это право в полном объеме не реализуется, в том числе - в отношении общественных организаций и граждан Брянской области.
У нас есть право в соответствии с 17-ой статьей того же закона на получение льгот и компенсаций. Большей частью это право просто декларируется, хотя местные власти уже сейчас пытаются требовать инвестиций в связи с предстоящим уничтожением химического оружия. Речь шла о зоне защитных мероприятий: мол, когда установят зону защитных мероприятий, тогда жителям, которые попадают в эту зону, что-то начнут платить или предоставлять бесплатное медицинское обслуживание в полном объеме...
Зону защитных мероприятий установили только 15 января 2004 года. Может быть, сейчас что-нибудь и сделают в плане социального обеспечения и каких-либо льгот для конкретных жителей. Но на 2004 год бюджеты уже сформированы (как федеральный, так и областной), и там не заложены средства на льготы населению.
Жителей успокоили: не волнуйтесь - химическое оружие здесь уничтожаться не будет, здесь только проведут детоксикацию, а все остальное куда-то увезут. Но дело в том, что сам процесс детоксикации - это и есть уничтожение химического оружия. А то, что останется - это уже отходы, это уже не оружие. Естественно, люди должны об этом знать: детоксикация - это и есть уничтожение химического оружия.
Марина Катыс: В настоящее время в России по официальным данным имеется 7 специализированных арсеналов c химическим оружием. Это склады в городе Камбарка и поселке Кизнер в Удмуртии, в поселке Горный Саратовской области, в городе Щучье Курганской области, в поселке Леонидовка Пензенской области, в селе Марадыково Кировской области и в городе Почеп Брянской области.
Ни одна из этих военно-химических баз никогда не имела и не имеет в настоящее время ни экологического паспорта, ни санитарно-защитной зоны. Все склады химического оружия расположены в самой непосредственной близости к населенным пунктам. В некоторых местах расстояние до жилых домов не превышает 500 метров.
Попытки скрыть от населения информацию о последствиях уничтожения химического оружия - явление распространенное.
В Кировской области рядом с поселком Марадыково находится склад химического оружия. Депутат Законодательного собрания Кировской области Андрей Таранов считает, что правовой основы для начала работ по уничтожению этого оружия нет.
Андрей Таранов: Наше население практически не защищено. В этом году мы приняли "Закон об обеспечении безопасности населения при работах по охранению, перевозке и уничтожению химического оружия". Конечно, наш закон несколько лучше, чем федеральный, но все равно полностью защитить население этот закон не может. Поэтому я считаю, что на сегодняшний день люди не защищены. К сожалению, информация дается однобоко. Население думает, что это все пройдет легко и безопасно, но фактически этого не будет.
Марина Катыс: Но ведь по закону до начала строительства объектов по уничтожению химического оружия населению должны быть предоставлены социальные льготы, особенно - тем людям, кто проживает в непосредственной близости от объектов по уничтожению химического оружия. Как этот вопрос решается в вашей области?
Андрей Таранов: На сегодняшний день для тех, кто живет в Кировской области, льгот практически нет. По части районов принята зона защитных мероприятий. Она включает Котельнический и Оричевский районы. Но на уровне Москвы эта зона не утверждена, то есть люди, которые живут рядом с арсеналом, не имеют средств защиты. Не разрабатывается никаких схем, не говоря уже о каких-то льготах. При желании человек не может выехать из этой зоны и получить компенсацию за оставляемое жилье и другое имущество.
Марина Катыс: Сейчас уже идет уничтожение химического оружия в поселке Горный, и уже совершенно ясно, что жители Горного как не получили, так и не получат никаких льгот в связи с процессом уничтожения химического оружия. Эта информация известна жителям Кировской области?
Андрей Таранов: Данная информация известна из наших источников, из нашей газеты, которая выходит тиражом 1000 экземпляров (конечно, до всех она дойти не может) и из моих выступлений. Что можем, мы пытаемся делать. В частности, тот закон, который был принят в области, включает много таких пунктов, которые расширяют права населения. Это, к примеру, мониторинг мест прошлых уничтожений химического оружия и еще несколько вопросов.
Марина Катыс: Ситуация в Кировской области будет развиваться по сценарию Саратовской области (я имею в виду поселок Горный)? Ведь там люди тоже сначала вели себя достаточно пассивно, а когда поняли, что никаких льгот им не будет и даже водопровод в дома не проведут - они только летом этого года провели пять больших митингов протеста. И в общем, нельзя сказать, что они многого этим добились, но, тем не менее - были услышаны властями.
Андрей Таранов: Я не хочу сказать, что мы сейчас спим. Потому что если бы мы не предпринимали никаких ответных шагов, то оружие могли бы уже начинать уничтожать, даже - без строительства завода. Такие попытки уже были, и остановлены они были только усилиями митингов и протестов нашего населения. Естественно, я понимаю, что если дело дойдет до строительства завода и уничтожения оружия - сценарий, конечно же, повторится. И крайним в этой ситуации окажется полностью незащищенное население. Конечно, это очень беспокоит.
Очень многие жители Котельнического, Оричевского и Халтуринского районов, которые находятся в непосредственной близости к арсеналу, действительно пострадали от старого уничтожения, то есть когда иприт и люизит просто сжигались на установке "Долина", когда уничтожался фосген способом затапливания в болотах. Последствия этого мы сейчас ощущаем на себе.
Не надо очередной делать шаг по уничтожению химического оружия, еще не зная, как его сделать. Я говорю об оружии последнего поколения - зарине, зомане и V-газе. Если мы повторим то, что уже было - мы поставим крест и на Кировской области, и на всем Волго-Вятском районе. Это - очень опасно, надо одуматься.
Марина Катыс: Таково мнение депутата Законодательного собрания Кировской области Андрея Таранова.
Город Щучье находится на западе Курганской области. Склад артиллерийских химических боеприпасов расположен на площади 16 гектаров в березовой роще в окружении трех озер. На складе хранятся 5400 тонн фосфорных отравляющих веществ, таких как зарин, зоман и V-газ. Кроме того, там же хранились по официальным данным - 5 тонн, а в действительности - 10 тонн фосгена.
Еще в 2001 году американская сторона подсчитала, что всего на строительство промышленной зоны в Щучьем потребуется 880 миллионов долларов. Российская сторона взяла на себя обязательства по строительству инфраструктуры для первой очереди, то есть - жилого городка вблизи Щучьего, а также газопровода, водопровода и линий электропередачи. Это должно было обойтись примерно в 400 миллионов долларов. Завершение строительства планировалось на 2008 год.
Людмила Первых - секретарь отделения Союза "За химическую безопасность" Щучанского района Курганской области.
Людмила Первых: В районе наблюдается очень сильное социальное напряжение, так как нет денег, нет газа, нет воды, отключают электроэнергию. Многие люди живут в аварийном жилье. Когда у нас распределяли новое жилье (построенные коттеджи) - эти коттеджи были распределены по двойным спискам. И на все наши требования предоставить нам списки: кто получил жилье - нам отказывают.
Предприятия у нас почти что все закрываются. То ли продукция из-за экологии не пользуется спросом, то ли никто не хочет вкладывать деньги в наше производство. Но даже из тех предприятий, которые у нас были, из них делают просто филиалы. В районе - огромная безработица т высокая социальная напряженность.
На весь город - хорошо, если работают максимум 6 колонок, то есть воды - нет.
Мы живем в экологически неблагоприятном районе, мы не получаем ни льгот, ни компенсаций, ни страховок - ничего этого у нас нет. Как не было, так и нет.
Медицинское обслуживание у нас очень дорогое. Больница у нас около 4 лет на ремонте, и там что творится - это кошмар. В ужаснейших условиях работают те врачи, которые еще остались. Строится диагностический центр, и, якобы, тат будут работать врачи. Но я вам так скажу, что врачей как не было, так и нет.
Зарплата у нас в Щучанском районе очень и очень маленькая. Буквально 700 рублей в месяц на человека - это наша средняя зарплата. Хвалиться нам, собственно говоря, нечем, район у нас на грани развала: скотины нет, колхозы развалены. Что тут творится, это ужас!
Разве может быть, чтобы в районе, где много-много лет хранится одно из самых ядовитых отравляющих веществ мира, все было чисто, не была заражена территория, не были заражены люди? - Такого просто быть не может. Никто здесь ничего не проверял и не проверяет.
Город стал хуже - это вам скажет любой житель города Щучье. Мы стали жить хуже, люди бегут отсюда, кто может.
Марина Катыс: И снова я обращаюсь с вопросом к президенту Союза "За химическую безопасность", доктору химических наук Льву Федорову.
Прошли слушания в Комиссии по правам человека, вы представили доклад, где были приведены конкретные примеры нарушения прав человека и перечислены все возможные из нарушений прав человека. И что дальше?
Лев Федоров: При таких обстоятельствах, когда Бог - свое, а черт - свое, разумеется, принять проект решения было невозможно. Конечно, мы могли бы проголосовать, но для этого надо, чтобы оппонент хотя бы признал - что вот здесь он ошибся, здесь он неправду сказал, здесь он слукавил.
Поэтому постановили создать рабочую группу с двух сторон: общественность и начальство. Со стороны правительства должны войти и Минздрав, и орган охраны природы (какой у нас будет после выборов президента), и, естественно, МЧС, и, естественно, охрана труда. Когда нас будет всего человек 15 в одной комнате - мы возьмем закон и прямо постатейно будем проверять: как выполняется каждая строчка закона. Это легче.
Марина Катыс: Ну и ваша оценка, каковы перспективы?
Лев Федоров: Перспективы, естественно, трудные, потому что наше общество понемногу "каменеет", становится монументальным, и все труднее и труднее доносить до начальства правду.
Марина Катыс: Вы сможете найти общий язык с руководством "Росбоеприпасов" и как-то нормализовать правовую ситуацию вокруг уничтожения химического оружия?
Лев Федоров: У меня задача - защитить права населения. На Комиссии по правам человека я был абсолютно понятен: ни на слово я не отошел в сторону от действующих правил, законов и процедур. Хотя, уверяю вас, у меня найдется что сказать и по поводу того - каковы эти законы, правила и процедуры. Но я ни слова не сказал - выполняйте хотя бы это. А они сплотились, чтобы этого не делать.
Все государственные экологические экспертизы у нас осуществляет закрытый клан людей (я бы сказал, не клан - а банда), который к тому же нам неизвестен. Все объекты по уничтожению химического оружия просмотрели, всем дали добро и объекты сейчас готовятся. Но я могу доказать (с точки зрения закона), что на 100 процентов это - нарушение. На всех объектах. Главное - это отсутствие декларации промышленной безопасности, санитарных правил и норм, отсутствие технологии и так далее. Начинаете перечислять и получаете, что не имели права эти юристы и химики (которые там сидят и фамилии которых мы не знаем), не имели они права поставить свои подписи и дать добро. - Дали!
Поэтому я и говорю, что не знаю - договоримся мы или нет.
Марина Катыс: Доклад Льва Федорова на Комиссии по правам человека при президенте России, содержит материалы, доказывающие, что в России при уничтожении химического оружия нарушаются права граждан. В частности - право на получение полной, достоверной и своевременной информации, на участие в управлении делами государства (то есть право на референдум), на благоприятную окружающую среду, на охрану здоровья и медицинскую помощь, а также на возмещение вреда вследствие чрезвычайных ситуаций.
Хотя строгое исполнение правил и процедур - практически единственная форма защиты людей, обреченных на жизнь под заборами опасных химических объектов.
